— Если честно, то не очень.
Пришлось объяснять с нуля.
— В полном мерцании мы меняем не только внешность, но и внутренне полностью подстраиваемся под представителя того или иного народа. Чтобы это сделать, мы должны получить, ну скажем, слепок внутренних характеристик одного из носителей.
— Слепок личности, ты хочешь сказать?
— Не только. Имеется в виду, не только отдельно взятая личность, но и то, что привносит в нее воспитание в кругу той или иной народности, понимаешь?
— Полный архетип.
— Да, наверное.
— И тебе будет не трудно это сделать?
— Не трудно, но я точно знаю, что хочу получить за все труды. Договоримся, сделаю.
Андрей тут же, копирую меня, прищурился.
— И что же ты хочешь?
— Не поцелуй, не волнуйся, — сам не узнал свой голос, таких до отвращения игривых ноток давно от себя не слышал. Мысленно одернул себя и поспешил объяснить. — Я заберу у тебя переводчик и одну из твоих девчонок. Так будет проще всего узнать все из первых уст.
— В каком смысле, одну из девчонок? — насторожился Андрей.
— В прямом. С твоим переводчиком я точно буду знать, что ты с ними обоими делал, и смогу повторить, параллельно считывая все необходимое прямо с нее.
— И как ты себе представляешь, что я могу тебе их отдать? Они ведь не вещи, которые... — он осекся, когда увидел как я на него посмотрел.
— Я просто уделю одной из них внимание. Если они так легко пошли на контакт с тобой, почему, ты думаешь, окажут мне? Я умею быть обходительным с девушками, тем более, в отличи от тебя, уже бывал в их шкуре, так что...
— Ир, — он не дал мне договорить, — снова повернулся на бок и пристально на меня посмотрел, — Я понял, что ты хочешь сделать, но не понял зачем. Не думаю, что мое любопытство стоит таких жертв.
— Жертв? С чего бы вдруг? Я просто...
— Хочешь узнать, каков я в постели?
— Улучшить технику.
— Признаешь, что есть что улучшать?
— Признаю! — прозвучало запальчиво, знаю, но по-другому у меня не получилось сказать.
— То есть опять нудная и скучная работа, но никак не удовольствие, так? — уточнил Андрей.
— Почему? — наигранно поинтересовался я, — Удовольствие в том числе.
— Правда? А скажи-ка мне, Ир, — протянул он, очень недобро глядя на меня, — Ты с девушками вообще спал... — я только хотел возмутиться таким тому, что он может в этом сомневаться, но после небольшой паузы Андрей вдруг продолжил, — без мерцания?
По тому, как он вздохнул, я понял, что отвечать уже не надо, он все узнал по моему изменившемуся на секунду лицу. Впервые в жизни мне так сильно захотелось избежать разговора. Но я понимал, что бегством уже ничего не исправишь. Как он догадался?
Перевернулся на спину. Сложил руки на груди.
Андрей приподнялся на локте, подпер ладонью голову и, всматриваясь мне в лицо, заметил:
— То есть каждый раз тебя вынуждают обстоятельства, а не желание получить свой кусочек тепла и ласки?
Стараясь казаться небрежным, закинул руки за голову. Спросил, не глядя на него.
— И что с того? Я ведь не скрываю, что мне просто не нужно все это. Ни тепло, ни ласка, ни секс вообще.
— Теперь понятно, — словно не слыша меня, продолжил Андрей, — почему сама мысль о физическом контакте вызывает у тебя отторжение. И зачем только себя так насиловать?
— Как 'так'?
— Зачем ты вообще с кем-то через силу спал?
— Это один из этапов становления мерцающего.
— Опять, что ли, экзамены? Ир, это уже не смешно.
— Конечно, ничего смешного. Разве не очевидно, что именно в постели может вскрыться любое притворство? Поэтому так важно пройти через это в своих базовых мерцаниях.
— Притворство? — уточнил психолог, — Но мне казалось, в мерцании вы не притворяетесь, вы им живете.
— Живем. Но любовь, как не крути, это любовь. Её не создать вручную, она либо сама появляется, либо уже никак. Если её нет в самом мерцающем, в мерцании её тоже не будет. Поэтому секс для меня всегда был замешан на притворстве.
— И как притворялся?
— Партнерши не жаловались, — сам усмехаюсь, но понимаю, как эта почти болезненная ухмылка, далека от нормальной улыбки. И что же меня в этом разговоре так расстраивает? Не знаю. Наверное то, что рядом с Андреем я впервые чувствую себя настолько ущербным. Но кому вообще сдалась эта любовь? Это неправильное, иррациональное чувство! Уж точно не мне. Никогда!
— А ты? Что чувствовал к ним ты?
— Тоже, что и мои мерцания.
— Ир...
— Я не знаю, как объяснить.
— А что там объяснять? По-моему, и так понятно, что ничего ты не чувствовал, впрочем, как и твои мерцания. Я прав?
Сначала хотел промолчать, потом передумал. Понимал, что прозвучит все это, как оправдание, но не смог себя уговорить сдержать в себе недостойный порыв открыться перед этим человеком. Я уже столько ему открыл, что не было смысла отмалчиваться. Или все-таки был?
— Мне не нравилась ни одна из тех девушек, с которыми я впоследствии делил постель. Они все казались мне ограниченными. Неинтересными.
— Может, ты придираешься? Просто не тех девчонок выбирал.
Пришлось скривиться и взглядом показал, что я думаю о таком предположении. Но Андрей не унимался.
— Хорошо. Но вот Мика, к примеру, она ведь умная. Декан и все такое. Архимаг, и, не знаю, у нее масса достоинств.
— Ты шутишь? — непроизвольно вырвалось у меня.
— Нет. Я вполне серьезен.
— Она декан!
— И что?
— Ничего! Для меня это все объясняет!
— Для меня нет, но рискну поверить тебе на слово. И все же, уверен, ты просто не там искал подходящих тебе девчонок.
— Андрей, — голос прозвучало устало. Я на самом деле устал от этого разговора, да и время было уже позднее. К тому же, оказавшись с Андреем в одной постели, я почти сразу почувствовал, как начинает клонить в сон. Словно у меня на этого парня какой-то странный рефлекс выработался. Но забивать себе голову еще и этим я не стал. Продолжил: — Я в принципе не ищу подобного рода развлечений. И деле даже не в интеллекте потенциальной постельной грелки, а в том, что все, что надо, я в постели умею и делаю, но никакого морального удовлетворения мне это не приносит. Так, галочка о том, что и этот опыт приобретен и пройден, можно двигаться дальше. И, пожалуйста, не надо мерить меня по себе. Я уже понял, что в вашем мире все слегка сдвинуты на сексе. Вон, у вас даже шутки все вокруг общей койки вертятся.
— Знаешь, — помолчав, сказал психолог, — А ведь все, что ты мне сейчас сказал, еще больше убедило меня в том, что вы как-то не так этим делом занимаетесь. И вам тут уже не психолог, а я, не знаю, сексопатолог нужен.
— Секс... кто? Постой, — от удивления я даже приподнялся, чтобы лучше видеть лицо Андрея, — В вашем мире и такой лекарь есть?
— А ты думал! — хмыкнул он, — Между прочим, половина всех бед от подавленного сексуального влечения. Люди, порой, такие глупости делают, когда хотят, но так, как хочется, у них по каким-то своим причинам не получается.
— С ума сойти можно, — я был все еще растерян. Не ожидал от их Земли такого.
— Ир, — позвал психолог, я отвлекся от собственных мыслей и встретился с ним взглядом, — Я дам тебе свой переводчик, и попрошу Киру быть с тобой поласковей. Мне теперь самому интересно, что ты скажешь, когда будешь заниматься этим, опираясь на мой опыт.
— Уверен, что ничего в твоем опыте такого особенного нет. Так что не обольщайся, что после одного раз с этой твоей Кирой, я стану таким же озабоченным, как ты.
— Даже в мыслях не было, — расплывшись в довольной улыбке, заверил меня Андрей и снова опустился на подушку. — Будем спать, Ир?
Меня так и подмывало из-за одной только вредности отказаться, встать и уйти. Но в довершении ко всему, он сполз вниз, придвинулся ко мне и, уткнувшись лицом куда-то в область солнечного сплетения, втянул носом, как те щенки, что мы с ним презентовали старшему Виттебранду.
— Ты пахнешь лучше, чем они, Ир, — пробормотал этот просто невыносимый парень. Почему невыносимый? Да, потому что пока я придумывал, что ему на это ответить, как отреагировать, он добавил, — Надо будет, когда Ника вернется, и её понюхать. Похоже, у мерцающих это что-то природное, как узоры на спине.
Не будь между нами вчерашнего разговора, я мог бы разозлиться. Я злился и сейчас, но показать это Андрею уже не мог. И мне в какой-то момент показалось, что он специально все это сказал, чтобы меня спровоцировать. Хотел убедиться в том, что наша вчерашняя договоренность о дружбе все еще в силе? Зачем? Не доверяет? Думает, я лгал ему вчера? От этого бешенство, что бурлило в груди, почти вырвалось наружу. Я стиснул в кулаке наволочку, но нашел в себе силы сдержаться.
— Ты так напряжен, родной, — прекрасно чувствуя, в каком я состоянии, промурлыкал неугомонный психолог не поднимая голову от моей груди, но я знал, что этот гад улыбается. — А расскажи-ка мне, друг, какие мерцания у тебя являются базовыми?
— Отодвинься, — вот и все, что я смог выдавить из себя.
— М-м-м-м... — протянуло это чудовище человеческой наружности, — Зачем? Заметь, я тебя даже не касаюсь.
— Ты меня нервируешь. Что, жить надоело?
— А нервишки, Ир, надо лечить, — заметил Андрей и с самодовольной улыбкой на лице отодвинулся на свою половину кровати. А из меня словно выпустили весь воздух. Неожиданно накатилась такая усталость, что злость исчезла, смытая ей, как след на морском песке во время прибоя. Но самое обидное, что и это изменение в моем настроении Андрей почувствовал.
— Ир? — позвал меня психолог и попытался дотянуться рукой. Не пришлось отбить его ладонь. Он тут же прижал её к груди. Но смотреть на меня с легким волнением в глазах не перестал.
— Два темных эльфа, один орк и три светлых. Это шесть. Седьмое — полуэльф. Восьмое — дракон. Это базовые.
— А как же ифрит? — тихо спросил он.
— Не каждое полное мерцание становится базовым. Только первичные восемь. В них я могу мерцнуть в любом состоянии. Они легче остальных мне даются. И куда более стабильны впоследствии.
— Дракон, Ир?
— Это была детская выходка, знаю. Но я... — и зачем я только все это ему рассказываю? Но, начав, я уже не мог остановится, — я подкараулил одного дракона, постоянно живущего в пещере на северной оконечности чащи. Познакомился с ним, завел дружбу. Бегал к нему играть в оки-доки в первую очередь затем, чтобы деда позлить. По возрасту я тогда был мелким еще, но Джубергу понравился своей наглостью, как я потом понял. Он все время поддразнивал меня во время игры. Говорил, что полуэльфы в такие интеллектуальные игры играть не умеют. Разумеется, я не стал раскрываться и говорить, что я мерцающий. Но злился, всякий раз, когда он по этому поводу прокатывался. И однажды поймал его на слове. Он сказал, что будь я драконом, пусть и мелким совсем, ну, моего возраста, тогда бы он совсем по-другому со мной разговаривал и играл бы, не поддаваясь. Вот я и стал драконом для него. А потом они с дедом вдвоем меня в изначальную форму возвращали, так как я застрял в этом мерцании.
— Вернули и что потом?
— Больше Джу мне не поддавался. Играл, как с равным. А с дедом они теперь те еще приятели.
— То есть, нет худа без добра.
— Да.
— И драконье мерцание у тебя теперь есть. Тоже плюс.
— Это ты меня так утешаешь?
— Нет, малыш, если бы хотел утешить, давно бы целовал, и в носик, и в лобик, и в губки.
— Слушай, ты издеваешься?! — не выдержал я, резко сев, — Мы ведь договорились, что только дружим!
— Конечно, — с совершенно серьезной миной заявил он, — Только дружим до тех пор, пока ты не определишься в своих желаниях.
— Я определился! Сказал же, что мне даже целовать тебя не хочется!
— Пока не хочется, — поправил он, перекатился на спину и улыбнулся, глядя в потолок. — Это очень интересное слово, Ир.
— Ты еще скажи 'волнующее'!
— И скажу. Ты со мной не согласен? — он повернул ко мне голову.
— Не согласен! — выпалил на одном дыхании и повернулся к нему спиной. Как можно быть таким бесстыжим и невыносимым?!
— Как удачно, — раздалось над самым ухом, и Андрей, как и вчера, обнял меня со спины. Придурок! Неужели нельзя было просто сказать, чтобы повернулся. Зачем провоцировать?
Именно об этом я его спросил.
— Провоцируешь?
— Ты еще спроси: 'Издеваешься?' — насмешливо посоветовал он.
— Андрей, я ведь серьезно спрашиваю, — пришлось собрать волю в кулак для того, чтобы голос звучал спокойно и ровно.
За спиной раздался тихий вздох.
— Прости. Шутка вышла неудачной.
— Шутка? А мне показалось...
— Молчи, Ир. Лучше молчи.
— С чего это вдруг? Ты ведь не промолчал, когда мне было это нужно. — Разумеется, мне стало обидно.
— Прости, ладно. Сам себя не понимаю, — неожиданно признался Андрей.
— Я тоже, — вырвалось у меня.
— Себя или меня?
— Давай больше не будем об этом.
— Договорились.
А завтра нас ждал новый день и новые проблемы, такие, что мне стал понятен порыв Андрея таскать с собой повсюду веревку и мыло. Действительно, повесится можно. Но то было завтра, сегодня же нам оставалось только спать.
Глава 10
Иногда приходится чем-то жертвовать
Витаус
По многовековой традиции собрания Ложи всегда начинались с рассветом. В наши мирные времена в таких жертвах по большому счету не было смысла, но консервативная часть Ложи настаивала на жестком соблюдении кодекса. Реформаторы же предпочитали уступать в малом, чтобы потом не проигрывать по-крупному, поэтому оставили за консерваторами право на маленькое чудачество. Хотя, из года в год наблюдая помятые и не выспавшиеся рыцарские лица, мне каждый раз приходит в голову мысль, что консерваторы, отстаивая незыблемость традиций, явно слегка перестарались, и теперь и рады были дать задний ход, но боялись упасть в грязь лицом и продолжали издеваться не только над другими, но и над собой в том числе.
Из замка мы с Изольдикой улетели засветло. На её крыльях путь до Храфэя — столицы Водного Края, в окрестностях которой находился замок Дракобой — традиционное место собрания Ложи, был недолог. Мы прибыли одними из первых. Единственной предосторожностью с нашей стороны стала непроницаемая для посторонних взглядов вуаль невидимости, которую на протяжении всего полета пришлось поддерживать мне при магоэнергетической подпитки со стороны моей золотокрылой леди. Драконы, как оказалось, были универсальными проводниками магической силы. Причем с легкостью подстраивались под магические потоки того, с кем решали ей поделиться. А ведь и об этом в наших книгах нет ни словечка. Так что я в очередной раз смог убедиться, как мало на самом деле мы о них знаем. И порадовался тому, что Изя так искренне открывает пере до мной свои маленькие тайны. Значит, доверяет. Значит, есть надежда, что все наши жертвы, и с её и с моей стороны, не будут напрасны.
И на этот раз Фаниник остался в замке, так как мы все, и он сам, и я, и даже Изольдика, опасались оставлять детей без присмотра. Андрей и Ирирган — явно не те, кому бы я мог доверить поддержание порядка в собственном замке. Уж больно эти двое заняты друг другом. Хотя, это во мне говорит банальное непринятие их отношений, которые, как бы там ни было, принижают в моих глазах их обоих. Не понимаю. Они оба настолько цельные и самодостаточные личности, что мне так и хочется спросить, почему они друг с другом, почему не найдут себе девушек и не заживут нормально? Но, разумеется, давлю в себе подобные порывы на корню. Не хочу оскорблять их. Если бы не Андрей, ничего бы из того, что за последние несколько дней полностью перевернуло с ног на голову мою жизнь, не было. Если бы не Ир, то не было бы самого Андрея. По крайней мере, вряд ли бы психолог так быстро добрался к нам сюда в Водный Край. Без поддержки секретаря ректора, никто бы его сюда из университета не отпустил.
