— Что случилось?
— Ничего.
— Не надо так, — примирительно сказал я. Поднялся, подошёл к нему вплотную. — Не отстраняйся, я хочу помочь. Обними. Как на том озере, на Набу. Когда вокруг не было ничего, кроме нашей любви. Ни политики, ни интриг, ни войны...
Он обнял меня. И мы стояли так долго-долго. Мне было так хорошо, что говорить ни о чём уже не хотелось. Наконец, спустя, казалось бы, целую вечность, он чуть подался назад, взял меня за плечи:
— Падме.
— А?
— Мне нужно будет съездить кое-куда, здесь, на Корусанте. Надо проверить, всем ли обеспечены формируемые подразделения. Сама говоришь, чиновники окончательно совесть потеряли, а солдат без еды и медикаментов воевать не сможет.
— Да-да, я понимаю, не извиняйся. Может, тебе помочь? Властью сенатора?
— Пока нет, но буду иметь в виду.
— Надолго ты?
— Вернусь либо завтра, но очень поздно, либо послезавтра. Лучше завтра не жди.
— Хорошо.
Он прыгнул в ожидающий его спидер. Машина сорвалась с места. А я опять рухнул на диван. И разрыдался. Да что со мной такое творится? Хотел ведь поговорить с ним по делу, указать на подозрительные странности, когда любая попытка мирных инициатив срывается с таким треском, что только усиливает взаимную ненависть. Прозрачно намекнуть, что без кого-то в самых высших эшелонах власти такое просто невозможно. Чтобы он насторожился и стал критичнее относиться к сладким руладам Палпатина. Вместо этого всё закончилось нежными объятиями. Похоже, я окончательно превращаюсь в типичную влюблённую молодую супругу... Надо же, продержаться целую беременность, а приехал любимый муж, и так развезло. Нет, я не собирался сдаваться — зря, что ли, всё это было — а потом? Что потом? Надежды, что я когда-нибудь смогу вернуть это тело его владелице, а она ласково меня обнимет, погладит по голове и скажет: "Спасибо, милый, что подменил меня в трудное время", не было уже никакой. Признать очевидный факт, что я женщина, и мужчиной мне больше не быть никогда? Так это не проблема. В теле Падме я давно чувствовал себя вполне нормально и естественно. Ничего не имел против платьев, причёсок, макияжа и маникюра. И даже в мыслях подчас путался между мужским и женским родом — в последнее время всё чаще. Гораздо сильнее тревожило меня другое: в самое ближайшее время мне предстояло рожать, потом кормить грудью. Что останется от моей личности после того, как я стану матерью, большой вопрос. А если я справлюсь и с этим, что прикажете делать с моим интересом к девушкам? Воображаю лицо Анакина, если в один прекрасный день любимая жёнушка расскажет ему, что неравнодушна к женскому полу, и что у неё есть любовница! Или это само ненароком вскроется. После таких новостей он, чего доброго, безо всякого Сидиуса на Тёмную сторону перейдёт. И опять во всём буду виновата я, я одна...
Долго ещё я не мог успокоиться. Слёзы то почти высыхали, то вдруг начинали течь с новой силой вслед за новым потоком сознания. Окончилось всё совершенно неожиданным образом. Внезапно я ощутил, как чьи-то нежные ладони гладят меня по плечу, по спине, потом ловкие пальцы сняли с меня головной убор...
— Н-не надо... — всхлипнул я. Меня не стали слушать, ловко разбирая пряди причёски. К тому времени, когда я смог сморгнуть с глаз мокрую пелену и попытался выпрямиться, Осока — это была она — сидела перед диваном на корточках прямо возле моих колен. Стоило мне сесть прямо, как она немедленно завладела обеими моими ладонями, заглянула в глаза, требовательно спросила:
— Почему ты плакала? Это Небошлёп? Вы поругались? Он обидел тебя? Счас вот полечу, отыщу его и настучу по репе!
— Может, по тыкве? — улыбнулся я сквозь слёзы.
— Не путай меня! — тряхнула рожками девушка. — По тыкве шлёпал меня он, когда я поменьше была. Что он тебе наговорил?
— Да ничего! Правда. Он тут вообще ни при чём.
— Что тогда?
— Осока, я... я рожать боюсь.
— А-а, вон что! Ну, ты так-то уж сильно не переживай. Доктор Ветте здесь. Т'ра Саа тоже неподалёку. И Кои, и моя мама, они рожали, знают, что и как.
— Вы несколько другие виды.
— Репродуктивная система хуманов идентична у всех видов, что является одним из факторов, допускающих появление смешанного потомства, — процитировала Осока. — Так пишут в учебниках.
— В самом деле, я и позабыла. Но ты тоже должна быть рядом, когда...
— Конечно, буду! Это даже не обсуждается!
Больше в тот день к грустным мыслям я не возвращался. Не до того стало. Приехала Кои с Наследницей, мы делали уроки, потом смотрели новости. Ложась спать, я пребывал в гораздо более оптимистичном настроении, чем после разговора с Анакином. И чего, спрашивается, психанула? "Что дальше, что дальше..." Да когда у тебя столько подруг, любые горы свернуть можно!
Следующим утром ко мне неожиданно прилетел Оби-Ван Кеноби. Вошёл в гостиную стремительной походкой, поприветствовал запросто, по имени.
— Доброе утро, — ответил я. — Что-то случилось?
— Пока трудно судить точно, — осторожно, подбирая слова, заговорил он. — Возможно, в нашем распоряжении оказались исключительно ценные разведданные. Я, как раз, лечу их проверять. У тебя всё хорошо?
— Да, думаю, да.
— Как у вас с Анакином? Вы не поссорились?
— Нет, а с чего Вы решили?
— На самом деле, — улыбнулся он, — я рассчитывал застать его у тебя. После заседания Совета я пошёл собрать сумку, а он сказал, что сразу полетит на четыреста тридцатую базу, поторопит снабженцев.
— Что-то я не пойму. Он ведь должен был улететь вчера, в другое полушарие, где формируются новые части.
— И полетел. Я предлагал ему участвовать в заседании по голосвязи, но он решил вернуться лично.
— Вот неугомонный! — воздел я глаза к потолку.
— Ну, это в его духе. А сейчас он и вовсе на нервах...
— Да, с Советом некрасиво получается, — согласился я.
— Видишь, ты сама всё уже знаешь.
— Знаю. И жутко злюсь на Палпатина. Он не мог не понимать, что его назначение возмутит Совет. Если же предположить, что он именно того и добивался, это вообще за гранью.
— Поддержи Анакина, Падме, прошу тебя. Меня он не слушает, сразу начинает спорить, повышать голос...
— Можно подумать, меня слушает! Я стараюсь, но...
Мы поговорили ещё пару минут о разных пустяках, затем магистр стал прощаться.
— Оби-Ван, я уверена, Вы успешно выполните миссию, которую возложил на Вас Совет, — сказал я. — А после этого... У меня к Вам маленькая просьба. Задержитесь в той части Внешнего Кольца до моего звонка. Я тоже получила разведданные о важном объекте сепаратистов, пока на уровне слухов. Сейчас перепроверяю. В случае подтверждения Вам будет быстрее всего добраться туда с эскадрой.
— Временами ты просто поражаешь меня своей осведомлённостью, — покачал головой магистр. — Изволь, вне зависимости от результата основной миссии я буду ждать твоей информации.
Проводив Оби-Вана, я вызвал на связь цереанина:
— Барн, будь добр, отследи старт флагмана с базы четыреста тридцать и выставь мне таймер, семьдесят восемь часов.
— Пошла активная фаза?
— Она идёт уже третьи сутки, если ты всё проспал.
— То-то я смотрю, трафик из Библиотеки Храма в Голонет возрос в пятьдесят раз.
— Должно быть, Старший Инженер переносит данные в распределённое хранилище, — сказал я. — Предусмотрительно с его стороны.
— Каминоанку из госпиталя вызываем?
— Рано. Незачем ей тут болтаться. Вызовешь завтра.
— Понял.
Не успел я завершить сеанс, как зазвенел вызов. Звонила Кои Маттейл, в замужестве графиня Тета.
— Вчера видела твоего воздыхателя, — сообщила она.
— Где?
— В Галактической Опере.
— Где-где??? — обалдел я. Вот тебе и раз! Где-то собака сдохла?
— в Опере. Пронёсся мимо нас, будто на свидание опаздывал, — твилека засмеялась. — Это я тогда так подумала.
— А на самом деле?
— Не волнуйся. К начальству торопился. Они потом с Канцлером о чём-то беседовали в центральной ложе. Палпатин даже помощников своих разогнал, говорил с ним наедине.
— Странно. Почему не в кабинете?
— Дорогая Сенатор... Ты несколько выпала из культурной жизни. Премьера! Как Канцлер мог её пропустить? Он ведь оказывает особое покровительство этому театру. А вопрос, видимо, был срочный.
— Да, это возможно, — согласился я. — Спасибо за информацию.
Анакин вернулся уже под вечер, когда солнце клонилось к закату.
— Здесь был Оби-Ван, да? — спросил он.
— Он заходил утром, — ответил я, а про себя подумал, что вот этого-то мы не учли. Нельзя Осоке бывать у меня, когда в любую минуту может появиться муж. Почует след её присутствия, может выйти конфуз.
— Что ему нужно? — напружинился Скайуокер.
— Он тревожится за тебя, — бросил я через плечо, пересекая гостиную. — Говорит, что тебе сейчас нелегко.
— Я в смятении, — он прислонился к дверному косяку на входе в спальню.
— Ты о чём?
— Оби-Ван и Совет мне не доверяют.
— Тебе не доверяет Мэйс Винду — тщеславный, мелочный и подозрительный тип. Остальные магистры прекрасно к тебе относятся. Особенно Оби-Ван.
К сожалению, мою прекрасно продуманную фразу он пропустил мимо ушей. Продолжал, глядя в окно:
— Со мной что-то происходит. Я не тот джедай, каким должен быть. Я хочу большего. Хоть знаю, что нельзя.
— Это, как раз, и называется тщеславием. Борись с ним. Не страдай, что тебя не ценят, а больше тренируйся, улучшай навыки, узнавай новое.
— С этим, как раз, никаких проблем. В последнее время я научился очень многому. И теперь знаю, как спасти тебя.
— Спасти?
— От моих кошмаров.
— Да не зацикливайся ты на этом!
— Я не хочу потерять тебя.
— Послушай, если ты перестанешь психовать и метаться, больше шансов, что и со мной всё будет в порядке. Пожалуйста. Не делай необдуманных шагов. Особенно таких, которые потом невозможно будет исправить. И тогда твои кошмары не сбудутся, обещаю тебе.
— Нет, это я обещаю! С тобой всё будет хорошо. А сейчас... Ты очень занята?
— Так, не очень. Видишь же, неспешно собираю вещи.
— Это точно подождёт. Мы летим смотреть новый корабль!
— Привезли?? — всплеснул руками я.
— Привезли, выгрузили и обслужили. Можно обкатать.
— Подожди минутку, найду жакет, и летим!
Корабль, одиноко стоящий в центре исполинского ангара сороковой площадки, казался совсем крохотным. Лишь при приближении к нему спидера становились понятны размеры клиновидного корпуса, габариты ионизаторов на крыльях, и то, что посадочные опоры с плоскими ажурными рычагами вполне прочны, чтобы держать на себе его вес. Вот теперь это был тот самый корабль. Взгляд цеплялся за небольшие, хорошо известные и узнаваемые детали. Угловатые выступы на скуловых деталях днища в том месте, где внутренние помещения вплотную примыкают к корпусу, поперечные тяги механизации крыла... На прототипе всего этого просто не было.
Анакин посадил спидер чуть сбоку от носа — оставлять его с кормовой стороны в зоне реактивных струй главных двигателей было бы неразумно — и повёл меня к откинутому пандусу. Проходя вслед за ним под носовой частью, я не удержался, и погладил ладонью правый рычаг передней посадочной лапы, вспомнив, как разбирал шарнирное соединение вот там, внизу, у опорной плиты, а затем с местными механиками мы выковыривали из корпуса изуродованный попаданием механизм. Тогда я считал, что тот сценарий для меня наихудший. Возможно, я ошибался.
— Как думаешь, из чего сделан корпус этого корабля? — с такой гордостью, будто сам приобретал материалы, спросил Анакин. И сам ответил: — Бескар! Помнишь разговор на испытаниях прототипа. Ты тогда пошутила, мы посмеялись, а Канцлер — можешь себе представить его щедрость? — приказал реализовать на практике!
— Прочность этого корпуса должна быть просто галактическая. Но... какое же дорогое решение.
— Около сорока миллионов, как ты и предположила тогда. Знаешь, мне кажется, возможности Канцлера вообще безграничны!
Последние кусочки головоломки, наконец, сложились в моей голове. Корабль стал последней соломинкой, переломившей спину верблюда. Теперь Анакин был полностью под влиянием Палпатина. Чудо, что он после этого вообще нашёл — найдёт — в себе силы сообщить Мэйсу Винду о том, что его благодетель — владыка сит. Единственная надежда на то, что совершить предательство на публике он, всё же, не сможет.
— Заметь, это не какая-нибудь правительственная яхта, — продолжал он, поднимаясь по трапу. — Настоящий боевой корабль! Внутри никакой роскоши, всё предельно функционально.
— Планировка окончательная?
— Да, разве я не сказал? Она готова и оснащена полностью.
Анакин с по-детски счастливым выражением лица показывал мне мебель в каютах, трансформируемые диваны рубочного зала, складные секции обеденного стола кают-компании. Заглянули мы и в медицинский отсек с операционным столом и меддройдом. Вполне обычным, несмотря на люксовую полировку корпуса. Реанимационной капсулы здесь тоже пока не было.
— Разумеется, кое-что нам придётся переделать, — говорил Анакин. — Когда родится ребёнок, нужно будет создать условия и для него. Расскажешь мне потом, что потребуется.
— Конечно-конечно, — покивал я. — В конце недели сядем и подробно всё обсудим. Время у нас ещё есть.
— Сделаем пробный вылет? — предложил он.
— Если хочешь.
Небо над базой было свободным. Мы поднялись на два километра выше слоя обычного воздушного движения и помчались над планетой. Скайуокер управлял кораблём так же, как орудовал световым мечом, так же, как жил: резко, порывисто, с быстрыми отклонениями рукояток почти до упора и возвратом к нейтрали. Кто-то когда-то сказал — или скажет — было похоже на то, как ведут под конвоем, жёстко контролируя заломленные за спину руки и постоянно подталкивая. Зачем так делать, спрашивается, если этот кораблик сам идёт по нужной траектории, стоит только мягко попросить главной ручкой и придать импульс маневровыми блоками? Анакин проделал очередную резкую эволюцию, нахмурился, поиграл тягой. Снова хватил ручкой в сторону, уже не торопясь её отпускать. Теперь почувствовал и я. По корпусу прокатилась вибрация, она нарастала.
— Хватит-хватит, побереги крылья, отвалятся! — остановил его я. Анакин выровнял машину.
— Давай-ка попробуй ты, в твоём фирменном кошачьем стиле, — сказал он, разблокируя сельсины моих рукояток. Остряк! Фыркнув себе под нос так, чтобы он слышал, я плавно заложил вираж. Не помогло, вибрация началась снова. А если горку? На горке ничего не происходило.
— Анакин, просвети глупую женщину, как здесь сведены шины компенсации от ионных двигателей? — спросил я.
— Сейчас... Вот схема. Эти пять налево, эти направо, четыре в центре и маневровые — на нос.
— Почему-то мне кажется, что на прототипе было иначе. Вот так шесть на нос, по четыре крайних на задние и маневровые туда же, — я посмотрел на него самым честным взглядом. В схему разводки прототипа я тогда не заглядывал, просто знал, что окончательная будет выглядеть именно так.
