Ландскнехт. Часть первая.

* * *

Ну, и не особенно-то и сильно голова болит. Могло быть и лучше, бывало и хуже. А вот чешуся весь. Это да. Сено оно такое... колючее. И живности там всякой, блохи что ли, или кто, искусали, падлы... Но, в целом, конечно, нормальное самочувствие. Селяне нам с собой дали всякой деревенской съедобы — не то чтоб особо много, но и то неплохо. Вышли нас провожать, несмотря на раннее утро, всеми соседскими дворами — ну да в деревнях рано встает народ. А вчера вроде никто слишком-то сильно не перегулял... наверное, я не помню. И вообще, я на отъезде взгляд прятал — она ж тоже вышла. Правда, смотрит весело, хихикает в платок... А я ж даже не помню, как зовут-то. Ну, а теперь спросить и совсем-то как-то... В общем, даже как-то с облегчением вздохнул, как деревня пропала в пыльном облаке позади.

Все ждал, что цыган станет подтрунивать или еще как, но тот помалкивал. Сам он, похоже, тоже времени вчера не терял — по крайней мере, фингал у него был знатный. Да и Кэрр выглядел несколько... утомленным, так сказать. Ну, что ж, — мы должны иметь некоторый гражданский отдых, а как же. К тому же он обещал, что к полудню доберемся до какого-то очень целебного озерца с подводными ключами и весьма прохладной водой. Там и подлечимся.

* * *

В предгорьях по вечерам было даже прохладней, чем в степи — тут постоянно гуляли какие-то сквозняки. Горы были невысокие, скорее — эдакие скалы-холмы, чем-то Карелию напоминает, отдаленно. Только гранитов меньше, все больше известняки. Эта дорога, фактически — самая южная серьезная артерия Валашского княжества. Дальше на юг, выше в горах — только узкие тропы. Царство местных горцев, вроде как лояльных... но горцев, и контрабандистов. Дальше за хребтом — побережье, там уже территория Союза. Дорога же эта, вроде как, обязана существованием именно этим известнякам — тут и сейчас работают каменоломни, и по дороге часто встречаются караваны телег с блоками камня. Тащат их неторопливые лохматые тяжеловозы — вроде как, у нас, их называли першеронами? Возницы столь же ленивы, неторопливы и безучастны ко всему окружающему. Везут камень к рекам, там грузят на баржи и дальше, на равнину. Говорят, прибыльное дело, но вложений немалых требует. Какого дьявола Кэрр вообще полез сюда? По равнине было бы лучше, да и выгоднее, а тут? Он, правда, усмехнулся, сказав — 'Коммерция, понимаете?' — но откуда тут коммерция? Ну да ладно, посмотрим, в конце-то концов, мне это не столь важно. Они как раз с Бэзо что-то обсуждали, устроившись в фургоне, а мы с Лами хозяйничали на предмет ужина. Точнее, я в основном лишь присматривал за огнем. Да и то сказать, чего там присматривать — с дровами тут, в предгорьях, было ничуть не лучше, чем в степи, и потому хворост пошел в основном на растопку моего самовара, а котел висел над спец-полешком. Таких полешек в фургоне было припасено немало — именно для такого случая. У нас подобное вроде как называлось 'свеча Дакота', или 'деревянный примус'. Расколотое аккуратно на четверо вдоль сухое полено, довольно-таки длинное, из которого вынута середина, насечено на стружку, а потом обратно связанное, правда, тут не подручным материалом каким, а специальными хомутами, ну, мастер Кэрр человек обстоятельный, хомуты многоразовые, вечные почти. Ставится такое полешко вертикально, на сделанную в земле канавку — чтоб воздуху приток был, в пустую серединку закладывается растопка — и поджигается. Разгорится — и полешко отлично функционирует, само по себе служа печкой, создавая тягу, и жарко и равномерно выгорая. И готовить быстро, просто и экономно, и в любую почти погоду, и напасти можно, хранить удобно, разжечь элементарно. А если надо — то и погасить легко — засыпал канавку — притока воздуха нет — погаснет. Можно вскоре взять, да и дальше нести с собой, до следующего раза.

Но я не поленился и нарубил все же, где нашел, сушняка — как и прошлые две стоянки — очень уютно было ужинать у маленького костерка. А поскольку у Лами суп-каша уже был почти готов, я и разжигал этот 'уютный костерок'. Вот сидел и смотрел, как маленький огонек начинает жадно ползти по тоненьким веточкам растопки. Еще немного, и костер разгорится, и вскоре мы соберемся вокруг него на ужин...

Костерок разгорелся вовремя — как раз Лами положила всем полные миски и приготовилась преувеличенно сердито звать ужинать — как и мастер Кэрр с Бэзо сами подошли. Мы уселись в кружок у огня, по местному обычаю перекрестились перед приемом пищи, я тоже — ну, а как иначе-то. Иначе нехорошо как-то. Да и почему нет — собственно-то говоря, крестятся здесь несколько иначе, религия малость непривычная, но — вполне себе нормальная. Вроде как поклоняются божественной сущности, но не в трех ипостасях, как у нас, а в двух — Брат и Сестра — огонь и вода, как на тех знаках, что я с покойников снял. Знаки, кстати сказать, Бэзо прибрал — набожный он очень... но знаки наверняка уже продал. Так вот эти две сущности тут заместо нашей Святой Троицы, олицетворяют духовное и телесное. Им и крестятся так — на лоб, на сердце, да по плечам — мол, душе и телу, добра и зла поровну, а мы посередине. Это меня опять же Бэзо просветил, ну и мастер Кэрр добавил. Он еще про церковный конфликт говорил, но я так и не понял пока толком. Вроде, что-то как у нас с протестантами или просто католики с православными — не пойму. Ну, да и наплевать мне, пока как я смог уточнить — религиозных-то войн и всяких Варфоломеевских ночей особо и нету — а мне, собственно, большего и не надо, я в религию уж точно не полезу. А вот привыкать креститься — надо. Чего-чего, а атеизм, или правильнее сказать — безбожие — тут точно не в моде совсем.

Похлебка у Лами вышла отличная, потому ели и нахваливали ничуть не притворно, и на добавку все выскребли — котел мыть почти не надо. Она даже засмущалась немного — но совсем немного — смутить всерьез этого веселого чертенка было практически нереально.

После расселись у прогорающего костра с чаем, накинув на себя пледы — замечательно, практически идиллия. Девочка быстро допила свою кружку, и убежала в фургон. Посмаковав немного, Кэрр сказал:

— Слушай, Йохан. Мы с тобой говорили о продаже твоего ... особого товара, так?

А.. винтовки, как же, как же. Так и валяется на дне телеги, под барахлом, половина из тех, что снял с того несчастливого взвода. Конечно, в деревне такая штука полезна, да вот только мало кто в деревне даст хорошую цену — и опасно это, незаконно тут военное оружие продавать. Да еще вот так, без всяких бумаг. Я предложил, было — вообще их выбросить, прибрав пару затворов на запчасти к моему карабину — его-то я полюбому оставлю, хоть трижды незаконно. Но Кэрр сказал, что он знает, кому продать, а насчет того, как везти — чтоб я не беспокоился, если что, он 'решит проблему'. Вот, видно, и настало время продать винтовки... а с учетом того, что продать тут можно только горцам... Непрост мастер Кэрр, ох непрост... Ну, да мне-то что, мне, собственно, все равно, кому их продадут — мое дело деньги получить, а уж остальное — не моя печаль.

— Да, мастер Кэрр, мы договорились.

— Ну, так вот, Йохан. Я тебе предлагаю. Ты мне продаешь винтовки. Я их у тебя покупаю — по нормальной цене. Сразу все. И деньги сразу. Согласен?

— Согласен — ответил я. А почему бы мне и не согласиться-то? Только Кэрр не спроста же все это затеял, интересно, что дальше.

— Завтра вы с Бэзо отвезете их... заказчику. Просто отвезете. И отдадите.

Ага... эвон оно что... Отдадим, просто так. Это от Кэрра-то я такое слышу. Н-да, что-то эта затея мне не очень нравится...

— И еще, Йохан. Ты неплохо стреляешь. Возьми с собой оружие. В горах опасно.

Вот оно что. Нет уж, что-то мне это совсем не нравится. О чем я и сказал.

— Мне это не нравится, мастер Кэрр.

Кэрр вздохнул

— Твои условия, Йохан? Сколько ты хочешь за эту работу? Сверх того, что я заплачу за винтовки?

— Мастер Кэрр — я улыбнулся. Глядя ему в глаза — сколько стоит такая работа? Скажите мне? Вот столько я и хочу за нее.

Кэрр шумно выдохнул. Безо что-то проворчал, но себе под нос, я не разобрал. Наконец Кэрр сказал:

— Полсотни серебром. Йохан, это хорошие деньги. За одну поездку в горы. Это половина жалованья наемного солдата. За месяц службы. На войне. Это, правда, очень хорошие деньги.

— Мастер Кэрр... Поймите. — я постарался подобрать слова — и так я говорю медленно, отчего на людях даже проще косить под контуженного, а тут и вовсе затормозился — Мастер Кэрр. Я не дурак. Я видел всякое. Когда много платят и мало работы — это очень плохо. Мне это не нравится, мастер Кэрр.

Бэзо аж вскочил, размахивая руками и горячо живописуя, как я много ем, то есть зажрался, и вообще, что я должен мастера Кэрра на руках носить, а не кочевряжиться, ну и все такое, в том же духе. Правда, большая часть эмоций прошла мимо меня — несмотря на общую утилитарность здешнего языка, цыган выражался очень образно... слишком образно для меня. Кэрр заткнул фонтан его красноречия успокаивающим жестом, и тот сразу сник.

— Йохан, ты говоришь разумно. Ладно, скажу проще — оружие надо отвезти и отдать горцам. А горцы и оружие... Это очень опасное сочетание. И не только сами горцы. А то, что мы им отдадим оружие. И еще их соседи. Да, это опасно — но не смертельно. Это не на войне идти на штурм. А я готов заплатить много. За риск. И — за молчание. За молчание даже больше чем за риск. Такое объяснение тебя устроит?

-Да, мастер Кэрр, устроит — ну, опять же, а почему нет? Ведь, по большому счету, выбора-то у меня сейчас нет — и Кэрр это знает, но не давит на меня. Что, опять же, наводит на мысли. А ведь и еще момент — он мне, как ни крути, ДОВЕРЯЕТ. И, дальше — так или иначе, но давить на меня станет не так просто. Ну, это если все пройдет гладко. С другой стороны — явно выходит, что я сам, таким образом ,соглашусь влезть в очередное противозаконное действо. Не то чтоб раньше я был сильно законопослушен, по местным-то меркам, но это пожалуй выходит посерьезнее. Более того — вроде как осознанно, преднамеренно и с корыстной целью. И, ясное дело — Кэрр не упомянул, но явно заплатит он нам — я так понимаю, что и Бэзо тоже — за то, чтобы ему, если что — остаться незапятнанным.

Раздумывал я, очевидно, слишком долго, потому что Кэрр спросил:

— Ну так что, Йохан? Ты согласен?

— Согласен, мастер Кэрр. По рукам.

И мы хлопнули по рукам, под недовольное брюзжание Бэзо.

А потом, допив чай, отправились готовиться к ночлегу. В фургоне хватило бы места и на меня, но я устраивался отдельно — под телегой, сбросив до земли тент. Не то что бы я не хотел ночевать со всем — просто я читал, иногда и до утра. А потом днем ехал и клевал носом.

Читал много. Сейчас разбираюсь с географией, и только начал историю — но тут уже надо снова вернуться к языку — вот взял у Кэрра серьезный такой словарь, местный Ожегов, или там Даль.

И вот сейчас, я могу уже более-менее сносно понять, что мне говорят, и выразить свою мысль несложными предложениями. Благо тут, в общем, насколько я слышал — простой народ так примерно и общается. Аристократические круги, наверняка, общаются иначе — да только попасть мне туда не светит, а коли и попаду — выдать себя за аристократа все одно не выйдет.

Понимать, правда, получалось лучше, чем говорить — слова подбирал медленно, неспешно строя даже простые фразы. Ну да пока и так хорошо. На людях еще старательно ззззз-з-зааа-а-ии-ика-аа-л-л-ся и дергал челюстью, вращая глазами — Станиславский, может быть, и не одобрил бы — но народ, судя по реакции, верил образу.

А сейчас вовсю осваивал письменную речь. Потому и забирался к себе — читал в слух, по слогам, особо непонятные слова тут же смотрел в словаре, старательно записывая в записную книжечку что-то важное-необходимое, или просто понравившееся. А вот сегодня кроме учебников взял у Кэрра и какую-то здешнюю Анну Каренину или там Войну и Мир — он мне рекомендовал почитать именно на предмет правильной речи, мол — классика и все такое.

Забрался я в свою, еще с вечера устроенную 'палатку', кстати, довольно комфортную — Бэзо показал, как можно под днищем телеги привязать плащ-палатку, на манер гамака или морской койки — и очень выходит удобно и тепло — не на земле спать. Но пока устроился на пледе. Разложил книжки, запалив фонарь.

Керосиновые лампы мы продали очень быстро — и очень недешево, а вот весь запас керосина, и одну 'летучую мышь' я прибрал. Впрочем, Кэрр даже обрадовался этому — как раз запасы лампового керосина у него были — и их тут же раскупили — ибо лампа без керосина вещь бесполезная. А уж Кэрр умеет в красках расписать, мотивировать, так сказать. Мастер активных продаж. Он вообще, этот мастер Кэрр, надо сказать, не очень прост.

Еще вот с ним моменты непонятные. С Лами, например. Он сказал, что дочка мол, а матери нету, померла. И Бэзо так говорит — уверен он в этом... хотя точно и не знает. Отчего-то кажется мне — что это то ли не его ребенок, то ли его, но нежеланный. Нет, не то что нелюбимый — но вот... как-то пару раз смотрел он на нее... эдак вот. Как на любимого, но чужого. Да и вообще, взгляд у него порой... эдакая сталь в нем проскакивает. Оттого, наверное, и очки носит — я сначала попросил у него, читать чтобы — так толку там от тех очков, хорошо если полдиоптрии. Но глаза скрывают, это да.

Стреляет он очень хорошо — в карту игральную, с двадцати шагов, попадает из армейского револьвера. На той попойке в деревне, не то чтоб драка, так, потасовка, но одному пьяному парубку неплохого леща отвесил — я и подойти не успел, как все — лег уже тот отдохнуть, и вставать особо и не хочет. Опять же, винтовки эти... Тут мысли переключились на завтрашнее дело, стал прикидывать что к чему, да так толком ничего и не прикинул — мало я пока знаю, оттого выводы делать не могу. Ясно только, что если он горцам оружие ДАРИТ... то толи контрабанду через них гнать хочет... толи чего посерьезней. Горцы и оружие — это да, это мы знаем. Вот только кончалось это зачастую плоховато. Правда, только если дать слабину. А уж Кэрр, если это он для себя — слабины не даст. А если не для себя? Хм... все же стоит завтра с ним переговорить — и если дело совсем серьезное — надо мне от этого, так или иначе, сваливать.

Но — все это завтра. А пока что — прочь все лишние мысли — фитилек открутить, душновато станет, зато и потеплее, книгу открыть, здоровенную лупу в подставке — на лист, и — вперед.

Учиться, учиться и еще раз учиться.

Прямо как завещал великий Ленин, о котором тут никто, естественно, не слышал — и не услышит.

* * *

Заснул под утро — надо было бы выспаться, но реально зачитался жизнеописанием какой-то графини. Само жизнеописание мне было глубоко фиолетово, но вот масса оборотов речи, эпитетов, общепринятых обращений, и прочего такого — пришлась очень кстати. Надо только уточнить у Кэрра — насколько это актуально? Под финиш полистал учебник географии — поискал, что там пишут про местность, где мы сейчас находимся. Писали немного: добыча строительного камня, в верховьях рек добывают медь, есть небольшие прииски самородного золота, но уже совсем истощились. Животные, ага.. горные быки? Интересно... так, местное население весьма воинственно, до недавнего времени имели место частые набеги и восстания против власти валашских князей... Эвон как! Ладно, завтра уточним.