Бог играет в кости

Когда генерал вышел, эта железная леди повернулась ко мне и впилась прокурорским взглядом. От вчерашней растерянности и бледности не осталось и следа. Собрана, деловита... Дядя Костя упоминал: они вместе уже лет двадцать работают...

— Вы хорошо держались, Илья Романович. Продолжайте в том же духе: желающих налетит много. Извольте соответствовать.

— Есть сэр! То есть, мэм! — я вытянулся во фрунт и щелкнул каблуками.

— И не ерничайте. Вам это не к лицу. Кофе изволите? Сливки, сахару три ложечки?

— Будьте любезны.

— Сей секунд.

Я сел за стол, и обхватил голову руками. Что это сейчас был за цирк, кто-нибудь мне объяснит? Может, саму Риту и расспросить? Я так понимаю, она тут обладает недюжинным авторитетом... А Михалыч её вчера "Риточкой" обозвал. Кофе был хорош. Раньше мне на работе кофе не варили... И кружка большая — не то, что эти пижонские фарфоровые чашечки на один глоток.

Занялся бумагами. Теми, что вчера всучила секретарша. Признаться, сразу не смог уловить связь между необычным хобби дяди Кости и всеми этими покушениями, но в свете новейшей истории решил покопаться. Вдруг что-то проявиться? Хоть какая-нибудь зацепка, мелочь, которая поможет прояснить ситуацию.

Прошлой ночью я просматривал дела бегло, выхватывая из текста отдельные фрагменты. Сейчас решил почитать внимательнее...

И чем дольше читал, тем сильнее на моей распухшей голове шевелились волосы...

ДЕЛО ? 39

Айседора Эдуардовна Пеликан.

Профессия — медиум. Используя карты Таро, может в буквальном смысле "переменить судьбу" реципиента... А дальше — длинный перечень "перемененных":

Популярный певец. Подвизался на подпевках в каком-то ансамбле, а потом раз — и звезда первой величины... Известный политический деятель — бывший школьный учитель; директор завода — бывший токарь-фрезеровщик... И несколько случаев с, так сказать, "обратным знаком": известная балерина стала поварихой. Ну, алкоголизм излечивала — тоже, если подумать, перемена судьбы...

Погибла, выбросившись из окна при невыясненных обстоятельствах.

ДЕЛО ? 52

Зиновий Аскольдович Прощенко.

Инженер-конструктор, завод тяжелого машиностроения "Анжеромаш". Может сконструировать любой агрегат, пользуясь только лишь карандашом и бумагой. Все расчеты проводит "в уме", чертежи рисует от руки. Точность феноменальная.

Зиновий Аскольдович утром одного прекрасного дня пришел на работу, поднялся в свой кабинет, по пути здороваясь с сотрудниками, заказал крепкого чаю и закрыл за собой дверь. Больше Прощенко никогда не видели. По предположениям — похищен.

ДЕЛО ? 67

Матвеев Андрюша. Шести лет. Гениальный музыкант. Один раз взглянув в ноты, мог исполнять сложнейшие фуги Баха, укрошая их собственными импровизациями.

Пропал без вести. По предположениям — похищен.

ДЕЛО ? 93

Кацман Александр Наумович.

Гениальный математик. Лауреат Филдсовской премии...

Является членом пацифисткой организации "Менора". Предположительно, но не доказано — агент "Масада"...

В России зарабатывал на жизнь мелким мошенничеством при игре в карты. Известен в определенных кругах, как Веня Мудрик, он же — Моня Кидальчик.

Пропал без вести.

Это было самое свежее дело, Кацман пропал около трех месяцев назад...

ДЕЛО ? 84

Рашид Сулейманович Калиев.

Консультант по экономическим и политическим вопросам.

У этого дела, — единственного, — не стояла пометка "пропал" или "убит". Был даже адрес в Москве...

Я находился в глубочайшем недоумении. Зачем мне всё это? Сумасшедшие медиумы, гениальные мальчики, математики, ставшие мошенниками... Что я должен с ними делать?

ГЛАВА 16

АЛЕКС МЕРФИ, СИРИЯ.

Загремел засов, вошли двое. На лицах — маски. Один держит поднос, второй — автомат.

Первый, поставив поднос прямо на пол, подошел ко мне. Проверил иглу, затем вынул из кармана другую емкость, подсоединил к капельнице вместо первой. Я попытался заговорить по-английски, но Кидальчик больно толкнул меня в бок, многозначительно пошевелив бровями.

От подноса пахло чесноком и мясом. Я непроизвольно сглотнул, в животе забурчало. Когда я в последний раз ел?

— Не надо с ними заигрывать. — старик водрузил поднос между нами на циновку. — Они этого не любят. — он раздвинул волосы на лбу и показал подживший рубец.

Похоже, в новом лекарстве было обезболивающее. Грудь больше не пронзало и не шла кровь горлом. От одного этого я приободрился, и стал не так мрачно смотреть на жизнь.

Положительный момент: ни американцы, ни русские меня здесь не достанут. Но чутье подсказывает, что всё не так просто... Надо расспросить Кидальчика. Если он здесь уже три месяца — наверняка что-нибудь знает. Может, станет ясно, кому я понадобился на этот раз...

...Капельницу меняли, зорко следя, чтобы я не вынул иглу. Как-то раз попробовал, ночью — тут же вошли охранники, один несильно стукнул прикладом по голове, другой грубо запихал иглу в вену. Значит, за нами наблюдают круглосуточно...

Я быстро шел на поправку: ребра быстро заживали и через несколько дней меня впервые вывели во двор. Была ночь. Оглушительно свиристели цикады, пахло пылью и раскаленным камнем. Дворик круглый, со всех сторон окружен покатой стеной с неровной кромкой. На стене, на фоне светлого неба, — черные фигуры часовых.

Не успел я как следует оглядеться, привыкнуть к темноте, как сзади набежал человек и молча выстрелил мне в голову пяткой. Я инстинктивно пригнулся и ударил в ответ. Даже порадовался разминке: в тесной камере было не развернуться...

На рассвете меня, полуживого, оттащили в подземелье, к горячему источнику. Во дворе осталось семь бесчувственных тел...

Через пару дней всё повторилось, только нападавших было девять. Умелые бойцы, но до тех, с которыми я дрался в Нью-Йорке или Москве, им было далеко. Я перестал справляться, когда количество противников перевалило за дюжину. От стольких не спасала даже моя хромая удача.

— Зачем это? — спрашивал я Кидальчика.

— Хотят определить пределы ваших возможностей.

— Но для чего? Гладиаторские бои?

...Это было бы проще всего... Я бывал неосторожен, и слава хорошего бойца так или иначе распространялась. В мире много азартных людей, делающих ставки на боях без правил. Меня мог продать Джафар — в отместку...

— Скажите, Алекс, а вы обладаете какими-нибудь необычными способностями?

Я насторожился.

— Не знаю, о чем вы говорите...

— Да ладно, мне вы можете сказать. Мы, так сказать, в одной лодке. — и он вытащил из кармана две игральные кости. Черные, с яркими белыми точками. Я подобрался.

При виде двух маленьких кубиков нестерпимо захотелось... Нет. Это провокация. Кидальчик может оказаться не тем, за кого себя выдает...

Как можно равнодушнее я проронил:

— Что-то настроения нет для игр...

— Да я и не прошу. Кости — не моё. Мне больше нравятся карты.

Всё это время он катал по ладони кубики. Сначала я не сообразил, в чем дело, но потом захотелось протереть глаза: вот кубики перевернулись несколько раз — на всех поверхностях были двойки. Еще один переворот — пятерки. Затем — шестерки...

— Как вы это делаете?

— А вы что — не можете? — притворно удивился старик.

— Так — нет...

Я прикусил язык.

— А как? — оживился он. Я промолчал.

— Вы думаете, я — засланный казачок. — он понимающе поджал губы.

— Вы еще и мысли читаете?

— Боже упаси! Это и так видно... Вам кажется, что я здесь, чтобы выведать ваш секрет.

— Откуда вы взяли, что у меня — секрет?

— Иначе бы вас здесь не было. Как, собственно, и меня. Я думал то же самое, так что — в расчете. Пока вас не стали мордовать почти каждую ночь...

— Вас тоже мордовали?

— У меня — другие таланты. Я же говорил.

— Как этот? — я кивнул на дайсы у него на ладони.

— Возьмите! — он подбросил их в воздух. Упали единицами. На всех гранях, что были видны. — Вам же хочется. Берите!

— Нет. Не надо...

Я отвернулся. Пот тек по бокам горячими струйками. Тошнило, кружилась голова. Несмотря на жару, меня колотило. Абстинентный синдром... Ломка, проще говоря.

ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ

Ближе к вечеру Рита принесла факс: просьба "пробить" по нашим каналам трех человек. Только фотографии — не имен, ничего... Мельком взглянув, я остолбенел. Первым шло фото Алекса Мерфи.

Вперил безумный взгляд в секретаршу:

— Рита Павловна! Кто дал задание?

— Отдел информационных технологий. У них какая-то новая программа. Представляете, сама вычисляет потенциальных преступников и выдает их фотографии. Остается только проверить.

Что-то в свете последних событий мне перестали нравиться информационные технологии...

— Попахивает нарушением прав трудящихся, не находите? Живет себе человек, и тут какая-то железяка решает, что он может совершить преступление. Что, сразу его хвать? А как же презумпция невиновности? Конституция, наконец?

— Они сказали, это эксперимент. Программа в процессе тестирования... — секретарша пожала плечами. — И потом, разве плохо, если преступления будут предотвращать, а не расследовать?

— Да как вы не понимаете?! Вот возьмут, и обвинят вашего мужа... Например, в краже. На основании компьютерных выкладок. Вам это понравится?

— К счастью, я не замужем.

— Вы во всех видите потенциальных преступников, да?

— Удивлена, что вы, Илья Романович, этого не делаете! При нашей-то жизни...

Я не стал спорить. Тем более, что на Мерфи у нас и так уже дело есть. Лучше самому сходить к информационщикам, пусть растолкуют по-человечески... Только завтра.

Взяв фотографии, решил-таки съездить к отцу. Вызвал Михалыча — пусть отвезет на своем драндулете. Он — человек старой закалки, не признает этих новомодных ЖПС — передатчиков и всяческой электроники. Ездит на Черокезе девяносто восьмого года с механической коробкой передач.

Надо бы и мне нечто подобное... А то на такси — всякий раз подставы бояться...

* * *

Когда выехали, уже темнело. Конец декабря — самые короткие дни. Новый год скоро... О праздниках думать не хотелось.

— Слышь, Романыч, хвост за нами.

Мы медленно двигались в сторону Кольцевой — не пробка, а так, — очередь. Я даже начал клевать носом, Михалыч меня разбудил.

— Уверен?

— Зуб даю. Черный Гелленд видишь? Я его давно приметил, сейчас на таких катафалках уж и не ездят почти. К тому же, лох... Идет, как приклеенный. Когда две, когда три машины пропускает, на дольше не отстает. Я ребятам позвоню?

— Звони...

Тоскливо уставившись в окно, я пытался разобраться в происходящем. Могут это быть субчики генерала Кузнецова? Могут... Но зачем? Подстроить очередную аварию? А кто сказал, что в первой виноват именно он? Твою дивизию! Со всеми этими загадками совсем забыл про хакера.

— Михалыч, как там наш Максимка?

— Ребята отзвонились: нормально всё. Жену с дитем на поезд пристроили, со скарбом помогли, а затем отпустили его чуток, чтоб не пугать, и проследили... На Череповецкой он.

— Вы что, сами ему помогали?

Я вспомнил, что парень не хотел говорить, куда отправит жену, где поселится сам...

— А ребята службой быта прикинулись. Машину подогнали, отвезли, проводили...

— Ты-то с ребятами как связываешься?

— Старые армейские рации приспособили. Шифрованная частота.

— Хитро!

— Фирма веников не вяжет.

Выехали на Кольцевую. Михалыч сосредоточился на дороге. Минут через десять пискнула рация, он перестроился в скоростной ряд и дал газу. Я посмотрел назад.

Давешний Геллендваген отжали к обочине две неприметные тачки, третья перекрыла мне обзор. Михалыч закурил, приоткрыв окошко:

— Через час будем знать: кто, откуда-куда-зачем...

— А о моей Тойоте что-то узнать удалось?

— Прокопьич говорит — ничего нет. То ись, хрен поймешь, почему тебя ухнуло...

Возможно, прав Максимка. Покушение через Интернет — новое слово в преступлениях...

ГЛАВА 17

ДЖОН ТРАСК, ЛОНДОН

Почувствовав знакомый аромат, проснулся. Рядом с кроватью, на стеклянном столике, стоял серебряный поднос. Кофе, сливки, сахар в хрустальной вазочке.

"Старый добрый Андрэ"... — подумал Траск. Никому больше не удавалось сварить настолько густой, насыщенный напиток. Всё дело в терпении: только Андрэ мог в течении пятнадцати минут, не отрываясь, следить за кофейной пеной, регулируя температуру горелки. У него кофе не сбегал никогда...

Траск огляделся. Как он оказался дома, в своем номере? Почему не помнит предыдущего вечера?

— Андрэ! — эхо одиноко заметалось среди сверкающих панелей и полированных поверхностей.

Значит, помощник ушел. Знал, чем грозит пробуждение с похмелья... Приготовил завтрак и сбежал к своим кошкам.

Сев в кровати, Траск подложил под спину пару подушек, и потянулся за кофейником. Держа в одной руке чашку, другой открыл планшет...

Сегодняшние новости начинались с репортажа о вчерашней вечеринке, организованной его злейшим другом и завистником Стиви Броковичем, владельцем телекомпании. Той самой, где он давал интервью...

Траск вспомнил фальшивое сочувствие Стива, его притворные заверения наказать пройдоху-журналиста, столь неподобающе обошедшегося с его лучшим другом... Бессильную ненависть, что он в тот момент испытывал к телемагнату, можно было сравнить разве что с извержением Везувия.

Увидев следующую новость, Траск дернулся, как от удара током и пролил раскаленный кофе на шелковую пижаму. Не чувствуя ожога, впился взглядом в экран. Деметра! Девушка так и не пришла на вечеринку, хотя он и прождал ее весь вечер, бездумно слоняясь по зимнему саду, устроенному на крыше, под стеклянным куполом.

Бродя среди хищный мухоловок и тигровых орхидей, задыхаясь от душной влажности, он был готов визжать от злости, но вместо этого улыбался, флиртовал со светскими размалеванными куклами и отвечал на идиотские вопросы разных болванов. В конце концов, потеряв всякое терпение, он напился до беспамятства в компании Стива и нескольких его подружек — моделей...

Он перечитал заметку еще раз: Каталиадис-старший, находясь в своем имении на Родосе, объявил о скорой свадьбе дочери! Траск вскочил, и заметался в ярости по спальне. Какое коварство! Какое унижение! Пока он ждал ее на дурацкой вечеринке, Деметра находилась на другом конце света, в компании негодяя Мавридеса!

Эта вертихвостка предпочла ему, одному из величайших людей двадцать первого века, нищего как церковная мышь, докторишку, все достоинство которого заключается в высоком росте и аполлоновском телосложении! О женщины! Вам имя "Вероломство"...

Ломаной походкой Траск приблизился к огромному зеркалу — нескладная подростковая фигура в просторной пижаме, шея торчит из широкого воротника и кажется еще тоньше... И этот дурацкий хохолок на затылке!

Он попытался улыбнуться своему отражению уверенно и покровительственно, но перед глазами встал образ Мавридеса — загорелого, мускулистого... Оскалившись, Траск запустил в зеркало чашкой, вызвав лавину сверкающих острых осколков, перемазанных черной кофейной жижей.