А господин сотник, между прочим, вовсе не был похож на придавленного свалившимся на голову позором человека. Для него эта дикая история с женой явно стала потрясением, притом не из приятных. Но с другой стороны — Яна хорошо видела, что с его души свалился не менее тяжёлый камень. Какой именно — она не знала и знать не хотела. Не хватало ещё совать нос в личную жизнь начальства, весь предшествующий жизненный опыт Яны говорил, что это чревато большими неприятностями. Базарные слухи — всего лишь базарные слухи, она хорошо знала им цену. Что там у сотника в доме случилось, это его личное дело. Но что-то в нём тоже изменилось. К лучшему или к худшему?
Жизнь покажет.
— Не могу не похвалить хозяев этого дома, — сказал сотник, лёгким кивком давая знак к началу серёзного разговора. — Быть вашим гостем — большая честь, мастер Ли.
— Принимать вас — огромная честь для меня и моей жены, господин, — ответил Юншань, и супруги, собюдая обычай, почтительно склонились. — Я счастлив тем, что мы сумели вам угодить.
— Да уж сумели, — хмыкнул сотник Цзян. — Я не о мече, хоть он и пришёлся мне по душе. Я доволен мечами работы вашей мастерской: эти, по крайней мере, не ломаются у солдат так часто, как бывало с привозными клинками. Ножи и серпы крестьяне берут — за дополнительную часть будущего урожая. Тоже прибыток крепости. По осени придут кидани, здесь будет большой торг. Не могли бы вы, почтенные мастера, сделать ещё мечей сверх заказа, на продажу? Нам не помешают лишние кожи для амуниции и железо. Вещи из меха понадобятся всем; зимы здесь холодные. Очень холодные.
"Вот тут он прав, — подумала Яна, с ужасом вспоминая обрывочные рассказы соседок об их умерших детях. У каждой за плечами похороны хотя бы одного ребёнка. — Зимы холодные, сквозняки, наверное, убойные. Мелких бы поберечь. А кузнецы ханьцы, приехали со своим гардеробом, рассчитанным на мягкую зиму долины Янцзы... Сотник — тоба, то есть табгач, степняк по крови. Значит, знает, что говорит. Не хватало ещё всем помёрзнуть".
— Господин наместник сейчас объезжает строящиеся форты, — тем временем продолжал сотник, перечислив часть хозяйственных нужд крепости, которые можно удовлетворить за счёт сверхплановых мечей. — Завтра после полудня он должен на обратном пути снова посетить Бейши. И вам, госпожа. Ли Янь, стоит подготовиться к его расспросам, ведь отчёт о вашем появлении у нас я отправил ему, едва вы здесь оказались... Скажите честно, вы готовы к этому?
— Скажу честно, мой господин: я не знаю, — Яне, если говорить совсем уж честно, было стыдно — за три месяца с небольшим она изучила, считай, только самые основные правила поведения, принятые у ханьцев. Тонкости и не уловимые чужаками нюансы только-только начала усваивать. Сперва не хватало знания языка, потом — времени. — Могу ли я смиренно попросить вашей помощи?
— Я могу выслушать ваши ответы сам, госпожа Ли Янь. Прямо сейчас. Но с одним условием: отвечать предельно правдиво и столь же полно, — взгляд сотника сделался холодным и острым. Будто клинок. — Вы готовы?
— Да, господин.
— Тогда расскажите, кто вы, откуда родом и как здесь оказались.
Юншань знал правду. Полную и абсолютную — и насчёт труднообъяснимого провала во времени, и насчёт всего прочего. Знал, и настрого запретил жене рассказывать её кому либо, хоть сотнику, хоть наместнику, хоть самой императрице, буде таковая поинтересуется. Вдвоём они составили весьма правдоподобную легенду, проверить которую за дальностью расстояний было практически невозможно. Именно эту легенду Яна сейчас и поведала господину сотнику, волнуясь и потому путая слова. Сотник время от времени поправлял её, она краснела и извинялась, что не смогла в достаточной степени изучить язык.
— Ничего, — усмехнулся сотник. — За три месяца и я бы не выучил в должной мере. Продолжайте, госпожа.
Итак, она — единственная дочь кузнеца, вышедшая замуж за купца средней руки. Дела их шли неплохо, но мужа забрала ранняя смерть — у него оказалось больное сердце. И она, вдова с ребёнком, сама вела дела, не надеясь ни на чью помощь, поскольку отец жил в другом городе. Пока всё в точности соответствует истине. Ведь так и было. А с путешествием пришлось приврать. Про междоусобицу, смерть родителей от руки дядюшки и убийство самого дядюшки — тут без искажений. Вот после она сказала, что, опасаясь мести дружков убиенного родственника, схватила сына в охапку и бежала на восток, подальше от опасности. Что большую часть мужниного наследства потратила по пути. И что уже почти на пороге Поднебесной её настиг дядин приятель, который родом примерно из этих мест и, оказывается, успел спеться с "дикими" киданями... В этом месте сотник сдержанно кивнул: вспомнил труп в странном чёрном одеянии.
— ...Остальное вам известно, господин, — Яна завершила свой рассказ новым почтительным поклоном. — Здесь, благодаря вашему заступничеству и доброте, я обрела прекрасного мужа и замечательных детей, а мой сын — отца. Моё прошлое теперь вам известно. Настоящим я обязана вам. И моё будущее также в ваших руках.
Она говорила, скромно потупив взгляд, как полагалось ханьской женщине при разговоре с начальством, и не могла видеть его глаз. Потому терялась в догадках, поверил он ей, или нет. Что ж, будет видно из его дальнейших расспросов.
— Я не хань, — сказал он, обдумав услышанное. — Потому прекрасно вас понимаю: отомстить убийце родителей — священный долг сына ...или дочери. Но наместник — хань, и если вы признаетесь, что совершили месть, убив родственника, он должен будет взять вас под стражу как сознавшуюся убийцу. Месть — прерогатива закона. Вы должны были донести на дядю и ждать возмездия.
— В нашей стране закон был попран, господин, — Яна ещё ниже опустила голову: ей было стыдно за свою страну. — Наступила власть беззакония. Жалоба означала бы лишь то, что дядя явился бы убивать меня с большой компанией друзей — чтобы другим было неповадно на них жаловаться. Мы с сыном просто бесследно исчезли бы.
— Власть беззакония? — хмыкнул сотник. — Тогда понимаю, почему вы бежали. Но именно потому, что в империи такого безобразия нет, помолчите об убийстве дяди. Скажете, что, узнав о гибели родителей, вы, одинокая вдова с малолетним ребёнком, решили убежать подальше от междоусобицы. Это не вызовет лишних вопросов... Через земли хазарского кагана, говорите, шли?
— С попутным караваном, господин, — Яна ещё раз повторила фразу из заготовленной легенды.
— А каган у них какого рода?
— Аш... Ашина, кажется.
— У тюрок все каганы только из рода Ашина, верно... Какой вы веры?
— Я христианка, господин.
— Видал я христиан... Много ли ваших людей придерживаются этой веры?
— Ещё очень мало, господин. Священники из ...Константинополя ходят, проповедуют.
— Всё так, — кивнул сотник. — Значит, то немногое, что я слышал о народах, которые платят дань хазарскому кагану, правда. Но ...почему вы пошли сюда?
— То немногое, что я слышала о Поднебесной, господин, заставило меня направиться именно сюда.
— Вам следовало бы идти через Кашгар.
— Я не знала, господин. К тому же, люди долин рассказывали о горцах жуткие вещи... и я пошла северным путём.
Дальнейшее сотник знал: одинокая вдова, мельком увидев своего врага крутящимся около каравана, тихонько сбежала в степь. Ну, а за оружие взялась, когда просто не осталось другого выхода.
Поверил ли?
Осторожно, из-под ресниц, Яна всё же бросила на сотника оценивающий взгляд.
Поверил. Но явно не всему, что услышал. Будет ли разоблачать? Вряд ли. Полагает, что каждый имеет право на свой скелет в ...сундуке? Может быть. После крайне мутной истории со смертью жены — однозначно. Он-то Яну, кажется, в плане характера и возможностей давно раскусил, и, должно быть, счёл её присутствие в Бейши полезным. В противном случае... Нет, о противном случае ей думать совсем не хотелось.
— Сердечно благодарю господина за помощь, — третий поклон вышел ещё ниже. — Я могла по незнанию совершить большую ошибку.
— Учитесь жить среди нас, госпожа, — ответил сотник. — Хань вы не станете никогда, но от вас требуется не это. Учите язык и законы. Смотрите, как живут ваши соседи. Наблюдайте за теми, кто скрытно нарушает закон, и старайтесь не следовать дурным примерам. И во всём — я подчёркиваю: во всём! — слушайтесь мужа. Не столько потому, что так должна себя вести образцовая жена, сколько потому, что почтенный мастер Ли вам плохого никогда не посоветует, даже если ваше западное воспитание будет говорить об обратном. Если хотите принести пользу, но не знаете, каким образом это лучше сделать, спросите у него.
— Спасибо за науку, господин...
— С тех пор, как мы вместе, жена ни разу не ослушалась меня, господин, — сказал Юншань.
— Вот и продолжайте в том же духе. Мне совершенно не нужен источник ...беспокойства в Бейши.
Ну, это и вовсе мечта любого коменданта — как можно меньше головной боли на подотчётном объекте. Вот только Яне показалось, или он вложил в слово "беспокойство" куда более широкий смысл? Нет, положительно нужно учить не только обычный ханьский язык, но и "эзопов" — иносказательный. Прав сотник, совершенно прав. Она сейчас как слон в тесной посудной лавке: одно неосторожное движение — и налицо страховой случай. Но уж точно не для слона.
Перед уходом сотник снова наговорил комплиментов гостеприимным хозяевам, но "послевкусие" от его визита у обоих осталось неоднозначное.
— Как говорил один эллинский мудрец: "Я знаю, что я ничего не знаю", — подытожила Яна. — А у нас говорят: "Век живи — век учись".
— "Если хотите принести пользу..." О чём это он? — забеспокоился Юншань.
— Знаешь, любимый, по-моему он не поверил в мой рассказ о путешествии.
— Думаешь, подозревает правду?
— Может быть. Ты-то поверил мне сразу, ещё до того, как я показала вещи из ...моего мира.
— Если Небу будет угодно, возможно и не такое. Но я поверил тебе не только поэтому. И не только потому, что ты не стала бы мне лгать. Ты слишком чужая для нашего мира. Это очень заметно. Люди как правило склонны подгонять любую необычность под уже известные формы, потому все считают тебя обычной чужестранкой. Это самое простое объяснение, и оно всех устраивает... кроме меня и, кажется, нашего уважаемого сотника.
— Думаешь, это плохо?
— Пока рано делать выводы, — Юншань задумчиво посмотрел в сторону входной двери. — А насчёт пользы... Подумай хорошенько, что можно привнести из твоего мира так, чтобы не навредить этому. Ну, или хотя бы не очень сильно навредить.
"Интересно, а огнестрел здесь уже есть, или порох только на фейерверки идёт?.. — подумала Яна, и тут же надавала себе мысленных оплеух. — Ага. Императорам Тан только огнестрела не хватало, чтобы перевернуть историю с ног на голову. Пол-Евразии под себя подомнут, прежде чем сами треснут согласно законам развития общества. Вот и думай, а появится ли вообще Русь при таких соседях? А если появится, то в каком виде? Фантазии на тему Десятинной пагоды и статуй Будды в Киеве приветствуются... Подбросить философию запада? Не примут. Конфуцианство съест в итоге любые привнесённые идеи, разве что с коммунизмом пока не получилось... А если срисовать с планшета карту мира? Это уже что-то. Предположим, танский флот откроет Америку, начнётся китайская колонизация. Лет через восемьсот Колумб захочет сплавать в Азию, вот и попадёт... в её филиал... Хорошо, начну с карты. А там посмотрим".
— Надо купить ещё бумагу, — задумчиво прговорила она. — Я постараюсь нарисовать и по возможности точно описать то, что покажется мне полезным. А ты посмотришь и решишь, что действительно полезно, а что только навредит.
Карта картой, а такие мелочи, как, скажем, обычная коса-литовка способны облегчить крестьянам заготовку сена для скотинки. Стоять раком на поле и срезать пучки стеблей постоянно тупящимся железным серпом — удовольствие гораздо ниже среднего. Кос не ковала, но как они устроены, знала. Можно ведь просто чертёж изобразить. Опять же, ханьцы не знают вязания. Яна, сказать по правде, спиц в руках отродясь не держала, но крючком вязать умела. Сделать толстый крючок, а нить... Ну, хотя бы попробовать насучить нити достаточной толщины, вдруг получится. А не получится, подкинуть идею женщинам. Делают же здесь тонкие шерстяные нити для ткачества, могут наделать и толстых для вязания... Да мало ли, какие ещё чисто бытовые мелочи могут пригодиться. Да хоть тот же дачный рукомойник — всё лучше, чем полоскать лицо и руки в тазике, где до тебя уже пополоскалась вся семья. Керамика у ханьцев отличная, не нужно будет даже изобретать прокатный стан и использовать жесть. Кстати, насчёт прокатного стана — это пусть лучше супруг думает, как его устроить, такой идеей не грех и поделиться. Словом, ближайшее время для неё пройдёт под девизом "Вспомнить всё".
Что там Ваня говорил о прогрессорах? Перепеть Хрущёва, убить Сталина и напроситься на приём к Высоцкому? Чисто для разнообразия, так сказать...
Кстати, недавно выяснились весьма интересные вещи. Китайцы использовали тачки и подъёмные рычаги уже довольно давно, как минимум несколько столетий. Просто в крепостице на краю географии решили обойтись более дешёвым древним способом переноски земли для набивки внутри стены — коромысло и две корзины, как у базарных носильщиков. Благо рабочая сила почти дармовая — государственные рабы да вольноотпущенники, работающие за кров, паёк и будущий клочок земли. Перевозка недешёвых тачек сюда, потом обратно сама по себе обошлась бы дорого, инженеры экономили везде, где только можно. Яна сильно подозревала, что часть сэкономленных средств повышала личное благосостояние конкретного чиновника, но подозрение ещё не уверенность, а не пойман — не вор. Главное, что строительство идёт с соблюдением сроков и заданных параметров объекта. Так что здесь её познания в системах видеонаблюдения, мягко говоря, несколько преждевременны, а прочие строительные навыки ограничивались домашним ремонтом. Здесь ей просто нечего предложить.
Так что бытовые мелочи, карта мира, и... Насчёт огнестрела Яне зарекаться почему-то расхотелось. Ну не полезут Таны в Европу, логистика, она что в седьмом, что в двадцать первом веке логистика. Чрезмерно растянутые коммуникации погубили не одну империю. Другое дело, морские пути и создание самодостаточных колоний за океаном. Те, конечно, через время всё равно отвалятся от метрополии, даже если императоры поселят там ханьцев, отличавшихся большой плодовитостью во все времена. Но пара веков жизни за счёт колониальной торговли, помнится, сделали сперва Испанию, а затем Англию мировыми державами. Китай экуменизмом никогда особо не страдал, конфуцианство вообще склонно к самоизоляции, но иди знай, что случится с коренными народами Америки, если они подцепят у китайцев если не их философию, то устройство империи. Не говоря уже о буддизме, совершенно не расположенном к человеческим жертвоприношениям. Или даосизме, склонном к высоким эмпиреям. То-то конкистадоры потом удивятся... Зато империя, оснащённая хотя бы примитивными ракетами против конницы, простейшими фитильными аркебузами и бронзовыми пушками, сможет более эффективно отгрызать куски у соседей и защищать отгрызенное. С точки зрения здорового эгоизма, Яну интересовало именно последнее. Если пограничные крепости вооружат огнестрелом, населению того же Бейши будет как-то спокойнее.
