Ландскнехт. Часть первая.

Внезапно пробила мысль — а чего ты, дурак, — ТАМ ждал? Там у тебя ни войн — настоящих, серьезных, ни бед-революций не было. Эвон тебя как корежило в форту, на тот ров-то глядя — не привык-с! Так чего же ты там ждал? ...А ведь кто-то сейчас... то есть не сейчас, а много-много потом, просыпается, собирается на работу, завтракая кофе и бутербродами, ругаясь с женой, потом ведет дочку в школу, потом стоит в пробках...

Очень захотелось снова в бензиновую гарь, в шум мегаполиса, от которого так старательно бежал всегда, снова захотелось тупых посиделок с 'друзьями' под пиво-водочку, заморочек на работе, света большого торгового центра, с шумом и гамом, с толпами козлов-покупателей и ослами-начальниками. Захотелось грязного, пропитанного солью и реагентами тающего снега, мокрых оттепелей, набитого битком общественного транспорта, дебиловатой молодежи в идиотских одежках... Гребанной китайской лапши из бомж-пакетов, наконец! Мяса с глутамином, и кетчупа идентичного натуральному, в Макдональдсе. Интернетных баталий и пустой траты времени в он-лайн играх. От понимания того, что это все — окончательно и бесповоротно исчезло — как-то тоскливо заледенело у позвоночника. Эвон оно как — никогда бы не подумал, что буду о таком жалеть... а вот теперь — жалею. Потому что 'навсегда'.

Чтобы хоть как-то вылезти из накатившей депрессии, стал снова думать об насущном и в перспективе. Надо, значит, купить документы. У кого? Ну, тут без вариантов — соответствующий криминальный элемент. Да вот беда — черевато. И схлопотать железку в организм можно — и сдать могут, а то и вовсе подстава ментовская окажется. Можно, конечно, еще податься к каким революционерам-нелегалам... но там еще хуже — публика идейная. А с такими дело иметь себе дороже. Да и вот как прийти? Сказать — 'Я от Кобы, он просил' ? Так ведь не поверят, проверят — а потом пристрелят, и в речку скинут.

Не, только уголовники — с революционерами нема дурных связываться. А где искать уголовников? А проще всего в крупном городе. В порту или на вокзале, да по окраинам, своя Нахаловка в каждом городе есть. Опасно, но все же — да и видок у меня соответствует — мало ли почему надо уйти в лаванду, никто там лишних вопросов не задаст, кое в чем эта публика гораздо удобнее прочих. Вот только до крупного города еще добраться надо — да плюс — в крупном городе и полиции больше.

А ведь еще, вполне может быть, — мне придется пересекать линию фронта. Это вообще веселье... впрочем, это вариант сказаться перебежчиком, или бежавшим из плена. И кстати вариант неплохой бы... если бы я не знал, как работает такая милая организация, как 'контрразведка'. Да уж, задачка...

Поймал себя на том, что начиню клевать носом. От прохлады закутался поплотнее — да и пригрелся. Скинул плед, поежился. Так проехал еще какое-то время, борясь со сном и холодом попеременно. Было уже сильно за полночь, даже, скорее ближе к утру — впереди забрезжила оранжево-зеленая полоска будущего рассвета. Часа три, надо думать. Еще пару раз выли волки — один раз показалось — ближе, чем раньше, но потом снова — далеко. Местность немного изменилась — все изрезано балками-оврагами с крутыми песчаными осыпями, кое-где обширные заросли той самой странной ежевики.

Почувствовал — еще немного и точно засну. Вдобавок вдруг упал туман — очень быстро, и довольно густой, слоями. Встряхнувшись, стал внимательнее оглядывать проезжаемую местность. О, вот, то что надо — широкая балка, склоны изрезаны оврагами, дно поросло ежевикой — и особенно плотно стоит туман над серединой — наверняка там ручеек — а это хорошо. Свернул Зорьку с дороги, покатили вдоль балки, чтобы остановиться уж не у самой обочины. Сразу сильно затрясло — да, подвески-то нет, как класса. Но ничего, едем небыстро — мотает из стороны в сторону, но терпимо. Вот, пожалуй, и есть самое подходящее место — и ручеек недалеко, и много ежевики — прямо ковром, пятнами, заросли. Завтра подсоберу, полакомлюсь. С дороги не видать, тоже хорошо. Остановил Зорьку, слез с телеги, осмотрелся — да, оно самое! Тут и остановимся. Проехали мы сегодня и так не мало, а торопиться мы никуда не торопимся. А ведь известно — Тише едешь — дольше будешь. Ну-с, учнем готовить себе временное пристанище...

Распряг Зорьку, ослабил ей упряжь, заметив заранее как было — чтобы потом не перетянуть. Проверил, как смог понять — не натерло ли ей чего? Толком не понял, но вроде — не натерло... наверное. Привязал ее за упряжь вожжами, чтобы не ушла, дал в кормушке еще немного зерна — заслужила. А остальное пусть травкой доберет. Сходил с ведрами до ручейка — набрал холоднющей воды, себе и лошади. Сразу не дал — больно холодна, чуть погреется — потом дам. Что там еще надо делать с лошадью? Вроде — протереть от пота — но она же вроде и не вспотела? А, чорт — взял плед поплоше, вытер, да еще накинул сверху — вроде как главное не простудить. Сойдет... наверное. Все равно лучше не умею. Ну, теперь я. Расстелил под телегой пледы, сверху раскатал до земли с одной стороны тент — вышла так более-менее себе, палатка-не палатка, навес эдакий. Выудил из телеги самовар и мешок со жраньем. Костер разводить хлопотно, заметно сильно, да и ни к чему мне. Мне немного только согреться, не зима все же, да и не потому что замерз, а 'для комфорту'. Ну и воду согреть, чай заварить — у некоторых солдат в ранцах нашлись вполне себе узнаваемого вида жестяные коробочки с какой-то травой, по запаху так чай, хотя и не обычный. Суррогат какой-то. Но — сойдет. Нашел из фонарей один заправленный, зажег, благо и спичек несколько непривычного вида, толстоватых, нашел по карманам много — замысловатые поджигалки тоже были, но не стал возиться-разбираться. Прикрутив фитилек поменьше, чтоб особо-то не маячить, взял саперную лопатку и пошел к зарослям ежевики. Как и думал — вполне достаточно сухих веток... вот только через минуту, матерясь, вернулся с двумя плащ-палатками — одной обернул руку, на другую складывал обрубленные-обломанные ветки. Намаялся, но набрал прилично — чем хорош самовар — не так много топлива и надо. Это, конечно, не в лесу... но, надеюсь, выберусь я из этих чортовых степей. И до леса тоже когда-нибудь доберусь. Нарвал так же на склоне сухой травы, пригодится на растопку.

Через полчаса самовар уже вскипел, благо и налил я половину, себе на три кружки чая, да Зорьке разбавить холодную. Заварил в котелке — эрзац-чай пах на удивление приятно, и даже похоже на настоящий. Отрезал себе хлеба, поделившись с Зорькой. Хлеб вкусный, особенно целый день не жрамши если, но немного необычный — поплотнее, ну, да — без разрыхлителей и прочего. Нормально, сойдет. Мясо тоже оказалось весьма ничего — немного непривычного вкуса, но в целом — отлично. Сало — отличное, просолено как надо, с мясцом!. Горячий чай, да еще у какого-то гурмана в ранце была коробочка с леденцами-монпасье.

Что еще надо для маленького счастья? Тихо, птицы уже спят, только ухает поблизь филин, ручеек иногда поплескивает по камням. От прогоревшего уже самовара приятно тянет теплом и дымком, маленький язычок пламени в керосинке дает немного света, но очень много уюта — накрытая тентом телега создает ощущение едва ли не теплого, крепкого, уютного дома. Туман глушит все лишние звуки. Нет, определенно — если не вернуть прошлого. Которое будущее — надо наслаждаться настоящим, которое прошлое.

Поужинал, расстелился, и прилег под телегой, попивая чаек — лепота! Счастье есть, мать его растак! Допив, проверил еще раз оружие — не в лесопарке имени Крупской на скамеечке сплю — потом скинул сапоги, погасил лампу, улегся и закутался в плед. Напоенная и накормленная лошадка , похоже, уже спала — стоя, как им, лошадкам, и положено. Тишина навалилась — буквально, звенящая. Ни шума города или трассы, ни дальнего перестука железной дороги...даже ветра нет, и филин унялся. Только ручеек тихонько иногда бормочет.

И вдруг в тишине из тумана донесся отчетливый металлический звук. Негромкий, вроде как позвякивание тихое.

— Сходили, блин, за хлебушком — проворчал я, мигом вылетев из-под телеги, держа винтовку в руке, другой рукой судорожно натягивая сапоги.

Глава 4.

Однако, экий я молодец — сапоги не бросил, а поставил аккуратненько, в ногах, каждый со своей стороны, портяночками накрыл — и потому весьма быстро запрыгнул, осталось лишь подтянуть за верх голенища — там как раз сзади удобный язычок пришит, именно для этого. Дед так научил, и пригодилось — так выпрыгнув — и в сапогах, и портянка худо-бедно, а ногу обвертывает — ходить можно, и даже бегать немного. И гораздо удобнее и лучше чем босиком. Не говоря о том чтобы без портянки — тут порой за десять минут можно ногу в кровь стереть. А вот спать в сапогах все одно нельзя — и ноги попортишь, и замерзнуть проще — просто холодно, а если зимой, то пальцы отморозить запросто можно. Обязательно снимать надо, на ночь особенно, и особенно зимой...

Все это я додумывал, уже лежа у кустов ежевики, вглядываясь в туман — от него, кстати, сразу стало как-то темнее. Нет, не видно никого... но вот снова где-то впереди, в балке, раздался тихий звяк. Теперь точно совершенно. Непонятный звук. Похоже звякают карабины на автоматном ремне... но на здешних винтовках кожаный ремень продет в эдакие сквозные прорези — как на мосинке — тут брякать нечему... Еще так фляжка звякает, цепочка от пробки елозит по корпусу... Ну так здесь и фляги не такие, и пробки у них типа затычки. Вот еще раз повторился... Оглянулся на свою стоянку — нет, света от лампы заметить не могли — туман, кусты закрывали, да и светило самую чуть, отсветов не видели бы... Блин — Зорька, так и дрыхнущая — отлично выделяется — ей ежевика по грудь. И самоварная труба торчит, вон даже дымком еще тянет... Вот дурень-то! Дым да с туманом — и разнесется далеко, и держится долго! Сам можно сказать пригласил гостей, чайку вишь, захотелось, горяченького! Поскорее отполз в сторону — и наплевать, что открытое место — все одно сзади тоже кусты, не выделяюсь, ночью же главное, чтобы сзади тебя темно было. Все одно — стреляя, будут выше брать. А так, если вдруг стрелять все же станут, по вспышке целясь — так хоть наверняка не попадут в лошадь. А то — мало ли меня убьют, да и лошадь тоже — а лошадь-то тут при чем? Или наоборот — меня не убьют, а лошадь достанут. Оно мне надо? Слышал, что строевых лошадей приучают по команде на землю заваливаться — и от пуль страдают меньше, и незаметнее — и стрелку укрытие все же. Но что-то не очень верится, что Зорька такая уж строевая, и сему трюку обучена. А если она и обучена — так я не обучен. Как команду подать не знаю. Так что придется так, на авось. Ну да не привыкать — убьют ежли кого из нас с Зорькой — значит, второму судьба такая. Бывает.

Звук повторился еще пару раз, потом что-то вроде как осыпалось — кто-то оступился у ручья, там бровка такая, неровная? Потом что-то прошуршало и вроде еще раз звякнуло уже поодаль, кажется, потише. Уходят? Не, все равно не расслабляемся, нафиг-нафиг...

До утра дотерпел — в такой ситуации главное нервы покрепче. Полезешь смотреть что там — и нарвешься. Потеряешь любое свое преимущество — можешь попасться на нож, да и просто даже безоружный подкараулить сможет. А мне нельзя, потому что прикрыть некому. Вот и сидел настороже у кустов, правда тихонько сползал за плащ-палаткой и пледом. Звук еще раза два повторился, снова, как и в последний раз — потише. Вообще — едва слышно, если бы не оглушающая тишина вокруг. Снова заухал филин — интересно, это хорошо или нет? Про лесных птиц это всем известно, как они реагируют — если человек идет обычно затихают, а сороки наоборот крик поднимут. А филин? Не знаю...

Выходит, конечно — эти ребята, меня заранее слышали, и как я подъехал, и как тут хозяйничал. Сами без огня сидят... Но не стреляли и вообще никак себя не проявили... может, и не опасные вовсе? Нет уж, как там — 'Может, он и безопасный, Но пущай за ним следят!' Ничего, днем все равно никуда не поеду, отосплюсь. Хорошо хоть — комары не донимали. Их тут вообще нет, что странно. Или — для степи это нормально? Не знаю...

Постепенно с востока начинало светлеть. Старательно отгонял дрему, под самый рассвет все же закемарил, проснулся, испуганно — нет, все так же. Солнце уже первыми лучами цепляло самый верх тумана — и рассеянный свет стал заполнять балку — впрочем, туман осел до земли и видимости от солнца не прибавилось, даже, пожалуй, наоборот. Снова послышался тот самый звук, снова какой-то шорох... Блин, сами не спали и людЯм не давали, гады... Хоть бы постреляли ночью, все не так обидно было бы.

Уже совсем злющий и невыспавшийся, скорчившись под плащ-палаткой, я упрямо целился в сторону, откуда доносились звуки. Туман на глазах таял, его тянуло в сторону слоями — подул слабенький утренний ветерок. Так, сейчас... Спохватившись, расстегнул подсумок с обоймами, достал одну и зажал в зубах. Потом даже кобуру револьвера расстегнул. Это ж не автомат, всего пять патрон в магазине, да еще затвор дергать. Так что лучше заранее подготовиться. Ну, вот, еще немного, ну...

Есть!

Вижу цель. Ну, а теперь собственно — если не выстрелили первыми — Бог им судья... если что. Но и мне торопиться не стоит — чего зря воевать, если уж всю ночь мирно рядом просидели. Туман уже совсем снесло и развеяло, и я присмотрелся внимательнее... что-то мне...

Пригнувшись скорее уже на автомате, чем по надобности — перебежал чуть вперед, присел за кустами, не забывая, впрочем, озираться. Потом еще одна перебежка... а дальше пошел хоть и осторожно, но уже в рост. Вот уж точно, как в том стихе у Пушкина — 'Вы представьте Вани злость'. Это ж надо — всю ночь не спал. Подошел ближе, остановился, опершись на винтовку, зевнул аж до хруста.

— Ну, товарищ, и какого хрена? Другого места не нашли?

Конечно, это было несколько несправедливо — место-то нашел явно я, а товарищ тут пребывал еще до. Но — он ничего мне не ответил. Он вообще был неразговорчив, что не удивляло. Мертвые — они не болтливые.

Классическая картина маслом — павший воин у ног боевого коня. И вот эта-то скотина, всю ночь чем-то и позванивала — конь, разумеется, воин ничем позванивать уже не мог. Словно подтверждая мои слова, это рыжее животное, фыркнуло, кося дико глазом, и перетопнулось, издав сбруей тот самый звук.

-Тьфу, бля... — сплюнул со злости, и пошел к телеге. Вот гадость-то! Полночи караулил, не спал... Ясно, что лучше недобдеть, но был бы жив — убил бы, гада. Главное — такой кайф от ужина поломал. Ему-то все равно, а мне теперь главное челюсть не вывернуть от зевоты. И продрог весь.

Первым делом снова полез нарубить сухих веток — на свету оказалось гораздо проще, но попутно еще раз подивился, насколько плотно и густо растет кустарник. Из такого, наверное, навроде как у нас из шиповника, изгороди живые хорошо растить. Чуть разрастется — так и кошка не пролезет, не то что человек или собака. Набрав топлива, растопил самовар. Не дожидаясь пока согреется, плеснул в кружку из того самого овального бочонка, принюхался, попробовал — о, отличный портвешок! С горячим чаем самое то. Впрочем, и до чая кружка вполне будет впору — налил пополнее, махнул кружкой в сторону соседей — мол, ваше здоровье и мягкого лежания, соответственно... сволочи. Главное, ему-то все равно, а лошадь вообще скотина — а я тут весь невыспавшийся. А если война?