Зеркало любви

Малена хмыкнула.

— И что это дает? Я все равно тебе не пара.

— И почему это звучит так — я тебе не пара, ты ниже меня? — разозлился Давид.

— Потому что мне не нужна любовь из жалости и предложение из милости.

— Что?! Малена, ты дура? Я в тебя, наверное, влюбился еще тогда, после аттракционов... а может, и раньше.

Малена поглядела в черные глаза. Поняла, что ей говорят абсолютную правду. И вздохнула.

— Наверное, дура. Но счастливая...

Давид притянул девушку к себе поближе — и поцеловал, не обращая внимания ни на красные глаза, ни на размазанную косметику. И...

— Везет же некоторым. А я с Лораном целовалась в качестве первого опыта...

Матильда и поручик Ржевский обладали одним общим качеством. Они решительно опошляли любой торжественный момент.

* * *

Увы, нормально выяснить отношения молодым людям не дали.

— Дэйви, я так за вас рада! Это лучший подарок, который ты мог мне сделать на день рождения!

София Рустамовна просто лучилась счастьем, словно обогащенный уран — изотопами. Эдуард Давидович тоже улыбался.

— Что ж, сын. Хороший выбор. Достойный.

Давид кивнул.

— Я знал, что вы одобрите.

Малена кашлянула.

— Простите...

Ответом были три темных восточных взгляда.

— Давайте обговорим этот вопрос, когда все мы придем в себя? Скажите, а где сейчас моя мать?

— В комнате для гостей, — пожала плечами София Рустамовна.

Малена поднялась. Да уж, этот день еще не закончился.

— С вашего позволения, мне надо поставить точку в этой истории. Где находится комната для гостей?

— Прямо по коридору, до конца, потом налево и вниз. Вторая комната от лестницы по левой стороне.

— Благодарю вас.

Трое Асатиани пронаблюдали, как Малена выходит из комнаты.

Плечи расправлены, голова высокого поднята, и не скажешь, что несколько минут назад девушка была чуть ли не в истерике. И неудивительно.

Монастырское воспитание — оно такое. Если не сломает, то научит всегда и везде держать лицо. Привитое кровью и болью самообладание наложилось на кровь Домбрийских — и получилась адская смесь.

— Ты всерьез со свадьбой? — уточнил Эдуард у сына.

Давид набычился.

— А что — похоже на шутку?

— Очень своеобразная девушка. Очень...

— Папа хочет сказать, что такую упускать никак нельзя, — пояснила София Рустамовна.

— Вы не против?

Эдуард покачал головой.

— Мне хотелось бы, чтобы вы с Анжелкой. Но знаешь... бабка ее потрясающе воспитала. Это дороже денег.

Давид сверкнул глазами.

— Да уж надеюсь. И насчет Анжелки...

— Я поговорю. А откуда твоя Малена знакома с Огурцовой?

Давид только плечами пожал.

— Не знаю. Она мне не докладывала.

Эдуард вздохнул.

— Иди, догоняй свою невесту. А то уедет одна, насколько я понимаю?

Давид кивнул и быстро вышел из комнаты.

* * *

'Любящую мамочку' Малена нашла в гостевой комнате. Мария Домашкина сидела в шикарном кресле и что-то жевала, обсыпая подбородки и юбку крошками.

Малену она заметила не сразу, и это дало герцогессе пару минут, пообщаться с сестрой.

— Ее надо напугать, — шепнула Матильда.

— Чем?

— Слушай внимательно...

План был изложен меньше, чем за минуту, и Мария-Элена решила его принять. Все равно ничего лучше девушки за такой короткий срок не придумают.

Наконец Мария Домашкина оторвалась от блюда и соизволила обратить внимание на дочь.

— Матильда?

Мария-Элена улыбнулась матушке, улыбочкой герцогессы Домбрийской. Ледяной, надменной, холодной.

— Я надеюсь, маменька, вы наелись?

— Эммм... да.

— Вот и отлично. В тюрьме вас так не покормят, будет, что вспомнить.

— В тюрьме?! За что меня в тюрьму?!

Удивление было искренним. Действительно, а за что ее обижать, такую хорошую? Ее любить надо. И кормить плюшками...

Малена развела руками.

— За хулиганство, нарушение границ частной собственности, за воровство...

— КАКОЕ ВОРОВСТВО?!

— Не знаю. У хозяйки браслет пропал, — Малена улыбалась по-прежнему. — А на что вы рассчитывали, вламываясь к таким людям, как Асатиани, и устраивая при всех безобразную сцену? Да они вас посадят только из принципа.

— Это дело чести, — поддержал Давид. — Будете с муженьком с зоны на зону письма слать.

— Я... я не могу! У меня дети...

— А детей в детский дом, — Давид понял, что задумала Малена и помогал ей 'додавливать' матушку. Сдалась ему такая теща во всех разрезах!

Малена положила руку ему на локоть.

— Да, Мария Ивановна. А вы как хотели? Что вам пообещали?

Спустя пять минут Мария Домашкина 'раскололась' от головы до задницы.

Нашли ее Юлия и Диана. Откуда? Антон же продолжал спать с Юлией, вот она и посмотрела список звонков, а там и узнала о состоявшейся драке, съездила к Матильде на дом, поговорила с тетей Пашей...

И выслала Марии Домашкиной билет на самолет, чтобы та не опоздала к нужному моменту. И денег. Да, и Диана подключилась. Диана искренне считала, что Малена увела у нее Давида, и мстила.

Анжелика?

Ее просто попросили провести даму внутрь. А кто это... ей сказали, что Малене от этого будет плохо, ну и все. Девушке хватило.

Малена только вздохнула.

Давид последние пять минут выражался только по-грузински. Во всяком случае, Малена поняла что-то вроде 'шэни дэда...' а Матильда наотрез отказалась переводить.

М-да...

— Международного террориста милая девочка тоже бы внутрь провела? Даже не спросив, что это за милый человек? — поинтересовалась Малена.

Давид выругался еще раз, повитиеватее.

Часовый разговор кончился более-менее адекватно.

Мария Домашкина, счастливая, что ее не посадят, собиралась домой. О старшей дочке она обещала забыть и ни на какие обещания 'великой халявы' не вестись. Ибо — себе дороже выйдет. Муж?

Спасибо, что хоть саму не посадили. В крайнем случае, будет передачки на зону слать, дело привычное, не в первый раз. А Малена и Давид поехали домой.

* * *

Поговорить они решились только дома.

Давид сбросил ботинки, как был, прошел в ванную и засунул голову под кран с ледяной водой.

— Уффф...

Малена бы с радостью последовала его примеру. Голова, казалось, сейчас взорвется.

— Ты за меня выйдешь замуж?

Спрашивал Давид вполне серьезно. И заслуживал серьезного ответа.

— А ты уверен, что хочешь на мне жениться? Я ведь тебе правда не пара. Я небогата, а мои родители... ты сам все видел.

— Видел. Оценил. И повторяю еще раз — выходи за меня замуж.

Малена вздохнула.

— Тогда у меня будет одно условие.

— Какое?

— Брачный контракт, который мы подпишем до свадьбы. Или я не согласна.

— И что в нем будет прописано? — поинтересовался Давид.

— Что я не претендую ни на что. Все, принадлежащее тебе, или полученное от родителей, так тебе и остается. Мне не нужны деньги Асатиани. И так хватит грязи... лучше бы ты женился на Анжелике. Она тебе по статусу подходит.

Полотенце полетело в стену, на штукатурке остался влажный след.

— Подходит? Малена, ... и ...!!! Подходит?! Вот эта идиотка? Которой слово скажи...

— Она знала этих девушек. Она доверилась подругам, но ты-то ее перевоспитать сможешь.

— Завистливые ..., — огрызнулся Давид, не настроенный прощать и возлюблять. — Заело их, видишь ли!

— Они считали, что я тебе не пара.

— Ага. Что мои деньги лучше будут смотреться в их лапках...

— Ну-у...

Малена отвела глаза. И так было все ясно, в общем-то. Только...

— Ты ему расскажешь о нас? — поинтересовалась Матильда.

— Нет. Пока он такого доверия не заслужил.

— А как тогда?

— Пока — так, а дальше посмотрим.

— Давид... ты повел себя, как благородный человек, и я хочу попросить тебя еще об одном.

— О чем?

— Три месяца.

— То есть?

— Если через три месяца ты повторишь свое предложение, мы пойдем и подадим заявление.

Давид поглядел на девушку. Та была настроена крайне серьезно, явно ее с этого не свернешь.

— Ладно. Но у меня условие.

— Какое?

— Жить мы будем вместе.

Малена покраснела. Жить — это ведь по-разному. Давид понял, и покачал головой.

— Нет. Если ты меня сама не попросишь, то нет. Но жить мы будем вместе, в одной квартире, и это не обсуждается.

Малена подумала пару минут.

— Соглашайся. Но работу оставь, — шепнула Матильда.

На том и порешили.

Три месяца молодые люди живут вместе, приглядываются друг к другу, и если посчитают, что решение было ошибочным, свобода — в любой момент вас встретит радостно у входа.

Работу пока решили оставить, но Давид обговорил, что Малена рано или поздно устроится в другое место. Если найдет подходящее.

Девушка не возражала.

Видеть Антона не хотелось. Гадко было на душе... когда наделяешь мужчину чертами прекрасного принца, а он оказывается самым настоящим жабом — вот тогда женщина становится ведьмой, а жаба летит в зелье. Неважно, что сама дура. Просто очень обидно...

* * *

Вечером девушки лежали в кровати и чесали Беську. Подводили итоги.

— Малечка, а ты бы хотела замуж за Давида?

Матильда уточняла на полном серьезе. Все же сестренка... и с их связью неясно что, обстоятельства таковы, что надо семь раз отмерить и только раз отвесить. С точностью до тысячных.

При прочих равных, лучше уж Давид — его представления о месте женщины в мире достаточно близки к представлениям Малены. Антон себя сегодня дискредитировал окончательно, в глазах обеих девушек, так что решено было искать работу и увольняться. Нечего себе душу травить.

— Не знаю. Наверное, да. С ним спокойно.

Матильда понимающе кивнула. Да, именно так. Спокойно. То, чего у Малены никогда не было в ее жизни. А любовь?

Придет и любовь, если она не ошибается в Давиде.

— Тогда будем жениться, если что.

— Матильда, а ты не против?

— Я не могу сказать, что я люблю Давида. Но я вообще никого не люблю, а значит это неплохой вариант — для тебя. Он не производит впечатления подонка. И тебя не обидит.

— А ты?

— Малечка, милая, вот добежим до барьера, тогда и решим, как через него прыгать. А пока — наслаждайся жизнью?

Малена была согласна. Ничего лучше они все равно придумать пока не могли.

— И вообще, хоть в одном-то мире мы можем быть счастливы?

Малена вздрогнула.

— Да... Лоран. И король...

— Ничего, прорвемся! И не таких в клочья рвали!

С этим напутствием девушки и уснули.

Аланея, Аллодия.

— Иногда не надо быть пророком, хватит и элементарной арифметики, — решила Матильда на следующий день.

— Очень полезная наука, — согласилась Малена.

Они втихаря инспектировали 'курительную комнату' Лорана. До госнаркоконтроля им было далеко, но найти травку и смесь для кальяна...

Не прошло и двух часов, как куча разной дряни была измельчена в порошок нужной структуры и добавлена в уже имеющуюся курительную смесь, а девушки довольно потерли ручки.

Если и не подохнет, то очень об этом пожалеет, так-то.

И почему им не было жалко Лорана? Вообще?

Лорена не показывалась из своих комнат. Как-то она поутихла последнее время, видимо, плюх от судьбы оказалось слишком много.

Переломы, лечение, Силанта, теперь еще Ардонские, признание Марии-Элены наследницей — тут кого хочешь кондрашка навестит.

Лорена просто сломалась. Ее движущей силой был Лоран, а ему сейчас хотелось двигаться только в направлении опиумной курительной. Рисойские расслабились, потеряли хватку, да и была ли та хватка? Или так только казалось маленькой девочке?

Подложить сестру под старика — много ума не надо, сидеть безвылазно в глуши — тоже. А тут в гавань не просто акула заплыла, а целый мегалодон.

— Скромные мы с тобой, — Мария-Элена отлично слышала рассуждения сестры. Та их и не скрывала.

— Да не в скромности дело, — отмахнулась Матильда. — А в том, что нас двое. В моем мире никто и представить себе не может, что такое аристократия. А в твоем слыхом не слышали о коммунизме. Потому и побеждаем. Мы делаем то, чего от нас не ждут, мы страшны своей непредсказуемостью.

— Ага, судя по вашей истории, вы, русские, всегда так поступали.

— Потому и выжили.

Мария-Элена с сомнением оглядела запасы травы.

— Н-ну...

— Доверься мне — и пошли строить баррикады.

Девушки угадали с точностью до ста процентов.

Уже этим вечером Лоран решил опробовать 'курительную комнату'.

И...

Уж как там подействовала 'адская смесь', что ему пригрезилось, кого он увидел?

Сие науке неизвестно. Но буйствовал достойный человек так, что вшестером едва скрутили. Астон Ардонский, по договоренности с Марией-Эленой, вызвал стражу, и передал им с рук на руки Лорана, даже не пытаясь замять дело. Наоборот! Раззвонить на всю столицу!

Вот как такому доверять девицу дворянских кровей?

Ему таракана на ответственное хранение в коробочке — и то не доверишь, или потеряет, или раздавит. А уж чего там бедное насекомое насмотрится...

Что дало по мозгам Лорану — неизвестно. То ли мухоморы, то ли акация, то ли в последний миг добавленный от доброты душевной пейот, то ли сочетание хорошее получилось, и растения усилили друг друга — неясно. Но вечером по замку разнеслись вопли дикого буйвола, которого попытался изнасиловать крокодил.

Рисойкий орал.

Вдохновенно верещал!

Сорвал с себя одежду, попытался залезть на люстру ( все же пейот?) потом нагадил на обеденном столе (поменять, а старый поставить в покоях Лорены), пытался то ли соблазнить стражников, то ли соблазниться сам...

Потом вообразил, что он стеклянный, потом решил, что не стеклянный, а бриллиантовый, и вообще — звездюк, а значит, должен жить на небе и полез на крышу...

На этой стадии его, к сожалению, и остановили.

Мария-Элена в развлечении участия не принимала. Во-первых, опасно, во-вторых, здоровье не позволяет. То есть — спать надо ложиться вовремя, такое ограничение. А потому девушка ахнула, услышав первый же вопль, упала в обморок аккурат на руки капитану Сетону, а потом делегировала ему свои полномочия. И присовокупила, что сильно о дядюшке горевать не станет.

Дорак Сетон, конечно, грустил о Рисойском, который его когда-то выручил, но своя шкура ближе к телу. А Лоран...

Все равно это уже прост о придаток к кальяну.

Так что стража, стража и снова стража.

Буйствовал Рисойский два дня, и еще столько же лежал в 'ломке'. Мария-Элена вздохнула — и написала Тальферу.

Барист примчался тотчас же.

— Малена...

— Барист.

Глаза в глаза — и люди понимают, они все равно друзья. Пусть один из них — прожженный всеми юридическими огнями королевский стряпчий, а вторая юная герцогесса, но они все равно друзья. И в тяжелую минуту протянут друг другу руки.

Может, они не станут ходить в гости друг к другу и встречаться п воскресеньям в церкви. Может, Мария-Элена не станет дружить с Жанеттой Тальфер. Но в трудную минуту она всегда подставит плечо. И никак иначе.

И будет ждать того же от Бариста. И получит помощь и поддержку.