Синдзи открыл глаза только для того, чтобы увидеть кулак Ангела, летящий ему в лицо. По какой-то причине Ангел переключился с изучения на прямую агрессию. Подросток ощутил, что его зубы вбили ему в глотку.

Евангелион отбросило назад. Он запнулся и вцепился себе в лицо. Затем была вспышка, которая отправила его в полет. Горячая, плотная энергия впилась в его броню, и отправила его вдоль улицы, пока он не влетел в здание.

Ева испустила раздраженное "хуррр".

— Синдзи?... Синдзи? Ты меня слышишь?

— Я... слышу вас... Мисато-сан.

— Пока не думай про драку. Просто иди! Думай про ходьбу!

— Думать про... ходьбу... — механически повторил Синдзи. Евангелион потянулся и вцепился в здание, в котором лежал. Медленно он выдрался из своего странного гнезда и упал на четвереньки. Затем медленно поднялся на ноги.

Сделал шаг вперед. Затем второй.

— Он идет! — возрадовались в командном центре.

Ева запнулась и рухнула лицом вниз.

— Ой.

— Синдзи!...

— Я пытаюсь! Я пытаюсь! Оно не слушается!

"Почему? Почему ты должен сражаться со мной, дух машины? Разве не хочешь ты уничтожить этого врага перед тобой? Я чувствую твою ненависть к нему".

Юнит-01 только-только снова встал на колени, когда Ангел, подпрыгнув на невозможную высоту, приземлился ему на спину, вбив в асфальт. Синдзи вылетел из своего сидения и отрикошетил от стенок капсулы.

"Ремни! Почему тут нет ремней?"

Ангел ухватил Евангелион за запястья и потянул. Внутри Синдзи тоже начал выкручивать свою руку. Он закричал, когда Ангел начал выворачивать конечности из суставов.

— Это не твоя рука. Синдзи! Сохраняй концентрацию. Это не твоя рука! — раздался треск. Рука Евангелиона обвисла. Внутри с отсутствующим видом обмяк пилот.

— Что с системой защиты Евы? — услышал он по воксу.

— Не активировалась! Сигнал не проходит, — ответил молодой женский голос. Он чувствовал, что она почему-то будет важна для него потом.

— АТ-поле не установилось!

Синдзи ощутил странное давление, внутреннюю неправильность во вкусе ЛЦЛ. Даже не глядя, он откатился, когда шип Ангела ударил туда, где должна была быть его голова. Ощущение снова омыло его, и Ева двинулась, извиваясь, как червяк, и не заботясь о достоинстве, уворачиваясь от нового удара.

— Вот так, Синдзи-кун! — подбодрила Мисато. — Всё правильно, уворачивайся!

— А-а! Что мне делать? Что делать?

— Отступай, Синдзи! Мы можем...

Ева перевернулась на спину и сумела пнуть приближающегося Ангела. Затем, отталкиваясь ногами, попытался убраться подальше.

— Атаковать противника? Что?

— ...я такого не говорила.

— И как я должен это делать БЕЗ РУК? Что? Хорошо! Уееееаргх! — Евангелион с трудом увернулся от очередного удара. — Тут есть нож? Я могу держать его ЗУБАМИ?

— Пилот впал в истерику, — отметил Фуюцки. — Он слышит только то, что хотел бы услышать.

— Боже... — выдохнула Мисато. На экране Юнит-01 во всем своем безумии подбежал и ударил головой Ангела, погнув рог от столкновения. Сломанный кусок оставил зарубку на его странной белой маске. — ...что мы наделали?

— Что я делаю? Что, в АД ХАОСА его, я делаю?

— Отключите связь, — приказал Гендо.

— Сэр?

— Нам не обязательно слышать эти сумасшедшие вопли. — Все на мостике посмотрели на него, удивленные такой бесчувственностью, но ему хватило одного равнодушного взгляда, чтобы отправить всех заниматься своими делами. Макото добросовестно выполнил приказ командующего.

Евангелион сумел еще раз боднуть Ангела, пока тот приходил в себя от неожиданности подобной атаки. На третье попытке Ангел поймал голову 01-го своей рукой.

Вспышка!

Сияющий костяной отросток появился из локтя Ангела, а затем молотом ударил в глаз Евы. И еще!

— Фронтальная часть головной брони треснула! — воскликнула Майя.

Рицуко вжала ладони в металл консоли. Все прошло одновременно лучше и намного хуже, чем все они рассчитывали. "Броня больше не выдержит".

=][=

"Сахиил..."

Синдзи слышал это в своей голове. Имя? Нет, предназначение.

(Следовать зову. Только сильнейшие выживут).

Евангелион был ранен навылет. То, что очень напоминало кровь, с силой брызнуло из затылка. Красные шестиугольники с надписью "Тревога!" вспыхнули на множестве дисплеев.

Кода Синдзи Икари ощутил свой разум вылетающим в дыру в затылке, в этот момент он увидел лицо, улыбающееся лицо, обрамленное тонкими белыми волосами. Сахиил проверил своего брата, а теперь проверяли его.

— Голова повреждена! Статус неизвестен!

— Контрольные цепи рвутся одна за другой!

— Пилот... не отвечает.

Темнота.

=][=

Комната командира НЕРВа была большой, но из мебели в ней был только стол. На потолке светилась гравюра — каббалистическое Дерево Жизни. Пол был отполирован, чтобы отражать его. Гендо уже был там, в своей обычной позе, глядя прямо перед собой.

Козо Фуюцки слишком долго знал Гендо, чтобы пугаться мрачной тишины или вообще чего-то, исходящего от него.

— Пилот всё еще без сознания, Гендо, — сказал он. Конечно же, отец Синдзи не прореагировал. — У меня список вещей, которые он привез из своего... дома.

Это на короткое время привлекло его внимание. "Значит, мальчик не полностью соответствует твоему сценарию, верно?"

Зам. командира подошел к столу и вытащил из принесенной с собой папки бумаги.

— В основном, неважные статьи, одежда, деньги, две тетради с рецептами, и другие вещи. И это, — он положил на стол четыре больших глянцевых фотографии.

На них были изображены непропорциональные фигуры. Первым был мрачный мужчина в темно-красных доспехах с огромными позолоченными наплечниками. Другой была женщина в дымчато-темной с белым броне, с не одобряющей островерхой маской. Следующий был похож на первого, но доспех его был черным, украшенным шипами, а лицо покрыто шрамами и явно выглядело злым. Последним был зеленый монстр, получеловек-полузверь с торчащими кусками механизмов, зубы чрезмерно увеличены.

— Мы их тщательно просканировали, Гендо. Просто пластик и краска. ИГРУШКИ. Твой сын играет в ИГРУШКИ, Гендо.

Старая сволочь ухмыльнулась.

— В его возрасте?

— А почему нет? Он только-только стал подростком", — голос старого человека внезапно сделался уставшим. — Он всё еще ребенок. Разве не так мы его зовем? Третье Дитя?

Гендо Икари смотрел на фигурки, поблескивая линзами над сцепленными руками.

— Это не было частью моего сценария... — вынужден был признать он. — Но это мелочь. Это только доказывает его затягивающуюся незрелость.

— Что лишний раз напоминает мне, что мы кладем всю тяжесть мира на детские плечи. Это было достаточно плохо в случае Рей, но... Юи не хотела бы, чтобы ты делал это, Гендо.

— Слишком поздно для сантиментов, сенсей. Вы тоже знаете, что если мы не победим Ангелов, то у человечества нет надежды".

=][=

— Синдзи-кун пришел в сознание, — сказала Рицуко Мисато, когда они влезли на грузовик, возвращающийся в НЕРВ после инспекции поля битвы.

— Как он?

— Внешних ран нет. Небольшие проблемы с памятью.

Заметив взгляд капитана, она пояснила:

— Они сказали, что не нужно волноваться о ментальном повреждении.

Мисато посмотрела на руины вдоль их пути.

— Учитывая, как внезапно это всё произошло с ним... то, что он так быстро оправился, это уже чудо.

— Вроде того. Нагрузка на нервную систему была огромной.

— Его разум, Рицуко. Его разум. И мы сделали это с ним.

=][=

В это время в госпитале Синдзи смотрел на незнакомый потолок. За несколько прошедших дней он себя только этим и развлекал. Его голова ощущалась пустой, словно чего-то не хватало, и он не мог вспомнить, о чем же ему сожалеть.

В дверь постучали. Он повернулся и сказал:

— Войдите.

В госпиталях вообще нужно стучать? Здесь не было никакой приватности. Комната только создавала иллюзию уединения.

В двери показалось лицо в рамке каштановых волос. Девушка была старше Синдзи, но не слишком. Когда его отрешенный взгляд остановился на ней, Майю Ибуки тряхнуло виной. Она робко вошла в комнату.

— Эм. Привет, Синдзи Икари-кун. Меня зовут Майя Ибуки. Я работаю в НЕРВ.

Он слабо улыбнулся.

— Я помню вас.

— Эм... не думаю, что мы раньше встречались.

Синдзи закрыл глаза и уселся поудобнее на кровати.

— Я помню ваш голос. Вы были там. Был бой и хаос, и вы были там. — Он открыл глаза, и в них плескалось легкое веселье. — Не думаю, что забуду ваше "даме десу", Ибуки-сан.

Она пристыжено отвела глаза.

— Так... как ты себя чувствуешь, Икари-кун?

Синдзи поднял руки к лицу. Он точно помнил, что их сломали. Доктора НЕРВа говорили, что это рука Евы была сломана и посылала сигналы боли в его мозг, но он смутно помнил, что сам тоже причинил себе боль, когда вывихнул суставы.

— Думаю, что я настолько в порядке, насколько вообще могу быть, Ибуки-сан.

— Это хорошо. Семпай... в смысле, Акаги-сан, послала меня сюда сказать тебе, что тебя выписывают из госпиталя. Я потом передам ей отчеты отсюда. — Она снова посмотрела на это юное лицо, чуть старше ребенка, столь неестественно спокойное. В её сознании он все еще кричал. — Если... если тебе нужно что-то еще, пожалуйста, просто скажи.

Синдзи склонил голову к плечу.

— Собственно, вас не затруднит оказать мне одну услугу?

— Да, какую?

— Даже две услуги. Во-первых, зовите меня Синдзи. "Икари-сан" почему-то слишком напоминает моего отца. — Он перевел взгляд на окно. Оттуда доносилось стрекотание цикад. — Во-вторых... есть и другая. Кто такая второй пилот?

— Она? — Майя прикусила губу. — Аянами Рей. Я не слишком много про неё знаю.

— Она была ранена. Она здесь?"

— Я... не знаю. Думаю, что могу спросить.

— Если да, то я был бы очень благодарен, если бы вы позволили мне увидеться с ней.

Рей была там. Синдзи оделся в свою привычную одежду и медленно следовал за Майей. Она любезно старалась приноровиться к его скорости движения.

— Так много людей в госпитале... — сказал он немного времени спустя.

— Много людей пострадало во время атаки Ангела. Нам пришлось переместить людей, поскольку один госпиталь был разрушен. — Она оглянулась на него и тихо, так, чтобы только он мог услышать, добавила:

— Если бы не ты, их было бы больше. Не волнуйся об этом, пожалуйста. Ты герой Ика... Синдзи-кун.

Он кивнул. Значит, простым людям не положено было знать про Евангелионов или их пилотов. Им было лучше жить в незнании. Но... так много. Он сжал кулаки.

Он видел людей на креслах-каталках, людей, которые потеряли ноги. Людей с забинтованными головами. Людей, чьи конечности были в гипсе. Он должен был выглядеть так же. Это было не честно. Он был достаточно быстр, достаточно силен, и поэтому вместо него страдали другие.

Они дошли до очередной обычной палаты. Карточка НЕРВ Майи позволила им миновать двери и бдительных докторов. Внутри лежала Рей, в этот раз одетая в госпитальную зелень. В лучах заката она выглядела еще более беспомощной. Синдзи сжал зубы.

— Ибуки-сан... пожалуйста... обождите снаружи!

Она колебалась, видя выражение его лица, но кивнула и вышла.

=][=

Синдзи вошел в комнату. Сначала он решил, что она спит, но затем увидел, что Рей просто смотрит в окно. Он подошел к её кровати и стал ждать.

Несколько минут спустя она медленно повернула голову к нему.

Он был ошеломлен тем, как знакомо она выглядит. Желание защитить ее снова начало пробуждаться в нём. Её бледность, голубые волосы и красные глаза... казались атрибутами существа не из этого мира. Он подумал, что она всегда будто стоит в лунном свете.

— Аянами-сан...

Она не ответила.

— Ты знаешь меня?

— Ты пилот Евангелиона номер один, — бесцветно ответила она.

— Как давно ты стала пилотом, Аянами-сан?

Аянами немного изменила позу, словно пытаясь вспомнить. Затем закрыла глаза и слегка покачала головой. Она не могла выяснить, сколько лет прошло. Она никогда не отмечала дни рождения, следовательно, у неё не было причины следить за ходом времени.

— Я не знаю...

Синдзи вобрал в себя странную логичность ответа. Он снова сжал кулаки.

— Ты собиралась выйти вместо меня, — зная теперь, как много настоящей боли получаешь во время боя с Евангелионом, он получил представление о её храбрости, и еще больше — информации о том, как его отец использовал ситуацию, чтобы заставить его — неготового и неумелого — стать не рассуждающим инструментом.

Он поклонился.

— За это... я благодарю тебя.

— Ты победил Третьего Ангела, — сказала она. Это было очевидно. Иначе бы они не разговаривали. — Я бы не смогла.

— Это неважно. Ты бы всё равно пошла. Спасибо, Аянами-сан.

Она могла только кивнуть. У неё не было опыта в ситуации, когда кто-то ее благодарил. Вместо этого она осматривала его, сына Командующего Икари. Какая-то часть её была естественно любопытна.

Бессмысленная тишина царила между ними.

— Ты сильно ранена, Аянами-сан? — спросил Синдзи. Она рассказала.

— Как ты получила эти травмы?

Она снова рассказала ему полную правду, думая, что раз уж стал пилотом, то и получил соответствующий допуск.

Евангелионы. Духи машины. Созданы человеком для войны, приносящие только боль. Он вспомнил свой краткий, но ошеломляющий опыт. Она шла внутрь каждый раз, когда её просили. Каждый раз ей приходилось бороться с духом машины. В этот раз она проиграла. Синдзи резко разжал пальцы. Был только еще один Евангелион, о котором он знал. Почему она? Почему они должны слать Детей, чтобы решить их проблемы? Это напоминало ему о безответственности. Она знала свой долг. Другие боялись своего.

— Так не пойдет! — внезапно сказал он. — Никто не должен страдать так, как ты!

— Это мой долг.

— Долг перед человечеством. Человечество должно доказать, что оно стоит твоей жертвы! Послушай меня, — он подошел к кровати и нагнулся к ней. Он надел на себя шкуру монстра, но сохранил ядро, которое давало ему смысл. Как справлялась с этим она? — Я Синдзи Икари.

Она кивнула.

Синдзи протянул ей свой большой палец.

— Кусай, Аянами-сан, — сказал он.

Рей вопросительно наклонила голову. Синдзи снова предложил. Не видя другого выбора, она повиновалась.

— Со всей силы. Чтобы была кровь. — Она выполнила приказ, и он поморщился от острой боли, когда её зубы прокусили мясо до кости. — Чувствуешь вкус моей крови?

Она кивнула, не выпуская палец. Рей знала вкус крови. Его кровь была какой-то... другой. Она отпустила палец, и красное запачкало её губы.

— Я попробовал твоей крови, — сказал он ей, позволив каплям крови падать на пол. — А ты попробовала мою. Позволь мне разделить твои страдания, позволь твоей боли стать моей, а моей стать частью тебя. Вместе любая тягость станет легче. — Тучка, закрывающая солнце, прошла, и золотые лучи затопили комнату. — Я Синдзи Икари, и я клянусь тебе, что не позволю тебе больше страдать. Я сражусь с любым, даже со своим отцом, если они захотят причинить тебе боль. Даю тебе мое слово, Аянами-сан. Ты не должна так жить... это неправильно! Мы не должны так страдать. — У него был старомодный взгляд на мир, местами до глупого шовинистический. — Этот мир создан не для страданий!