За ЮЧжин, кстати, тоже эти падальщики охоту устроили. Мы сегодня одновременно к съёмочному павильону подъехали. Я-то с охраной, а она нет. Досталось девчонке. И всё из-за меня. Да, нехорошо как-то получилось. За всё время совместной работы мы не то чтобы подружились, как взахлёб утверждают все вокруг, нет, но ледок точно подтаял. Не на чём корыстном я её не поймал. Всегда открыта, всегда позитивно настроена, всегда готова помочь хоть по мелочи, хоть по крупному. В общем, запутала она меня. Уже и мысли крамольные появляются: а вдруг ЮЧжин и вправду изменилась? Всё-таки пять минут за кромкой — это кое-что да значит. Но довериться ей на все сто процентов я не спешу. Хотя во вне транслирую обратное: да, ЮЧжин, мы с тобой стали подругами. Лучшими подругами. С доверием пока потерплю. Тем более что в конце съёмок она мне несчастный случай напророчила. Правда, не по её вине... Но напророчила ведь. Так что, не расслабляюсь и держу её рядом. Так за ней присматривать проще.
А песня эта дурацкая... Может, и хорошо, что она появилась. Так сказать, своеобразный тест на искренность хорошего отношения ко мне 'лучшей подруги'. Даже интересно, чем всё это закончится. Пока дуемся друг на друга. Утром не созвонились. Когда переодевались в трейлере, пока через гримёров проходили, ни слова друг другу не сказали. Правильно режиссёр себе под нос буркнул, по поводу нашей предстоящей игры. Ох, и наиграем сейчас... О! Прошла команда 'Съёмка'. Всё. Считаю до десяти и захожу.
Время действия: то же.
Место действия: там же.
Скастовав заклинание из двух слов: 'Внимание! Съёмка!',— режиссёр Юн откидывается на спинку кресла, готовый наблюдать за процессом, который он запустил. Первым делом режиссёр оценил картинку на своём мониторе. Все вещи и предметы, попавшие в кадр, взаимно уравновешивали друг друга, подспудно вызывая чувство эстетического наслаждения. Лишь ЮЧжин, неподвижно лежащая на кровати, вносила в идиллию тревожную нотку. Поза и выражение лица актрисы вызывала ассоциации с умирающим лебедем. Режиссёр Юн довольно хмыкает — то, что надо!
Открывается дверь, и в комнату перетекает ЮнМи напоминающая нашкодившую кошку, твёрдую в грехе, но жаждущую прощения. Вновь довольный режиссёрский хмык: и здесь — то, что надо.
Оказавшись в комнате, ЮнМи спохватывается и деликатно стучит в дверь, но уже с этой стороны. ЮЧжин не реагирует, продолжая умирать.
— Онни,— завёт ЮнМи дрогнувшим голосом.
Никакой реакции.
— Онни, ты спишь?
Не дождавшись ответа, ЮнМи проходит в комнату, осторожно садится на кровать и тяжело вздохнув, произносит:
— Онни, прости меня, пожалуйста. Я не думала, что так получится.
— Это хорошо... — Тихо произносит ЮЧжин.
— Что хорошо? — Оживляется ЮнМи, довольная тем, что онни не игнорирует её.
— Что ты не подумала.
— Почему? — Искренне удивляется ЮнМи.
— Если бы ты подумала, было бы ещё хуже,— всё так же тихо произносит ЮЧжин.
— Ну, онни, ну прости меня. Прости, прости, прости! — Строя забавные рожицы и подёргивая плечами, просит ЮнМи.— Давай, я тебе песенку спою, у тебя сразу настроение поднимется, и ты меня на радости простишь.
Вскочив с кровати, ЮнМи начинает петь про трёх медведей, сопровождая пение забавным танцем. ЮЧжин смотрит на неё с удивлением и, насмотревшись, произносит с грустной улыбкой:
— Ненормальная...
— О! Ты улыбнулась, онни! Я так рада! Ты простила меня?
Тишина.
ЮнМи, мгновенно потускневшая и где-то даже увядшая, опять садиться на кровать.
— Как жешь это всё... — Тоскливо говорит она.— Никто меня не любит. А что обо мне за спиной говорят... И ты, онни, ты тоже отвернулась от меня... Тогда... Зачем тогда...
ЮнМи всхлипывает, из её глаз начинают катиться одна за другой крупные слезинки.
— Прости меня, онни,— едва сдерживая рыдания, выдавливает она. И, не совладав с собой, вдруг начинает реветь в голос.
ЮЧжин садиться и в нерешительности смотрит на ЮнМи, плач которой набирает обороты.
— Мелкая, перестань плакать,— говорит она, и в голосе чувствуется беспокойство.
— Ты... Меня... Прощаешь?.. — Выдавливая слова сквозь рыдания, спрашивает мелкая.
— Прощаю, прощаю... Куда ж я денусь,— поспешно говорит ЮЧжин.
Вопреки ожиданию, поток слёз из глаз ЮнМи увеличивается. Ещё немного и начнётся настоящая истерика.
— Ну, всё, всё... Я тебя простила. Честно, честно. Иди ко мне.— Говорит ЮЧжин и распахивает объятья, в которых ЮнМи тут же утопает.
— Онни, я люблю тебя,— говорит она, прижавшись щекой к щеке ЮЧжин.— Ты — лучшая.
— Я тоже люблю тебя, малышка,— отвечает ЮЧжин, похлопывая ЮнМи по спине.— Ну... Хватит плакать. Всё будет у нас хорошо. Обязательно будет.
Обе замирают в объятьях друг друга.
— Снято! — Кастует режиссёр Юн очередное заклинание, берёт со стола сценарий и бегло просматривает только что отснятую сцену.
— Хммм... — Задумчиво тянет он.— Всё по тексту. Но почему у меня такое ощущение, что они пороли отсебятину?
Подняв глаза, режиссёр Юн с удивлением замечает, что его актрисы продолжают сидеть на кровати и, более того, продолжают обниматься.
Прокашлявшись, режиссёр напускает на себя строгий вид и громко произносит:
— ЮЧжин! ЮнМи! Съёмка окончена!
Время действия: несколько позже.
Место действия: там же. На сей раз, вся съёмочная группа готовится к съёмкам в других декорациях — гостиная в доме трёх сестёр. ЮнМи и ЮЧжин, успев переодеться, сидят рядышком, мирно беседуют. Возле 'женского' трейлера, за гримёрными столами сидят АйЮ и госпожа Ю. С ними работают гримёр и её ассистентка. Отец трёх сестёр и 'оппа' ЮЧжин, стоят неподалёку с телефонами в руках. Из динамика телефона оппы доносится песня про 'Мурку'. Рядом, развесив ушки, стоит и слушает песню девчушка лет восьми — дочь героини ЮЧжин.
Сижу, слушаю ЮЧжин, которая, на уже вполне приличном французском (сегодня как раз французский день), рассказывает мне о перспективах нашей внезапно прерванной и не менее внезапно возобновлённой дружбы. Да, едва поссорившись, мы с ней тут же помирились. Причём, прямо в кадре, под прицелом камер и десятка свидетелей. Прямо волшебная сила искусства какая-то. Весь текст сцены идеально лёг на нашу ситуацию. Это я уже потом понял — в объятьях ЮЧжин. Видимо и до неё в этот момент дошла вся ирония момента, оттого обе... оба и подвисли. Хорошо режиссёр Юн рявкнул на нас. А то так бы сидели, прижимаясь друг к другу. Довольно откровенно прижимаясь... Кхм... Ладно, проехали.
— Я на тебя не сержусь, ЮнМи,— сказала ЮЧжин, когда мы устроились в креслах, а ЁнЭ побежала за кофе для нас — я его опять пью. ЮЧжин на меня, так что ли, действует? Она же тем временем продолжает: — После того, что я сделала тебе... Ну, в общем, у тебя было право на ответ. Но...
Уж это 'но'! Семья ЮЧжин просто обязана будет подать на меня в суд за действия порочащие... и всё такое. Нация просто не поймёт, если наезд какой-то школьницы на члена уважаемой семьи останется безнаказанным. Правда, подруга обещала уговорить отца, чтобы меня особо не прессовали. Будем надеяться. И на хальмони тоже будем надеяться. Ещё до начала съёмок она мне позвонила, прополоскала мозги по поводу того, какая я проблемная девочка и пообещала моральную и юридическую поддержку. И ещё напрягла по поводу того, что необходимо будут пройти сертификацию по русскому и испанскому языкам. И сертификаты, непременно, должны быть золотыми.
— Зачем? — Удивился я.
— Будем создавать в твоём лице образ уникального представителя корейской нации,— был ёё ответ.
Ну, да. Семь золотых сертификатов — это очень круто. А если учесть, что этот уникальный представитель ещё и непревзойдённый композитор, музыкант, писатель и так далее, то его нужно срочно заспиртовывать — и в музей.
От актуальных мыслей меня отвлекает 'дочка' ЮЧжин. Подлетела, рухнула на корточки, вцепившись в мои колени и, запрокинув лицо, заявила, что только что прослушала мою новую песню, про тётю ЮЧжин, что песня ей очень, очень понравилась и тут же в доказательство пропела на русском почти без акцента:
— ЮЧжин, ты тварь конкретная. ЮЧжин, мечта заветная. Из тебя сварганить воротник... — И обращаясь к своей 'маме': — Тётя ЮЧжин! Вы, наверное, счастливы, что про вас песню написали?
Кхм... Ну, что сказать? Талант. Нет, серьёзно... В кадре — сама органичность. Откуда только что берётся? Посмотрим, как она сегодня сыграет. А сцена будет непростая. Придёт 'оппа' ЮЧжин знакомится с родителями своей 'девушки' и будет просить её руки... Сюжет не рассказываю. А то смотреть потом будет не интересно (шутка!), но всё закончится свадьбой где-то в конце дорамы. Ммм да... Свадьба... Ох уж эта свадьба...
На свадьбу ХеРин я не пошёл. Так же как и брательник на свадьбу своей скрипачки. Просто, позвонил МинХёку, привёл свои резоны, что слишком кругом не прав перед его невестой и будет лучше какое-то время не попадаться ей на глаза.
— Наверное, ты права,— сказал МинХёк, помолчав.— ХеРин, действительно, на тебя сердита. Немножко. Я поговорю с ней. Надеюсь, со временем все недоразумения между вами развеются, и вы восстановите прежние отношения.
Больше я его напрягать не стал. Быстренько закруглил разговор. Но, на последок, МинХёк успел сказать, что если мне понадобится помощь, то я могу на него рассчитывать.
— ЮнМи! — Толкает меня в плечо ЮЧжин.— Ты в каких облаках витаешь? Третий раз уже тебя зову?
— Да так... Задумалась немного.
— Похоже, съёмки сегодня закончатся пораньше. Может, сходим куда-нибудь, посидим? — Предлагает ЮЧжин.
— Конечно, посидим, онни,— не отказываюсь я.— Но не сегодня. Вечером всей группой вылетаем на Чеджу на съёмки клипа 'Ламбада'. Я тебе говорила, помнишь?
— Помню... — Как-то сразу поблёкнув, отвечает ЮЧжин.
— Онни! Не расстраивайся так,— возмущаюсь на показ.— Я чувствую себя виноватой! Ну, хочешь, лети с нами.
В глазах ЮЧжин зажигаются огоньки, на губах появляется улыбка. А вон и кивок — летит! Конечно, я предложил не подумав. Но, в принципе, ничего страшного не произойдёт, если она отправится с нами. Ночь как-нибудь перекантуется. А завтра вечером — обратно. Надо снять только крупные планы. Начало и конец клипа — там, где мы в пижамах — уже сняты. Крупные планы — там, где камера под наши юбчонки заглядывает — тоже. Заценил я после картинку с этими юбчонками... Зрелище, конечно, захватывающее... Но блин! Я уже не раз и по-всякому отругал себя за то, что сподвиг СанХёна на съёмки этого клипа.
В начале, когда я в качестве хореографа девчонкам и только им ставил руки и ноги, всё было нормально. Но, когда к нам присоединились парни... Первый день совместных занятий — это просто чума какая-то. Все мои подопечные (да и я тоже) ходили красные, словно только что из парилки выскочили. Девчонки смотрели на меня так, будто я их групповым сексом заниматься заставляю. Когда мой партнёр первый раз сунул мне между ног свою ногу, я чуть его тут же не урыл — еле сдержался. Вот в этот первый день до меня, наконец-то, дошло, что ламбада — это не вальс и даже не танго. Это интимней.
Когда первая репетиция закончилась, ко мне подошёл один из наших парней и спросил:
— Агдан, этот танец действительно придумала ты?
В ответ на мой кивок, он только головой помотал и отошёл.
Головой помотал — это ещё хорошо. А вот, что сделает ЧжуВон, после того, как клип увидит... Ну, не задушит же, в самом деле!.. Надеюсь...
А репетиции 'Ламбады', между тем, никто не отменял. И, поскольку, человек — это такая скотина, которая ко всему привыкает, через пару дней, все почувствовали себя вполне свободно. И, как говорится, работа закипела.
Но, как в любом деле, без проблем, всё же, не обошлось. Кто-то стуканул СанХёну, что мы занимаемся каким-то непотребством, и сабоним вызвал меня на ковёр со всеми отснятыми на репетициях материалами.
Просматривал шеф все эти материалы с открытым ртом и высоко вздёрнутыми бровями. Добравшись до конца, он захлопнул рот, опустил, с трудом, брови и уставился на меня.
— Сабоним, вам понравилось? — Робко спросил я.
Кхехнув, СанХён покрутил головой и сказал:
— Тебя спасает только то, что мы делаем два варианта! Можешь продолжать в том же духе.
Два варианта — это моя идея. Изначально, первый вариант — на корейском. Второй — на английском. Но когда 'Ламбаду', да ещё и на японском, включили в сетлист наших гастролей, шеф волевым решением поменял корейский вариант клипа на японский. Японцы — они ещё те извращенцы. А европейцев с американцами мы своим клипом вряд ли шокируем, скорее, восхитим. Так что, в крайнем случае, без корейского рынка вполне можно обойтись.
О! Режиссёр Юн приглашает всех в кадр. Оооххх... Грехи мои тяжкие... Пойду лицедействовать. А заодно и пожру. Еда-то на столе настоящая!
Время действия: несколько дней спустя.
Место действия: один из популярных ресторанов Сеула. Перед лестницей на второй этаж в шикарном вечернем платьё от Alexandre Vauthier с сумочкой от Lady Dior, туфлях от Nero Giardini (всё из последних коллекций и прекрасно между собой коррелирующих), в перекрестье любопытных взглядов персонала, в нерешительности стоит ЮнМи.
Стою, лихорадочно соображаю, что делать: валить отсюда на фиг прямо сейчас или включить блондинку, двинуть вперед и получить удовольствия от предстоящего зрелища? Проклятый ЧжуВон! Заманил-таки в ловушку. И ведь с самого начала было понятно, что что-то здесь не то. Позвонил в будний день, пригласил в ресторан.
— Оппа, ты что в самоволке? — Удивился я.— Тебя же на губу посадят.
— Никакой губы,— успокоил меня ЧжуВон.— Узнал у ЁнЭ, что у тебя есть дыра в расписании и решил взять увольнительную. Давно не виделись, принцесса. Аж со времён первого поцелуя.
— Ким ЧжуВон!
— Всё, Всё... Соглашайся, принцесса. Я тебя мясом угощу.
Блин! Нашёл чем соблазнять. После того, как с его же подачи, я этого мяса пережрал со всеми вытекающими (с помощью клизмы) последствиями, жареные, варёные, тушёные и прочие кусочки трупов животных, как-то сами собой исчезли из моего меню. Нет, могу, конечно, съесть. Но без всякого удовольствия. Я бы точно отказался от встречи. Два часа свободного времени! В такой напряжённый период: съёмки в дораме, подготовка к гастролям, съёмка в рекламе, студия звукозаписи, монтаж клипа 'Ламбада', выступления 'Короны', теле-шоу, занятие вокалом, плюс подготовка к концерту совместно с большим симфоническим оркестром Сеула 'Кёнсанбук-до'.
С последним вообще какая-то фигня получилась. СанХён и главный дирижёр оркестра Чон ЮнХво, договорившись о сотрудничестве, тут же дружно друг о друге забыли. Но, когда слава пианистки ЮнМи сначала догнала, а потом и перегнала славу айдола Агдан, господин Чон ЮнХво сильно возбудился и наехал на президента СанХёна. Мол, где сотрудничество зафиксированное контрактом? Где обещанная классическая музыка? Где совместное выступление знаменитого корейского оркестра и великой корейской пианистки? Сабоним не растерялся и тут же наехал на меня и задал всё те же самые вопросы, сообщив вскользь, что дата моего первого выступления с оркестром 'Кёнсанбук-до' уже объявлена — последний день перед отлётом на гастроли. Билеты все распроданы. И право на прямую трансляцию купили ведущие каналы всех тех стран, где ЮнМи засветилась как гениальная пианистка. Ну и корейские телевизионщики тоже подсуетились: SBS, KBS... и так — по мелочи.
