Ландскнехт. Часть первая.

Женщин, кстати сказать, видел только в платьях. Ну или в юбках, в общем, не в штанах. Не принято это тут — женщин в штаны рядить. Правда, юбки не очень длинные, чуть ниже колен. И всякие косынки и платки, да чепцы или как там еще эти головные уборы зовут? Но все одно это как-то так, старомодно выглядит, конечно. Однако не сказать чтоб мне так не нравилось — вполне ничего так, очень даже симпатично выглядят барышни, а иные и больше сказать, да.

Вот местные 'синие воротнички' идут, похоже. Наособицу держатся — и одеты несколько иначе, кожа, цепочки от часов видны, шляпы фасонистые, башмаки начищены, и разговаривают промеж себя. Трудовая интеллигенция штоле? Такие в кабак не ходят... ну, или не в здешние кабаки, наверное.

В общем, выглядело все, эдак... ожидаемо, да. Хотя и удивлял несколько этот самый утилитаризм — больно уж проглядывает иногда. Мало всякого украшательства, вышивка иногда мелькнет разве, у женщин бисер, еще что-то такое, незначительное, и то немного. Ну, работяги, чего взять. Сумки еще как-то царапнули глаз — много кто идет с эдакими котомками через плечо, что само по себе и ничего необычного. Да только сумки вызывали стойкую ассоциацию с противогазными — один в один вид. И смотрю такие же как у меня подсумки на поясе у многих. Кстати сказать в подсумок вполне влез и револьвер, практически незаметно. Бульдог-коротышка, он хоть и крупного калибра, в ствол мизинец мой поди влезет, а сам не широкий, барабанчик диаметра небольшого, и всего пять патронов, да стенки не толстые — патроны не шибко мощные. Что в общем и хорошо — человеку того патрона хватит , а револьвер потому компактный. Вот и помещается удобно. Словно под него это отделение и сшито... хотя... может и не 'словно', а именно под него. Я пока примерял, засунул, да и не выложил, а как увидел, что Бэзо свой берет — так и не стал выкладывать. Бэзо сказал — тут полиция появляется редко, обычно только если облава или волнения какие среди рабочих. Ну, понятно — где пролетариат, там и волнения. Главное, не попасть под раздачу — а так пусть себе волнуются и усмиряют, мне до того дела нету. Хотя Бэзо говорит — бунтуют в основном по пьяни да если кто разорится и уволит рабочих, а сейчас не до того, фабрики работают — в воздухе давно войной попахивает вовсю.

Прошли весь здешний Бродвей, и купили таки берет — Бэзо помог выбрать, подсказав, какой идет к костюму — как я уже понял, цыган был весьма неравнодушен к всяческим таким вещам, вроде моды и имиджа. Он просветил меня, что в Союзе местами модно носить не только береты, но и кепки — а вот тут эта мода не прижилась. Ну и ладно, а то понимаешь... адидас, семки, кепка... это мы всегда успеем. Хотя — у кого тут просить сотовый на поговорить? Нету тут сотовых, нету. И никакого 'А если найду?' Не найдешь, да... Тут и часов-то у многих нету, 'скока время' спросить не выйдет. Только 'покурить', да... А зачем мне его покурить если я некурящий...

Это я уже думал, потягивая дрянное вино из глиняного стакана — мы с Бэзо на обратном пути завернули в какую-то тошниловку, и я обменял пару медяков на стакан вот этого пойла. Зря. Невкусное здесь вино. Не нравится. И вот эти шалопаи, глядя на которых я и вспомнил юность золотую — тоже мне не нравятся. Мутные ребятки. И на нас косяка давят конкретно. Точнее говоря — на Бэзо больше, меня как-то не особо замечая — что в общем тоже напрягает — мы же вместе пришли, разговариваем — а им так, словно и нет меня. А Бэзо, раскрасневшись после уже второго стакана (а он и днем еще вполне себе подрасслабился) знай заливается как он в каком-то Римме очаровывал местное население. М-да... Интересно, а как тут драки начинаются?

Но драки таки не случилось — Бэзо пошел было за добавить, я его нагнал, вроде как тоже заказать, и шепнул мол — вон те парни мутные. Цыган, надо отдать должное, как заправский шпиен из книжки, глазом не моргнул, но уронил медяк, и долго пьяно его ловил по полу, естественно ухитрившись посмотреть куда надо. А потом мы заказали еще вина — и пошли в уборную. Уборные тут, надо сказать, сколько пришлось видеть — вполне себе цивилизованно устроенны, и вообще отношение к гигиене — как-то серьезнее, чем мне казалось бы, должно быть. От Кэрра немного узнал, что и медицина тут — на высоком уровне. Не везде, конечно, есть врачи, но в более-менее приличной деревне фельдшер найдется, а уж в городе госпиталь всяко есть — и лечат серьезно. Хотя и не дешево. Ну и армейская медицина на высоте. Опять же — противоядий всяких много. В общем, пошли мы посетить санузел — а глиняные стаканы с вином оставили на прилавке — мол, сейчас заберем. Как и рассчитал Бэзо — это притупило внимание мутных ребят — ну а мы, как и положено — через кухню, быстренько, килечкой — и на улицу, а там деру.

Через полминуты где-то сзади услыхали свист и ор — спохватились, болезные. Да мы уж далеко. Правда, заплутали малость, влезли в какую-то речку, или один из тех каналов оборонительных, а может еще какое гидросооружение — промочили ноги и перемазались в тине. Потом вылезли на огороды — забрехали собаки, я даж револьвер нащупал — еще не хватало. Но, видно, собаки здесь правильные, ученые — лают громко, но лезть под пинок али дрын не торопятся. Тутошний пролетарьят завтра по воскресенью поди нажрется, и попрет ходить напролом, а псины привыкши. А то может кто и сегодня начнет, чуть попозже. Нам в след пару раз летели ругательства, с пожеланиями всякого нехорошего, а разок наоборот кто-то поприветствовал — тоже видать уже гулеванил. Потом вылезли на пустырь, спугнули кучку каких-то темных личностей — Безо шепнул, что поди воры, что белье тянут с веревок. Ну, как говорится — почувствуй себя Малышом и Карлссоном. Кругом, кругом — да и вышли в 'чистый' квартал, где была наша гостиница. У одного фонаря встали, почистились, привели себя в порядок — да и айда к Кэрру.

Кэрр, выслушав, остался сильно недоволен. Мутные ребята оказались личностями непростыми — вроде как, местные бунтовщики, радетели за блага для рабочего класса.

Точнее говоря, не местные — тут, в Валаше, с рабочим классом не особо — даже в этом городе не сильно развита промышленность. А вот в Союзе, там да — там бывает всякое — рабочие там квалифицированные, потому и начинается всякое. А эти мутные — как всегда в таких делах бывает — сами нифига не пролетарии, но за рабочих болеют... ну и с финансовым интересом. Как же без этого — без этого никакая классовая борьба невозможна, это даже мне понятно. А уж в местных реалиях — и совсем невозможно.

Ну, вот, в общем — эти самые интересы им цыган и оттоптал. Вульгарно кинув одну из ячеек, или как оне там у них зовутся. Да и слинял подалее, тем более что в Союзе на него и у властей розыскной лист есть — он человек аполитичный, и кидал без классовой розни. Всех подряд. Чем просить и унижаться...

Да только и тут земля, сцуко, круглая. И ужасно тесная. И главное — очень не вовремя.

Кэрр еще подумал, и велел собираться. Собрались быстро, но поехали недалеко — через две улицы в почти такую же маленькую гостиницу — а то и сказать — просто очень аккуратный постоялый двор. Бэзо при этом переезде было не узнать — обзавелся шикарной седой бородой, сгорбился и кашлял. Ну да — так оно и бывает, когда старые хвосты вылезают. Он и вообще старался не мелькать, сразу юркнул в клетушку и затихарился.

Вечером я продолжил обучение.

Разбирался со здешней системой мер и весов. Надо сказать, не особенно сложно. В целом система — дюймовая. Дюйм — ну, рулеточку я 'изоттуда' не прихватил — но на глаз — двадцать пять миллиметров и есть. Только никто тут конечно, тех миллиметров не знает. Это я для себя прикинул. Линия — десятая дюйма. Винтовки, как глянул в взятом у Кэрра справочнике-каталоге оружия — трехлинейные, армейские револьверы — четырехлинейные, гражданские бульдоги — обычно в четыре с половиной линии. Метр здешний (или ярд?) — сорок дюймов. Правда, полно и старых единиц — и пядь, если перевести на русский — семь дюймов, и фут — двенадцать, и шаг — четыре пяди, около семидесяти сантиметров. Кстати сказать — оружие по-разному сделано — кто прицелы под шаги, кто под метры. Это только пушки тут все почти под метры. Дальше идет здешняя верста — восемьсот метров. На море, правда, меряют иначе — там, если перевести, мили и кабельтовы — ну и понятное дело — от длины дуги градуса долготы, так и есть — тыщавосемьсотскокатотам метров. Моряки — они везде такие моряки.

С мерами веса мне бы разобраться было сложнее — если размер я еще могу прикинуть на глаз — то вес эдак — уже сложнее. Но — тутошняя система оказалась не сложной. Фунт — приравняли к кружке чистой воды. Если так прикинуть — выходило наверное четыреста грамм. Плюс-минус мне не важно. Сотая фунта — золотник, что ли, если так прикинуть, или как там правильно назвать? — грамма четыре. Вот винтовочная пуля — два золотника, револьверная — три, три с половиной. Совсем мелкая, в основном для ювелирки и драгмета мера — гран, что ли — одна восьмидесятая золотника. Полистал еще справочник оружейный — удивился. Выходило, патрон к винтовкам тут — можно сказать 'промежуточный'. По навеске пороха, весу да скорости пули — саму малость помощнее нашего к калашникову старому. Ну, с другой стороны — отчего нет? У нас-то такие появились еще в девятнадцатом веке, как охотничьи.

Ну а крупнее фунтов — пуды. Как и положено — сорок фунтов — шашнаццать кило. Тонны тут тоже свои — пятьдесят пудов, восемьсот кило. Да и ладно — просто запомню, мне такие значения вряд ли понадобятся. Артиллерия тут, надо заметить, меряется не по калибру — а 'двухфунтовая, однопудовая' — по весу снаряда. И оттого в калибрах и снарядах — разброд и шатания. С удивлением узрел в справочнике минометы. Ну или точнее по-местному — 'бомбометы'. Впрочем, у нас миномет бомбометом тоже долго называли. А эти и есть натурально те самые бомбометы — как легкие пушки, на колесах, с лафетом, хотя и коротким и с мощной плитой. Да еще зачастую и со щитом. Заряжаются не со ствола, а с казны — навроде как наши тяжелые минометы, эдак переломкой. Только стреляют они и навесом, и настильно — правда, нарисована картинка — наводчик целится, а остальной расчет сидит на опорной плите, вцепившись как коты в чемодан, все шесть человек. А вот мины — вполне приличного вида, обычные. Калибра, кстати сказать, невеликого эти бомбометы — три-четыре дюйма, больше редко, пятидюймовые только в крепостях, стационарно. Но вот чего нет — так привычных минометов "треногой". Не додумались, выходит. До ракет додумались — а до такого — нет.

Ракеты надо сказать, тоже специфические. Тоже лафет с колесами, навроде обычной пушки — а на нем ствол-пусковая. Вроде как и не поймешь — то ли ракетница, то ли безоткатка. Есть и залповые, но калибра малого, три дюйма — на том же лафете пакет из двенадцати трубок

Иттитска сила! А вот натуральный гранатомет! Типа американского, как его там — здоровенное ружье, переломка, с коротким стволом. Полтора дюйма, фунтовая граната, или четверть фунта картечи. ВнушаетЬ. Да, что-то тут местами совсем не так как у нас...

Ну, на последок, разобрался с мерами объема. А то ведь — если не знать например, в питие меры — то плохо. Можно ж выпить меньше. Ну, в технических всяких расчетах конечно пользовали дюйм-куб и метр-куб, оно понятно. А в быту — система тоже оказалась простой и утилитарной. Кружка — фунт воды — выходит, около четыреста миллилитров. Четверть кружки — ну, как перевести — чарка, стопка? Сто грамм, оно и в Африке сто грамм... тока где та Африка. Больше кружки — ведро. Полпуда воды, восемь литров. Пять ведер — бочонок. Малая бочка — пять пудов воды — восемьдесят литров, большая — вдвое больше.

Заучил, благо не сложное все — да и задумался. Мир тут какой-то... неравномерный. Непонятный местами, и неправильный. Какой-то диссонанс. То ли слишком развитый местами — для здешнего малолюдства. То ли слишком малолюдный для уровня развития. Может, это просто здесь, в Валаше так? Аграрная, отсталая страна... а в том же Союзе все иначе? Посмотрим...

* * *

Утром Кэрр сказал, что раз Бэзо попалился, то в город с ним пойду я. Какие-то у него интересы тут были серьезные, раз сразу не уехали. Связываться с этими бунтарями отчего-то Кэрр не хотел, но и дела доделать надо. Старательно подобрали мне прикид — Кэрр объяснил, что играть я буду роль его охраны, да собственно и не роль вовсе — просто дело будет сидеть в уголке и приглядывать, как бы чего не случилось. Нацепил я на себя кобуру с коротким военным револьвером, Керр выдал мне короткий черный плащ — тут у купеческих охранников такая плащ-накидка — вроде профодежды. Новый берет на голову — ну, вполне брутальный видок. Рожа-то небрита, решил пока что отрастить усы аль бороду.

Кэрр же оделся 'с претензией', эдак с шиком и напоказ — правда, наряд пребывал в некоторой художественной растрепанности. Что в сочетании с моей небритой мордой и красными с некоторого недосыпу глазами — вполне рисовало картину 'мы бухали' То есть босс бухал, а трезорка хмуро наблюдал. И сейчас требуем 'продолжения банкета'.

Что, в общем, и случилось. Счет кабакам я потерял уже к обеду — благо на обед мы завернули в непримечательную харчевню в подвале — и там хмурая девка подала нам отличное жаркое с лепешками и крепкий чай. Кэрр старательно наворачивал мясо, выбирая самые жирные куски — ясно, что захмелеть в его планы не входило. После обеда передохнули — и понеслось по новой. Кэрр старательно посещал кабаки, угощая там за свой счет всякий люд, собирая компании и ведя задушевные беседы. Я же сидел в сторонке, присматривал, и на выходе с заведения — отсекал упавших на хвост халявщиков — когда просто хмурым взглядом, когда парой слов, а пару раз и кулаком да увесистой деревянной дубинкой — благо, дело это тут привычное, и питухи беззлобно ворча насчет 'хозяйский пес и сам не ест.ь, и другим не дасть' отваливали восвоясьи. Не впервой расторговавшийся купчина загулял, да и служба у охраны тоже известная.

Поил Кэрр самых разных людей, системы я не увидел — а может просто не старался видеть. И гуляющие 'чистые работяги', и солдаты, и какие-то мелкие чинуши да такие же торговцы, вполне понимающе взиравшие на 'отмечающего хороший контракт' колегу. Несколько раз Кэрр даже подсаживался к компаниям обычных работяг или мужиков — те малость с опаской притихали, но видючи 'веселого барина' — довольно быстро размякали. Халявное пиво — оно вообще размягчает. Чорт его поймет, зачем Кэрр гробит день и переводит деньги — да видать не зря. Вон в обед сидел и в свою книжицу закорючки какие-то писал. Наверное, прикидывает рынок и прочее — спрашивал поди крестьян про урожай, работяг — про то как какая фабрика работает, и прочее. Информация в бизнесе — она дорого стоит, дороже одного дня и горсти серебряков. Это даже я понимаю.

Где-то уже под ужин завершили. Зашли передохнуть в тихий... даже не назвать кабаком — ресторанчик, пожалуй. Тут снова перекусили, и еще отведали крепкого, ароматного кофе. Ну, то есть, конечно, не кофе — но больше всего похоже на кофе. Как если бы в кофе добавить какой-то пряной отдушки. Имбиря, что ли. Но — вкусно и бодрит. Кэрр снова что-то чирикал в свою книжицу, потом вышел в санузел и приводил себя в порядок — а когда вернулся — и следа не осталось от 'гуляющего купчины'. Одежда стала именно 'с претензией', да и весь вид был не 'купеческий', а скорее 'деловой человек'. И вскоре стало и мне ясно, отчего так — пошли мы уже можно сказать, почти в центр города.