Сенатор

— Сенатор Амидала, мы рады приветствовать Вас на Нам Хориос! — торжественно произнёс один из местных, похожий на состоятельного отца семейства из индийских фильмов. — Позвольте представиться. Председатель Чарсел Евхари. Это директор центра связи Ханнес Бош, ну, а профессора Тропа Вы, я, так понимаю, знаете.

Забрак принял протянутую ему руку обеими ладонями, изобразил головой короткий поклон:

— Здравствуйте, дорогая госпожа Сенатор! Очень рад, что Верховный Канцлер прислушался к моему мнению и попросил прилететь именно Вас. Это серьёзно упростит нам задачу.

— Да, — подтвердил Евхари, — наши фермеры весьма чувствительно относятся к передаче любых древних артефактов за пределы планеты. Коррупция и всё такое... В то время как Ваше непримиримое отношение к мздоимству известно всем.

— Постараюсь не обмануть доверие жителей Нам Хориоса, — сказал я. — Однако, я понимаю, сокровища ещё надо достать?

— Наш инженер пока не смог открыть магнитные замки.

— Ничего, подключим военных специалистов, со мной прилетели разведчики.

— Прошу в спидер, — пригласил Евхари, — доставим вас в базовый лагерь.

Летающий автобус старой модели поднялся над домами и, мерно гудя, понёс нас по кратчайшему пути над центром города. Несмотря на провинциальны статус планеты, Хвег Шуль выглядел вполне достойно. Добротные частные дома из пермакрита, обнесённые натуральными каменными заборами, ближе к центру — тоже пермакритовая панельная застройка в четыре-шесть этажей. Особенностью частного сектора были плоские прозрачные крыши, наклонённые в направлении экватора, на солнечной стороне многоэтажных домов виднелись знакомые мне по Альдераану блестящие окошки световодных систем освещения. Только один крупный квартал невдалеке от лётного поля разительно отличался от других районов города. Дома в нём были подняты на сваях выше человеческого роста, будто жители боялись наводнения. На этой-то безводной планете? Странно. Я задал вопрос Евхари.

— А-а, это дома Понаехавших, — махнул рукой он. — Таким образом они стараются защититься от поверхностных гроз. Никак не могут взять в толк, что лучший защитник это чистота. Вы ведь помните из школьного курса физики, что пермакрит и керамика это диэлектрики, заряды не могут течь по ним, если на них нет токопроводящего слоя, то есть, в нашем случае, пыли...

— В домах мы убираем постоянно, — недовольно проворчал Бош. — А держать дополнительных уборщиков, чтобы каждый час чистить дорожки во дворах, чересчур расточительно. Лучше защититься расстоянием.

— Разные культуры — разные подходы, — миролюбиво заметил коллега Тропа, судя по цвету кожи — фондорец.

Базовый лагерь представлял собой блок из пяти частных домов между двумя улицами. Заборы между участками были частично разобраны, обеспечивая свободные проходы, один участок целиком покрывали керамические плиты быстросборного покрытия, на которых размещалось экспедиционное имущество. Тут же стояли вездеходы, не летающие, как наземные и воздушные спидеры, а традиционные FW-RT и FW-LT, какие использовались ещё Силами Правосудия на равнинных планетах. Они напоминали помесь багги и лунохода. От багги у них были рамы с трубчатыми каркасами безопасности, от лунохода — ажурные колёса с самоамортизацией, установленные на качающихся рычагах. Разведывательные машины опирались на две пары колёс в углах рамы, транспортные — на три, равномерно расположенные по её длине.

— Капитан Шрайвер точен, как всегда, — заметил Евхари. — Сенатор, вот те две машины возле ворот военные доставили специально для Вашей группы.

Капитан Уго Шрайвер не являлся образцом идеального флотского офицера, поскольку не отличался ни высоким ростом, ни атлетичным телосложением. Маленький, ростом примерно с Сабе, и совершенно веретенообразный. Впрочем, он обладал прекрасными манерами, держался учтиво, но без подобострастия, много шутил. Улыбка то и дело появлялась на его добродушном круглом лице. Такой обыкновенный тыловой офицер, хороший хозяйственник и светская личность... если бы не цепкий внимательный взгляд маленьких тёмных глаз. Капитан избегал подолгу смотреть собеседнику в глаза, и менее наблюдательный человек не обратил бы внимания, я же, при моём опыте общения с самыми разными субъектами, такие вещи замечал сразу. Удивляться не приходилось, если знать, чем в действительности является "военный объект": секретной тюрьмой, о которой ничего не известно даже Сенату. В подобное место милягу-парня руководить не назначили бы. В общем, не нравился мне этот весельчак... О! Весельчак У, так и будем именовать его в дальнейшем.

— Комлинки настроены на экспедиционную волну, вторая кнопка — внутренний канал, третья — дежурный офицер объекта, — объяснил он. — Советую выбрать время и проехаться за горную цепь, на Западную Равнину, получите ни с чем не сравнимое удовольствие. Только не увлекайтесь, по Равнине можно проехать три тысячи кликов и не заметить.

— У меня довольно плотный график, но попробую выбрать время и воспользоваться Вашим советом, — вежливо ответил я.

Весельчак улыбнулся и откланялся.

— Хотите взглянуть на бункер? — спросил Троп.

— Обязательно. Не будем терять времени. Быстро переоденусь, и выезжаем. Сколько туда ехать?

— Около получаса. До заката два сорок, то есть, полтора часа у нас будет.

— В вечернее время не работаете?

— Ни в коем случае. Ночью активизируются дрохи, это местные кровососущие насекомые. Их укус безвреден, но довольно болезнен.

— Я полагала, исконная фауна планеты вымерла, — удивился я.

— Термин "местные" весьма условен. Скорее всего, дрохи завезены сюда во времена Гриссматской династии с Меридиана несколько столетий назад. В тёмное время суток они питаются кровью хуманов и домашних животных, в светлое — преимущественно прячутся. У них интересные повадки. Когда дрох нападает в освещённом месте, он старается забраться под кожу жертвы, чтобы укрыться от света. Но организмы высших млекопитающих разлагают их буквально в течение нескольких минут без следа.

"Что за бред!" — хотел сказать я, но предпочёл промолчать. Возможно, я недостаточно разбираюсь в биологии? Надо будет уточнить, если не забуду.

— Запрос нашему компьютерщику, шеф? — наклонилась к моему уху Кои. С того момента, как мы прибыли в университет к кораблю, она не снимала с головы покрывала, кожа её была обесцвечена и подкрашена до нормального человеческого тона. Поэтому никто не обращал на твилеку особого внимания.

— Да, отправь, пожалуйста, — кивнул я. — Никогда о таком не слышала. Иммунитет, конечно, может творить чудеса, но он не настолько силён, чтобы поглощать паразитов без остатка. Кстати, баронесса... Из тебя просто идеальная помощница, мысли читаешь.

— О, думаю, твои штатные не хуже, — улыбнулась она.

Я только головой покачал. Не припомню, чтобы хоть одна из них, даже Сабе, реагировала просто по выражению моего лица.

К нам подошла женщина из экспедиции, судя по простоватому лицу и инструментальному поясу, она принадлежала к техническому персоналу. Сказала:

— Прошу пройти со мной, Сенатор, я покажу отведённые Вам покои.

— Спасибо. Распорядитесь, чтобы вот этот чемодан погрузили в большую машину, остальные — в комнаты.

Два вездехода сразу нам не потребовались, все шестеро прекрасно разместились в шестиколёсном "пикапе". Целик уселся за руль, я рядом с ним, Охотник и Кои — за нашими спинами, Тех и Крушила расположились у заднего борта. Машина учёных, едва пересекла линию городской черты, обозначенную металлической аркой, начала прибавлять ход и через пару минут неслась к горам со скоростью больше ста километров в час.

— Не отставайте от них слишком далеко, — сказал я. Целик кивнул, прибавил тягу, и из-под колёс вылетели облака пыли, быстро сошедшие на нет, как только скорость установилась.

— Видимо, на здешних дорогах резкие манёвры нежелательны, — заметил Тех. — Когда колёса проскальзывают, они поднимают тучу пыли.

— Странно, что они так мало пылят при равномерном движении.

— Тонкий слой самой пыли и отсутствие обода, мэм. Песчинки почти не задерживаются на колесе из тонких дуг.

— Как думаете, материал колёс диэлектрический?

— Это стандартные машины. Диэлектрические только рычаги подвески и приводы. Колёса изготовлены из металла с высоким сопротивлением.

— Надеюсь, этого хватит в случае поверхностной грозы.

— Более чем. Спасает от электромагнитного заряда, и живых, и электронику.

Мы миновали пояс фермерских полей, разделённых двойными каменными брустверами с дорожками в середине. Наружная, объездная дорога была шире, на ней могли разъехаться три таких машины, как наша. Дальше расстилались дикие луга, чем дальше от полей, тем более чахлой становилась трава на них, по-видимому, истончался слой плодородной почвы. Последней зеленью на границе каменной пустыни были жёлтые языки и отдельные пятна чего-то похожего на мох. Дорога к этому времени превратилась в "направление", обозначенное редкими продолговатыми маячками — основание из хорошо различимого днём белого металла, верх прозрачный, двухцветный, чтобы справа по ходу водитель видел зелёную сторону, слева оранжевую. Весельчак У был прав, лететь по бескрайней каменной равнине под мерное жужжание моторов и дробный звук грунтозацепов было... захватывающе. Я взглянул на приборную панель. Сколько? Жидкостный указатель в трубке перевалил за отметку 200. Не будь наклонного ветрового стекла в обвязке передней рамы, мы бы ощущали на себе все прелести скоростного напора. Осторожно высунув пальцы за пределы аэродинамической тени, я сразу их отдёрнул: на такой скорости мелкие частички пылевой взвеси ощущались как прикосновение к наждаку. Горы, между тем, приближались. Они не были особенно высокими, напоминая по размерам хорошо знакомый мне Ежевичный хребет, метров 600-700 до самых высоких точек. Насколько я мог видеть, на скалах отсутствовали следы какой-либо органической растительности, росли на них лишь прозрачные кристаллы, отражающие странный свет местного солнца ещё более странным отблеском. Их, собственно говоря, тоже можно было считать формой жизни, только неорганической. Когда мы остановились на площадке рядом с другими машинами археологов, я увидел признаки жизненного цикла кристаллов. Они росли друзами, сростками, как грибы опята, самые большие и старые мутнели, трескались, затем рассыпались горкой сверкающих обломков. Ветры разбрасывали их вокруг друзы, перемалывали, и затем из этого кристаллического песка образовывались новые, молодые кристаллы, сначала один, потом вокруг него ещё несколько.

Чтобы добраться до входа в старый бункер, нам пришлось пройти около сотни метров по узкой тропе между скал. Скорее всего, когда-то здесь была прямая дорога, затем её завалили взрывами, маскируя бункер.

— Вот туда, Сенатор, — Каз Троп сделал приглашающий жест. — Внешние двери мы разминировали и вскрыли, верхние помещения принесли достаточно много находок, однако, вход на минус третий уровень по-прежнему блокирован.

— Сколько времени работает экспедиция? — спросил я.

— Восьмую неделю. Надеюсь, будет над чем поработать подольше. От династии Гриссматов так мало сохранилось. Обождите немного. В бункере освещение менее интенсивное, пусть привыкнут глаза.

Миновав слабо мерцающую силовую завесу, мы остановились под сенью портала, сразу за вторыми внешними воротами, за которыми начинался наклонный ход вниз, к основному ядру бункера. Интересно, они заливали этот объём углекислотой, как военные? Троп, тем временем, потоптавшись немного возле меня, доверительным тоном произнёс:

— Кстати, Сенатор, когда мы улетали, я получил информацию, что Учёный совет Сообщества факультетов принял автореферат Вашей протеже, госпожи Лонти-Тано. Рассмотрение её диссертации назначено на текущий месяц. Впрочем, Вам, должно быть, это уже известно от неё.

— Нет, неизвестно. Мы избегаем говорить о работе. Полагаете, диссертацию сочтут достаточно интересной, чтобы пригласить автора в столицу?

— Моё личное мнение — да. Многие коллеги, думаю, согласятся, однако, результат голосования предсказать сложнее... Уже хорошо видите вперёд? Тогда пойдёмте.

После дневного света Нам Хориоса искусственное освещение просто ласкало глаз. Археологи — их я насчитал примерно два десятка, в основном, млекопитающие — и более многочисленные дройды сканировали внутренние помещения, демонтировали предметы интерьера и укладывали в контейнеры. В коридоре возле входа их скопилось довольно много, ещё больше пустых стояло вдоль противоположной стены, один в один, чтобы занимать меньше места. Крышки, скреплённые замками в пакеты, лежали отдельно. Троп и фондорец вели нас всё дальше вглубь бункера. Вот и межъярусная лестница с двумя перпендикулярными пролётами. Промежуточных площадок она не имела, и, спустившись вниз, мы оказались между раздвинутыми створками, ведущими на второй отрицательный уровень, и закрытой дверью продолжения лестницы.

— Охотник, Тех, осмотрите, пожалуйста, — обратился я к спецназовцам.

— Слушаюсь, — кивнул Охотник. Достал детектор, медленно повёл по комингсу двери. Спросил через плечо: — Господин профессор, какие ещё пути есть с яруса на ярус?

— Их три. Вторая лестница, симметричная этой, в юго-восточном крыле. Лифты возле главного входа. Разборные секции перекрытий в центральном коридоре.

— Лестницы выводят к аварийным выходам?

— Только эта, офицер. Вторая глухая.

— Тогда вскрывать надо её, — детектор издал двойной писк, и Охотник добавил: — Здесь уже что-то имеется. Тех?

— Замок куатского производства, индивидуальный заказ. Придётся повозиться, но аккуратно открыть можно. Я с такими заказами сталкивался, изобретательно делают, паршивцы, каждый раз новая схема.

— Зато и бабло поднимают нехилое, — прогудел из-под шлема Крушила.

— Как водится, — хмыкнул я. — За уникальную вещь отчего бы не заломить, раз покупают.

— Распорядитесь, чтобы нам не мешали, — попросил Охотник.

— Да. Профессор, дайте указание вашим людям не заходить в поперечный коридор.

— Ещё одно, — Охотник повесил сканер на пояс. — К моменту, когда будем открывать дверь, люк между этим и верхним ярусом должен быть снят, чтобы было куда уйти ударной волне.

— Сейчас же подвесим лебёдку и займёмся, — произнёс фондорец.

— Крушила, помоги им. Учёные мужи обычно пренебрегают спортом, а их худосочные дамочки и подавно.

Здоровяк хохотнул и затопал вверх по лестнице.

Пока Охотник и Тех возились с дверью, а археологи и Крушила наверху разбирали пол в проёме, предназначенном для перемещения между этажами габаритного оборудования, Троп показал нам с Кои уровень. Сначала — лифты. Не "турбо", обычные, с внешним двигателем и подвесными тросами. Они могли вместить человек по восемь, не более, поэтому и был предусмотрен разборный пол. На уровне нашего этажа обе шахты перекрывали две откидные створки, снабжённые простым механическим приводом. Они были заблокированы снизу прочными засовами и, несомненно, заминированы. Затем мы зашли в резиденцию начальника. Сектор, где она находилась, отличался более богатой отделкой интерьеров, экраны и пульты управления помещались в изукрашенных бронзовых рамах, углы помещений представляли собой не просто грубые квадратные контрфорсы, а закруглённые пилястры с резными капителями, весьма неплохо исполненными, хромали лишь пропорции между колонной и навершиями. Я с самого начала экскурсии по бункеру не мог отделаться от впечатления дежа вю, а здесь оно прямо-таки кричало. Отделка, несомненно, была похожа на Набу и другие арийские планеты, только более аляповатая и безвкусная. Один стол начальника в кабинете чего стоил.