Осторожно опустив Лейду Гефэйр на свою кровать, Меченый выпрямился, собираясь вернуться в гостиную, но Лейда удержала его за рукав. "Да брось, — пробормотала она сонно — Здесь вполне хватит места для обоих". Кровь гулко застучала у дан-Энрикса в висках, сердце у него сжалось так, что он почувствовал физическую боль в груди. Хотелось сжать ее в объятиях, почувствовать, как она отзывается на его поцелуй, ощутить запах ее кожи и волос, прижать ее к подушкам... Меченый до боли стиснул зубы, выжидая, пока это наваждение пройдет. Дан-Энрикс знал, что большинство мужчин сочло бы поведение Лейды Гефэйр приглашением. Те же мужчины обязательно сказали бы, что он не понимает женщин. Они постоянно рассуждали о девицах, завлекающих мужчин притворным равнодушием или непониманием происходящего. Меченый редко ввязывался в споры, но в душе подозревал, что эти "знатоки женской природы" выдают желаемое за действительное, веря в то, во что было приятно верить им самим. Сам Крикс и правда знал не так уж много женщин, но ни Ласка, бывшая его напарницей и самым близким другом в Такии, не Лейда Гвенн Гефэйр, ни Элиссив вовсе не следили за мужчиной, напряженно ожидая, что он будет делать. Лейда пристально смотрела на него и говорила — "поцелуй меня", или же обнимала Рикса, говоря — "иди ко мне". И это было приглашением. А остальное было проявлением доверия, ее спокойной убежденности, что человеку рядом с ней никогда не изменит сдержанность и чуткость. И дан-Энрикс ни в коем случае не собирался предавать подобного доверия. Он подождал, пока не стихнут молоты, стучавшие в висках, потом присел на край кровати, стянул сапоги и осторожно лег с ней рядом.
Меченый не сомневался в том, что все считают их любовниками, и так привык к подобной мысли, что, когда на следующий день, когда он завтракал с мессером Иремом, и тот внезапно в лоб спросил — "Что у вас с Лейдой?..", Меченый едва не подавился остатком праздничного пирога.
— С каких это пор ты начал интересоваться такими вещами?.. — удивленно спросил он, откашлявшись.
— Не люблю ситуации, которых не могу понять, — ответил коадъютор без малейшего стеснения. — Вы с ней проводите вдвоем целые дни, ночуете у тебя в комнате и вроде кажетесь вполне довольными, но почему-то и она, и ты все время выглядите напряженными, как перетянутая тетива. Как только вы заходите куда-нибудь вдвоем, как воздух там сразу тяжелеет, как перед грозой.
— Не понимаю, с какой стати тебе вздумалось за нами наблюдать.
— И в мыслях не было за кем-то наблюдать, — лениво возразил на это Ирем. — Просто есть вещи, на которые не получается закрыть глаза при всем желании. Ты вообще-то отдаешь себе отчет, что, стоит вам обоим оказаться в одной комнате, как все остальные сразу ощущают себя не в своей тарелке? И прислуга, и придворные буквально взмокли от стараний ничего не замечать и вообще вести себя как ни в чем ни бывало. В общем, выглядите вы не как счастливые любовники, а как... — рыцарь запнулся.
— Валяй, заканчивай, — с досадой сказал Крикс.
— Как пара остолопов, каждый из которых трусит первым рассказать о своих чувствах.
Меченый пару секунд боролся с побуждением послать своего бывшего сеньора ко всем фэйрам, но в итоге овладел собой и сдержанно сказал:
— Я готов допустить, что ты об этом не задумывался, но, когда пытаешься вернуть доверие любимой женщины, вопрос не сводится к тому, чтобы побыстрее затащить ее в постель. Тебя это, возможно, удивит, но я хотел бы, чтобы Лейда видела во мне сначала друга, и только потом любовника. Я бы хотел, чтобы она хотела стать моей женой. И это слишком важно для меня, чтобы я стал куда-нибудь спешить.
Меченый не мог видеть лица собеседника, но готов был поспорить, что сейчас его бывший сеньор насмешливо приподнимает брови.
— Не спорю, все это довольно куртуазно, хотя ты и смахиваешь на юнца, который только-только начинает мечтать о женщине, — заметил он. — Но это, по большому счету, дело вкуса. Стоял бы себе на здоровье у нее под окнами, носил бы на груди ее перчатку и, быть может, через пару месяцев решился объясниться в своих чувствах. Но, сдается мне, у вас обоих нет на это времени.
То, что коадъютор оказался неспособен понять его взгляд на вещи, Меченого не смутило — он и не рассчитывал на это. Но последние слова мессера Ирема мгновенно сбросили его с небес на землю. В самом деле, какой брак, о чем он говорит?.. Сразу же после Зимних праздников его, скорее всего, заберут в тюрьму при ратуше и там начнут допрашивать по делу об убийстве Рована Килларо.
Остаток завтрака прошел в мрачном молчании.
...Скрежет ключа в замочной скважине заставил Меченого вздрогнуть и вернул его к реальности. Он сел на койке, выжидая, когда посетитель войдет в его камеру. За окнами уже смеркалось — как обычно в январе, стремительно и грустно — то есть для допросов было уже слишком поздно, а для ужина, наоборот, довольно рано. Посетителя дан-Энрикс не узнал, поскольку видел только его узкий темный силуэт, однако безошибочным инстинктом угадал, что перед ним не воин, следовательно — не кто-то из его охраны. Давно растерявший свои прежние манеры Меченый не стал приветствовать своего гостя, молча выжидая, пока тот заговорит.
— Здравствуйте, принц, — сдержано поздоровался стоявший возле двери человек. Меченый узнал голос Хорна. — Мы только что закончили беседовать с другими судьями, и прежде, чем идти домой, я решил зайти к вам, чтобы сказать — учитывая неспособность наших ворлоков проникнуть в вашу память, Трибунал считает продолжение магических допросов нецелесообразным.
Сердце у Крикса на мгновение остановилось — а потом забилось вдвое чаще.
Больше никаких допросов... Альды Всеблагие, он все-таки сумел выдержать все это до конца и не сойти с ума!..
— Спасибо, — это прозвучало совсем тихо, но говорить громче энониец не рискнул, боясь, что голос у него сорвется или задрожит.
— Это не одолжение, — строго заметил Хорн. — Мы приняли это решение не ради вас, а в интересах справедливости и правосудия.
— А еще вы не можете заставить ваших магов продолжать эти допросы до тех пор, пока меня не пристегнут к Железному столу, — не удержался Меченый. — Но я благодарил вас не за это, а за то, что вы пошли сюда вместо того, чтобы сообщить мне эту новость завтра утром. Такое действие не служит интересам правосудия, а значит, его следует расценивать, как одолжение...
Хорн укоризненно вздохнул.
— Я почему-то так и думал, что, как только вы услышите о прекращении допросов с ворлоком, как к вам вернется ваша прежняя самоуверенность, и вы опять начнете вести себя так же, как обычно.
Меченый в эту минуту чувствовал, что голова у него кружится от облегчения. Перед глазами вспыхивали красные и желтые круги. Если бы не присутствие советника, он бы сейчас бессильно повалился на кровать.
— При всем уважении, советник, мы с вами знакомы явно недостаточно, чтобы вы могли судить о том, как я веду себя обычно, — огрызнулся он.
— Все может быть, — ответил Хорн. — Спокойной ночи, принц.
Он сделал шаг к двери, но Меченый остановил его.
— Постойте, Юлиус... Я давно хотел извиниться перед вами за тот безобразный эпизод на улице. Простите. Мое поведение в тот вечер не имеет ни малейших оправданий.
Удивление советника казалось почти осязаемым.
— Мне кажется, что это неуместный разговор, мессер. Судья, который извиняет подсудимого за личную обиду — это возмутительно, — ответил Хорн после короткой паузы. — Естественно, я отказался от любых претензий к вам еще в тот день, когда возглавил Трибунал. Считайте, что этого эпизода не было.
Меченый усмехнулся и пожал плечами.
— И тем не менее, он был... Я отложил бы свои извинения до окончания процесса, но я не уверен, что у нас будет возможность побеседовать после суда.
— ...Спокойной ночи, — чуть помедлив, повторил Юлиус Хорн и вышел в коридор.
* * *
— Передохнем, — сказала Лейда, воткнув меч в хрустящий снежный наст. Ингритт зубами стянула с рук промокшие, обледеневшие перчатки и принялась растирать запястья. Олрис дышал так тяжело, как будто кто-то раздувал кузнечные мехи, но все равно, конечно, попытался возражать.
— Я даже не устал! Можно еще разок? Пожалуйста...
— Приложи лучше снег ко лбу, тогда ушиб сойдет быстрее, — посоветовала Лейда. На лбу Олриса, чуть ниже линии волос, вспухала белая, сочащаяся сукровицей шишка. Ингритт, в отличие от Лейды, еще не умела останавливать свой меч в момент удара. Лейда не любила ставить двух своих учеников друг против друга — чтобы из тренировки вышел толк, хотя бы один из противников должен точно знать, что делает — но Олрис с Ингритт ни в какую не желали отказаться от подобных поединков. Это было куда интереснее, чем драться с самой Лейдой, потому что силы были приблизительно равны, а Лейде оставалось лишь надеяться, что ни один из них не выбьет другому глаз.
Олрис послушно бросил меч, присел на край холодной парковой скамьи и, морщась, приложил ко лбу немного снега. Лейда подумала, что еще месяц назад Олрис наверняка счел бы вопросом чести проигнорировать ее совет, а то и буркнуть — "Я вам что, девчонка, чтобы волноваться из-за такой ерунды?..". Когда их тренировки только начались, Олрис с трудом скрывал свое негодование по поводу того, что ему приходилось драться с ней и с Ингритт. Его подружку это выводило из себя, а Лейде представлялось исключительно забавным. Вероятно, потому, что она, в отличие от Ингритт, в любой момент могла ткнуть парня головой в сугроб, что, собственно, и делала на каждой тренировке, хоть с мечом, хоть без меча.
Когда дан-Энрикса перевели в тюрьму при ратуше, где ему полагалось находиться до суда, Лейда почувствовала себя так, как будто бы дворец внезапно опустел. Болезненное ощущение утраты и незаполнимой пустоты в душе казалось слишком острым. Лейда с недоумением спросила у самой себя, неужели ей хватило провести в обществе Меченого полторы недели, чтобы постоянное присутствие дан-Энрикса сделалось такой же настоятельной потребностью, как воздух и вода? Ведь прожила же она почти девять лет, совсем не видя Крикса, и при этом большую часть времени чувствовала себя вполне счастливой — так с чего бы ей теперь переживать, как героиням из слезливых песен Отта?
Лейда бралась за разные дела, ездила в Нижний город, чтобы убедиться, что ее солдаты ни в чем не испытывают недостатка, даже написала брату в Гверр, но ни одно из этих дел не в состоянии было отвлечь ее от мыслей о дан-Энриксе. Впервые Лейда ощутила неподдельный интерес к чему-то, кроме собственных переживаний, в тот момент, когда мэтр Викар пожаловался ей, что дети, приведенные дан-Энриксом в Адель, буквально чахнут во дворце. "Я бы очень хотел им как-нибудь помочь, но, честно говоря, не представляю, чем, — признался маг. — Эти ребята плохо знают наш язык, и, разумеется, не разбираются во всем, что здесь произошло, но они понимают, что дан-Энрикса могут казнить. А тут еще лорд Ирем запретил им выходить в Адель... Конечно, это ради их же безопасности, но в результате они с утра до ночи торчат в библиотеке и строят несбыточные планы, как помочь дан-Энриксу. У меня такое чувство, что однажды они передут от планов к действиям и сотворят что-то такое, отчего всем станет только хуже". "Эти дети?.. — усмехнулась Лейда. — Да что они могут сделать? Штурмовать тюрьму при ратуше?". Мэтр Викар пожал плечами — "Я не знаю, до чего они могут додуматься. Зато я знаю, что в подобном возрасте люди могут решиться на такое, что более опытному человеку показалось бы безумием".
Позже, размышляя над словами мага, Лейда ощутила странное родство с этими совершенно незнакомыми и, в общем-то, чужими для нее ребятами. Пожалуй, во всей Адели только они одни страдали от отсутствия дан-Энрикса не меньше, чем она сама. Лейда даже подумала, что хитрый ворлок потому и завел этот разговор именно с ней, что рассчитывал на подобный эффект. Но даже если это в самом деле было так, Лейда не собиралась обижаться на Викара. Позаботиться о ком-нибудь другом, как ни крути, гораздо лучше, чем сидеть и предаваться бесполезной жалости к себе. На следующий день Лейда затребовала у мессера Ирема три легких тренировочных меча, и, получив желаемое, отправилась в личную библиотеку императора.
Как и предсказывал мэтр Викар, спутники Крикса были там. Они сидели у окна, низко склонившись над столом, и обсуждали что-то с такой увлеченностью, что даже не заметили ее прихода. Подойдя поближе, Лейда обнаружила, что вместо книги на столе лежал довольно-таки коряво сделанный чертеж, подозрительно напоминавший карту.
— Я же тебе сказала, поворот был здесь! — с досадой возразила Ингритт, потянувшись исправить нарисованную Олрисом кривую линию. Парень дернул лист к себе, заслоняясь от соседки локтем.
— Отцепись! "Она сказала", тоже мне... Я точно помню, что мы повернули сразу за Поющим Залом!..
— Да нет же, идиот, сначала была лестница!
— От идиотки слышу!
"Да ведь это же Подземный город!" — догадалась Лейда, вспомнив про рассказы Крикса. Лейда помнила, как она удивилась, когда Меченый заговорил об этом с ней и даже показал секретный коридор, ведущий в тайный город с Галереи Славы. "Лисси тоже как-то раз упоминала про Подземный город, но она сказала, что не может рассказать мне больше, потому что это тайна. Ее должен знать только правитель и его наследники" — сказала Лейда Криксу, но он только отмахнулся. "Хватит с меня тайн... по крайней мере, от тебя".
Глядя на разыгравшееся за столом сражение, Лейда напомнила себе, что Ингритт с Олрисом тоже успели побывать в Подземном городе, когда дан-Энрикс привел их в Адель. Она задумалась, уж не намерены ли они как-нибудь воспользоваться этим знанием, чтобы попытаться выручить дан-Энрикса? Недавнее предположение о штурме ратуши внезапно перестало выглядеть просто нелепостью. Похоже, маг был прав — Ингритт и Олриса давно пора было занять каким-то делом.
Женщина остановилась у стола и вслух спросила:
— О чем спорим?..
Ингритт с Олрисом мгновенно замолчали и уставились на нее так, как будто их поймали на месте преступления. При этом Олрис торопливо сунул смятый лист со злополучным чертежом под стол. Лейда сделала вид, как будто не заметила этого жеста.
— Хватит киснуть над книгами, — сказала Лейда, глядя на обоих "заговорщиков" сверху вниз. — Пойдемте в парк. Я раздобыла несколько затупленных мечей.
Парень забавно вытаращил на нее глаза.
— Зачем?..
— В носу ковырять, — хмыкнула Лейда. — Крикс сказал, что ты хотел учиться фехтованию.
— Но... но не с вами же! — выпалил он, явно опешив от предположения, что она может быть его наставницей. Лейда склонила голову к плечу.
— А в чем проблема? Ты меня боишься?
Олрис попытался испепелить ее взглядом. Получилось, откровенно говоря, не слишком впечатляюще.
— Конечно, нет, — процедил он.
— Ну так пошли, покажешь, чему научился. И ты тоже, — сказала Лейда, обернувшись к Ингритт. — У тебя есть подходящая одежда? Если нет, не страшно, подберем тебе что-нибудь из моей. Будет великовато, но для тренировок это даже хорошо.
