-А он деда смутно помнит. Насчет того дядьки... Виделся я с ним вот недавно, на соревнованиях, имел несчастье увидеть. Знаете, Иван Егорыч, сто раз деду сказал спасибо, что упередил. Говорят, родная кровь, она узнается... ни фига — какой-то потасканный мужик сыном назвал. Я малость его придушил, попутно объяснив, что сын я только своему папке. Наоборот, хорошо, что я знал, и ещё лучше, что этот не заявился сюда, у бати сердце и так больное, да и родители наши, как сиамские близнецы — у одного неприятности, второй чернее тучи. А так, не знают и хорошо, пусть живут, не дергаясь.

-Думаешь, не станет надоедать?

-Вряд ли, вроде я доходчиво пояснил, что мне он не нужен, никакой. Наоборот, после, так сказать, очной встречи, я батю своего до дрожи в сердце люблю. Я вот не помню, чтобы он на нас троих когда-то орал, отлупил, всегда 'четкий разбор полетов' и ясное осознание своего поступка, который потом точно не повторишь. Честно, Иван Егорыч, мы с Настькой оба мечтаем, вот бы нам такие половинки найти, чтобы примерно как у них было. Одно этому мужику в плюс можно поставить, не дай Бог, женился бы на маме, и Авера не было бы у нас, а так, судьба классно распорядилась, и вам с дедом спасибище, что меня в известность поставили.

-И что, ты не расстроился, когда узнал?

-А чего мне переживать? Авер — мой папка был есть и будет, а до того мне дела нет — чужой.

Подбежал мелкий с большим букетом:

-Минечка, я все-все цветы сорвал.

А Минечка засмеялся:

-Вспомнил, как Чертову помогал. Первый раз к Наташе с букетом вместе ходили, я дарил, а Ваня побаивался идти один, подозревая, что ему этим букетом прилетит.

Посмеялись, неспешно пошли домой. Аверы проводили Редькина, и не знал Минька, что это был их последний разговор, умер в конце сентября любимый всем районом их партийный секретарь.

У Чертовой козы-дерезы наступила чУдная пора, Ванька и синхронисты угадывали каждое её желание, носились с ней, как с хрустальной вазой, она ругалась, но мужики были непреклонны, Дашка же была вся в любви и немного филонила.

— Вань, ведь прибью во гневе, ты меня ещё с ложечки покорми, видишь же, нет токсикоза, я сама не ожидала, пока без проблем, вот в Медведке схожу к теть Пане, что она скажет.

Их совсем старенькая акушерка отошла от дел, но до сих пор консультировала будущих мам и каким-то шестым чувством определяла пол ребенка без УЗИ, ошиблась пару-тройку раз за сорокапятилетний акушерский стаж.

Натахе же сказала:

-Срок пока маленький, но быть мальчику, по всем приметам.

Ванька обрадовался:

-Сашка, мы точно как вы, два сына и дочка, один Витёк отстал, сачкует полковник, только второго родит.

Полковник 'родил' через несколько дней-мужика второго.

Ванька подвел итог:

-На нас троих восемь детей, ха, как говорил когда-то лучший экономист СССР-Косыгин, каждая семья должна родить по три ребенка, чтобы родителям было чем выплачивать пенсию. Мы с тобой, Авер, программу выполнили полностью. А твои, Алюнь, одноклашки подотстали, кроме Васьки, тот вон уже дедом стал. Блин, как время быстро летит, вот недавно только в училище поступали, а уже Миньку женить пора.

-Конечно, в двадцать лет, а то перестарком будет! — проворчала Алюня, — он у нас мальчик серьезный, может, твой Диман ещё вперед женится, вы, Чертовы, все шустрые, как веники.

-Алюнь, фамилия-то обязывает, — чмокнул её в щёку Ванька.

На семейном совете Чертовых было принято единогласное решение: если родится пацан — быть ему Сашкой, в честь дяди Авера.

-У меня есть предложение — рвануть всем большим колхозом в Оренбуржье, а конкретнее, в Соль-Илецк, там соленое и грязевое озера есть, дядька уж больно хвалил, сказал, почти как Мертвое море по составу. Малость подлечимся, вы-то ещё девушки-молодки, а мы с Авером на следующий год в возраст баб-ягодок входим, по сорок пять стукнет. Надо бы косточки старые подлечить, как вам такая идея? -озвучил Иван вечером за дружескими посиделками. — Стоядиновичу российскую глубинку другую покажем. Там ближе к Казахстану совсем другая природа, лесов таких нет, поля огромные с пшеницей.

Собрались ехать все, кроме Сереги, он уезжал домой, в Москву.

-Мы на следующий год, если вам понравится, съездим, Данюся подрастет, тогда.

Поехали, предварительно проверив-прощупав все машины, большой колонной. Присоединились Петька с семьей и Гешка с Маней, а в Свердловске должен уже ждать Дрюня, вот так и ехали колонной из пяти машин: Ванька с семьей, Стоядиновичи на Аверовской копейке, Аверы с бабой Ритой, на своей, прикупленной полгода назад бэушной Аудюшке, Минька с Гешкой и дочкой, и бабой Олей, Петька на восьмерке. Дрюня уже ждал их на выезде из Екатеринбурга, в придорожном кафе, перекусили и через двенадцать часов, к вечеру, были на месте.

Маленький, обычный провинциальный городок с небольшими домиками и несколькими озерами в те годы ещё не имел бешеной популярности и был по-своему уютным. Расселились в двух частных домах, а с утра пошли на озера.

Вот где было море восторга у детей, они лежали, бултыхались, пытались погрузиться в воду поглубже, но их выталкивало наружу. Мужики и дети освоили новый вид спорта — пробежку от озера Развал, самого соленого, до озера Дунино, с минеральной водой, пятьдесят метров не расстояние.

Бабульки строго следили, чтобы все ребятишки не находились в солевом растворе больше 20 минут и обязательно одевали очки.

За пять дней, что были в Соль-Илецке, облазили все окрестности, побывали на всех остальных озерах, на грязевом озере Тузлучное долго хохотали, глядя на всех чумазых, строящих забавные рожицы. Понравились местные молочные продукты, по вечерам жарили шашлыки, дурачились, пели, сходили пару раз на дискотеку, там отрывались все от мала до велика.

Минька с его ростом, широкими плечами, спортивной, без единой жиринки фигурой, пользовался у барышень бешеной популярностью. Родители обсмеялись, когда на белый танец пригласить его подошли аж пять девушек.

Выручила Алюня:

-Девочки, извините, чтобы никого не обидеть, он потанцует со мной.

Авер во время танца любовался своими такими ладными и красивыми женой и сыном. Минька, видя такое усиленное внимание к себе, быстро сделал ноги, уведя с площадки всю 'мелочь' во главе с Филюней. Старшие же остались до конца, тряхнули стариной на полную катушку.

Всем соленое озеро понравилось — даже бабульки почувствовали улучшение своего состояния. Повеселел и Гешка, он незаметно для себя разговорился с женщиной на пляже:

-Аль, черт её знает, но у нас разговор такой получился, житейский, даже как-то она мне понравилась.

-Координаты хоть взял?

-Взял, взял, она, вон, в Казахстане живет, тут же граница теперь есть.

-Геш, может, судьба? Маня что говорит?

— Маня сказала — клёвая тетка, разрешаю покадриться. Она учительница, есть ребенок — пацан, восемь лет, разведенка. Не знаю, что может получиться из этого?

-А ты не спеши, сам же знаешь — "судьба, она и на печке найдет". Вон, мы с Авером, — и развело, и свело, в конце-концов, приросли намертво.

-Аль, а Минька твой, гляди, как у женского полу популярен, другой бы не удержался, каждый день новую обнимал, а он чистый Авер, не разменивается. Повезло тебе, Альк, с ним.

— Не то слово, я каждое утро просыпаюсь и спасибо небесам говорю за него, за то, что деток таких имеем, а особенно за Миньку.

-Знаешь, я если что выгорит с Антониной, тоже постараюсь для её пацана нужным стать, пример-то имеется перед глазами. Мы вот с ребятами как-то говорили, у нас у всех такое впечатление, что Сашку знали с детства, он такой свой, и учти, если будешь на него орать или наезжать, мы все на его стороне.

-Наедешь на него, как же! Он, чуть что, меня в охапку и не отпускает, пока у меня весь пар не выйдет.

Больше всего поездкой были довольны Стоядиновичи, как выразился Драган:

-Душу отпустило, а то внутри большой булижник был!

Он тосковал по своей Сэрбии, но умом понимал, что семье здесь лучше.

Первого сентября пошел в первый класс Филипп. На линейке Михайлик Стоядинович посадил его на плечо и торжественно-счастливый младшенький Авер, раздуваясь от важности, звонил в школьный колокольчик-начался учебный год. Настя и Миха заканчивали учиться, а Филюнька начинал. И опять взгрустнули Аверы, вспоминая своего неугомонного деда, как он, суетясь и волнуясь, провожал каждый год сначала Миньку, а потом и Настюшу, в школу, как хвастался успехами унучечков перед всеми.

А в конце сентября случилась большая беда. У первого Васькиного внука обнаружился порок развития мочевой системы, Пермские медики порекомендовали поехать в Москву. Там, после тщательного обследования, посоветовали операцию, в Росси этот метод лечения только начинал развиваться — лучше в Германии, больший процент успеха.

Узнав стоимость операции, Бутузовы впали в уныние, Васька ходил чернее тучи, девки его уливались слезами, Авер с неделю смотрел на поникшего Ваську, а потом зажал его в углу:

-Колись, что у тебя случилось?

-Да, Саш, неприятность большая, чего я вас расстраивать буду? — отнекивался Васька.

-Понял, значит нужна Алюня.

-Не Саш, и Алюня тут бессильна. — Совсем повесил голову дед, но потом все-таки поделился своим горем.

-Мальчонке-то три месяца, такой забавный, смышленый и вот... эх, блин, врачи говорят, что излечимо, особенно, на ранней стадии, но где ж такие деньги взять?

Конечно же, Авер тут же позвонил Алюне, та расстроилась, но сразу сказала:

-Саш, то, что для Настьки отложили — отдаем?

-Конечно, до лета дочке немного да соберем, а тут малыш больной.

Ребята, узнав про беду, тоже, кто сколько мог, скинулись, Санька Плешков, Чертовы и Серый не остались в стороне, не хватало пятнадцати тысяч евро. Ванька с Наташкой сломали всю глову — у кого бы перехватить, уж больно драконовские проценты, если брать кредит, да и дефолт девяносто восьмого года еще не забылся. Дядюшка добавил пять тысяч, а вот десять висели в воздухе.... время поджимало.

-Знать бы хоть на месяц раньше, заказали бы меньшую партию компов. А сейчас как откажешься, неустойка будет охренительная, — торопливо жуя в кафешке напротив офиса, чертыхался про себя Чертов.

-Иван Георгиевич, здравствуй! Можешь уделить мне десять-пятнадцать минут твоего времени? — со спины подошел Тонков.

Ванька дернулся:

-Что за манера со спины заходить? Будь я не в кафе, ты бы уже на земле валялся.

-Извини, побоялся, что, увидев меня, уйдешь.

-Что тебе хочется?

-Вань, я очень прошу тебя, расскажи немного про Мишу, ведь спать не могу.

-Слышь, Тонков, он тебе все конкретно сказал, что ещё? А парняга наш слово держит всегда.

-Да я не буду лезть никуда, но хоть немного расскажи, как он рос, какой он?

И столько тоски было во взгляде главкобелино части, что Ванька хмыкнув сказал:

-Рос он нормально, серьезный был всегда, разумный, ответственный — весь в своего батю. Толковый, в десять лет уже помогал ремонтировать тачки, парняга — золото!

Зазвонил Ванькин телефон:

-Да! Да! Никак? Ну мы бы к двадцать третьему февраля точно с Вами расплатились, естественно с распиской. Может подумаете еще, ребенку всего три месяца... Жаль, до свидания.

Ванька в досаде треснул рукой по столу:

-Вот гадская ситуация!!...

-Вань, можно поподробнее, что случилось? Что-то с маленьким ребенком?

-Тебе-то какое дело?

-Ну, а все-таки?

-Да, малышу операцию надо срочно в Германии делать, а вот, хоть тресни, не хватает десяти тыщь евриков, с миру по нитке собрали девяносто, — десять никак, придется в кредиты залазить.

-Вань, давай, я добавлю эти деньги, есть у меня свободные, на Европу отложенные, да что я не заработаю что ли?

-Чё, серьезно, ты? Не зная, кто и что, а может, я тебя развожу?

-Разводил ты, помнится, только подруг своих, а с мужиками не было такого.

-А я, может, изменился? Не, ты не шутишь?

-Я так понял, это кому-то из близких или родни Миши требуется помощь, могу я за двадцать лет внести посильную лепту, хоть не ему, но помочь?

Ванька задумался. Долго молчал:

-Слышь, Тонков, все равно не смей к Миньке лезть.

-Я ж тебе сказал.

— Пошли в офис, расписку напишу.

-Я через часок привезу нужную сумму, тогда и поговорим.

-Чудеса, Господи! — пробормотал Ванька, проводив глазами Тонкова, — вот уж откуда не ожидал помощи, так от этого....

Тонков не подвел, где-то через час с лишним привез деньги, Ванька протянул ему расписку...

-Вань, я не совсем последняя сволочь, есть и похуже меня, не надо мне расписок. Пусть малыш выздоравливает, а деньги что, как говорится, "деньги — навоз, сегодня нету — завтра воз". Одна просьба, Вань, про Мишу могу я иногда хоть немного узнавать? Почему, кстати его так же назвали?

-Да случайность, Алюня хотела Егорушкой, когда сынок родился, она, увидев его, поразилась, что очень похож на тебя, ну и выдала 'Мишка', и уснула вскоре. Акушерка подумала, что она так ребенка назвала, мамке Алюниной сказала, та и записала его Мишкой. И чтоб ты не питал иллюзий, что у неё неземная любовь к тебе осталась, сразу скажу — у них с Авером все на одной волне, без слов друг друга чувствуют. Минька, вон, всегда говорит, что хотелось бы жениться, и как у родителей чтоб было.

-Авер, Авер? — протянул Тонков, — постой, это Сашка, что с нами служил в Мамедии?

-Да, он самый!

-Надо же... а ведь он мне когда-то говорил, что-то про... как же это? Вспомнил, он сказал, что я как соперник отвалился. — Он поморщился, — это когда я, дурак, на Светке Сергеевой по залету.. Помолчал и сделал неожиданный вывод:

-А и правильно, ну женился бы я тогда на ней, а у обоих в голове ветер, обиды, непонятки, бабы опять же... Только бы жизнь друг другу исковеркали, а так и у Али, и у ребенка нормальная семья и жизнь, признаю. Хоть это мне как серпом по яйцам, — он как-то горестно вздохнул, — но честно.

-Рад, Тонков, что ты не совсем падла, — пробурчал Ванька.

-Да падла, Вань, настоящая, вот только увидев взрослого Мишу, задумался, а не увидел бы... Ладно, держи меня в курсе, как пройдет все у маленького мальчика. Как его зовут-то?

-Дениска.

-Вот, у Дениски.

-Обязательно, я тебе прозвонюсь по-любому. Спасибо тебе душевное от всех нас. А нас не так и мало, кто по копеечке собирал, там в поселке все бабульки с пенсии по тыще принесли, а для них тыща — это немалые деньги, школьники немного собрали, местные, в общем, всем миром.

-Радует это, Вань, не все очерствели душой, и спасибо тебе, что дал возможность хоть так, но к жизни Миши прикоснуться. Сыном он мне запретил его называть, чуть не удушив. Авер уже тогда серьезный мужик был, вот и другой, — он запнулся, -...Авер, настоящим вырос. Ещё раз спасибо!!

Он пожал Ваньке руку и ушел. А Ванька долго крутил головой: