В пасти Джарлака (общий)

Один из стражников накинул Василию на шею верёвку и затянул её так, что у бедняги аж глаза на лоб полезли.

— Теперь развязывайте, — приказал Балус. — Если что-нибудь отчебучит, рубите башку! И получше присматривайте за орком, ротозеи! От их зелёного племени всего ожидать можно.

Молодой солдат перерезал верёвки. Васян медленно начал растирать затёкшие руки.

— Давай, чеши уже своё гузно! — нетерпеливо поторопил таможенник. — Петля тебя заждалась.

Стольник сунул руку за спину и из заднего кармана вытащил зажигалку:

— Придётся вам, ребята, нас освободить! Я ученик самого Мерриора! Слыхали про такого? То-то! Если не отпустите, то я наложу на вас порчу, и вы будете жить только на зарплату, а взяток и прочего левака вам не видать, как своих ушей!

— Чёрт! Капитан, это серьёзно! — испугался молодой стражник. Другой солдат постарше хмыкнул:

— Что-то не похож этот гусь на волшебника.

— Да я лучший ученик лучшего волшебника во всём Эорине! Не верите?! А я вам докажу! Сейчас я из ничего создам огонь!

Васян чиркнул.

Предательская 'Зиппо', сделанная в Китае, не зажглась!

— Ну, и где же огонь? — ехидно спросил капитан.

— Надо заклинание прочесть! — Стольник воздел взор к небесам, видимо, придумывал какой-нибудь бред, чтобы выдать его за заклинание.

— Зажигатус! — сделав умное лицо, выкрикнул он и повторил попытку.

То ли 'Зиппо' смилостивилась, то ли в моём друге действительно задатки мага — на этот раз сработало.

Из толпы стражников раздались изумлённые возгласы. Все, включая и нашу компанию, глазели на появившийся огонёк.

Капитан взирал с недоверием, потом потребовал:

— Ну-ка дай сюда!

И вырвал из рук Васяна зажигалку. Чиркнул — показался язычок пламени.

— Так и думал! — прогудел Балус. — А вы остолопы, — обратился он к подчиненным, — уши развесили. Я, по-вашему, тоже волшебник, а?! И без всякого 'зажигатуса' обошёлся! Это — очередная гномья хреновина!

Солдаты виновато опустили головы. А черноусый толстяк сгрёб Василия за грудки:

— Та-ак! Ты у нас, значит, не волшебник. Ты у нас, значит, шарлатан. А ну-ка снимите с него петлю!

— Меня не повесят?! — поразился горе-чародей.

— Конечно, нет! Шарлатанов у нас не вешают. Шарлатанов у нас сжигают на кострах! На площади у монастыря святого Патрика. На радость честным людям.

Васян сглотнул.

— А дружков шарлатана тоже сожжём за компанию, нечего им тут ворон прикармливать. Пускай лучше народ повеселится. Тем более, сегодня праздник.

Мда... мы и не думали, что в Лареции нас ожидает настолько тёплый приём!

* * *

Ларецию опоясывал широкий ров. Вода в нём была мутная и густо затянутая ряской.

Под строгим конвоем, мы прошли по опущенному мосту. Затем сквозь высокую арку ворот.

Нас долго вели по нарядным мостовым. Город кипел как муравейник — в Лареции готовились к празднику.

Оказалось — сегодня день рождения короля Атрема. Народ шумел и веселился. Я бы с удовольствием присоединился к веселью, если бы не обстоятельства.

Весь путь Зябба, Дитер, Васян и особенно Ника (кляп она уже умудрилась выплюнуть) крыли конвоиров отборным матом. Мы с Ариэль молчали. Она, наверное, из скромности, а я потому, что пытался найти хоть какой-то выход. Да только в голову ничего не лезло, кроме жутких мыслей о костре.

Вот и огромная мощёная красным камнем площадь, над которой возвышаются стены монастыря Святого Патрика. Шпили, увенчанные золотыми крестами, гордо смотрят в небо.

Неужели и здесь Иисус Христос побывал? Значит, этот мир не так уж и не похож на наш. У меня на груди висел серебряный крестик — ещё в глубоком детстве бабка крестила. Я этого факта даже и не помню. Но крестик никогда не снимаю. Эх, поможет ли нам Спаситель?

Где-то в подземельях под монастырём, вероятно, сидит бедный Жорик. Но теперь мы его уже не освободим. Нас самих спасать надо!

На широкой площади расположились торговые палатки, было людно и шумно.

Прямо перед монастырём соорудили два помоста. Из одного торчало с десяток высоких столбов, а вокруг были навалены кучи хвороста.

Я заметил, как сгорбленная старушка, ещё больше горбатясь под неподъёмной вязанкой дров, вскарабкалась на помост и кинула свою ношу в кучу хвороста. Причём с таким видом, будто нищему милостыню подавала.

Вот старая кошёлка! Ей и в голову не придёт, что сжигают не только отпетых бандитов, но и бедолаг, попавших на костёр по недоразумению!

Когда подходили к помосту, я почувствовал, как становятся ватными ноги, как из головы улетучиваются все здравые мысли, и на их место приходит первобытный страх. По лицу Васяна катился пот, Ариэль тихо плакала, даже всегда ворчливый Дитер приуныл. Лишь Зябба и Ника продолжали обласкивать конвоиров, соревнуюсь в изощрённости ругательств:

— Был бы у меня мой арбалет, я бы вам показала, скоты вонючие!

— Я вас порублю в капусту, бледнопузые свиньи! Дайте мне только до топора добраться!

— Подонки! Дедушка вас в козье дерьмо превратит!

— Я вам бошки поотрываю и запихну их вашему капитану туда, где солнце не светит!

Это были ещё самые невинные реплики.

Впрочем, на Зяббу с Никой, солдаты обращали внимания не больше, чем на брехливых шавок.

Нас завели на помост и привязали к столбам.

Затем конвой во главе с капитаном Балусом куда-то упёрся, остался только один молодой охранник.

Прошла вечность!

На самом деле, наверное, прошла лишь минута, но она показалась мне вечностью! Я прибывал в каком-то странном оцепенении.

— И долго мы так стоять будем?! — гневно бросила Ника. — Когда уже нас сжигать начнут?!

Нет, я был просто в шоке от её хамской смелости и тупой бесшабашности!

— Сейчас вас сжигать не будут, — словно детям стал разъяснять стражник. — Вас сожгут вечером. Когда стемнеет — костёр красивее смотрится.

Это хорошо! Хоть какая-то отсрочка. Надо думать, думать, думать! Ведь безвыходных положений не бывает.

К соседнему столбу слева от меня был привязан Зябба. Он шепнул мне:

— Я могу разорвать верёвки! И успеть освободить вас! Надаём им по яйцам и помрём как герои! Будет чем похвалиться в Великом Гадюшнике.

Я знал, что орк — не трус, но Ника явно заразила его безрассудной патетикой.

— Всех освободить не успеешь, — ответил я. — Отвяжи Нику и Ариэль и попытайтесь затеряться в толпе!

Я сам понимал как это глупо! Орку будет проблематично затеряться в толпе. Да и убежать они не успеют — стражники отошли не так далеко, вон кого-то из торговцев грузят. Однако если выбирать между костром и этой мизерной надеждой...

— Я без тебя не побегу! — твёрдо сказал орк. — Я — твой должник!

— Не дури! Рви верёвки, забирай девчонок и бегите!

— Без тебя не побегу! — упрямо повторил Зябба.

Я хотел возразить, но посмотрел в глаза орка и понял — его не переспорить.

— Подождём пока, у нас есть время до вечера... Может, и лучше шанс появится. По крайней мере, принять бой и умереть, как герои мы всегда успеем.

Тем временем, к помосту подползла очередная бабка. Махнула в нашу сторону рукой, сплюнула:

— У-у-у шельмцы! Бандюки! А вы, две лахудры, тут за торговлю телом, дась?!

Ариэль покраснела, а Ника не только покраснела, но ещё и пятнами пошла. Она выкрикнула в ответ:

— Заткнись, старая перечница!

— У-у-у шалашовка! Ты мне ещё поогрызайся!

— Пошла отсюда, старая дерьмовщица! Ведьма морщинистая!

— Кто ещё ведьма?! Кого тут из нас сжигають, ась?!

Старуха погрозила костлявым кулаком и, пообещав вернуться вечером, уползла прочь.

* * *

Василий всё ёрзал у столба. Можно было подумать, что он пытается перетереть верёвки, но я-то знал — он просто не выносит бездействия. Потом он обратился к охраннику:

— Слышь, мужик, а тот второй помост для чего?

Охранник был явно неплохим парнем, а ещё ему было скучно и хотелось поболтать. Поэтому он не послал Васяна, а пустился в объяснения:

— Это сцена. После обеда начнётся ежегодное состязание бардов. Лучшие певцы и музыканты со всего Атрема съезжаются. И не только с Атрема, даже эльфы приезжают! Наш верховный инквизитор господин Гафтон — истинный меценат и поклонник музыки. — Стражник почесал затылок и грустно молвил: — Я вот раньше тоже петь пытался... Только мне кабанчик на ухо наступил. А жаль! Я всегда мечтал поучаствовать в турнире.

— Зачем? — изумился Стольник.

— А вдруг победил бы! В качестве приза, отец Гафтон исполняет одно желание победителя!

— Что, прям, любое желание исполняет?

— Ну... почти любое.

— Он что, такой влиятельный?

— Не то слово! Третье лицо в королевстве. Но по сути дела — второе, после кардинала Маззини. Это потому, что наш славный король Седрик Незаметный редко покидает дворец.

— А как проходит состязание? Кто выбирает победителя?

— Народ. Но решающий голос за отцом Гафтоном. — Солдат хотел ещё что-то добавить, но тут подошёл Балус, рявкнул на него:

— Почему треплешься на посту?!

— Виноват, господин капитан!

Вдруг Васян выдал:

— Господин капитан, разрешите обратиться!

Толстяк прищурил свиные глазки:

— Та-ак... это кто у нас тут по уставу тявкает? Ну валяй, обращайся.

— Мой друг, — Василий указал на меня, и я понял, куда он клонит. — Мой друг — отличный музыкант, певец и композитор!

— Ну да, а ты у нас отличный волшебник!

— Клянусь вам, капитан! Пётр поёт как соловей!

— И что?

— Он сможет победить на конкурсе бардов! — убеждённо сказал Стольник.

Капитан покрутил пальцем у виска:

— Паренёк, у тебя от страха крыша съехала! На этом турнире эльфы выступают! Их ещё никто не побеждал! Сразу видно, что вы не столичные — ни разу не слышали, как ушастые поют. Ну ничего, вам отсюда всё будет отлично видно и слышно. Перед смертью насладитесь прекрасной музыкой, а вечером спокойно сгорите.

— Да он поёт лучше любого эльфа! — продолжал наседать Васян. — Капитан, позвольте ему участвовать! Он победит! Сто пудово!

— Ну даже если так, а мне-то что с того?

— Вы командуете таможней?

— Нет, — раздражёно бросил Балус. — Полковник командует. Я — его правая рука.

— Если Петро победит, он попросит у инквизитора сделать вас полковником и соответственно — начальником таможни. А вы потом в благодарность нас отпустите.

Глаза капитана алчно блеснули, но лишь на миг, после чего он скептически произнёс:

— Заманчиво, но эльфов ещё никто не перепел.

— Ну не победит, тогда можете нас сжигать!

— Ладно, убедили, музыканты херовы! Но смотрите у меня, если что — сразу на костёр.

Вот чёрт! От меня зависит судьба всех нас. От такой ответственности у меня даже ноги слегка задрожали, не говоря уже о голосе! В горле мгновенно пересохло, а мне ещё им петь! И состязаться придётся ни с кем-нибудь, — с эльфами! А я слышал, как они поют и какую музыку сочиняют!

Капитан распорядился:

— Певца отвязать! Остальные пока у столбов постоят. А то всех развязывай, привязывай. Всё равно эльфов хрен победишь!

— Эй! Меня тоже возьмите! — возмутился Васян.

— А ты нам на кой хрен? Подпевать собрался?

— Я конферансье буду! — нашёлся Стольник.

Нас повели ко второму помосту. По пути я шепнул Василию:

— Ты что там ему наплёл? Какой я тебе композитор? Я всего-то пару песен сочинил, думаешь с ними можно победить эльфов?!

— Балда! В твоём распоряжении музыка всего нашего мира!

А ведь верно! Ну, положим, всей музыки нашего мира я не знаю. Но репертуар у меня немаленький! Я ведь могу выдавать сочинения Бетховена, Моцарта, да хоть Битлз, за свои собственные! Неловко как-то. Но лучше стать плагиатором, чем пеплом!

* * *

Верховный инквизитор мне не понравился с первого взгляда. Высокий, худой, лицо того типа про которое обычно говорят желчное. Улыбка как у голодного волка. Короче говоря — крайне неприятный тип. Он восседал в напоминающем трон кресле, в центре трибуны, прямо напротив помоста.

Состязание вот-вот начнётся, музыканты настраивали инструменты. У кого арфы, у кого лютни, у кого мандолины.

Вот об этом мы и не подумали — петь а капелла не очень-то круто.

Выручил капитан:

— Эй, певец, ты только петь будешь? Или пиликать на чём-нибудь тоже?

— Мандолина бы меня устроила.

Толстяк подошёл к одному из музыкантов, который настраивался и вырвал инструмент прямо из рук.

— Но...

— В фонд короны! — рявкнул капитан, выпучив глаза.

Против такого аргумента музыкант спорить не посмел.

— Держи! — вручил мне мандолину Балус. Хоть он и не верил в мою победу, но она была в его интересах. — Если будешь фальшивить — получишь в рыло, а потом отправишься... сам знаешь куда!

Я осмотрел инструмент.

Мандолина, конечно, не гитара, и всё-таки в консе мне доводилось на ней играть. В любом случае, лучше так, чем а капелла.

Васян потянул меня за рукав и указал пальцем на кучку высоких длинноволосых блондинчиков, стоявших в сторонке. Вот они — основные конкуренты. У меня приятный баритон, но со звонким голосом эльфа мне не сравниться. Придётся вылезать за счёт гениальных композиторов Земли.

— Первый раунд! — объявил герольд и сыграл на трубе незатейливую мелодейку. Ещё и сфальшивить ухитрился. Его, видать, на турнир не допустили — подался в герольды.

На сцену вышел прыщавый паренёк с флейтой и начал наигрывать что-то в стиле барокко. Не успел он сыграть и пару тактов, как в него со всех сторон полетели гнилые помидоры и тухлые яйца.

— Ни фига себе! — воскликнул Васян.

Капитан довольно заржал:

— А вы чо думали, херовы музыканты? Вот почему состязание бардов имеет такую популярность! Скоро и тебе достанется! Зато на костре запекаться будешь в овощах! — Капитан заржал ещё громче, довольный собственной шуткой.

Парень на сцене пытался одновременно играть и уворачиваться от летящих снарядов. И то, и другое у него выходило плохо. В конце концов, он под улюлюканье спустился с помоста, весь облепленный яичной скорлупой и забрызганный томатным соком.

— В соревновании побеждают самые стойкие, — пошутил капитан.

— Следующий участник — не нуждается в представлении, — заголосил герольд. — Мы все его прекрасно знаем. Это многократный победитель состязания, великолепный певец и славный воин, командор Ордена Великого Древа, правая рука её величества блистательной королевы Элиры, Элеондил золотая Арфа!

Толпа разразилась бурными овациями, а мы с Васяном онемели.

— Его каким чёртом сюда занесло?! — спросил друг.

— Я так понял, он ежегодный участник, — ответил я.

На сцену поднялся Элеондил и ещё несколько эльфов. Перед командором поставили арфу, а остальные эльфы натянули луки и направили их на толпу.

— Как-то раз, какой-то дурила додумался швырнуть в эльфа помидором, — пояснил капитан. — Теперь ушастые принимают меры.

* * *

Тонкие пальцы легко пробежались по струнам, и Элеондил запел.

Я понял — мне не победить. Голос эльфа летел над площадью, народ притих и с жадностью ловил каждую ноту, каждое слово:

Последний луч солнца застыл