-Чё ты рыдаешь-то, вот он я живой, совсем теперя здоровый!
-Здравствуйте! — из кухни вышла Алина.
А баушка вдруг опустилась на колени:
-Спасибо вам, мой земной поклон.
Мишка подскочил и начал поднимать её:
-Что Вы, зачем?
-Баушка, а папка тебе про Соню сказал? — разрядил обстановку Игорек.
-Сказал! — кивнула та.
— И ты согласная?
-Да!
-Не врешь?
-Не вру.
-Ну тогда ладно, Мур, она и вправду хорошая, да?
-Вот так и живем, — утирая слезы засмеялась Алина, — во всем надо одобрение Мурки получить.
-Баушка, раздевайся давай, пошли, я тебе чё покажу-то? Муркиных котятков, успела ты, а то скоро раздадим их.
Дрозд с приездом дочери, казалось, обрел второе дыхание, он успевал везде, все спорилось и крутилось как надо. -Лизонька, ты у меня как талисман на удачу. Я в области сколько раз пытался выбить хотя бы небольшую сумму на ремонт больницы — остальное мы бы по сусекам наскребли — отказывали категорически. А вчера вот позвонили, подписал губернатор, ты моя звездочка!
Он летел домой, не задерживаясь нигде, у него по вечерам было шумно и весело, с кухни постоянно что-то орал Лёвка, небольшие детки его, теперь уже официальной, жены, добавляли шуму и гаму, Лиза с Танюхой переговаривались о своем, о девичьем, Федорыч зависал над шахматной доской, успевая однако поворчать на ребятишек, казалось и сам коттеджик ожил и повеселел.
-Доченька, а может, ну их, твои севера, останешься у меня, и работу подыщем нормальную, и мне так славно будет?
— Пап, я там приросла всеми корнями, вот сейчас здесь бездельничаю, а душой там. Ханты и манси, они ж доверчивые, как дети, особенно кто вдалеке от цивилизации живет, так радуются искренне. Потом, может быть, и приеду. А пока, извини — нет. У меня помощники такие умнички — вот натаскаю их как надо, да и к лету приедет выпускник меда, наш, доморощенный, тогда полегче будет, дохтур и дохтур-ка — это сила!
Дрозд возил её в область, предлагал купить что-то из мехов или драгоценностей, она только смеялась:
-Пап, ну куда я в норковой шубе в тундре да на санях или лыжах? У меня, знаешь, какая кухлянка есть? В ней сорок градусов легким морозцем кажется. Так же и с брюликами, — меня вполне устраивают мамины сережки, да и негде мне все это хранить, украдут вот лихие люди, пока я по стойбищам мотаюсь, жалко будет.
-Лизонька, давай тогда я тебе путевку куда-нибудь в тепло, слетаешь хоть на десять дней. Я бы, конечно, рад был, чтобы ты возле меня все время пробыла, но совесть надо иметь, в море-окияне покупаешься, на солнышке погреешься. А?
Мудрил Дрозд, ох мудрил, но Лиза-то это не должна знать, пока.
Через неделю после Лизиного приезда у Дрозда случился серьезный разговор с Егором Лешниковым. -Андрей Сергеич. Я с тобой поговорить пришел, уделишь мне немного времени? — перед самым окончанием рабочего зашел он в кабинет к Дрозду.
-Да, конечно, присаживайся.
Андрей искренне симпатизировал этому немногословному, прошедшему, как говорится, Крым и Рым, надежному мужику. — Я, Сергеич, много говорить не люблю, ты же знаешь, в общем, я... мне очень по душе твоя доченька. И я намерен всячески её добиваться. Не хочу упускать такую... вот понял, что она просто для меня создана. Вот так, я все сказал.
Дрозд помолчал, подумал:
-Я двумя руками — за, но дело в том, что Лизавета в этой ситуации меня слушать совсем не станет, слишком мало времени я для неё отцом числюсь. У дочки непростая судьба, досталось сильно, хорошо, что не сломалась, да и севера свои бросать не хочет. Смотри, Егор, подумай. Да и колючка она знатная, дерзкая.
— Уже.
-Что уже?
— Все продумал, решил, ты раз не против, то это уже полдела, я ещё когда она в машине дремала, как-то вдруг понял, что вот эта девушка должна быть моей.
-Хорошо, мешать не буду, но и обидеть не позволю!
Егор ухмыльнулся:
-Я тоже!
Вот и сговорились будущие, как они почему-то уверились, тесть с зятем, уговорить Лизу поехать отдохнуть, а Егор за охранника вызовется, Вишняков и Лёвка такое дело одобрили, дело осталось за малым — убедить Лизу.
Никитич отправил Миньку и Олега в Тюмень забрать ценные и хрупкие — стекло, приборы которые при перевозке вертолетом, как их не упаковывали и не берегли, оказывались повреждены или разбиты. Привезти 'бережно и нежно, держать как хрустальную вазу'.
С вокзала Олег повел Миньку какими-то переулочками и дворами, говоря, что он привык за годы учебы в Тюмени бегать напрямки.
-Вот, ща ещё один переулок, и выйдем прямо к нашей базе, если все готово, получим, оставим сумки у другана и рванем по злачным местам! Я тебе, Мишк, все покажу! — увлеченно говорил Олег,
А Минька увидел вбежавшую в переулок какую-то встревоженную девчонку, а следом за ней забежали два 'лица кавказской национальности'. Вот тут-то и сказалась Аверова выучка — видеть и замечать все на свете. Минька враз понял, что эти два... хотят поймать девчонку.
-Подержи-ка. — Он скинул с плеча ремень сумки и не глядя сунул её Олегу. Расстегнул молнию на куртке и приготовился к драке, а что она случится, он не сомневался.
Девчонка оглянулась назад, а потом, резко прибавив шаг, подбежала к Миньке и повисла на шее:
-Милый, наконец-то, я так бежала к тебе. Как я рада, что именно здесь тебя встретила, что ты так долго?
А сама лихорадочно вцепившись в него шепнула: — Помогите!
Минька на автомате обнял её, а потом глядя на тормознувших кавказцев, крепче прижал к себе и сказал:
-Я тоже рад. А это что за дружки за тобой идут? Забыла что ли, как я в морду всем даю? Я тебе сколько раз говорил — я ревнивый.
Он задвинул девчонку за спину и стал снимать куртку, прикидываясь недалеким суперменом:
-Ща я разберусь!
Увидев Минькину мускулатуру — он был в облегающей водолазке, красавцы резко заторопились назад.
-Э-э-э, ми мимо шли, хатели девушька проводить, зачем сразу дратся? Ми уходим. Глядя на закатывающего рукава Миньку, оба рванули назад. Мишка забрал куртку, которую держала в руках трясущаяся девчонка.
-Ну все, прогнали мы твоих обидчиков!!
А она разревелась... Всхлипывая, размазывая по щекам тушь и слезы, она тряслась и не могла успокоиться. Минька видел такие истерики и знал, что уговорами не поможешь, только ещё больше начнется слезоразлив. Отодвинув Олега, который так и делал — пытался уговорить девчонку не рыдать -Минька с легкостью поднял её на руки и потащил вперед.
-Надо же, высокенькая, а совсем весу не чувствуется!!
Девчонка ещё порыдала, а потом как-то резко всхлипнув, удивленно спросила:
-Вы куда меня несете?
-Куда-нибудь, устроим похищение века, пока ты рыдаешь и увезем тебя... в тундру.
-Зачем в тундру? — глупо спросила она, — как в песне, что-ли?
— И как в песне, и потому, что мы там живем! — на полном серьёзе ответил Минька.
-Поставь меня на землю, пожалуйста, — попросила она.
Минька с каким-то огромным сожалением поставил её на снег. Олег тут же сунул ей большой носовой платок:
— Возьми, вытрись.
-Спасибо!! — она вытерла размазанные глаза, и подняла их на Миньку.
-Вот, теперь я понимаю, почему эти красавцы за тобой увязались! — удивленно разглядывая её проговорил Минька. — За твои глаза ведь и в омут можно, с головой, как говорится!
-Я им повода не давала. Они третий день за мной ходят, мне надо уезжать, я боюсь до трясучки их. Сегодня и выбежала-то за хлебом. — Она передернула плечами, — а они от подъезда за мной рванули, ну я и побежала, со страху вот неслась, куда не знаю, а тут вы, спасибо вам, ребята!! — Она опять передернулась. — Брр, холодно как!!
-Пошли-ка с нами, как тебя хоть зовут, спасенная?
-Катя.
-Ну вот и хорошо, познакомимся, я -Олег, а это наш богатырь — Миша. Мы ща свои дела командировочные сделаем, а потом тебя проводим и при случае вломим и этим любителям "дэвушька".
Минька, повинуясь какому-то предчувствию ли, озарению ли, не понял сам чему, протянул свою лапищу Кате, она как-то несмело вложила узкую ладошку, и через переулок, Минька сам себя мысленно похвалил за прозорливость — опять мелькнули эти два.
— Я что, Вас так и буду везде встречать, провожающие? — заорал он изо всей дури, — Олег, звони своему брательнику-менту. Разборки будем наводить, хорош уже!
Кавказцы испарились, а Катина ладошка вмиг заледенела в его руке.
-"Не отпущу, — понял Минька, — как можно такие глазищи кому-то отдать?"
Он искоса поглядывал на буквально с неба свалившуюся Катюшку: милое личико, немного вздернутый носик и огромные серые глазищи в пушистых ресницах, заглянув в которые можно и впрямь утонуть.
-"Попал ты, похоже, Мишка Аверченко!" — подумал он про себя, и опять же удивился, сколько в нем батиного? Тот помнится, тоже увидев мамулю сразу понял, что это его половинка. Судя по рассказу Ивана, тот, биологический не пропускал все, что шевелится. Минька в глубине души боялся, что и у него, не дай Бог, 'взыграет ретивое'.
-"А ни фига! — мысленно воскликнул он. — Я чистый Авер!!"
Приняв про себя такое мгновенное решение, совсем успокоился и стал всегдашним разумным и четко просчитывающим все действия, истинным сыном Саши Авера. Оформили заявку, получили все хрупкие приборы, упаковали их в дополнительные слои поролона, устроились в гостиничном номере — для Кати сняли номер рядом со своим, пошли забирать Катюшкины вещи у однокурсницы. Все это время Минька старался не выпускать ладошку девочки из своей руки. А сзади пыхтел Олег, понимая, что между этими двумя проскочила искра, и ему тут ловить нечего. Но будучи неисправимым оптимистом, хмыкнул, у него-то все впереди, да и молодой ещё, у него, как у Мишки, серьезности совсем нет.
Катя оделась потеплее, закинули её вещи в гостиницу и пошли поужинать в ресторан. Олег, покрутившись и поняв, что до этих двоих не достучаться, свалил по девочкам, как-никак учился здесь пять лет, кое-кого и навестить можно.
-Ты поаккуратнее, — сказал Минька, — прозванивайся через каждый час.
-Понял, понял, мама заботливая. Буду. — Зная серьезность Миньки, Олег даже и не пытался возразить.
А Минька, все так же держа Катюшку за руку, сказал:
-На выбор, или идем гулять, или посидим поговорим?
-Никуда не хочу идти, мне прогулок достаточно, давай просто поговорим, пообщаемся, я тебе верю, ты такой... Надежный, как утес.
Минька засмеялся:
-Моя мамуля говорит бате немного не так — 'надежный как скала'.
И долго сидели они при неярком свете настенного светильника, говорили обо всем, что приходило в голову, узнавая вкусы и привычки, радуясь, когда мнения или вкус совпадали. Оказалось, что Катя — дипломированная медсестричка, оставшись совсем одна — недавно умерла бабуля, устав от притязаний обнаглевшего соседа, срочно собралась и уехала из своей сельской больницы в Ишимском районе. Хотела попытать счастье — устроиться в Тюмени, но на беду попалась в день приезда этим двум озабоченным на глаза и задумала рвануть куда подальше, вон, хоть в Екатеринбург.
Минька задумался — есть два варианта:
— Или к нам на север, или к моим, в небольшой городок в Пермской области.
. -Миша, ты это серьезно?
— Более чем. Я понимаю, что гоню лошадей, но сразу говорю — не отпущу тебя, можешь мне не верить, но сама попалась мне в руки. А мы, Аверы, нежданные, но очень важные подарки судьбы, ценим и бережем.
Катюшка растерянно смотрела на него: -Могу я подумать?
-Конечно, но тут надо быстро решать, я же на два дня приехал только. Клясться, говорить красивые слова, соловьем заливаться — не умею, но слово данное, всегда держу.
-А ты бы что выбрал?
— Конечно тундру. Там трудно, холодно, пустынно, но, черт его знает почему, затягивает и надолго. Я вот собирался годик поработать, навыки заиметь и в армию на годок, но не отпускает, знаешь, столько людей красивых встретилось, нет, не внешне, а изнутри. Мой непосредственный начальник, Никитич, всегда говорит, что люди, испытанные севером — настоящие. Мне до настоящего ещё далеко, -самокритично подвел итог Минька, — но надеюсь, стану таким. А медсестра нам ой как нужна, вон Лизавета одна по стойбищам мотается, лечит всех — и людей, и оленей, и собак, а врач-то ветеринарный. Если поедешь с нами, опыт приобретешь всесторонний.
-Миш, ты прямо как змей искуситель, — прыснула Катя. — Я в операционной работала, больше года... заманчиво. А если замерзну?
-Не замерзнешь, не дадим, с Лизаветой всегда два манси-охотника ездят, уберегут. Мужики надежные и не прилипают как...
Катюшка встала, походила по номеру туда-сюда, а потом, тряхнув головой, сказала:
-А, где наша не пропадала! Поеду с тобой!
Минька закружил её по комнате:
-Не пожалеешь! Только, Кать, давай всем скажем, что ты моя невеста, мужиков там много, чтобы не было никаких недоразумений, и на тебя никто губы не раскатывал? Да и честно, ты мне очень понравилась, я бы хотел, чтобы в перспективе так и было.
-Но, Миша, мы же с тобой совсем мало друг друга знаем? — растерялась Катя, не спешащая впрочем уходить из его бережных объятий.
-Будет у нас время. Так как?
— Знаешь, не будь вот этих мерзких рож, — она передернулась, а Минька бережнее её обнял, — я бы, может, и какие-то причины придумывала, покочевряжилась, покапризничала, а сейчас как подумаю, что они меня бы поймали. Да, Миш, согласна, верю почему-то тебе.
Минька подхватил её на руки:
-Спасибо, девочка, не пожалеешь!
Так с Катюшкой на руках, присел на диван и не отпуская её взял телефон:
-Никитич, доброй ночи!
-Минь, что случилось, почему так поздно звонишь? — раздался в трубке мужской голос.
-Да знаю, что ты на дежурстве. Вот надо поговорить... — Минька рассказал про все.
Никитич нисколько не раздумывая, тут же выдал:
-Неделю тебе на все про все — домой свози. Родителям покажешь, и ждем, привози невесту. Встретим, поможем, не обидим!!
Попрощавшись с неведомым Никитичем, Минька несколько минут молчал. А потом как бы набираясь смелости, набрал другой номер, здесь пришлось подождать немного, затем в трубке раздался встревоженный мужской голос:
-Да, сын, привет. Что так поздно, случилось что?
-Батя, привет. Я в Тюмени, в командировке. А случилось? Пожалуй, да, я, похоже, судьбу свою встретил...
-Да ты что? Славно! Когда увидим выбор твой?
Послышался женский голос:
-Дай мне!! Сыночка, это правда?
-Да мамуль!
-Рада, расскажешь?
-Я завтра к ночи приеду, меня Никитич на пять дней к вам доехать отпустил.
-Замечательно, ждем, скажи как девочку хоть зовут?
-Катюша.
-Хорошо, сынок, ждем, целуем тебя все, пока.
— Это что было? — изумленно спросила Катя.
-Родители мои,самые классные в мире, это ещё мелкий спит, а то бы полчаса со мной говорил. И долго ещё сидели вот так, обнявшись, неспешно разговаривая и обоюдно инстинктивно чувствуя, что тепло им рядышком — и снаружи, и внутри. Катюшка, умотанная событиями сумасшедшего дня, уснула у него на плече. А Минька сидел, боясь её разбудить и беспричинно улыбался.
