Я почувствовал острое чувство одиночества от осознания своей безоружности, подхватил на бегу меч, выпавший из руки погибшего орденца и ощутил себя гораздо увереннее.

Убегая от одной твари, я едва не попал в лапы ее сородича. Шерш больно дернул меня за невидимый поводок, отбрасывая в сторону, как неразумного щенка, и острая словно меч клешня разминулась с моей шеей.

Уроки Шерша не прошли даром, я отсек эту клешню, еще одну, даже успел обрадоваться своему успеху, но третья конечность твари порвала мне левое плечо и отбросила на пол.

Потеря двух клешней монстра не смутила — он бодро взмахнул еще двумя из оставшихся шести, намереваясь меня прикончить. Тут на мое счастье ему снес голову, подобравшийся сзади, охотник.

На него бросился собрат монстра. Тот, что выкурил меня из камеры. Охотнику пришлось туго. Тварь несмотря на раны была необычайно быстрой. За пять секунд она трижды ранила орденца и прижала его к стене.

Надо было как-то выручать своего спасителя. Я метнул в монстра меч. Попал рукояткой, зато на секунду отвлек, что позволило охотнику прикончить тварь.

— спасибо, — сказал орденец, истекая кровью и сползая на пол. — кажется, это последний. Ты ведь пленник, тот, что был укушен тварь? Похоже эти твари явились по твою душу. Мы их ждали, но они очень быстро и неожиданно напали. Знают ведь твари, что мы женщин и детей не трогаем. Сложно заподозрить в милой невинной мордашке тварь... ты храбрый парень, но довольно невезучий... тебя лишили шанса умереть с бою с честью.

Я усмехнулся:

— По-моему, я только что едва-едва не пал смертью храбрых... спасибо железяке и тебе.

— После сегодняшнего тебя запрячут в самое охраняемое место... навсегда. — он закашлялся, сплюнул кровью...

— Я знаю. Ваш закон: нечисть не имеет права на жизнь, ваше предназначение — уничтожение нежити.

В глазах орденца мелькнуло удивление:

— Вообще-то у Ордена иная миссия — защищать людей ... Где же эти чертовы лекари?

— А как неофиты вступают в Орден? — спросил я раненого. — Или это великая тайна?

Охотник усмехнулся:

— Никакой тайны. Большинство отбираются в раннем сопливом возрасте, обычно в многодетных крестьянских семьях за солидный выкуп родителям. Охотники проходят очень жесткую тренировку с самых малых лет, чтобы иметь возможность противостоять нечисти на равных. Некоторые, как и я, присоединяются к Ордену в зрелом возрасте. Охотники очень сильно помогли моему родному миру, спасли наших людей от истребления вампирами. Я вступил в братство, чтобы вернуть долг.

— А как ты вступил в Орден? — меня распирало любопытство. Обруч на вопросы о своих хозяевах или отмалчивался как сволочь или рассказывал неправдоподобные байки, противоречащие одна другой. А когда я ловил его на вранье, мерзко хихикал, высохший кусок продукта жизнедеятельности пьяного тролля, страдающего чесучей лихорадкой.

— Просто пришел в орденскую резиденцию и заявил о своем желании вступить в братство. Клянусь защищать Свет от Тьмы, Гармонию от Хаоса, простых людей от нечисти пока кровь течет в моих жилах. И с этого момента ты охотник. Любой имеет право вступить в Орден. Это один из самых древних и главных законов Ордена.

— Любопытственно, — сказал я задумчиво.

Дальше нам поговорить увы не дали.

Моего нового знакомого уволокли целители. Он только и успел проорать мне, что его зовут Дарк Рейдер, гильдия Ястребов, клан Атакующих. Смутно знакомое имя. Где-то уже слышал что-то похожее.

Меня же притащили в другую камеру с целой дверью, покомфортабельнее прежней. В ванной комнате располагался небольшой бассейн, а на кровати с легкостью могла бы заночевать футбольная команда с тренером, врачом и скамейкой запасных.

Затем ко мне притащился медик. Только вместо того чтобы залечить мне рану, он установил еще несколько артефактов на мне и вокруг, заявив, что глупо упускать возможность изучить естественный процесс регенерации метов.

— Урод, — сказал Шерш когда тот ушел. — из-за таких гадов как он Орден уже не тот что был прежде. Пришло время, мой юный ученик, научить тебя двум весьма небесполезным магическим фокусам: самоисцелению и разрушению артефактов.

Для самоисцеления необходимо увидеть себя в истинном зрении. Обычно рана (раненое место) выглядит как красное наполненное болью пятно. Нужно очень аккуратно, используя потоки манны, стереть его. Только очень аккуратно, осторожно, бережно, нежно. Любое резкое движение энергии причинит тебе невероятно сильную боль. Поэтому не торопись. Тише едешь — здоровее будешь. — и Шерш дал мне почти неограниченный доступ к энергии. За полчаса самолечения я падал в обморок из-за болевого шока раз десять.

Как я тогда еще в родном мире смог провести удачный сеанс лечения синеглазой Евгении? Без подготовки, не зная как, что и зачем. Чудеса и только. Когда спросил об этом у Шерша, тот проворчал: 'Дурням везет'.

— Пока хватит, — остановил меня обруч. — кровь остановил, и ладно. На первый раз вообще фееричный результат. Тело твое пока еще плохо воспринимает магию. А теперь отдохни немного, и мы с тобой поучимся интересному искусству уничтожения чужих артефактов.

— А мне не влетит за это? — озабоченно спросил я.

— live free or die, my darling baby, — весело хмыкнул обруч. — тварь ты дрожащая или право имеешь?

— Имею, — кисло отозвался я. — но старушку и ее сестру жалко.

Я поспал пару часов, затем был разбужен Шершем, и стал слушать краткий курс молодого вредителя артефактов.

Выяснилось, что любой мало-мальски приличный амулет снабжался хорошей защитой от внешних магических воздействий. Магия штука тонкая, капризная, требующая тщательной очень тщательной настройки. Но найденный таким трудом баланс довольно легко может сбиться из-за внезапной природной или искусственной волны энергии. Чтобы этого избежать артефакт надежно защищают.

Но если знать как, то в любой защите можно пробить брешь. И тогда амулет портится. Как правило, порча артефакта занимает от нескольких минут до нескольких недель.

В бою данное умение как правило неприменимо, так как магическая схватка скоротечна, но каждый уважающий себя вор в Сопредельных мирах...

Нужно представить ( опять-таки в истинном зрении) как в защиту артефакта вонзается сверло чистой энергии и просверливает в ней отверстие.

— Попробуй вот с этим мелким артефактом... — предложил обруч. — Покажем орденским коллегам, что излишнее любопытство это не всегда хорошо.

Я с полчаса мучился, затем мне показалось, что защита пробита.

— Сумел? — Шерщ очень удивился. — Да еще так быстро? Да ты умница. Талантливый парень. А теперь быстренько ложись на пол и прикрой голову руками.

Я так и сделал не медля ни секунду. Обруч судя по голосу не шутил. Мощная взрывная волна прошла поверху, немного оглушив меня.

— Как рвануло, — восхитился обруч. — не думал, что целители установят такие заряженные артефакты.

Я встал, пошатываясь. Голова была ватная, картинка на глазных яблоках рябила и подрагивала. Сломанный артефакт взорвался не хуже противопехотной гранаты. Будь я на ногах летальных исход был бы гарантирован.

— Ты ржавый... экспериментатор. Предупредить заранее не мог? — спросил я сердито.

-А зачем? — искренне удивился обруч. — Ты бы опасался взрыва, а занятия магией, запомни, Вит, не терпят трусов. А так ты сразу научился сразу двум вещам: как ломать артефакты и почему этого делать не стоит. Легкий удар по голове за столь ценную науку это очень недорогая цена, поверь мне, ученик.

В этот момент в камеру вбежал, возмущенно вереща, установивший поврежденный мною амулет, целитель.

Я даже не стал слушать, что он там пищит, а сразу же заявил:

— Нечего экономить на артефактах. Чем ляпать дешевые самоделки покупали бы лучше качественные в Вавилоне.

Целитель закашлялся, побагровел, его глаза почти вылезли из орбит.

-Это ты зря, — шепнул мне Шерш. — Кровная обида. Ты сейчас только что приобрел смертельного врага. Орденская и Вавилонская артефактные школы соперничают уже тысячу лет.

Рассерженный целитель прохрипел какое-то проклятие в мой адрес и стал с сокрушенным видом собирать остатки артефакта.

— И не забудь напомнить официантам чтобы несли ужин. Мое великолепие уже успело проголодаться.

Взбешенный ученый наградил меня мстительным взглядом:

— Про еду это ты правильно напомнил, — прошипел он, злобно ухмыляясь. — Будет тебе, тварь, ужин... даже объешься, и ушел.

— Похоже замыслил какую-то гадость, — сказал Шерш. — ты его задел за живое.

Этим вечером меня не торопились кормить. Когда голод стал скручивать мой желудок в мертвую петлю, я застучал в дверь.

Открылось смотровое окошечко.

— Чего шумишь, нечисть? — спросил тюремщик добродушно.

— Пожрать бы.

— Не велено тебя кормить. — сказал кум. — Господа ученые эксперимент ставят. Хотят посмотреть сколько дней без еды сможешь продержаться в человеческом облике.

И закрыл окошко.

— Ну что, падаван, довыделывался?

Я грязно выругался и сел на кушетку, проклиная свой глупый болтливый язык. Как будто у меня и так проблем с орденцами не хватало? Так ведь умница создал новые на пустом месте.

Муки голода, как подсказывал мне мой прежний опыт, было легче переносить в глубокой медитации. Замедляется обмен веществ. А если нырнуть в медитацию достаточно глубоко, то есть вероятность попасть в состояние анабиоза. В нем терпеть голод можно почти бесконечно...

Правда есть некоторая опасность не вынырнуть обратно.

Я рассчитывал продержаться несколько дней пока не появится Гледен, надеясь, что у мага хватит влияния прекратить голодовку.

Но с медитацией получалось плохо. Для нее необходим полный покой, но его мне никто, разумеется, не давал. Исследователи шумели, пыхтели, двигали меня, подвергали болезненным процедурам. Несмотря на правильное дыхание, самоконтроль и поиски гармонии, я потихоньку зверел.

Сдерживать себя становилось сложнее с каждым днем, с каждым часом, с каждым ударом сердца.

А затем последовала провокация от гнусного сына бородавчатой жабы и плешивого осла — тюремного медикуса.

В камеру закинули какое-то мекающее существо с большими печальными глазами, напоминающее земного барана. Только без шерсти и рогов. Существо испуганно смотрело на меня, не ожидая ничего хорошего, и жалобно пищало. Оно пахло пищей.

— Вот твой ужин, тварь! Жри. — донесся до меня голос.

— Вит, стой! — заорал обруч.

— Оно, что разумно? — спросил я, захлебываясь слюной.

— Нет...

-Съедобно?

— Да, но ты не должен...

Но я уже не слышал его, а ел 'барашка' сырым, рыча от удовольствия и удивляясь как до сих пор мне могло нравиться жареное мясо, когда можно наслаждаться свежим, сырым, сочащимся теплой вкусной кровью.

Краем уха я услышал, как кто-то торжествующе произнес:

— Видите, коллеги, что и требовалось доказать. Подопытный -тварь, а не человек. И заслуживает скорейшей смерти.

С окровавленной мордой с разорванным в клочья животным в руках пишущий эти строки явно не выглядел хомо сапиенс.

Я красочно высказал все, что думаю об исследователях Ордена, об их сексуальных привычках, обстоятельствах рождения и родителях (мама свинорогая крысожаба, папа куча пьяных змеетараканов).

До меня явственно донесся смех.

— Я думаю ты не прав, Тервус. Так красочно ругаться умеют только разумные.

— Но он же сожрал сырым хеллери, мастер. Это повадки твари.

— А сколько времени его не кормили? Семь дней? Демоны преисподней!!! Будь я на месте подопытного, то съел бы даже тебя Тервус. Сырым и без соли. Мне кажется, что ты относишься к инфицированному слишком предвзято, и это мешает тебе быть объективным. Все твои наблюдения и выводы аннулируются, а ты отстраняешься от этого проекта.

Я кинул несколько интересных эпитетов в адрес Тервуса, милостью которого оказался на столь экстремальной диете.

— А этот парень мне начинает нравиться.

Наконец, настал день суда. Гледен вошел в камеру и с минуту скептически смотрел на мое небритое лицо и отросшую шевелюру, затем сделал несколько пассов рукой. По голове и лицу прошелся горячий мокрый щекочущий порыв ветра.

Зеркало на стене продемонстрировало идеально бритые подбородок и щеки, аккуратно постриженную голову с прической типа ежик.

— Профессия парикмахера — верный кусок хлеба на пенсии, — усмехнулся он.

— Кстати, заметил, что у вас всех очень короткие стрижки, — я показал на почти бритую голову мага. — а в моем мире одного ведьмака (охотника на нечисть) изображают с длинными волосами.

— Длинные волосы плохая идея для орденца, Вит. Нечисть любит выдирать косы вместе со скальпом. И по лесу бегать неудобно — кудряшки в ветвях запутываются. Это на дамских картинках ведьмак — высокий голубоглазый блондин с роскошной косой до попы. В реальности охотники бритые невысокие подвижные парни. С испорченными шрамами мордами.

— А маги? Они ж обычно бородатые...

— Те что мирно сидят в своих башнях и изучают звезды в поисках секретных гармоний Вселенной — и правда, отращивают метровые бороды... а боевые маги бреются и стригутся весьма регулярно. От фаейрбола волосы вспыхивают на раз.

Но к лешему лирику. Давай обсудим сегодняшнее судилище.

По процедуре запомни главное: о чем бы ни шла речь — стой как столб и помалкивай. По законам Ордена нечисть не имеет права раскрывать рот на Совете... хммм... у нее вообще нет никаких прав кроме как сдохнуть как можно скорее. Пока не установлено, что ты человек — ты не можешь говорить в Зале Заседаний.

Большинство из Совета за сохранение жизни. Даже самые ярые реакционеры понимают твою ценность, поэтому не парься и не дрожи за свою шкуру...основная интрига сегодняшнего заседания это мера моего наказания. Оставив тебя в живых и повесив на шею обруч, я грубо нарушил два базовых закона Ордена — закончил он невесело.

— И что тебе грозит?

— В более спокойные времена услали бы в монастырь всеблагого Создателя... лет на дцать... чтобы в келье на хлебе и воде под монотонное бормотание братьев учился мудрости и терпению. — усмехнулся Гледен. — А сейчас, когда разгорается война и боевые маги в цене... скорее всего долгий скучный курс законов Ордена у нудного мастера права Дрейкуса.

— Тогда чего такой смурной?

— В Ордене наша гильдия боевых магов (Гильдия Красных Леопардов) уже многие сотни лет соперничает за влияние с другой сильной гильдией — Синими Ястребами. По сути они пехота и основная боевая сила нашего Ордена. Самая многочисленная гильдия. Для Ястребов мой проступок — лишний повод кинуть камень в магов. Не смертельно... но неприятно.

— Сохранив жизнь, получу ли я свободу? — задал я давно мучивший меня вопрос.

— Крайне маловероятно, — сочувственно покачал головой Гледен. — по крайней мере не в ближайшие годы. В той необъявленной войне, что ведет Орден с метаморфами ты наша едва ли не единственная надежда на быструю и славную победу. В последние несколько сотен лет охотники медленно, но верно проигрывали. Как бороться с врагом когда неизвестно кто он и как выглядит, когда им может оказаться любой окружающий? Твоя любимая жена или старый преданный друг? С которыми уже сотню лет вместе?