Проклятье Солнечного короля - 3 Глава 1- 9

— Это вы. Просто раньше у вас не было возможности засиять, а теперь...

— Это все вы.

— Ох, чувствую, завтра у вас от поклонников не будет отбоя.

— Поклонников? — испугалась девушка. — А может не надо?

— Привыкайте к всеобщему вниманию. Это вам в будущем очень пригодится.

— Зачем? — спросила принцесса, с недоумением глядя на Рею, но та сделала вид, что не заметила вопроса.

— Запомните, вы не должны никого там бояться. Представьте, что это ваши слуги. Ведь слуг вы не боитесь?

— Вообще-то я мало чего боюсь. Разве что...

— Что? — затаили дыхание все трое.

— Мышей, — улыбнулась принцесса.

— А я пауков боюсь, — призналась Джули.

— А я гадов ползучих, как увижу змею, аж трясет всю.

— А чего боитесь вы? — спросила принцесса у Мэл.

— Я боюсь... не знаю, наверное, перестать верить в сказки, в добро.

— Не волнуйся, мы тебе этого не позволим, — пообещала Рея, приобняв подругу за плечи. — Все, девочки, давайте уже переодеваться, а то праздник начнется без нас.

— Не терпится увидеть, как вытянутся лица тех, кто годами не замечал нашу принцессу?

— Еще как. Я буду наслаждаться этим воспоминанием долгое-долгое время.

— Особенно лицом Идины, — понимающе проговорила Клара.

— Да, а вот это лицо будет достойно кисти любого художника. Кстати, а не стоит ли нам так и сделать?

— Что?

— Пригласить художника.

— Боюсь, что этого нам ваша сестра никогда не простит, — остановила полет фантазии Реи Мэл.

— Да, но помечтать-то можно.

— Иди уже, мечтательница, а то мы и впрямь опоздаем.

* * *

Первой жертвой преображения принцессы стал ее личный телохранитель Динар. Его выпученные глаза и отвисшую челюсть надо было видеть. Конечно, он быстро взял себя в руки, приняв серьезное и бесстрастное выражение лица, но это был лишь первый из той сотни гостей, кто только сейчас по-настоящему разглядел четвертую принцессу Вестралии.

Девочки по-настоящему могли гордиться собой. За несколько дней они превратили "чучело" в бабочку, и чувствовали себя добрыми феями из сказки. А как на нее смотрели лорды, да на них всех смотрели. Правда Мэл снова ощущала на себе чужой взгляд, и очень надеялась, что это не герцог Лефар, который, казалось, задался целью уморить ее своими навязчивыми знаками внимания. Везде, куда бы она не пошла, появлялся он. Неприятный, слишком настойчивый и опасный человек. И не только он. Принцесса Идина также не спускала с нее глаз, только в отличие от своего любовника, ее взгляды были наполнены страстью иного рода.

Сегодня же ее взгляды были обращены к блистающей среди поклонников сестре. И эти взгляды были крайне не добрыми. Мэл показалось в какой-то момент, что Идина что-то задумала, когда шла к сестре сквозь толпу с бокалом вина. Мэл поспешила к ней на выручку, и едва успела заслонить принцессу, когда та, якобы случайно выплеснула свой бокал, хотела на платье принцессы, а получилось на платье Мэл.

— Маленькая дрянь, думаешь, я не знаю, что ты флиртуешь с герцогом у всех на глазах, — прошипела она, не заботясь даже, что ее услышат.

Мэл хотела что-то ответить, но за нее вступилась Клара.

— Может, тебе сестренка, следует озаботиться о благополучии собственного мужа? Когда ты видела его в последний раз?

— Ты что же думаешь, что сможешь переиграть меня? Мать одной ногой в могиле, и когда она умрет, ты вернешься в ту дыру, из которой выползла, вместе со своими безродными подружками.

— И откуда в ней столько яда? — горько прошептала Клара, наблюдая, как сестра идет сквозь толпу, расталкивая гостей, подавальщиков с подносами, всех, кто стоял на ее пути.

— Бывают такие люди, — вздохнула Мэл. — Они никогда никого не любили, а если внутри нет любви, то там поселяется злоба и зависть.

— Когда-то она была совсем другой, или я просто не замечала.

— Кто знает, — пожала плечами Мэл. — Ладно, пойду, попытаюсь сделать что-то с этим пятном.

— Мне так жаль.

— О, перестаньте. Сегодня ваш вечер, наслаждайтесь.

Мэл ушла с улыбкой на губах. Ей было так приятно хоть ненадолго забыть о собственных бедах и переживаниях, и попытаться изменить чью-то судьбу. Все ушло на задний план, она даже успела подзабыть, что принцесса Идина не самая неприятная личность в этом обществе, но, очевидно герцог о ней не забыл. И, перешел все мыслимые и немыслимые границы, когда заявился в женскую уборную, едва не выломав дверь.

— Герцог? Что вы делаете здесь?

— Это единственное место, где вы не сможете от меня ускользнуть, моя прекрасная леди Кэйн.

— А разве я от вас ускользала?

— Вы избегаете меня, не принимаете моих подарков, возвращаете цветы, вы очень жестокая женщина.

— Я не свободная женщина, милорд, о чем я вам не раз писала. Пожалуйста, давайте представим, что это одно большое недоразумение и расстанемся друзьями?

— Друзьями? — повторил герцог, и глаза его опасно сверкнули. О, она не раз видела этот взгляд, именно так смотрел на нее граф Айван, когда хотел сделать что-то недопустимое. Только графа останавливало нежелание ее обидеть, герцог же подобными мыслями не страдал. Он хотел всего и сразу. — Я всегда получаю то, что хочу, дорогая леди Кэйн. Даже если для этого мне придется применить силу.

— Милорд, вы видимо решили, что перед вами слабая, беззащитная женщина, но уверяю вас, это не так. Прошу, не заставляйте меня...

— А может быть, я хочу, чтобы вы боролись, защищались, я хочу вас, боги, как же я вас хочу...

Он набросился на нее, а Мэл даже страха не испытывала, она просто коснулась его шеи и почувствовала, как его энергия, перетекает в нее, наполняя легкостью, силой, самой жизнью. Мужчина ослабел, покачнулся и рухнул прямо на пол уборной без сознания.

— Надо же, даже не нужно прямого контакта, достаточно просто захотеть, — проговорила Мэл, удивленно глядя на свою руку, затянутую в перчатку.

Она поняла, что может, как дарить силы, так и забирать их, после того ужасного случая с Ровенной. Тогда в ней открылись такие глубины, которых она не замечала годами, не хотела видеть обратную сторону своего дара, но теперь, это знание ей очень даже пригодилось. Когда-то она решила, что больше не позволит себе быть жертвой, и теперь невероятно гордилась собой.

— Нет, платье точно безнадежно испорчено, — вздохнула она, продолжив оттирать ткань, пока несостоявшийся насильник валялся на полу, а после бросила это неблагодарное дело, перешагнула бесчувственное тело и направилась в комнаты для фрейлин, переодеваться. Это был замечательный день, впервые за очень долгое время, и не для нее одной. Клара буквально светилась, и конечно, ее история триумфа была сегодня на первом месте.

* * *

— Что ты сделала? — прыснула королева. Мэл рассказала ей о приключении с герцогом и та, вместо того, чтобы посочувствовать бедняге, продолжала смеяться. — А я то гадала, и чего Его сиятельство решил прилечь в женской уборной. Дверью что ли ошибся?

Королева снова разразилась громким, жизнерадостным и совершенно здоровым смехом, что радовало Мэл больше всего.

— Даже представить не могу, о чем он подумал, очнувшись один, в женской уборной.

— А что могли подумать слуги? — заметила Мэл, вызвав новый приступ смеха у королевы.

— Как же жаль, что его не заметил кто-то из гостей. В кое-то веки не над его марионеткой, а над ним самим мы бы вдоволь посмеялись. Но, милая, ты должна быть осторожной. Герцог злопамятен.

— Да, я знаю. И буду делать вид, что ужасно оскорблена его поведением. Мало того, что чуть не изнасиловал, так еще и упал в обморок в самый ответственный момент. Какие слабые мужчины пошли.

— Как же я рада твоей улыбке. Ты так давно не смеялась.

— Мне хорошо у вас, — призналась Мэл.

— Но ты ведь понимаешь, что это ненадолго.

— Да, я знаю.

— Несколько часов назад мне пришло официальное письмо из Арвитана. Они просят о встрече.

— Когда?

— Моя болезнь немного задержит их, я надеюсь, но больше двух недель я медлить не смогу. Милая, вам нужно объясниться. Он твой муж.

— Я знаю. Просто...

— Ну, вот, я снова расстроила тебя, — вздохнула королева. — Все, обещаю больше на эту тему не говорить. Приедет, тогда и решим этот вопрос, хорошо?

— Спасибо. Я пойду. Сегодня мы с девочками отбираем спутника принцессе для прогулки в верхнем парке.

— Как жаль, что я не могу присоединиться.

— А как продвигаются ваши поиски предателей?

— Нелегко. Я вынуждена признать, что Идина с герцогом проделали колоссальную работу. В Седоне почти не осталось верных мне людей, но если я начну сейчас их возвращать...

— Они поймут, что вы не так больны, как кажетесь.

— Да, еще слишком рано. Ах, как же жаль, что у меня нет большого и мощного козыря против этого негодяя. Что-то такое, что могло бы его уничтожить.

— Мне так жаль, что я не могу ничем помочь вам сейчас.

— Милая, ты сделала так много для меня, что я никогда не смогу расплатиться с тобой. Ты — чудо, настоящее чудо. Ладно, иди, а то я сейчас расплачусь от избытка чувств. Охранники за дверью, наверное, думают, что их королева сошла с ума, то смеется, то рыдает, то разговаривает сама с собой.

— Что вам принести в следующий раз? — спросила Мэл, открыв, уже знакомый и исхоженный не раз, потайной коридор.

— Ветку винограда, я так давно не ела виноград, все каши да каши, скоро я совсем забуду вкус других блюд.

— Будет сделано Ваше Величество.

— Ах, мне можно позавидовать. Не каждый день сама королева Арвитана приносит мне еду.

— Не каждый день королева Вестралии просит принести ей виноград, — подмигнула Мэл и скрылась за стеной перехода, а королева откинулась на подушках и принялась разрабатывать план, как вернуть потерянную власть.

Глава 8

Когда Дэйтон увидел мать, то едва узнал ее. От былого лоска, властности, гордости не осталось и следа. Она походила на безумную, нечесаная, не накрашенная, забывшая о своем внешнем виде. Она бормотала что-то себе под нос, но, увидев его, заметно оживилась.

— Дэйтон, ты пришел, сынок, — бросилась она к нему на шею. — Ты ведь не оставишь меня здесь, правда? Мне так плохо, так плохо. Твой бессердечный отец запер меня здесь, словно я какая-то преступница. Он совсем меня разлюбил. Как он мог, сынок? Как? Ведь я потратила на него свои лучшие годы, я подарила ему тебя, а он...

— Мама, успокойтесь.

— Сынок, мой дорогой, скажи отцу, что я не могу здесь больше. Или пусть он придет, ненадолго. Пожалуйста, я должна ему сказать. Его обманули, наговорили всяких гадостей обо мне, но это не правда. Я никого не убивала. Это все они, они...

— Мама, пожалуйста, успокойтесь.

— А я спокойна, — заверила женщина. — Я просто хочу выбраться отсюда.

— Мама, я не могу вас отпустить.

— Не можешь? — удивилась Ровенна. — Но почему?

— Вы знаете.

— Ах, ну да, конечно, — прищурилась женщина. — Тебе наговорили очередной лжи, и ты поверил. Принял сторону своего отца. Как всегда.

— Отца? А разве король — мой отец?

Ровенна отстранилась от сына, что-то поменялось в ней в этот момент. Ему вдруг показалось, что она играет. Играет в безумие, как всю жизнь играла со всеми, даже с ним.

— Конечно, король — твой отец, как может быть иначе?

— Он воспитал меня, он всегда был большей матерью для меня, чем вы, но он мне не отец по крови, ведь так? И я догадываюсь, кто мой отец. Сорос, не так ли?

— Сорос? — рассмеялась в ответ Ровенна. — Ты всерьез полагаешь, что это ничтожество твой отец?

— Он не ничтожество, — обиделся Дэйтон.

— Если и нет, то скоро им станет.

— О чем вы говорите?

— У отца своего спроси, как полукровка может стать никем.

— Боги, откуда в вас столько жестокости?

— Жестокости? — повторила она, переменившись в лице. — А почему нет? Ты не знаешь, каково это — быть лишь тенью, ты не знаешь, каково терпеть всех его любовниц, жен, этих ублюдочных детей. Я хотела только одного, любить его. Но ему не нужна была моя любовь. Ему нужна любовь этой глупой девчонки. Я сделала все, все, а он променял меня на эту тварь...

— Вот теперь я узнаю настоящую леди Элиран. Без прикрас и притворства.

— А зачем притворяться? Ведь ты мне не поможешь. Ты весь в своего ничтожного папашу. Живешь принципами морали, долга, чести. Что дает тебе твоя честь?

— Самоуважение.

— Мне нужно было избавиться от тебя еще тогда, в детстве, когда я смотрела, как ты спишь, и мечтала поднять подушку и накрыть ею твое маленькое розовое личико. Ты всю жизнь мне мешаешь, маленький ублюдок. Убирайся! Не приходи сюда больше!

Он не ушел, сбежал из башни, полный горечи, обиды и боли. Если бы мог, он бы заплакал.

— Как можно быть такой бездушной? Как можно...

Это было бесполезно, приходить, говорить с ней. В ней не осталось ничего от тех чудесных воспоминаний из детства. Впрочем, может, он их все придумал? И на самом деле она всегда была такой холодной, расчетливой и лицемерной. Сейчас, как никогда раньше ему захотелось, чтобы Сорос был рядом. У него, как ни у кого другого, всегда находились нужные, самые правильные слова, если не утешающие, то объясняющее все.

Когда он вернулся к королю, тот понял все без слов, но ничего не сказал, и за это принц был очень ему благодарен.

— Тебе удалось что-то выяснить?

— Не знаю. Она предпочитала ломать комедию и изображать из себя безумную. Но одну странную вещь она сказала...

— Какую же?

— Она сказала, что ты знаешь, где Сорос. А еще что-то о том, как полукровки становятся никем. Как-то так.

— Хм, странно. Что она имела в виду?

Вопрос остался без ответа. Дэйтон тоже не мог расшифровать путаных намеков леди Элиран.

— Мне кажется, она просто издевалась.

— Очень похоже на нее.

— Я все думаю... она когда-нибудь меня любила?

— Я не знаю, любила ли она вообще кого-то.

— Вас.

— Она так говорит. Но любовь... это смирение, самопожертвование, это способность поставить чувства любимого выше своих. Нет, она никогда не любила меня. Это было все, что угодно, одержимость, страсть, жажда, но не любовь.

— Вы сказали, что любовь — это готовность поставить чувства любимого выше своих. С Мэл вы сделаете то же самое? Сможете отпустить, если она захочет?

Александр долго молчал, задумчиво крутил бокал в руках. А после поставил его на стол и поднялся.

— Для начала нужно ее найти и убедиться, что ей ничего не угрожает. А после...

— Что будет после? — с ожиданием спросил Дэйтон.

— Я не знаю, — ответил король.

* * *

— Боги, их так много? — воскликнула принцесса, когда служанка принесла очередные карточки от поклонников. Рея же половину из них безжалостно кидала в корзину для мусора, даже не удосужившись передать принцессе.

— Нет, и этот сноб туда же. Фу, а это что за гадость! Нет, нет, нет, и еще раз нет! А это... хм, надо подумать. О, а здесь прелестные стихи, фу, а в конце пошлые! В корзину их! — говорила Рея, отбирая карточки. Девочкам только и оставалось наблюдать, как стопка бумаги медленно уменьшается и сортируется. Но стоило им только протянуть руки к карточкам, как каждая получала по этим самым рукам, даже принцесса. А на все злобные и обиженные взгляды выдавала один и тот же ответ: