Проклятье Солнечного короля - 3 Глава 1- 9

— Вы бы это... шли в шатер. Морозно сегодня, — к ней подошел один из названных братьев Дары, имен которых она так и не смогла запомнить. Он казался таким большим, но смущался, как подросток. Это обезоруживало и заставляло улыбаться.

— Спасибо, но мне не спится. Я здесь посижу, можно?

Цыган не стал спорить, только снял свою большую шубу и бережно накинул на нее.

Какие же они хорошие, эти цыгане. Приняли ее, как родную. Спасли от смерти, слушают, деляться кровом и едой. Их называют ворами, разбойниками, конокрадами, и боги знают, кем еще, но она увидела их совсем иными: заботливыми, щедрыми, искренними. Может, не все они такие, и это ей так несказанно повезло, а может, не стоит судить о целом народе по горстке бесчестных людей? В Арвитане и тех и других хватает, увы, вторых все же больше, особенно во дворце.

* * *

Утро снова принесло Айара, на этот раз одного. Но Мэл это не утешало. Она понимала, что еще день, может чуть больше, и сам король может сюда заявиться. Тогда все, ему не нужны никакие магические способности, чтобы ее чувствовать. Он просто будет знать. От этой мысли ей хотелось бежать, бежать как можно дальше и быстрее, но были дети, был монстр, который кружил вокруг, как сама смерть, из лап которой она так часто вырывала людей. Теперь она должна была вырвать из ее лап детей, да и себя заодно.

Для защиты, их всех переселили в шатер. Дара вспомнила накануне, что приспешник монстра — Ульрих, боялся войти к ним в шатер, и барон решил ухватиться за эту призрачную надежду.

— Хотя бы выспятся, — с горечью сказала Дара, укладывая детей. — На Горана страшно смотреть, не глаза, а черные провалы. Да и ты выглядишь не лучше. Мэл знала, но поделать ничего не могла. Стоило ей только закрыть глаза, как она видела Александра с глазами монстра, ощущала его дыхание, его жажду, его желание. Она не могла не вздрагивать каждый раз. Чудовище медленно вытесняло из памяти того, кого она любила, кем-то злым, страшным и опасным.

Вот она и не спала, зато сочла за радость присмотреть за малышней. Они с девочками весь день учились плести браслеты, а мальчишки... им, конечно, это было неинтересно, зато интересно было наблюдать за странным полукровкой, который гуляет с Гури, и громко рассказывать остальным о каждом шаге занимательной пары. Один Горан был молчалив, и по-прежнему угрюм, он старался приглядывать за всеми, и за ней тоже.

— Какая она красивая. Ее кожа светится, вы видите?

— Не трогайте ее, — шикнул Горан на девчонок. — Пусть спит.

Ее и правда сморило, уснула на лежанке, даже не заметив этого. Наверное, напряжение взяло верх. И это убаюкивающее поглаживание детских ладошек. Как же давно о ней никто так не заботился, не укрывал пледом, не гладил волосы, так не оберегал, как это делал маленький мальчик, в мгновение ставший взрослым. Сейчас, как никогда, ей не хватало дома, семьи и Уилла. Все, о чем она мечтала, все, чего хотела, выходя замуж, так и не сбылось...

Когда Мэл проснулась, стемнело. Детей не было. Она было забеспокоилась, но тут очень вовремя вошла Дара со своей извечной наглой улыбкой на лице.

— Проснулась. А мы уж думали, тебя сонная болезнь свалила.

— Сонная болезнь? Постой, сколько я проспала?

— Да сутки почти.

— Сколько? — Мэл удивленно уставилась на цыганку, а та лишь хмыкнула и протянула ей кружку с горячим отваром.

— Выспалась хоть?

— Не знаю, — призналась девушка, но ей явно стало лучше. — А дети?

— Все на улице собрались. Только нас с тобой и ждут. Допивай отвар и пойдем.

— Куда?

— К костру. Сегодня мы будем вызывать духов предков, чтобы попросить защиты. И кстати, если тебе повезет, ты сможешь увидеть будущее.

— У меня с будущим странные отношения, — попыталась отказаться Мэл. — Оно никогда не сбывается именно так, как я хочу.

— Пусть так, но все равно, это стоит увидеть. Идем. Идем же.

Когда девушки подошли, цыгане уже расселись на бревнах вокруг костра. По дороге Дара успела рассказать, что для некоторых, особо восприимчивых, это возможность побывать за гранью без последствий, и увидеть родных. После этих слов Мэл начала более серьезно относится к предстоящему ритуалу.

Все началось с того, что один из названных братьев Дары и Гурии подбросил в костер дров так, что тот заполыхал. Затем поднялся самый старый цыган, произнес какие-то слова на древнем, как сам мир, цыганском языке, посмотрел на окружающих, перевел взгляд на небо, усыпанное звездами, и запел. Его голос был тих и приятен и задевал в душе какие-то особые струны, заставляя глубоко дышать, настраивая на его волну. Следом поднялся еще один пожилой цыган, он тоже запел, но прежде, бросил в костер какой-то порошок. Костер зашипел, заворчал, напоминая чем-то Воина, и успокоился, а Мэл почувствовала тонкий аромат лаванды. В следующее мгновение ей показалось, что какая-то тень промелькнула позади. Она хотела обернуться, но Дара остановила ее:

— Нет. Ты не должна оборачиваться, смотри на костер, не отводи от него взгляд.

Мэл подчинилась, снова окунулась в эту атмосферу умиротворения и тепла, и снова почувствовала краем сознания чужое, потустороннее присутствие. Тень мелькнула и пропала, за ней другая, а после... она не знала, то ли это было взаправду, то ли приснилось, но она увидела родителей, таких же красивых и родных, как запомнилось.

— Мама?

— Тебе нельзя здесь быть, — строго сказала Генриэтта, но через секунду ее взгляд потеплел и смягчился. А отец просто улыбался, тепло и по-доброму. Как она по ним скучала, по ним обоим.

— Мама, мне так больно.

— Я знаю, моя милая. Потерпи.

— Мама, мне кажется, вся моя жизнь — страдание. Зачем я его встретила? Почему полюбила?

— Это была твоя судьба.

— И ты знала о ней? Знала, что я буду так страдать? Поэтому ты хотела уберечь меня, спрятать?

— Я ошибалась, — прошептал дух. — Я пыталась спасти тебя, но делала только хуже. Ты не должна бежать, прими свою судьбу.

— О чем ты говоришь, мама? Если я перестану убегать, он меня найдет, он убьет меня.

— Это твоя судьба.

— Умереть?

В отмет Генриэтта покачала головой, а улыбка отца пропала.

— Я не смогу снова увидеть его, увидеть таким. Я не выдержу.

— Ты выдержишь все. Я знала это. Я всегда знала, какая ты сильная и смелая, дочка моя. Я всегда гордилась тобой.

— Мы всегда гордились, — поправил отец.

Как же ей хотелось их коснуться, вновь почувствовать их объятия, такие родные, способные защитить от любой беды, но они начали таять, а она лишь успела шепнуть: "Я люблю вас" — прежде чем они окончательно пропали.

— Я всегда с тобой, девочка моя, — донесся до нее шепот матери, — в воздухе, которым ты дышишь, в людях, которых встречаешь, в событиях, что происходят. Я всегда буду защищать тебя.

Мэл думала, что на этом все закончится, но в этот момент к ней пришел еще один дух, гость, которого она не ожидала увидеть. Это была девушка, и Мэл узнала ее.

— Вы Амина, дочь леди Маргарет.

— Да, — прошелестел дух.

— Зачем вы здесь?

— Я хотела увидеть ту, что растопила сердце моего Александра. Ту, что скрасила печаль моих родителей, ту, что стала сестрой для моей сестры.

— Это Ровенна убила тебя?

— Нет, меня убило проклятье.

— Проклятье?

— Оно и тебя коснется, но не сейчас, позже, когда через прошлое ты вернешь будущее.

— Ты тоже будешь говорить загадками?

— Нет. Ты должна отправиться в Вестралию.

— Я не могу. Это одно из тех мест, где он будет меня искать.

— Ты должна... должна спасти его, спасти их обоих.

— Кого? Кого я должна спасти?

— Ты поймешь, там. Ты должна понять. Спаси его, спаси... спаси...

— Кого спасти? Ответь же мне?

Но дух исчез, а она вернулась в реальность, к костру, к Даре, охваченной своим собственным видением, к остальным цыганам. Она не ожидала, что все будет именно так... странно и тяжело. Увидеть родителей, встретить Амину, ее странные приказы, а ведь никак иначе это не называлось. Она практически приказала ей отправиться туда, где ее наверняка будут искать.

— Безумие какое-то, — прошептала она и посмотрела на Дару, в глазах которой были слезы, как и в глазах Гурии.

— Маму видели?

Дара не ответила, только тяжело кивнула и заплакала.

А вот барон был суров и решителен. Видимо, духи ответили и на его вопросы, какими бы они не были.

Глава 4

— Что вам известно?

— Мы нашли ту цыганку. Их табор стоит недалеко, за городом. Зовут Дара, дочь барона.

— Меня не интересует ее имя. Она знает что-то или нет? — спросил король, не глядя на Айара. Он смотрел в окно, на город, спешащих куда-то горожан, смотрел, а душу сжирала тоска. Зачем все это?

— Говорит, что не знает.

— Говорит?

— Просто не сходится.

— Тогда почему она еще не здесь? Если есть какие-то сомнения...

— Я боюсь, что мы спугнем их. Цыгане — народ особый. Они свободолюбивы и не привязаны к месту. Что стоит им собраться и раствориться на просторах нашей страны?

— Полагаю, у вас есть план, как этого не допустить?

— Завтра я хочу вернуться в табор, если вы позволите.

— Делайте, как знаете. Мне нужен результат. И как можно скорее, иначе, я займусь этим сам.

Айар в последнее время боялся короля, сам не знал почему. Но было в нем что-то такое... жестокое, безумное. И это заметил не только он. Сама жизнь во дворце изменилась. Казалось бы, прошло меньше недели с момента возвращения короля, а он уже не узнавал дворец. Больше всего пострадала знать, сначала защитники королевы, а затем ее противники. Король жестоко обошелся с теми, кто злорадствовал, видя падение королевы. Кто-то оказался в тюрьме, кого-то выслали, а Вернера нашли задушенным ночью в камере. Тревога поселилась во дворце, тревога и страх. Айар тоже его ощущал, до каких крайностей еще может дойти король в своем желании вернуть королеву?

— Айар? Что принесло тебя сюда в такой час? — спросил Андре, обнаружив полукровку у дверей своей комнаты. Тот не решался постучать, и уже готов был уйти. — Что-то ты неважно выглядишь.

— С королем виделся.

— Понятно, — посерьезнел Андре. Эти встречи с королем сейчас могут напугать кого угодно. Его тоже пугали. — Ну, проходи. Выпьешь? У меня как раз завалялась бутылка тарнасского игристого.

— Выпью, — не отказался мужчина. И только когда горло обожгла горьковатая янтарная жидкость, решился сказать то, что мучило его весь день. — Что он сделает, когда найдет ее?

— Странные вопросы ты задаешь, друг мой. Отчего?

— Я боюсь, что она не простит его, и тогда... я не знаю, что будет тогда.

— Я тоже не знаю, но знаю одно — мешать ему сейчас чревато. А Мэл... добрая девочка, она простит. Не знаю, хватит ли любви забыть...

— А если не хватит?

— Тогда у нас всех появятся проблемы.

— Думаете, не отпустит?

— А ты бы отпустил любимую женщину, если жизни без нее не мыслишь?

— Не знаю. Я никогда не любил, — признался Айар, и почему-то вспомнилась теплая, маленькая ладошка слепой цыганки с редким именем — Гурия.

— Вот и я не знаю, — вздохнул Андре.

— А как же леди Блант, простите, я слышал, вы...

— Леди Блант хорошая, добрая женщина. Мне с ней хорошо, но любовь... она иная. Любовь — это когда насмотреться не можешь, надышаться, когда пылинки сдувать хочешь, на руках носить, чтобы ножки свои прекрасные не натерла, когда все мысли она твои занимает и днем, и ночью. Когда все и всех забываешь, и только к ней, о ней, за ней. Эх, что-то я разговорился, аки поэт какой. Вот Феликс бы посмеялся надо мной, чудаком.

— Когда они приезжают?

— На днях. Александр сам ему написал. Ему, да Дэйтону.

— Как он воспримет арест матери?

— Меня больше беспокоит, как он воспримет бегство Мэл. Эх, Алекс, Алекс, наворотил дел, а мы расхлебывай. Ладно, давай еще выпьем. А то, Его Величество скоро совсем до ручки дойдет, да меня позовет. А мне с ним на трезвую голову встречаться ой как не хочется.

* * *

В эту ночь все было спокойно и тихо. Мэл стояла рядом с шатром и снова, как и вчера вглядывалась в темноту. Горан, вместе с бароном и другими цыганами, поддерживал огонь в кострах, окружающих стоянку.

— Ночь слишком тихая, — прошептала Дара.

— А Гури где?

— С детьми. Им строго настрого запретили выходить. По-хорошему, я бы и Горана туда же отправила, но мальчишка из себя взрослого изображает.

— Разве это плохо?

— Да не плохо, просто ночь уж очень тихая, опасная. В такие ночи все может случиться.

— Думаешь, он придет?

— На то и расчет. Иначе бы и ты сейчас сидела в том шатре. Ладно. Пора нам уже.

Дара ушла, как и большинство цыган, а Мэл, наоборот пошла вперед, в надежде, что план, который они так тщательно готовили, не сорвется только из-за того, что чудовище просто не клюнет на приманку. А приманкой была она.

Страха не было. Было желание, чтобы все это поскорее закончилось. Она вернулась в шатер, взяла заранее подготовленный рюкзак и вышла в темноту. Еще сотня шаов, и она окажется за границей периметра.

"Девяносто пять, девяносто шесть, девяносто семь, девяносто..." — Мэл остановилась, кожей ощутив опасность. Он был там, стоял на границе и смотрел прямо на нее своими красными, злыми глазами, в истинном своем облачении. Но прошла какая-то секунда, и перед ней уже стоял другой... оживший преследователь из кошмаров.

— Мэл... — проговорило чудище голосом Александра. — Иди ко мне. Я жду тебя.

Он протянул руку, почти коснулся невидимой защиты, созданной духами. Она не знала, чувствует ли он их, или осторожничает, но ближе ни она, ни он не подходили.

— Зачем я тебе?

— Ты знаешь. Я подарю тебе жизнь, о которой ты всегда мечтала. О которой мы всегда мечтали, вспомни. Мы будем вместе. Только ты и я.

— Ты не настоящий.

— А разве ты хочешь видеть настоящего? Разве ты можешь его видеть? Если хочешь, я стану другим.

И вдруг Александр преобразился в Дэйтона. Она вздрогнула от испуга, от того, насколько он был похож.

— Или таким...

Он снова преобразился... в Артура, друга детства, ее первую и такую несчастную любовь.

— Нет! — вскрикнула она, закрыв лицо руками.

Это не было условным сигналом. Ведь она должна была заманить его внутрь, но видеть Артура, такого живого, такого настоящего... было выше ее сил. Они выбежали на поляну, барон, цыгане, Дара. Все смотрели на нее, а она продолжала закрывать лицо руками, чтобы только не видеть, не слышать, ничего не слышать.

— Глупая, ты хотела остановить меня, схватить с помощью этих никчемных людишек, — он приблизился, настолько близко, что переступил границу. Коснулся ее ладоней, отвел от лица. — Они не видят меня.

— Зато я вижу! — крикнул Горан и пустил в монстра нож. Промахнулся. Монстр отступил и врезался в барьер. Зашипел, отшатнулся, и схватил девушку за руку.

— Я недооценил тебя, маленькая светлая.

— Да, недооценил, — прошептала она, мгновенно перестав изображать из себя запуганную жертву. — И не только меня.

В ее руке тоже был нож, и она без промедления воспользовалась им. Чудовище увернулось, посмотрело на нее удивленными глазами Артура, и зашипело.