Сотник Цзян, оставшись в комнате один, со вздохом усталости опустился на скамью. Сейчас можно будет хотя бы немного поспать. Раньше рассвета кидани не пошевелятся. А тут ещё бродячий даос, явившийся в Бейши ещё в начале осени, да так и оставшийся, заявил, что алый, как кровь, закат предвещает сильный ветер. Погоду старик предсказывал хорошо, за то и кормили. Сильным ветром в степи никого не удивишь, но дед говорил, что ветер задует с севера и принесёт холод... Интересно, долго ли кидани смогут выдержать такую погоду вне стен крепости и без тёплых жилищ? Мятежное воинство ведь не в юртах, а в палатках ночует, юрты остались у женщин, в становищах.
Глаза закрываются...
До рассвета действительно можно поспать. Что бы там ни было, а мятежникам без предателя внутри стен крепость не взять. А насчёт предателей — все уже трижды предупреждены. В оба будут смотреть не только солдаты и рекруты-фубин. После всего случившегося настороже будут даже дети.
Спустя несколько минут сотник, не снимая доспехов, крепко спал. И впервые за всё время осады — спокойно.
Ханьские и киданьские женщины оплакивали своих детей одинаково.
Не было душераздирающих воплей и разрывания одежд на себе. И кочевницы, и кузнечихи, и крестьянки глотали слёзы и тихо молились. Раненых было много, но погибло всего семь человек, из них один киданьский старик. Остальные — дети.
Хоронили погибших тоже одинаково — в земле. И устанавливали на холмике флажок с посмертным именем. Кто у кого этот обычай перенял, уже неважно.
В кузнечной слободке только двух из десяти семей коснулось горе. Но, отдав дань памяти мёртвым, живые вернулись к повседневным заботам. А тут выяснилось, что в трёх домах всё-таки произошли пожары. Один ещё ничего, выгорело только крыльцо. Но дома семей Чжан и Ляо теперь требовали капитального ремонта — там стрелы попали внутрь, загорелись столбы со стропилами и утварь. И, пока мужчины исполняли воинский долг перед империей, хозяйки принялись решать, кто из них примет погорельцев. Яна сразу пригласила Чунпин с детьми к себе. А многочисленную семью Чжан пришлось распределять аж на три дома. Словом, как-то разместились. Пока женщины решали, кто где будет спать, пока старшие дети перетаскали в кладовку уцелевшие в доме Ляо припасы, снова пришло время идти готовить обед для солдат. И вот так провозились до темноты.
— Что же с нами будет? — тихонько вздыхала Чунпин, когда они с Яной возвращались домой. — А если вот так каждый день будут стрелять, и каждый день мы будем кого-то хоронить... Что тогда?
Яна посмотрела на быстро темнеющее небо, которое с востока уже укрывалось расшитым алмазами звёзд плащом, а на западе ещё не до конца прогорел алый костёр заката. "А погодка-то портиться будет, — подумала она, вспоминая приметы. — Вон как звёздочки мерцают. И закат какой был, смотреть страшно".
— Не будут они стрелять, — Яна не была уверена в этом на все сто процентов, но надо же обнадёжить соседку. — Наши их пороховыми снарядами угостили, им не понравилось.
— Отчего же на стену не лезут?
— Рано. Надо, чтобы все воины подошли, а те, что уже подошли, отдохнули. Хотя, с чего они тогда...
Смутная мысль, не дававшая ей покоя с момента окончания обстрела, наконец обрела чёткость.
Сегодняшние фокусы киданей не просто не имели ничего общего с их обычным наскоком. И это была не просто акция устрашения. У мятежников нет ничего для правильной осады крепости. И с собой не привезли, и сделать не из чего. Верёвки с крюками для заброски на стену не считаются. Значит, они не рассчитывали на долгую осаду. Они собирались захватить Бейши с налёта? Не похоже. Значит, ждали, что им откроют ворота.
Подсылов и пособников вроде бы выловили. Или нет? Или в крепости есть некто колеблющийся, кому сегодня достаточно тонко намекнули: мол, пора делать выбор?
И одному богу известно, так это, или не так.
— Ворота... — борясь с подступающим комком тошноты, прошептала Яна. — Ворота...
— Ворота же охраняют, — Чунпин испугалась, увидев её побелевшее, как мел, лицо.
— В Ючжоу их тоже охраняли...
— Тебе плохо, Янь? Ну-ка, пойдём домой. Тебе лечь надо. Побереги дитя, мастер Ли так радовался, когда узнал, что ты на сносях... — соседка взволнованно закудахтала, подхватив её под локоть.
Потом был тёплый, хорошо протопленный дом, какой-то горький травяной настой, от которого потянуло в сон, были голоса детей. И тревога ушла. "Может, я уже собственной тени бояться начала, — подумала Яна, плавая на грани между явью и сном. — Или крыша поехала на почве информационного голода. В конце концов, сотник поумнее нас всех вместе взятых, и если он не предусмотрел этот момент, значит, не заслуживает своих погон... то есть доспехов. Короче, спать. Утро вечера мудренее".
Она провалилась в сон без сновидений, как в мягкую перину.
Побудка оказалась ранней и, скажем так, нетривиальной: от грохота обвалившейся крыши соседского дома. Не выдержали подгоревшие стропила. Вообще-то было удивительно, что они подломились только сейчас, а не вчера. Ну, да бог с ними, главное, что крыша упала не на головы хозяев.
Убедившись, что всё в относительном порядке, и крепость пока никто с баллистами не штурмует, испуганные женщины вернулись в дом. И только тут Яна поняла, насколько холодно было на улице. Выскочила ведь, наспех набросив на плечи тулупчик с меховой подбивкой, а о шапке забыла. И зря. Крепкий холодный ветер уже вовсю насвистывал свою песенку за бумажными окнами. Даже в доме стало заметно холоднее, хотя кан грел исправно. Пришлось подбросить в печку ещё угля и чуть шире приоткрыть заслонку. И, разумеется, потеплее одеть детей — только сопливых носов ещё не хватало.
— Холодно как, — поёжилась Чунпин, возвращаясь в дом с тушками пары обезглавленных кур — она пообещала сегодня сварить бульон на оба семейства. — Ветрище какой дует — у-у-у! Представляешь, каково нашим там, на стене, стоять сейчас?
— Представляю, — вздохнула Яна. Она достала из кладовки мешочки со специями и откладывала нужные в отдельную мисочку. На улице вряд ли было сильно ниже нуля, вода в ведёрке, оставленном на крыльце, едва взялась корочкой льда. Но при таком ветре и нулевая температура — большая проблема. — Если внутри стен так дует, то что на стене? И... Ой, а мятежникам как весело сейчас, ты подумала?
Чунпин, несмотря на серьёзность момента, прыснула со смеху.
— Ничего, пусть помёрзнут, — хихикнула она. — Их сюда не звали... Янь, вода вскипела? Давай.
Ошпарив тушки, соседка принялась их ощипывать, а Яна, упрятав специи, достала мешочек с насушенной лапшой. Завтрак сегодня должен быть горячим и сытным.
— Ты не можешь отказаться, — голос Сюйцзы был ровным и бесстрастным, словно гладкая серебряная пластина, в которую она смотрелась по утрам. — Ты знаешь, как великий господин карает ослушников. А я не хочу остаться вдовой до того времени, как мои косы побелеют.
— Пусть великий господин, где бы он ни был, сам попробует штурмовать крепость при ледяном ветре, который уносит в степь палатки воинов, — огрызнулся Ванчжун, отбросив в сторону опустевшую чашку.
— Ханьцам в крепости ничуть не лучше.
— Они сидят в домах и греются канами. Чем согреться нашим воинам?
— Нужно сказать, что тепло и еду они найдут после того, как войдут в крепость, — посоветовала Пайфэн.
— Уже сказал! — рявкнул мятежный военачальник. — Уже! И знаешь, что услышал в ответ? Дражайший родственник первым объявил, что штурм в таких условиях гарантирует не тепло и еду, а вечный холод могилы, и отказался вести мохэ в бой. А остальные дружно последовали его примеру. Более того, гур-хаган (прим.: главный шаман) сказал, что духи предков объявили свою волю, послав этот ветер... Вот что я услышал! Только великий господин бубнит: идите на штурм, идите на штурм! Его бы сюда! Может, у него бы и получилось заставить этих самовлюблённых дураков лезть на стены, а я не великий господин, у меня так не получится!
— Не получится казнить самых строптивых? — спросила Сюйцзы. Лёгкий поворот головы, тонкий звон украшений...
— Начни с Айяна, жёнушка, если хочешь, и если не боишься рассорить меня со своим братом.
— Если бы великий господин повелел, я бы казнила и брата. Но великий господин велит взять крепость...
— ...или убираться на все четыре ветра отсюда, пока нас не взяли в клещи. Знаешь, мне как-то больше по душе второй вариант. По крайней мере, он сохранит наше войско и даст шанс весной начать всё сначала.
— Войско разбежится от тебя, — жена позволила себе ледяную улыбку. — Последнюю битву с ханьцами ты проиграл, потеряв множество воинов, и эту крепостицу не взял по воле духов севера, наславших ледяной ветер. Ханы скажут, что с тобой нет удачи, и соберут курултай. Угадай, какое условие императрица выставит новому хагану, кто бы он ни был?
Ванчжун ни на миг не сомневался в том, что условием для нового хагана будет его голова. Своей головой он дорожил, но и кузен Кумоли, которого, скорее всего, ханы выберут на курултае, отличается той же добродетелью. А поскольку в его руках будет сила от восьми до десяти родов, можно не делать ставки, чья голова в итоге спрыгнет с плеч.
— Нужно уходить в Ала-тоо, — глухо проговорил Ванчжун, не глядя на жену. — Или к племенам мэнь-гу, это лучше.
— К дикарям? — Сюйцзы надменно усмехнулась.
— Пусть к дикарям. Их легче будет приручить и поднять на войну с империей по весне. Если нам это удастся, ещё посмотрим, чьё имя будут выкрикивать на курултае.
— Как скажешь. Но Айяна тебе придётся отпустить сейчас. У него на весну другие планы.
Ванчжун кое-что знал о планах родственников жены. А то, что оные планы переносятся на будущую весну, вместо того, чтобы выждать ещё пару лет, о многом говорит. Мохэ явно скорректировали свои политические конструкции с учётом появления у империи огненного оружия. Это правильно: лучше напасть на врага, пока тот ещё относительно слаб, чем ждать, пока он усовершенствует оружие и увеличит свою силу.
— Уходим, — он хлопнул себя по колену. — Шаманы говорят, что этот ветер надолго. Тюркам и ханьцам он тоже досаждает, но у них в обозе юрты и припасы, а мы...
Он не стал добавлять: "...мы рассчитывали поживиться в крепости". Умному достаточно уже сказанного. А его женщины умны, хоть и излишне прямолинейны, когда дело касается приказов великого господина.
Она приметила, где держат "говорящую шкатулку", когда ханшу наряжали и подбирали украшения под наряд. Где знатная женщина может хранить чтимую и невероятно дорогую вещь? Разумеется, в шкатулке с драгоценностями. В отдельной коробочке.
Маленькая, с половину женской ладони, чёрная штуковина с белой крышкой легко уместилась в футляре для притираний. Всего-то и дела, что выбросить баночку с белилами, а саму "шкатулку" обернуть кусочком шёлка. Для служанки с доступом к ожерельям и серьгам ханши ничего сложного. Гораздо сложнее оказалось выбраться из взбудораженного киданьского лагеря.
Ветер и холод. Холод и ветер.
Она слышала, как возмущались воины в карауле: мол, этот ветер — явное недовольство духов предков делами Ванчжуна, надо бы держаться подальше от вождя, потерявшего благословение небес. Она промёрзла до костей в украденном тулупчике одной из "чёрных" служанок, пока, стараясь не попасться никому на глаза, добиралась до условленного места. А когда молчаливый человек в степняцкой одежде наконец провёл её в крепость через сгоревшие крестьянские выселки, она готова была на всё ради чашки горячего бульона и места у очага. Но провожатый доставил её прямиком к десятнику Тао, а тот велел сопроводить передачу "говорящей шкатулки" подробным рассказом о похищении вещицы и о настроениях в лагере киданей.
— Хорошо, — выслушав её, десятник, бесстрастный, как статуя Будды, ничем не выдал своих истинных чувств. — Жди здесь. Тебя сейчас накормят. Когда господин сотник позовёт, повторишь ему свой рассказ слово в слово. Тебя наградят.
Замёрзшая маленькая женщина из всей этой речи выделила слово "накормят" и обрадовалась ему больше, чем предполагаемой награде. А ещё её согревала мысль о том, что ханша, возможно, уже обнаружила пропажу... Даже интересно стало, сможет ли она переломить настроения в войске и бросить его на штурм, или муж велит не обращать внимания на её истерику?
Страх медленно-медленно, но всё же отпускал её.
Наконец-то она дома — после стольких лет плена и житья в степняцкой юрте... Пусть дом пока предстал в виде маленькой пограничной крепости, но за ней, за этой крепостью, начиналась родная земля.
Теперь всё будет хорошо.
К полудню ветер набрал такую силу, что кузнечихи, собравшиеся как обычно идти готовить обед для солдат, были вынуждены кутаться по самые глаза, и передвигаться плотной группой. Ветер, поначалу "пустой", теперь нёс снежную пыль. На полноценную метель в этих местах рассчитывать было сложно, Хинган перекрывал доступ потокам воздуха с морского побережья. Зимы здесь, как и предупреждал сотник, были сухие и холодные, вьюги — редкость. Разве что с севера какую-то влагу ветра принесут и в виде снега вывалят. Но сейчас, судя по затягивающемуся облаками небу, был именно такой случай.
Зима явилась в северные провинции империи Тан в белом снежном платье.
Женщины попискивающей и охающей кучкой ввалились в большую кухню при казарме.
— Говорили мне, что на севере зимы холодные, а я не верила... — облегчённо вздохнула Чен, всю дорогу прикрывавшая лицо рукавом тулупа.
— Это ещё не холод, — авторитетно заявила Яна — единственная из кузнечих, не охавшая и не ахавшая по пути сюда. — Вот у нас бывает холод зимой, так озёра до дна промерзают и деревья трещат.
— Да что ты придумываешь! Не бывает такого холода, — фыркнула языкастая Ван, считавшая своим долгом встрять в любой разговор.
— А поехали к нам, — рассмеялась Яна. — Убедишься. Мехов только прикупи в дорожку.
Сквозь свист и завывания ветра донёсся чей-то возглас: "Уходят! Уходят!" Смех мгновенно прекратился. Кто уходит? Куда уходит? Неужели кидани сняли осаду? Ханьские женщины не рискнули расспрашивать солдат, носивших уголь в корзинах, это было не дозволено конфуцианскими правилами. Но Яну подобные условности не смущали. Поймав за рукав солдатика, только что втащившего два ведра воды, она учинила оторопевшему от такого нахальства парню короткий допрос. И получила ответ: да, кидани снимаются и уходят. Судя по выражению лица, солдат хотел ответить покороче и не совсем в тему, но репутация у жены мастера Ли была ...неоднозначная.
Уходят. Кидани уходят.
Если бы не первый вздох настоящей зимы, новость уже давно бы разлетелась по Бейши. Впрочем, если бы не погодка, кидани не дали бы повод для такой хорошей новости. Кого за это следует благодарить? Ханьцы поминали кто Небо, кто Будду. А Яна сочла всё это стечением обстоятельств.
Сотник всё это время выглядел уставшим, измотанным, но никак не обречённым, хотя численный перевес был многократно не в его пользу. Значит, знал нечто такое, что Ванчжун мог узнать буквально вчера или позавчера. Может, к Бейши идёт императорская армия? Вполне возможно. Значит, разведка Ванчжуна только сейчас могла получить эти сведения. А ледяной ветер лишь подстегнул мятежников к принятию правильного решения. Единственно правильного, в их-то положении.
