Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Нас догоняют. — она, оказывается, проснулась, и теперь смотрела в пыльное заднее стекло на дорогу.
Я попытался разглядеть что-нибудь в зеркале, но ничего, кроме клубов пыли, не увидел.
— Ты уверена?
И тут в багажник ударили пули. Я чуть не выпустил руль от неожиданности, но справился и вдавил педаль в пол.
— Ассоль! Перелазь вперед!
Она послушно устроилась рядом с Кидальчиком. Я прибавил газу, машина запрыгала. Не разбирая дороги, через мелкие овраги, русла сухих ручьев, подминая редкие кусты каких-то очень жестких растений... По днищу и лобовому стеклу то и дело стучали камни.
Сзади раздалась еще одна очередь. Ассоль повернулась, вглядываясь назад, но из-за пыли ничего не было видно. Кидальчик хотел открыть окно, но механизм не работал, и он просто выбил стекло. Выглянул...
— Сворачивайте сюда! — он указал в узкий проход в скалах. Там было что-то вроде козьей тропы.
— Мы там не проедем, слишком узко. Да и скорость...
Раздался свист и далеко перед машиной вспухла земля. Крышу обдало градом песка и камней.
— Сворачивайте, мать вашу! — завизжал Кидальчик. Я резко выкрутил руль.
Тропа змеилась меж валунов, мы то и дело скребли днищем. Мотор ревел на последнем издыхании.
Какое-то время казалось, что за нами никто не поехал — из-за крутых поворотов и клубов пыли ничего не было видно... А потом снова раздался вой и взрыв где-то сбоку. Я инстинктивно пригнулся и вдавил педаль газа в пол.
— Вы хоть представляете, куда мы теперь едем? — прокричал я старику.
— А тут и представлять не надо. Впереди — минное поле. Это ж Голаны...
Я выругался. Было у меня предчувствие, было... Теперь нам точно хана. Сзади раздалась еще очередь, хотя преследователей не было видно. Я стиснул зубы.
— Были в старину такие люди: лозоходцы. Они... — взялся за своё Кидальчик.
— Причем здесь это?
— Вы же чудесник, Алёша! Нащупайте безопасный путь. Я вам помогу.
Впереди показались столбы с треугольными желтыми знаками. Сзади стреляли непрерывно.
— А если не получится?
— Ну, это дорога, в конце концов... Она не должна быть заминирована. Ездят же как-то друзы...
Вновь пронзительно свистнуло и перед нами загрохотали камни. Обвал... Я вдавил педаль тормоза, машину занесло.
— Что теперь?
Кидальчик высунулся в окно и посмотрел назад.
— Езжайте! — закричал он, показывая, чтобы я съехал с дороги. — Вон, впереди столбы!
— Нас разорвет первая же мина. — в кабине клубилась пыль, мы все хрипло дышали.
— Или пан, или пропал! Поехали!
Зажмурившись, я мысленно подкинул кости. Один шанс. Один шанс на миллион, и он нам нужен. Дайсы в моем воображении были черными, всего по одной точке сверкало на каждом. Ну... Понеслась!
Прорвав колючку, я рулил, не глядя на дорогу, полностью положившись на инстинкты. Ассоль сидела прямо, вцепившись обеими руками в ручку на приборной панели, и не отрываясь смотрела перед собой. Кидальчик вжался в спинку сиденья, зажмурился и громко запел:
Сузы, музы, кукурузы,
Балерузы, малерузы,
Санцы, манцы, дикатель...
— Что вы несете? — я решил, что старик сошел с ума.
— Это детская считалка, помогает сосредоточиться!
И он снова запел:
Камень, ножницы, бумага,
Карандаш, огонь, вода...
Первый из преследующих нас автомобилей не остановился, а рванул за нами. Может, он не заметил знаков? Или решил, что там, где прошли мы, он тоже сможет проехать? Не знаю...
Помпиндоре,
Дринди-янди,
Я кума, кума-куфанди,
Кук-мак, кук-мак,
Убирай один кулак!
Прогремел взрыв. Вокруг забарабанили комья земли, острый осколок проткнул крышу... Я, вжав голову в плечи, продолжал рулить.
Кидальчик запел еще громче и воодушевленнее. Он аж подпрыгивал на сиденье, но, мельком увидев его зажмуренные глаза и побелевшую, вцепившуюся в сиденье руку, я вспомнил, как старик объяснял: чтобы перевести свой разум в режим компьютера, он должен собрать все силы, включить все резервы организма...
Вторая машина, после того, как первая взорвалась, дальше не пошла, но двое парней вылезли по пояс из верхнего люка и продолжили стрелять. Одна пуля прошла через кабину навылет, в дырку ударил косой солнечный луч.
Эни, бени,
Рики, факи,
Тарец-бур,
Барики-шмаки,
Цим-цирлим, цим бусля, бусля,
Цим-цирлим, цим бусля-дэ!
Он громко хлопнул в ладоши, и замолчал. Выстрелы стихли.
Перед машиной колыхалось травяное море — мы выехали на плато.
— Теперь медленнее. — старик перевел дух и высунулся в окно, вглядываясь веред. — Расслабляться рано — сплошное минное поле. Здесь несколько десятков лет никто не ходил.
В открытые окна повеяло прохладой и травой. Впереди показались деревья.
— Оливковые рощи. — пояснил Кидальчик. — В них прячутся огневые точки. Простреливается каждая пядь...
Я поежился.
— А что помешает пограничникам нас убить? — тихо спросила Ассоль.
— Мой точный расчет и хромая удача нашего общего друга...
— Я бы так не надеялся. — проворчал я сквозь зубы.
От страха уже мутило. Глядя вперед широко открытыми глазами, боясь даже моргать, я из последних сил давил педаль газа. И всё время ждал, что нас подбросит огненная волна, и на землю упадут только ошметки...
— Может, оставить машину? В нас больше не стреляют. — спросила Ассоль.
Раздался далекий, но быстро нарастающий свист, невдалеке раздался взрыв. Машину подбросило, затем осыпало градом мелких камешков.
— Продолжайте ехать! Ничего не меняйте! — завопил Кидальчик и снова запел, как безумный:
Аз дер реббе Елимелех!
Из геворн зейер фрейлех!
Из геворн нох мер фрейлех...
Мелодия была веселая, праздничная, но выражение лица старика ей не соответствовало.
Упрямо сжав челюсти, я смотрел только на полосу травы перед машиной. Пальцы прикипели к рулю.
Я не чувствовал ничего: ни своего тела, ни воя двигателя, ни толчков жесткого сиденья с вылезшими пружинами...
...Будто заснул наяву, и, вновь став ребенком, играл картонными солдатиками, двигая их по нарисованной карте...
— Когда выберемся — сказал старик, переведя дух, — я отведу вас к озеру Кинерет. Это просто рай на земле... В Карцине мэром мой давний приятель, российский репатриант. Минеральные источники, винодельни... Свежий воздух, как целительный бальзам, омоет исстрадавшиеся груди и мы воспарим к горним высям на крыльях...
— Дядь Саш, что вы несете? Какие горние выси? Какие крылья?
Он посмотрел на меня так, будто только что проснулся.
— Простите, увлекся. Но молчать — выше моих сил. Очень страшно.
— Спасибо, успокоили...
Впереди показалась макушка сторожевой вышки. Солнечные блики отражались от дула пулемета...
— Остановите! Выпустите меня! — вдруг закричал старик.
Я решил, что он совсем повредился умом. Попытался поймать его за руку:
— Осталось совсем немного!
— Вы не понимаете! У них приказ! Стрелять во всё, что шевелится! Я пойду впереди, буду подавать сигналы...
— Давайте выйдем все. — предложила Ассоль.
Оставив машину, мы медленно пошли вперед. А ведь минное поле продолжается... — напомнил я себе.
Кидальчик второпях нарвал цветов и, соорудив огромный букет, стал размахивать им над головой, выкрикивая еврейские слова.
— Опять считалки? — спросил я ему в спину. Старик сердито оглянулся.
— Какие еще считалки? Это Талмуд!
— Вы уверены, что они поймут? — он отмахнулся.
— Не мешайте! Не отвлекайте меня, просто идите следом...
Старик заметно хромал, но шел без посторонней помощи. Острые лопатки двигались под пыльной робой... Ассоль осторожно взяла меня за руку. Я сжал её ладонь, но потом обнял за плечи и поцеловал. Порывистый ветер нес запахи цветов, меда, и сладкой, прохладной воды.
ГЛАВА 26
АЛЕКС МЕРФИ, ИЗРАИЛЬ.
...Устроившись за столом, Ассоль впилась зубами в желтую, исходящую соком дыню. Я тоже все время что-то жевал. Затем пил и снова жевал. Оливки, козий сыр, финики, белый, пухлый край лепешки, намазанной медом...
— Мне не дает покоя один момент... — вдруг сказал Кидальчик. — Вот когда мы с вами бежали из крепости... Я дал вам кубик. Что вы с ним сделали? Вы же воспользовались им, я так себе понимаю? Что вы сделали, друг мой?
— А почему вас беспокоит именно это? Почему не дрейдл?
— Потому, что я знаю, как бывает, когда запускают дрейдл. Это не то. Вы, мой дорогой — прирожденный жонглер... Как вы бросили кости?
— Я затер одну сторону. Сделал её пустой, как в домино.
— И сколько точек вы убрали?
— Шесть.
— Азохн"вэй! А почему не единицу? Это было бы логично!
— Понимаете, я не знал, какое это будет значение. Только потом проверил...
— Дайте сюда! — он требовательно протянул ладонь.
— Не могу. Кубик сгинул где-то наверху... Не было времени подбирать.
Я кривил душой. Хотелось иметь при себе какую-то заначку, а не клянчить каждый раз у старика.
— Жаль. Он мог бы стать артефактом Нового времени.
— Не понял...
— Грядут последние времена. Вы — чудесник, юноша. Мир прогнется под давлением вашей воли.
Я? Изменю мир? Всегда хотел лишь одного: спокойно жить, и никому не доставлять неприятностей. Только и всего...
* * *
После выяснения отношений с пограничниками нас с почетом повезли дальше на машине. Подумать только! Они знали старика! Ну, не его самого, а о нем. Оказывается, наш дядя Саша — известный борец Сопротивления, глава организации мирного урегулирования "Менора", и вообще живая легенда.
Очень хотелось спросить: — а что вы на самом деле забыли в крепости Ашарванов, с той стороны границы, Александр Наумович Кацман, по прозвищу Кидальчик? Боюсь, не ответит...
...Когда израильские пограничники увидели старика, — как он идет по минному полю, во весь голос выкрикивая Предание, они решили, что лицезреют пришествие Мессии. Ни больше, ни меньше...
На заставе Кидальчик что-то рассказывал на иврите, размахивая руками и иногда оглядываясь на нас с Ассоль. Мы жались в сторонке, под присмотром двух грозных женщин в бронежилетах и касках...
Нам выделили машину, сопровождающих, и повезли вниз, в деревню. С этой стороны Голанский хребет напоминал не иссушенный раскаленными ветрами ад, а, скорее, рай на земле.
По цветущей, утопающей в садах долине катил изумрудные воды Иордан, — Ярдэйн, поправил Кидальчик; тут и там виднелись крыши небольших селений, над пышными рощами возвышались живописные башенки и ветряки... И самое главное: не раздавалось никаких взрывов и не пахло порохом.
Место, куда нас привезли, называлось кибуц. Религиозная община — так объяснил старик. Ассоль куда-то увели женщины, а нам выделили небольшой домик, в котором были душевая кабина, кухня и комната с двумя кроватями.
Когда мы, вымытые, в дареной одежде, вышли в сад, там ждал накрытый стол. Пришла Ассоль, в простом длинном платье, с косынкой на очень кудрявых, огненных волосах. Я правда не мог оторвать от неё глаз. Кидальчик улыбался, как добрый дедушка.
...Пусть всё идет своим чередом. Маленькая передышка, а затем я исчезну. "Вы страшный человек, Алекс Мерфи"... Согласен. Не нужно, чтобы рядом со мной кто-то был.
После той вспышки страсти в крепости, лихорадочных признаний, я всё время думал об Ассоль. О том, как замечательно было её целовать, чувствовать её тело, и... О том, с какой легкостью она убивала. Я так и не спросил, кто она.
* * *
...Почувствовал, как по телу шарят руками. Пальцы жесткие, умелые. Усилием воли сдержал крик. Показалось — я снова в душегубке, и это охранники... Чужие руки убрались, я перевел дыхание, но остался неподвижен. Только чуть приоткрыл глаза. Над стариком склонилась хищная тень. Если он проснется — скорее всего, погибнет. Я прыгнул.
Упав на пол, мы заворочались в тесном пространстве между кроватей. Высвободив одну руку, я врезал чужаку в челюсть, тот обмяк. Пахло от него потом и чем-то пряным, похожим на шафран. Я взглянул на старика. Тот успокаивающе махнул рукой.
Кивнув, я поискал, чем бы связать пленника... В конце концов, заткнули рот полотенцем, руки и ноги обмотали поясами от халатов, висевших в душевой. Закончив, запихали его под кровать. Я шепнул старику:
— Скроемся по-тихому.
На улице благодать. Поют соловьи, стрекочут цикады, где-то далеко лениво гавкнула собака... Ни одного огонька: деревня спит.
Порыв ветра принес еле заметный запах шафрана... Толкнув Кидальчика, я бросился на землю. Плечо обожгло. Лежа под столом, за которым мы еще недавно так вкусно ужинали, я пытался понять, откуда прилетел нож.
Вдруг со всех сторон полетел захлебывающийся лай, затем — пронзительный вой сирен, крики людей, затрещали выстрелы... Вспыхнули прожектора.
Прижимая рукой пульсирующее кровью плечо, я горько усмехался. Есть такая поговорка: "Если хочешь, чтобы Господь посмеялся, расскажи ему о своих планах"...
— Дядь Саш, вы как?
— Жив. К несчастью.
— Почему же к несчастью? — дыхание спирало от боли.
— Устал я. Только расслабился, подумал: — всё, отбегался, пора на покой... Почему у вас такой сдавленный голос?
— Меня зацепило. Ножом.
— Азохн"вэй! Куда?
— В мякоть. Ничего страшного.
Он уже был рядом и ощупывал мою руку твердыми пальцами.
— Встать можете? А идти? Сознание не теряете?
— Разве что от страха... Плохой из меня чудесник. Так легко попасться!
— Пхе! Целились-то, поди, в сердце! А всего-навсего мышцы порезало.
— Ой, вы меня так успокоили... Как там Ассоль?
— Очень надеюсь, спит. — неуверенно предположил старик.
— С чего бы мне спать, когда здесь такая развлекуха?
— Дитя моё! С вами всё в порядке? — Кидальчик, смешно оттопырив тощий зад, пополз к ней.
— Да. Можете вставать. Всё кончилось.
— Что это было? — я с трудом сел, прислонившись к ножке стола. Плечо болело всё сильнее.
— Эй, тебя что, ранили? — сколько удивления и страха было в её голосе...
— Всё нормально.
Она уже была рядом, с беспокойством заглядывая мне в лицо.
— Ты же — неубиваемый! Мы же по минному полю шли! Как же так?
— Вот и я говорю...
Я повалился на бок, виском в черную, рыхлую землю. Перед глазами колыхались темные травинки. Пение цикад становилось всё оглушительнее, в голове нарастал шум. Прикрыл глаза, всего на минутку... но тут где-то над ухом загрохотало.
Оцепенение сняло как рукой. Я попытался вскочить. Взрыв! На фоне черных веток деревьев полыхнуло огненно-оранжевое, Ассоль пригнула мою голову. Рядом, молитвенно прижавшись лбом к земле, скорчился Кидальчик.
Когда схлынула взрывная волна, Ассоль вскочила, и потянула меня за собой.
— Куда? — прохрипел я.
— Подальше отсюда!
Здоровой рукой подцепив за шиворот старика, я поднялся на ноги, голова закружилась. Черт... Плечо бы перевязать. Понемногу цветные пятна перед глазами рассеялись, я выпрямился, но тут раздался еще один взрыв — немного дальше. Не удержавшись, я снова упал, Ассоль присела рядом. У Кидальчика глаза были совершенно белые. Он что-то бормотал на иврите, комкая в кулаке ворот белой рубахи.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |