— Здесь и сейчас, перед лицом Брата всевидящего, и Сестры Всепрощающей, я хочу спросить вас, дети божии. Желаешь ли ты, Рид Торнейский, взять в жены эту женщину? Осознанно и добровольно. Без принуждения и расчета. Делить с ней жизнь и душу, кров и стол, детей и внуков. Любить и доверять, беречь и хранить, до той поры, пока не придет твой срок уходить в путь всей земли?

— Желаю.

— Желаешь ли ты. Мария-Элена Домбрийская, взять в мужья этого мужчину? Осознанно и добровольно. Без принуждения и расчета. Делить с ним жизнь и душу, кров и стол, детей и внуков. Любить и доверять, беречь и хранить, до той поры, пока не придет твой срок уходить в путь всей земли?

— Желаю, — едва не запнулась Матильда.

Мария-Элена благородно уступила место сестре. А что — ее свадьба ведь!

И плевать, что нет роскошного платья, что обошлось без букетов и дурацких конкурсов. Без родни и друзей. Главное здесь — любовь. А остальное...

Кому хочется праздника — ваше право. Девушкам эта мишура была неважна.

Только глаза маркиза. И сухая горячая ладонь, сжимающая ее пальцы. Так бережно. Так осторожно... словно нечто самое хрупкое в мире.

— Пользуясь своим правом, я объявляю ваш союз благословенным и вечным. И да не разъединит судьба ваших рук и в жизни, и в смерти. Аэссе.

— Аэссе, — отозвался Рид, и за ним, с легкой запинкой Матильда.

— Можете поцеловать вашу жену, — просто сказал Реонар. И вежливо отвернулся.

Рид коснулся теплой ладонью щеки Матильды. Заглянул в ее глаза.

И столько нежности она видела в его взгляде. Столько осторожного, неверящего счастья... неужели — правда? Она здесь, и рядом, и его жена?

Очень медленно, словно побаиваясь, что прекрасное видение рассыплется фонтанами сверкающих брызг, Рид склонился к жене и ласково, осторожно коснулся губами ее губ.

Сначала робко, потом чуть настойчивее, чувствуя, как отогревается жена в его объятиях, как льнет к нему гибкое тело, как она отбрасывает все наносное и полностью доверяется его прикосновениям. Как стучит ее сердце — для него.

Эта женщина для него. А он — для нее.

Навсегда?

Навсегда.

И время тактично отступило в сторону, понимая, что невежливо напоминать влюбленным о своем существовании.

* * *

— Рист, я все понимаю, но ты с ума сошел.

— Реонар, я тебя когда-нибудь обманывал?

— Наши головы полетят листьями. Стоит только королю узнать...

— Поверь — не полетят. В столице скоро такое начнется, что не до наших голов будет. И потом, с чего ты разволновался?

— Я знаю, что король планировал женить маркиза Торнейского на Ролейнской.

— На ней сейчас женить нельзя. Маркиз рассказал, она беременна от кагана. И была за ним замужем, кстати.

— Серьезно?

— Это между нами, Реонар. Сам видишь, я ценю твою дружбу.

— И втягиваешь меня все глубже в ваши интриги. Мое дело богам молиться...

Барист честно сделал вид, что поверил. Реонар выглянул в зал, и вздохнул.

— Целуются.

— Сам видишь — эти двое нашли друг друга.

— Вижу... потому и согласился. Редко такое встретишь.

А еще не лишней будет благодарность маркиза Торнейского. И герцогессы Домбрийской. А может, и короля, кто знает?

Барист покачал головой, отлично понимая друга. А потом...

— Пошли, поторопим их. Как ни жаль, а расставаться надо.

* * *

— Я с вами!

— Нет, Малена.

— Нет, ваша светлость.

— Тильда, нет!

Маркиз Торнейский, Барист Тальфер и Мария-Элена оказались поразительно единодушны. Последнюю, правда, посторонние не слышали, но Матильде это не помешало.

— Почему я не могу поехать с мужем во дворец?

— Потому что, родная, я не знаю, что там будет, — спокойно ответил Рид.

— Зато я знаю, что ты справишься с любой проблемой. А я тихонько посижу неподалеку, — попробовала уломать его Матильда.

Ага, как же.

Любовь — любовью, а характер маркизу никто еще не менял.

— Малена, прошу тебя. Ради меня, ты сейчас поедешь домой и останешься там, на какое-то время. Пока я лично не пришлю тебе письмо или с Баристом, или... если мы будем заняты... посмотри сюда. Видишь?

Матильда вгляделась в бляху на одежде мужа. Одну из нескольких.

Заяц в прыжке, над ним сияет лучами восьмиконечная звезда.

— Да.

— Мое письмо, если оно написано добровольно, будет запечатано именно этой бляхой. Запомнишь?

— Обещаю.

— А вот это тебе.

Рид снял с пальца кольцо с крупным сапфиром, на котором была вырезана симпатичная кошечка. Мамино, между прочим.

— А у меня и кольца для тебя нет, — огорчилась Матильда, глядя на свои пальцы без единого украшения.

— Это — через три дня, — отмахнулся Рид. — Если ты пришлешь мне письмо, запечатывай этим кольцом. Я пойму, что все в порядке.

— Хорошо.

Рид тяжело вздохнул.

— Я с радостью взял бы тебя с собой и представил брату. Но я не знаю, что сейчас начнется во дворце. Тарейнские — большой род. Трион — начальник департамента. Знает ли он что-то, или нет... Думаешь, они так просто смирятся с крушением их планов?

Малена была абсолютно уверена в обратном. Как известно, если гадюку переехать телегой, кусаться она будет, пока не сдохнет.

Что мы имеем во дворце?

Больного короля.

Принца-отравителя.

Семейку канцлера, кстати — большую, она это точно помнила.

Главу департамента дознания... продавшегося или нет, тут уже не так важно, кровь не водица, за сына он точно впишется.

Нечто пока неизвестное — должно же оно быть?

Обязано.

И из самой глубины души у Матильды вырвалось жалобное?

— Рид, давай уедем в Степь? Сейчас же!

* * *

Уговорить Матильду удалось примерно через час, более того, часть уговоров прошла уже в карете, по дороге домой, и чередовалась с поцелуями, отчего у Тальфера, который пытался оставаться образцом невозмутимости, краснели уши.

Рид твердо был уверен, что его жене нечего делать на поле боя.

В том же самом была уверена и Малена, которая пилила подругу, прерываясь только на те же поцелуи. Ладно уж, не будем портить сестре жизнь. Она в свое время аж с Рисойским целовалась и теперь обязана получить моральную компенсацию!

— Мужчины должны воевать, зная, что их женщины в безопасности. И пока никто ничего не знает, так и есть. Ты хочешь, чтобы его убили, потому что он будет разрываться между тобой и королем? Или отвлечется на твою защиту и пропустит удар?

Матильда этого не хотела. А потому поддалась уговорам.

Будь она кем-то вроде Лары Крофт, или приснопамятной Женщины-кошки, о, тут бы ее никто и ничто не удержали вне поля боя. И полезла бы, и всем наваляла.

Ага, как же.

Это в красивых фильмах дамы в мини-шортах отвешивают мужикам звездюлей одной левой, не снимая шпилек. А в жизни...

А в жизни — навернетесь вы со шпилек после первой оплеухи. И про 'Солдата Джейн' рассказывать не надо. Сколько таких 'Джейнов' пустили по кругу, превратили в воющие куски окровавленного мяса и заставили молить о смерти... сказать?

Матильда знала. Ей бабушка рассказывала про Великую Отечественную. И про то, чем частенько заканчивали и девочки-разведчицы, и снайперши, и летчицы, и ведь не боялись. Все равно шли на смерть. Осознанно. Это их потом боялись.

Иногда самоубийство — не грех. Что бы там ни говорили священные тексты любого мира.

Поэтому она последний раз поцеловалась с Ридом, и на прощание коснулась ладонью его щеки.

— Выживи. И вернись.

— Обещаю.

Ни слез, ни просьб, ни душе— и ушераздирающих сцен. Почти приказ. Почти — клятва. Тоже — с той войны. Не плачь, не зови к воинам смерть. Будь уверена, что он — вернется, и боги услышат тебя. И тоже — поверят.

Последний, уже легкий, прощальный поцелуй — и выйти из кареты. Гордо, как и подобает Домбрийской. И — к дому, не оборачиваясь. Плохая примета.

* * *

Рид проводил взглядом расправленные плечи жены, улыбнулся.

— Что ж. Едем за город.

— Куда? — ахнул Тальфер, ожидая приказа — во дворец.

— В казармы гвардии.

Рид смотрел до тех пор, пока карета не тронулась, и поплывшие деревья не скрыли от него супругу.

Жену.

Так странно, он — женатый человек. Но кажется, он не пожалеет о своем выборе.

— Поздравляю, ваше сиятельство, — нарушил молчание Барист.

— Спасибо. Теперь осталось только выжить.

А вот в этом сомневались и маркиз, и Барист.

* * *

Матильда медленно поднималась по ступенькам своего городского дома. Городского дома Домбрийских.

Как только уехал Рид, она позволила себе расслабиться. Она чувствовала его взгляд, как теплую ладонь на плече, а теперь его не стало. И можно было на минуту, всего на минуту, позволить себе слабость.

Побежала по щеке, капнула на бархат платья, слезинка. Но долго расслабляться жизнь не дала. В проеме двери замаячил дворецкий.

— Ваша светлость!

— Что случилось, Мирт? — слуг Мария-Элена старалась знать и в лица, и по именам. И сейчас перехватила управление, понимая, что Матильде сложно.

— К вам матушка Эралин.

Вот теперь пришлось собраться и Матильде.

Лучшее лекарство от депрессии?

Куча проблем. И депрессовать вам будет некогда. Вообще. Разгрести бы. Ну и пендель животворящий, и враг бодрящий. Все смешать, пропустить через блендер и вылить.

В чем лекарство?

А вы попробуйте, позапихивайте все это в тот самый блендер, хоть целиком, хоть частями. Ведь сопротивляться будут... Матильда прищурилась.

— И где эта... мать благочестивая?

— В малой гостиной, ваша светлость.

Матильда гостеприимно оскалилась.

— А моя матушка?

Не одной ей счастье должно привалить!

— Она уже там. Матушка Эралин привезла новости о молодой госпоже.

— Ах, вот оно что...

И послать бы их к чертям шервульим, да вот проблема — гости не из тех, которых можно проигнорировать. Ну ничего, мы их сейчас...

Матильда злобно ухмыльнулась, и направилась в малую гостиную. Раздавать врагам — по рогам.

* * *

Ах, какая была картина. Две гадюки по креслам, нежно шипящие друг другу...

И кто мешал лекарям угробить еще и Лорену? Вот Варсона угробили, а его бы вылечить. А Лорена выжила, хоть ее бы угробить.

Где справедливость на свете?

Почему естественный отбор работает в сторону всякого, простите, дерьма? Матильда заулыбалась так, что от горя повесилась бы лампочка Ильича. Она просто лучилась радостью, как уран — изотопами. Жаль, не с теми же последствиями.

— Мамусик! Как я счастлива, что ты уже встала! Да ты сиди, сиди, а то еще вторую ногу сломаешь... Матушка Эралин! И вы здесь! Как я рада, что вы нашли для нас время! Благословите?

— Да пребудет в твоей душе мир, дочь моя, — расщедрилась матушка Эралин.

— Аэссе, — припечатала Матильда. — Как там моя сестренка?

— Божьей милостью, — возвела очи горе матушка. — Я получила письмо из монастыря, настоятельница Антола пишет, что Силанта Колойская всем довольна.

Угу. В переводе на человеческий язык — девчонку обломали. И продолжают обламывать.

— Матушка Эралин, я так рада. Я распоряжусь, пусть вышлют ей денег. Моя сестра ни в чем не должна нуждаться. А ближе к свадьбе ее домой выпишем...

— Свадьбе?

— Какой свадьбе?

Шипеть хором у дам получалось просто вдохновенно. Матильда оскалилась.

— Его величество принял решение по моему вопросу. И мне сегодня шепнули по секрету. — Дамы так и подались вперед, и Матильда не стала их разочаровывать. — Меня вскорости собираются выдать замуж. Буквально со дня на день.

— За кого? — проявила интерес матушка Эралин.

Матильда развела руками.

— Имена мне назывались, но сами понимаете. Возможно — виконт Трион. Или маркиз Торнейский. А может, кто-то из Тарейнских... точнее пока сказать не могу.

Лорена скрипнула зубами.

— Ты уже помолвлена!

— С кем? — искренне удивилась Матильда. Что-то она такого не припоминала.

— С Лораном.

Матильда развела руками.

— Я, безусловно, обсужу этот вопрос с его величеством.

— Когда? — почти прошипела Лорена.

— Как только увижусь, мамуся. А что вы имеете против Триона? Так, к примеру, очень симпатичный молодой человек. И имя у него такое милое, Ромуальд. Так и буду его звать — Муля! Не нервируй меня!*

* к/ф 'Подкидыш', если кому интересно. Муля во всех разрезах, прим. авт.

Лорена скрипнула зубами.

Что она имела против?

Да до... всего! И побольше, побольше. А вот матушка Эралин оказалась более наблюдательной.

— А почему у тебя губы так припухли, дитя мое?

Чтоб тебя стадо шершней-мутантов покусало, паразитка! Матильда улыбнулась со всем возможным нахальством.

— Жениха дегустировала. Одного из. Вдруг не по вкусу придется?

— А... э...

— А что такого, матушка? Мы уже почти помолвлены, то есть как бы женаты, и вообще — ничего недозволенного. Все было при свидетелях.

— Мне рассказали, что за тобой с утра заехали господа, — процедила Лорена, так сжимая веер, что несчастная безделушка почила с неприятным хрустом.

— Ну да. Личный королевский стряпчий, сами понимаете, абы кого к герцогессе не пошлют, еще и по такому поводу. Пришлось срочно уехать, — развела руками Матильда.

— Трион, — прищурилась матушка Эралин.

— Муля! — нежно прошептала Матильда. И понадеялась, что Фаина Раневская не явится к ней призраком за такую наглость.

— Видимо, жених понравился?

— По крайней мере, он знает, для чего нужна женщина, — пожала плечами Матильда, нахально глядя Лорене в глаза. — Мамусик, готовься. Если повезет, меньше чем через год, ты будешь уже бабусик. Матушка Эралин, а вы помолитесь за нас, чтобы дети были здоровенькие? И я пойду... помолюсь.

С тем Матильда и удрала, оставив ошалевших дам придумывать кары для виконта Триона. И вот ни капельки его не было Матильде жалко. Пусть хоть с кашей сожрут. Приятного аппетита.

* * *

Казармы гвардии располагались за городом. Туда и ехал Рид.

Не просто так. В поисках поддержки и помощи, а то как же иначе? Ему позарез требовалось поднять гвардию, окружить ей дворец, арестовать всех, кто значился в письмах и препроводить по тюрьмам. А кое-кого и сразу допросить. В полевых условиях.

Вот где пожалеешь, что с тобой мало людей.

Три корабля, Рид уже отправил записку Стансу Грейвсу, требуя поднимать людей и небольшими группами выдвигаться к королевскому дворцу. Там и встретимся.

Тут уж ориентир не перепутаешь, дурак — и тот дойдет.

Эх, знать бы... и что бы поменялось? Да ничего. И больше кораблей не взять было, не было больше, и больше народа, а по суше ехать и вовсе бессмысленно. Все равно успеют аккурат к шапочному разбору.

Остаются те, кто прибыл с Ридом, ну и гвардия.

Почему Рид был в ней уверен?