Я очень благодарен Домне за этот наезд — она предупредила меня о проблеме, о которой в тот момент ни она, ни я не знали. По расчётам выходило, что хоть и впритык, с экономией — мы бы выкрутились. Но я — "рак", мне бы всегда запас... "с запасом". Поэтому и искать начал.
Я уже говорил про скупку скота у побирающихся. Все овцы, свиньи, птица, вторые коровы и лошади в округе... Будто "сибирская язва" прошлась.
Не сказала бы Домна — я бы не озаботился. И когда в марте пришёл новогородский обоз... угробил бы людей. Но об этом позднее.
Итак, вместо изощрённых тайных боевых искусств, которых я сам просто не знаю, пришлось нагружать детишек понятными строевой подготовкой и спортивной гимнастикой.
* * *
Как в бородатом анекдоте о толкучке в трамвае:
— Молодой человек! Вы на мне уже 20 минут лежите и ничего не делаете! Ну делайте хоть что-нибудь!
**
Так и я — хоть и не лежу, а "делать хоть что-нибудь" ещё чего-то — надо.
Как-то, после трудового дня и бурной ночи с Елицей, в засыпающем мозгу всплыла фраза из одного наставления:
"Наилучшей формой повышения уровня физической подготовки бойца является бег. В этом упражнении сочетаются развитие почти всего организма с низким травматизмом".
Утром мучительно вспоминал: а что ж мне такое умное пришло в голову? Вспомнил. Потом... Звяга лыжи понаделал, снег уже выпал... У вотчины от края до края — 20 вёрст. Туда-обратно... Построили три кольцевых трассы разной длины-сложности.
За цель я принял результат масс-старта на Олимпиаде в Сочи — 50 км за 1 ч. 46 мин. Понятно, такая цель — недостижима. Но...
"Всех денег — не заработаешь, всех женщин — не перетрахаешь. Но к этому надо стремиться" — народная мудрость. Мы устремились к олимпийскому рекорду.
Всю зиму мы бегали. Ребятки перестали падать на лыжне и засыпать по возвращению. Просто — стали штатно, рутинно доходить до конца большого круга. Не все. Но небольшая группка из старших — уже выдерживала. А там и мальки подрастали. Некоторые — весьма перспективные.
В первую же зиму во Всеволжске наши соседи были весьма поражены, многие — смертельно, способностью моих людей внезапно появляться за сотню вёрст от города. В зимнюю ночь, когда ни пешему, ни конному дороги нет, вдруг возникали бойцы на пороге жилищ моих обидчиков. Мало кому удавалось пережить приход таких гостей. Остальные — ума-разума набирались. Иных вразумляли столбы дыма над горящими селищами, иных — зрелище "конькового хода" моих людей по заснеженным ледяным равнинам наших рек.
Глава 252
Чарджи... Инал в простое — это опасно. Хотел ввести уроки иностранного языка. Торкского, естественно. Единственный в хозяйстве торк кочевряжиться начал.
— Я — инал! Потомок великих ябгу! Мне перед смердячьими пащенками выплясывать — невместно! В каком-то бывшем амбаре открывать невесть кому мудрость слов повелителей вселенной...!
Ну и дурак. Мои предки не считали зазорным учить детей ни в храмах любой веры, ни в концлагерях любой системы.
Ладно, фиг с тобой. Тогда уроки верховой езды. Учить меня любимого.
Три вещи, по моему мнению, более всего обращают на себя внимание попаданца в средневековом мире: постоянная темнота в здешних жилищах, постоянное отсутствие нижнего белья на женщинах и постоянное использование лошадей. Повсеместное.
Без приличной лошади тебя даже туда, где отсутствует нижнее бельё — вряд ли позовут.
Конечно, Русь — не Степь. Степняк с порога юрты вскакивает в седло. Даже когда направляется в нужник. И это вся разница: русский мужик может дойти до нужника самостоятельно. Даже до околицы — может своими ногами. А вот дальше крестьянина без лошади очень редко увидишь. Понятно, что лошадь не под седлом — в упряжке: телега, сани, волокуша, борона, соха...
Применительно к здешним лошадям меня потрясали две вещи: их повсеместная необходимость и их яркая индивидуальность.
Насчёт первой — до этой зимы я как-то уворачивался. Запряжку лошадей в телегу я подглядел ещё у покойного Перемога. Ну, пока он ещё не был покойным.
А потом, на людоловском хуторе, мне было не до переживаний и рассуждений — делал тупо по образцу.
На самом деле — мне просто крупно повезло. Насколько — я понял только уже в Рябиновке. Повезло с моим буланым коньком. Это был единственный конь, который меня слушался. И терпел мои фокусы с запряжкой.
Я предполагал, что он и дальше меня потерпит. Но он уже старенький, мне подсунули другого конька — помоложе, порезвее, "побоярскее". Типа — представительского класса. Тарпана.
* * *
Тарпан был типичным: тёмно-гнедой — смесь коричневых и чёрных волос на корпусе, грива и хвост — чёрные, широкая тёмная полоса ("ремень") вдоль спины.
Про таких говорят: "масть — дикая гнедая" — чёрный волос на ногах перемешан с коричневым, от чего дистальные отделы конечностей не угольно-чёрные, и чёрная шерсть не доходит до запястных и скакательных суставов. К зиме эти кони светлеют ("сивеют") — больше серого волоса появляется.
Кличка, естественно — Гнедко.
Люди всегда связывали масть и характер лошади. Арабы говорили: "Никогда не покупай рыжей лошади, продай вороную, заботься о белой, а сам езди на гнедой". Но они же про тарпанов не знали!
А вот Радмила Караклаич, похоже, знает:
"Ой вы, кони, кони-звери,
Звери — кони, эх!
Черные да серый,
Черные да серый,
Черные да серый,
Да медвежий мех..."
Мохнатенькие они, как медвежата... И, правильно сказано: "звери".
Тарпаны — в родословной всех здешних лошадей. Соответственно, их обычная окраска звучит в русских былинах и сказках:
"Сивка-бурка,
Вещая каурка!
Встань передо мной
Как лист перед травой"
У Ильи Муромца его конёк Бурушка:
"С горы на гору добрый молодец поскакивал,
С холма на холм добрый молодец попрыгивал,
Он ведь реки-то, озёра меж ног пропускал,
Он синие моря-то кругом обскакивал".
Понятно, не сам Илья "озёра меж ног пропускает" — Бурушка его. Маленький, мохнатенький, очень злой и упрямый... Одним словом — тарпан.
На Руси водятся тарпаны двух видов: степные и лесные. Лесные — поменьше и послабее. Где-то метр тридцать в холке. На них Витовт выиграл Грюнвальдскую битву.
Когда сидишь на таком малыше, а на тебя скачет немецкий рыцарь на тонном ардене, дестриере, шайре или бельгийце, сидит на две-три головы выше, весь в железе...
Литовцы и татары Витовта очень здраво сбежали от этих ржущих танков в лес. Где и вырезали рыцарей в условиях пересечённой местности и рассыпанного строя. Из-за дерева даже и с маленькой лошадки бронированного крестоносца можно нормально завалить.
Последнего лесного тарпана убили в Восточной Пруссии в 1814 году. Степные — продержались до 1879 года. Мой Гнедко — из степных. Понятно, что в 21 веке я таких коней и видеть не мог.
Специально для попаданцев: если вы боитесь лошадей так, как боялся их я, даже и не пытайтесь попадировать дальше 20 века. Вы просто шага не сделаете! Точнее — только один шаг и сделаете. А все остальные дела делаются с участием лошадей. Особенно — у нас. Россия — конская страна. В 1913 году — самое большое суверенное поголовье в мире — 38 миллионов лошадей на 174 миллиона человек. Правда, после Гражданской осталась только половина.
Полторы лошади в семье — повсеместно. И отношение к вам в окружающей человеческой стае, к вашей супер-пупер и мега-квадро... прогрессивной личности — напрямую зависит от отношения к вам местных "экуус ферус каваллис".
* * *
Вот, девочка, сколько лет прошло, а я всех своих коней помню. А уж приведённых ко мне во Всеволжске Сивку да Чёрта... Глаза закрываю — вижу. Помню телом, руками, ногами, запахом... Повадки их всякие... Пожалуй, и получше многих моих полюбовниц. Да и то сказать: кабы не кони мои — и новой Руси не было бы. И меня бы живым не было. Сколько раз бывало — выскочит из-под копыт заяц ли, перепёлка, а Сивко и ухом не ведёт. А дёрнулся бы, прянул в сторону на хорошей рыси — улетел бы я в пень головой. И конец всему прогрессизму. А сколько поганых Чёрт только в одном Переяславльском бое побил! Поболее меня самого.
А про их меж собой отношения, про ревность ко мне... Хитрец и флегматик Сивко завсегда над бешеным холериком Чёртом шутки шутил. А уж как они с волком моим, с Куртом, играли... Как я им песни пел — они разную музыку любили... Забавно — про своих волков да про своих коней без конца могу сказки сказывать. Не менее чем про людей. Вот же — кони и кони, скотинка четвероногая. А Русь Святая без них бы — не выросла, не выстояла, сгинула.
Мой Гнедко был маленького роста с толстой горбоносой головой, остроконечными ушами, густой короткой волнистой, почти курчавой шерстью, короткой, густой, курчавой гривой, без чёлки и со средней длины хвостом. Грива, как у лошади Пржевальского — стоячая.
* * *
Густая шерсть позволяет тарпанам переживать холодные зимы. Крепкие копыта не требуют подков. Высота в холке — 139 см. По американским нормативам — не конь, а — пони. Длина тела метра полтора. Такая... самоходная бешеная табуретка с хвостом.
Вообще-то, взрослые чистокровные тарпаны — не приручаются. Их просто едят. Степняки и католические монахи чрезвычайно любят их кушать. Монахам как-то их папа римский выговаривал насчёт диеты из конины. Степнякам наоборот: конина — чествование.
* * *
Гнедко — метис, есть примесь домашней лошади. И молодой — три года. Поэтому его можно объездить.
— Чарджи, а почему ты думаешь, что ему три года? Продавец сказал?
— Э, продавец скажет что угодно. Лишь бы цену поднять. Коню смотри в зубы.
Насчёт "смотри в зубы"... "Дареному коню в зубы не смотрят" — русская народная мудрость. А "недареному" — смотрят? А зачем? Кариес высматривают? Все наездники — стоматологи?
— По зубам, Иване, определяют возраст лошади. Вот смотри... Но-но, балуй!
И как он не боится! Цапнул Гнедка за... кажется, это называется "храп". Точно — им храпят! Гнедко храпанул, дёрнулся, зубы показал — схватить Чарджи попытался.
Торк стукнул коня кулаком по... по переносице? Губу коню оттянул и показывает. А там — зубы! Во-от такенные! И жёлтые! Как у заядлого курильшика. Гнедко, что ты куришь? Пыхнуть дашь?
— Вот, смотри. У коня три пары резцов. Пока жеребёнок молоко сосёт, у него прорезаются молочные зубы. Последними вот эти, наружные. В полгода от роду. Потом они заменяются. Внутренние резцы сменяются около 2 Ґ лет, средние около 3 Ґ, внешние около 4 Ґ, вместе с ними прорезываются и клыки; далее возраст определяется по ямкам на резцах. В нижней челюсти, на внутренней паре резцов, они стираются в возрасте 5-6 лет, на средней — на 7 году, на наружной — на 8. Затем в той же последовательности стираются ямки на резцах верхней челюсти, а с 11-12 лет, когда ямки исчезают на всех резцах, возраст определяется с трудом.
Это просто надо знать. Без этого здесь — ты не мужик. Тебе втюхивают барахло за тройную цену, и над тобой смеются. Это как не понимать разницу между "Запорожцем" и "Кайеном". Больной, наверное?
Я, естественно, всовываюсь посмотреть. Гнедко дёргает головой и клацает зубами у меня перед носом. Как хорошо, что я такой быстрый! А то бы и без носа остался.
Безносый попаданец... никогда не слышал. А ведь должно быть: мы ж вечно суём нос в не своё дело. Даже — в не своё время.
"Любопытной Варваре на базаре нос оторвали" — русское народное наблюдение. Про попаданцев?
— Чарджи, повтори. Я не разглядел.
— А ты сам ему пасть раскрой — вот и разглядишь.
Ага, я такой дурной? Как коню открыть рот — не умею, но я же столько всякого знаю! Где там моя свалка?
— Нет, Чарджи, так не пойдёт. Конь молодой, ставить его под седло нельзя.
Я ж не просто так! Я ж по теории! Франсуа Робишон де Ля Гериньер в своём основополагающем труде "Школа верховой езды" аж в 1734 году:
"Лошадь лучше всего начинать дрессировать в возрасте от шести до восьми лет, в зависимости от климата, в котором она выросла... причиной дурного поведения лошадей служит их слишком ранняя заездка под седло. Так как требуемая от них работа оказывается выше их возможностей и они еще недостаточно развиты, чтобы выдерживать нагрузки во время выездки, то у них надрываются спины, ослабевают скакательные суставы, и они оказываются навсегда испорченными".
Рекомендации 18 в. подтверждаются статистикой 20-го:
"...в 80-е годы XX века было клинически доказано, что из 10 полукровных лошадей, заезженных под седло в двухлетнем возрасте, 9 имеют серьезные проблемы со спиной, а из 10 заезженных в возрасте четырех лет — только 2-3".
А вот из французского романа. Не шучу: из романа. Французского, дамского:
"У нормальной лошади 32 позвонка между задней частью черепа и корнем хвоста, и на каждом — несколько пластинок роста, самые важные из которых те, что покрывают тело позвонка. Они окончательно не сплавляются, пока лошади не будет по крайней мере 5(!) лет и эта цифра относится к маленькой, захудалой, выращенной на пастбище кобыле. Чем выше Ваша лошадь и чем длиннее ее шея, тем позже произойдет последнее сплавление. А что касается самца — это удивительно? — то Вам нужно добавить шесть месяцев. Так, например, чистокровка ростом в 17 ладоней (примерно 173 см), американская верховая или теплокровный мерин, возможно, не полностью зрелы до 8 лет...".
— Чарджи, лошадь нужно заезжать под седло лет в восемь. А то, что ты предлагаешь... "конь не твой — погоняй, не стой".
Фраза старого слуги из "Капитанской дочки", в занесённой снегом степи ругающего Пугачёва, вылетела автоматически. И я продолжил уже своими словами:
— Тоже мне... инал торканутый... "Я — хан, я — хан", а в лошадях — ни уха, ни рыла...
Я был неправ.
Я сказал глупость.
Оббоярился, понимаешь, с перепугу. Столкнувшись с чем-то важным, но малознакомым — растерялся, заволновался. И погнал накатанными, типовыми реакциями.
Хамею я тут. Незаметно для самого себя, инстинктивно, автоматически. Когда все вокруг со всем соглашаются, в ножки падают, бегом исполняют...
Давно замечено: повышение управляемости подчинённых усиливает быдловатость начальствующих.
"Сегодня с денщиком:
ору ему
— эй,
наваксь
щиблетину,
чтоб видеть рыло в ней! -
И конешно -
к матушке..."
Как-то не встречал у коллег-попандопулов рекомендации регулярно, при всяком успехе, повторять про себя: я — хамло, я — мордоплюй, я — невежа. А без этого гонор растёт и залепляет глазёнки. Дальше — мордой в дерево. Своей собственной мордой. Ошибки — неизбежны, проколы — обязательны. Так и я — ляпнул не подумавши.
Чарджи опешил и, не находя слов, взмахнул руками.
Дальше они подрались. Гнедко с Чарджи.
Когда Гнедко встал на дыбы и начал быстро-быстро, как кот лапками по закрытой двери, молотить копытами перед собой — все мгновенно выскочили во двор. Потом...
Мы с Алу успели взлететь на забор. Сверху это родео было очень интересно наблюдать.
Когда на лошади есть упряжь — за неё можно ухватиться. Если у человека в руках ловчие снасти — тот же укрюк или аркан — можно применить. Но остановить "голого коня" — "голой рукой"...
