В пасти Джарлака (общий)

— Все наверх! — рявкнул Зябба.

Ничего себе! Вот уж не думал, что увижу когда-нибудь, как Жора лазает по деревьям!

Увидел. Лез он быстро! Даже со здоровенным мешком на спине. А я ещё боялся, что пухлого подсаживать придётся.

Зябба тоже не медлил. Одной рукой подхватил за шкирку Васяна, другой — Нику и забросил их на дерево. Причём, почему-то не на то, на котором сидели Жорик с Дитером, а на соседнее. Может, решил, что, разделившись, мы запутаем кабана? Затем запрыгнул и сам.

Так. А я чего стою с открытым ртом?!

Я рванул к ближайшему дубу, на который только что взлетел Жорик.

Чёрт! Ствол толстенный — всемером не обхватишь! И нижняя ветка — не близко. Хрен я до неё допрыгну! Я же не такой высокий, как Жорик.

Я побежал к другому дубу, где засели Зябба, Васян и Ника. Тут — то же самое — от моей головы до ближайшей ветки метра два! Хоть бы руку кто подал! Но они уже вскарабкались высоко.

Топот приближался. Захрустели кусты, затряслись деревья.

Пришлось допрыгнуть. Страх и желание выжить толкают на многие подвиги. Помню, когда убегал от Громодрома, наверняка, сдал нормативы мастера спорта по бегу на короткие дистанции. А сейчас — на прыжки в высоту. Но этого мало. Интуиция подсказывала, что на нижней ветке мне ловить нечего. Убежище надо искать намного выше.

Интуиция не обманула.

* * *

Сминая кусты и ломая подлесок, на поляну вылетел Кабан. Именно так с большой буквы. В размерах он был крупнее среднестатистического слона раза так в полтора!

Зверь с трудом притормозил, вспахивая копытами дёрн. Завращал глазами, принюхался. Стал рыскать по поляне. Наконец, задрал голову, и наши взгляды встретились. Кабан свирепо фыркнул. В его глазах отчётливо читалось желание нас достать.

— И чего он привязался именно к нам?! — спросил Стольник, боязливо посматривая на свирепое существо.

— Всё живое в округе он уже распугал, — пояснил Зябба. — Или сожрал. Мы — единственная еда.

— Он что специально на людей охотится? Я думал, кабаны питаются в основном подножным кормом.

— А мы для него и есть подножный корм, — хохотнул орк, поудобней усаживаясь на ветке.

— Я имел в виду: травкой, жёлудями, корешками всякими, ну, на крайняк, зверьми раненными, падалью. Но не живыми же людьми!

— Ты чо, шибздик, мозги потерял? Это же атремский кабан-людоед! Он жрёт всё, что попадётся в его ненасытную пасть! И людей, и орков, и гномов! И даже эльфов, хоть они и несъедобные.

— Хмм... понятно. Только как, интересно, он собирается до нас добраться?

У кабана на этот счёт был свой план.

Он отошёл подальше, ударил копытом в землю. Пригнулся, словно спринтер перед стартом.

Неужто ствол собрался таранить? Хочет дерево сломать. Или нас стряхнуть. Ну первое ему, пожалуй, вряд ли удастся. А вот второе... В этот момент я пожалел, что у меня нечем привязаться к стволу. Надо быть запасливей. Вон — Ника не растерялась и дорожный мешок, в отличие от меня, не бросила. А там у неё нашлась верёвка, и сейчас девчонка деловито привязывалась к стволу.

Зверюга взял разбег.

Застучали копыта, во все стороны полетели комья земли.

Бах!

Столкнулись два великих порождения леса. Ствол качнуло, дождём посыпались листья и жёлуди.

Но дуб устоял.

Кабан — тоже. Видать, череп у него — бронированный.

Зябба держался за счёт своей силы, Нику спасла верёвка. А вот нам со Стольником пришлось несладко. Я чуть не слетел с ветки. Не вцепись я в неё мёртвой хваткой, был бы уже внизу под копытами. А копыта там величиной с гномью наковальню!

Васян цеплялся за ствол и руками, и ногами, и зубами. В глазах застыл ужас.

Но всё-таки мы выдержали — первый раунд остался за нами. Я говорю — 'первый', потому что кабан явно собирался сделать второй заход.

Недовольно хрюкая, он отошёл теперь чуть подальше.

Дитер с Жориком наблюдали за этим представлением с соседнего дуба. Жорик — с состраданием. Дитер — с любопытством.

— Держись, Петро! — сказал Василий, стуча зубами.

Я обнял ствол с такой страстью, с какой не обнимал даже мою любимою Анютку.

Свинья разбежалась.

Бац!

Нас замотало как на сумасшедшем аттракционе. Не знаю каким чудом, но я вновь удержался. А Васяна снесло с ветки, и он полетел вниз.

Кабан раскрыл гигантскую красную пасть, намереваясь проглотить жертву целиком. Но ему пришлось лишь облизнуться.

Стольник не долетел по назначению, а запутался в ветвях, метрах в семи над землёй. Он болтался, как муха в паутине, а кабан, расстроено пыхтя, пошёл на ещё один заход.

И третья попытка не принесла ему успеха. То ли кабан подустал и не набрал достаточной скорости для мощного удара, то ли Васян крепко запутался, а я привык к чудовищной тряске.

До кабана дошло, что, тараня ствол, он не добьётся результата. Тогда свинтус решил пойти другим путём. Он принялся покапывать клыками корни дерева. Ну прямо басня Крылова 'Свинья под дубом'! Ладно, пускай роет. Я думаю, у такого древа корневая система доходит до центра земли (пардон, Эорина).

Кабан попался упорный. Через час вокруг дуба образовалась приличная яма. Но дерево вросло настолько глубоко, что кабан прекратил и это занятие.

Правда и уходить он не собирался. Решил выждать, пока мы сами спустимся.

Прошёл час. Два.

Васян, наконец, выбрался из путаницы веток и поднялся ко мне. Ника отвязалась и спустилась к нам, потом присоединился и Зябба. Мы рядком уселись на толстой ветке, окружённые листьями и желудями.

Внизу кабан разлёгся на травке, всем видом показывая, что в этой жизни никуда не спешит.

— Вот скотина! — выругался я. — Мы так до портала добраться не успеем! До открытия осталось всего несколько дней, а мы тут на неопределённый срок засели!

— Может, ему так скоро надоест, и он свалит? — допустил Василий.

Зябба мрачно усмехнулся и сказал:

— Эльфийскую стрелу мне в ухо, если кабан отступит. Эти твари упрямее гномов.

Вот обрадовал! Сколько нам тут ещё сидеть? Меня прямо злость разбирала, если мы опоздаем к 'окну' — это будет катастрофа! И всё из-за тупой свиньи.

— Надо как-то его отвлечь, — предложил Васян, — а потом улизнём под шумок.

— Отвлечь? — фыркнула Ника. — Спустись, рожи ему построй!

— Сама спускайся, ты же у нас — смелая!

— Вот ещё! Он грязный и вонючий! Я к нему на арбалетный выстрел не подойду.

Ах вот почему Ника не протестовала против того, чтобы спрятаться на дереве. Оказывается, она боится не кабана, а его запаха.

Василий сорвал жёлудь и кинул им в свинтуса:

— На, схавай!

Зверь открыл пасть, и жёлудь исчез в ней бесследно.

Стольник сказал:

— А если его накормить деликатесным лакомством? Может, он и жрёт людей, но желуди-то у свиней всегда пользовались большим уваженьем.

— Чтобы такого насытить надо тону желудей! — буркнул я.

Некоторое время Васян ещё развлекался, кидая желудями в глотку кабана, потом ему это надоело.

Прошло ещё часа два. Настало время обеда.

На соседнем дереве Жорик достал хлеб и шмат сала, сварганил бутерброд. Только Жорик в ситуации, когда от скорости зависит жизнь, может не бросить мешок с едой и запереть его на дерево.

— Ни фига себе! — возмутился Василий. — Мы с утра ничего не ели, а пухлый с Дитером там шикуют!

Дубы стояли недалеко друг от друга. Я перебрался по веткам поближе и крикнул:

— Жорик, кинь пару бутеров!

Пухлый с явной неохотой швырнул мне бутерброд. Я не поймал, и еда досталась свинье.

— Давай ещё, — крикнул я.

— Ага! Чтобы ты снова не поймал?! Так с пищей не поступают! Лезь лучше к нам.

Я осмотрелся. Вверху кроны двух дубов переплетались. Если постараться, то можно перелезть с одного дерева на другое.

Цепляясь за кору и сучья, перебираясь с ветки на ветку, я полез вверх.

Вот и переплетение ветвей, по которым можно перелезть к Жорику. Ну что ж, рискнём.

Плохо, что ветки здесь были тонкие! Они гнулись и опасно раскачивались под ногами. Пришлось балансировать как канатоходцу и впиваться пальцами во всё, что поможет не упасть. Пару раз я чуть не сорвался. Внизу свинья с интересом наблюдала за моими действиями.

Но всё-таки я справился с задачей.

Минут через десять я сидел рядом с Жориком и жевал вкусный сэндвич. Дитер уже успел набить желудок. Он прилёг на толстую ветвь, обмотался вокруг неё бородой, дабы не упасть, и спокойно захрапел. Везёт же! А мне ещё назад карабкаться. Вон Васян с Зяббой уже сигнализируют, мол, лезь обратно, мы тоже кушать хотим.

— Ладно, Жорик, выдавай паёк, мне уже возвращаться пора.

Пухлый протянул бутерброд.

— Ты давай, не жадничай, нас там, между прочим, четверо.

Жора, морщась, отсчитал ещё три бутерброда.

Я упаковал еду в рюкзак и покрепче закрепил его на спине.

— Осторожней! — крикнул мне вслед пухлый.

— Не переживай, я приноровился уже.

* * *

Наверное, я немного зазвездился. Вообразил себя мастером лазанья по деревьям. Понадеялся на сухой сук, а он меня подвёл — обломился под ногой. Ухватиться было не за что, разве что за ствол. Его я и обнял. И заскользил вниз, обдирая ладони о жёсткую кору.

Свинья была тут как тут. Она быстро сместилась в предполагаемую точку моего падения и разинула пасть. А я уже не скользил — летел, прямо в распахнутую глотку. Время словно застыло. Я видел красное нёбо, острые клыки, радостные свиные глазки.

Меня спасло чудо. Правда, это было очень болезненно. Я налетел на торчащую горизонтально земле ветвь и чуть не сломал рёбра. Моё тело подбросило как на трамплине. Я раскинул руки, пытаясь вцепиться хоть во что-то, но загрёб лишь листья.

Зато столкновение с ветвью изменило траекторию падения, и я приземлился не в пасть, а прямёхонько свинье на спину. Мягкая шерсть смягчила удар, я схватился за неё, чтобы не соскользнуть и не попасть под копыта.

Кабан был ошеломлён случившимся не меньше, чем я. Он изогнулся, повернул ко мне огромную морду. Яростно хрюкая, попытался поддеть меня клыками. Не дотянулся.

То-то! Тут я вне досягаемости, как рыба лоцман под боком у акулы.

Он тоже это понял и решил меня сбросить.

Теперь я узнал, что чувствуют ковбои на родео! Я впился в шерсть изо всех сил, а кабан закружил по поляне, исполняя акробатические трюки в попытке смахнуть назойливого наездника.

Не знаю, сколько продолжалась эта безумная скачка! Меня перекатывало по широкой спине, било об твёрдый хребет, шерсть выскакивала из рук, но я снова цеплялся за неё. Перед глазами, как в калейдоскопе, мелькало синее небо, зелёная листва, коричневая шкура. Сквозь стук копыт и свирепое хрюканье, сверху доносились крики друзей:

— Держись, Петро!

— Не бзди, пацан, он скоро устанет!

— Прикончи его, Убийца Драконов!

Когда кабан, наконец, остановился, я с трудом сдерживал тошноту.

Он вновь развернул морду. В глазах не было бешенства, злобы и кровожадности. Была тоска и какая-то детская обида. Настолько невинная, что даже стало его жалко. Я вспомнил про рюкзак, который чудом не слетел с плеч во время этой круговерти. Достал оттуда бутерброд и кинул в пасть кабану. Он проглотил, во взгляде появилась благодарность. Я бросил ему ещё один бутерброд. Кабан слопал его и весело хрюкнул.

Кажется, он больше не хочет меня убить. Но что будет, когда закончатся бутерброды?

Я огляделся. Зябба, Васян и Ника уже спускались мне на выручку. С другого дуба неуклюже слазил Жорик. А Дитер, как ни в чём не бывало, дрых на дереве.

Я погладил кабана за ухом, почесал спину. Это ему понравилось. Он потянулся как котяра, ещё чуть-чуть и замурлычет.

Друзья спустились на нижние ветки. Они поняли, что опасность мне вроде как не грозит, но сами слезть с дерева не рисковали.

Зябба смотрел на меня так, будто я прогулялся по воде или проглотил меч.

— Такого не было уже сорок лет! — восхищёно прошептал он.

— Чего не было? — не понял я.

— Ты — великий охотник! Укротитель Кабанов! Последний Укротитель отправился в Великий Гадюшник, когда я ещё в пелёнки гадил.

— А ты уверен, что я его укротил?

Орк кивнул и соскочил с дерева.

Кабан, и вправду, вёл себя дружелюбно. Подставлял шею, чтобы я почесал, то и дело поворачивал ко мне голову, оживленно хрюкал, глаза были полны радости. Даже не верится, что всего минуту назад он пытался меня растоптать. Сейчас он едва ли хвостом не вилял. Вот на что способны бутерброды сотворённые Жориком. Это не я — Укротитель Кабанов, это пухлый — Укротитель Кабанов и Кардиналов. Впрочем, может тут сыграло роль, что кто-то, наконец, почесал блохастую свинячью спину? Или у кабана за ухом эрогенная зона? Неважно. Главное — я жив, а зверь стал ручным. Мы спасены. Представляю, что скажет Ника.

Девчонка уставилась на меня горящими глазами и затараторила:

— Пётр — ты настоящий герой! Надо же, так смело прыгнуть ему на шею! Ещё и с такой высоты! А как ты с веткой хорошо придумал! Оттолкнулся от неё и обманул изготовившегося кабана!

Когда она замолкла, чтобы перевести дыхание, я сказал:

— Надо идти дальше. И так уже полдня потеряли.

— Зачем идти? — удивился Зябба. — Поедем на кабане.

— Им что, можно управлять?

— Конечно.

— А как?

— Ты же — Укротитель Кабанов, тебе видней.

Ну-ну. Я и лошадью только недавно управлять научился. А тут ни поводьев, ни уздечки, ни даже седла.

Придётся поэкспериментировать. Так, где тут у нас газ и тормоз? Я легонько ударил пяткой в жирный бок кабана. Тот двинулся вперёд. Осторожно потянул за уши — свинтус остановился. Кстати, уши можно использовать и в качестве руля.

Труднее всего оказалось с загрузкой пассажиров. В конце концов, друзья вскарабкались на эту гору и уселись рядом со мной.

— Надо ему имя придумать, — заявил Васян.

Я заморачиваться не стал и брякнул первое, что пришло в голову:

— Пусть будет — Хрюшей.

— Тогда уж лучше Пятачком, — предложил Жорик.

— Нет, надо что-нибудь побрутальней, — решил Стольник. — Как насчёт — Кабан Пятак.

— А ты, что думаешь? — спросил я у кабана, гладя его по загривку.

— Хр-хр, — ответил он.

— Ну как скажешь, можно и Хр-хр.

— Не, Хр-хр — стрёмно звучит. Вот Кабан Пятак сто пудово подходит!

— Пятачок тоже подходит, — не уступал Жорик.

Тут к дебатам подключился и Зябба:

— Таран — вот имя для такого зверюги!

— А я бы назвала его Вонючкой, — внесла свою лепту Ника.

— Может, уже по пути решим, а?! — не выдержал я. — До портала ещё ехать и ехать.

— Не бзди, Укротитель, Таран домчит нас как молния!

— Тогда вперёд! — Я ударил кабана пяткой в бок, и он рванул с места.

* * *

Через пару минут скачки Васян воскликнул:

— Чёрт!

— В чём дело? — спросил я.

— Мы про гнома забыли!

Ёлки-палки! Мы чересчур увлеклись изучением нового транспортного средства и придумыванием ему имени. Вот гном и вылетел из головы.

Пришлось разворачиваться и скакать назад.

Дитер безмятежно спал на дереве, про то, что его забыли, он и не догадывался.

Минут пять мы пытались докричаться до гнома. Бесполезно. Не помог даже зычный бас Зяббы.