Как он и ожидал, подготовка к убийству немного отличалась от подготовки к ограблению. Когда ты пытаешься что-то украсть, то предмет, как правило, находится постоянно в известном месте. Задача сводится к простому вопросу 'Как?' — как туда пробраться, чтобы замысел завершился успехом. Однако убийство — другое дело. Здесь нужно ответить, как минимум, на три вопроса: 'Как?', 'Когда?' и 'Где?'. Как убить, где убить и когда убить. Потому что объект, будучи живым человеком, имеет свойство перемещаться. Задача усложняется. Тем более, что речь идет о лице, находящимся под постоянной охраной.
Ренгел долго размышлял над возникшей проблемой. У него было несколько вариантов действий. Например, попытаться тайно проникнуть во дворец или притаиться в дворцовом парке. Но это все ему не нравилось, потому что подразумевало множественно спонтанных незапланированных действий, а также не гарантировало успешности отхода. Рисковать своей жизнью не хотелось. Знаменитый вор с некоторых пор искренне полагал, что его жизнь имеет двойную ценность: для него лично и для ранигской короны. Он уже вполне свыкся со своим новым статусом.
Поэтому он решил пока что не рассматривать вопрос 'Когда?', а сосредоточиться на вопросах 'Как?' и 'Где?'. Как — с помощью гранат, выданных королем. Где — на дороге, ведущей от ставки Миэльса в столицу Фегрида. Ренгел совершенно правильно полагал, что рано или поздно его 'подопечный' этой дорогой воспользуется.
К сожалению, вор не мог претворить свой план в жизнь в одиночестве. Даже если бы он заминировал дорогу, разве стражники, периодически ее патрулирующие, позволили бы ему постоянно находиться рядом с этим местом? Это бы вызвало их подозрения. Не мог он и воспользоваться невидимостью. Ведь ему бы пришлось быть невдалеке от дороги, а невидимость не отличалась совершенством, — Ренгела могли бы заметить опять-таки стражники, или, что еще хуже, — проезжающие мимо ишибы. Оставалось лишь одно: находиться рядом с дорогой официально.
Ему пришлось раскошелиться. Не только, чтобы получить контракт на ремонт данного участка дороги, но и на то, чтобы убедить чиновника, ответственного за строительство, в том, что участок действительно нуждается в ремонте. Конечно, чиновник не мог не удивиться тому, что разница между взяткой и суммой контракта была не очень велика. Ренгел ожидал этого удивления, и оно совершенно не входило в его планы. Поэтому когда решение о ремонте было вынесено, чиновник скоропостижно скончался.
В тот самый полдень работа двигалась как обычно. Один из рабочих постоянно и равномерно бил палкой по одному из камней, чтобы создавать звук, сопутствующий любой строительной деятельности. Другой рабочий поднимал тучи пыли, чтобы скрыть истинное занятие первого рабочего. Ренгел Мерт еще с двумя подчиненными, которые периодически сменяли двух первых, прогуливался вдоль дороги и делал вид, что что-то замеряет.
Внезапно из ворот Мненгана показался кортеж. Впереди скакали всадники, за ними ехала одна карета, потом вторая, а затем — еще всадники. Удача улыбнулась вору — за исключением кортежа, дорога была пуста. Ренгел моментально подал знак своим людям. Они должны были отойти от дороги как можно дальше. Мерт заботился об их безопасности.
Конечно, Ренгелу была выгодна смерть подельников-свидетелей, но неписанный кодекс вора, которому он все еще следовал, не позволял на это пойти. К тому же, их смерть сказалась бы на его репутации в преступном мире, что тоже было нежелательным. Подельники не знали, что замышляет их предводитель, но, по ранее достигнутой договоренности, сразу же после совершения задуманного они должны были бежать из столицы и затаиться на время в каком-нибудь из других городов. Мерт бы позаботился о том, чтобы скрыть их ти-следы.
Кортеж быстро приближался к месту работ. Ренгел был готов. Он тоже отошел чуть дальше, но все равно оставался в пределах расстояния действия его щупа. Сначала ему следовало убедиться, что в карете находится Миэльс. Нужно действовать быстро.
Миэльс не был доволен происходящим. Его беспокоили разные вещи. Но самой главной на сегодняшний момент являлось медленное уплывание остатков власти из его рук.
Он ехал к императору, который очень сильно не нравился ему. Даже на взгляд бывшего короля Ранига, на императора нельзя было положиться. Как многие люди без твердых моральных принципов, Миэльс мог осуждать и оценивать других, при этом совершенно не думая о том, как он выглядит сам со стороны. К тому же его насторожило внезапное приглашение императора. Фактически тот настоял на личной встрече. А также попросил взять с собой все документы, касающиеся наград и наказаний за последнее время, которые лично утверждал король Ранига. В чем был смысл этого ни Миэльс ни его советники понять не могли, но отказ от встречи был невозможен.
Миэльс вообще не догадывался, почему это все случилось с ним. Появление самозванца, военные поражения, потеря власти, изгнание.... Конечно, бывший король Ранига вполне сознавал, что именно случилось, но причинно-следственные связи ускользали от него. Хотя, нужно отметить, что он даже не пытался задумываться о них. Вот и сейчас его мысли касались большей частью лишь происходящего в настоящий момент. Его власть слабела на глазах. Сразу после побега из Парма он еще многое мог. Теперь же советники каким-то образом отстранили его от принятия любых решений. Главы трех семейств, что были с ним, полностью поддерживали их в этом. Конечно, Миэльс не мог не видеть, что последние действия советников принесли существенные результаты. Благодаря убийству племянника императора Раниг оказался на грани войны с Фегридом. Это хорошо. Миэльс усматривал в этом прямую выгоду для себя. Фегрид, конечно, сокрушил бы Раниг, чтобы вернуть трон ему. Но кроме этого советники подстроили покушение на королей Томола и Кманта с использованием перекупленных солдат, обладающих амулетами Террота. Короли сразу же вступили в войну с Ранигом. Но Миэльс понимал, что в случае победы объединенных королевств, ему мало что перепадет. И Раст и Гношт сильно не любили его. Особенно, Раст. Однако советники убеждали Миэльса, что все будет отлично. Он им не доверял, несмотря на то, что они служили ему уже многие годы. Если бы что-то от него зависело сейчас, то, пожалуй, уже бы избавился от них. Но в данное время его власть была слаба как никогда. С другой стороны, Миэльс признавая, что действия, предпринимаемые советниками, очень эффективны, не понимал, что это стало возможным лишь тогда, когда его власть ослабла. Несмотря на отсутствие большого ума, у него было чутье, присущее почти любому, кто долгое время единолично правит. Это чутье подсказывало ему, что не все королевские приказы будут сейчас исполняться. Поэтому он в страхе перед открытым неповиновением и не пытался их отдавать.
Когда кортеж оказался в пределах досягаемости его щупа, Ренгел быстро исследовал 'содержимое' карет. Он знал, как должна 'выглядеть' ти Миэльса. В первой карете находились какой-то человек и множество свитков со следами личных печатей ти. А бывший король Ранига ехал во второй карете.
Ренгел получил в свое распоряжение десять гранат. Пять из них сейчас были вделаны в дорогу на примерно одинаковом расстоянии друг от друга. Вор не хотел рисковать, он не мог допустить, чтобы королевский эскорт что-то заподозрил и стал бы его преследовать после взрыва. Поэтому нужно было 'вывести из игры' и сопровождающих короля. Мерт заранее продумал последовательность взрывов.
Сначала взорвалась самая первая граната как раз в тот момент, когда головные всадники поровнялись с ней. Какое-то мгновение, и от весело гарцующих нарядно одетых людей не осталось ничего, кроме разлетающихся ошметков и обильных брызг крови. Но Ренгела это не смутило. Он был внутренне готов к такому повороту событий. Без промедления взорвал вторую гранату, затем четвертую, чтобы уничтожить замыкающий эскорт, и, наконец, третью. Пятую, последнюю гранату взрывать не пришлось — кортеж был слишком коротким.
Мерт наблюдал за распадающимися на части каретами. Охрана была мертва, кучеры были убиты, лошади.... К ужасу вора, он заметил, как опавшие обломки второй кареты шевельнулись.
'Как это может быть? — отчаянная мысль пронзила его. — Неужели ти-кареты ослабило мощь взрыва? Неужели все эти жертвы и подготовка напрасны?!'
Ренгел не мог это допустить. Он бросился туда. Ему пришлось бежать прямо по кускам тел, по залитой кровью земле, по каким-то доскам и обрывкам свитков.... Он не видел, что происходит под обломками кареты, но его щуп сообщил ему, что Миэльс жив, находится в сознании и поддерживает защиту своего ти.
Дрожащими руками вор принялся разбрасывать в стороны обломки кареты. Он торопился. Мненган был неподалеку, из него в любую минуту могли выбежать ишибы. Почему-то кусок оси оказался поверх остатков дверей. Все это было отброшено. Теперь крыша... долой! Какая-то ткань... то ли штора, то ли бывшая обивка сидения — тоже долой! Нет, не получается. Она за что-то зацепилась. Ренгел потянул сильнее, ткань подалась, затрещала по швам и... под ней оказался король Миэльс. Он расширенными от ужаса глазами смотрел на Мерта.
Вор замер. За всю свою долгую жизнь, полную опасностей и риска он никогда не допускал, что встретится с королем в такой ситуации. Ренгел часто видел Миэльса издалека. Еще когда тот правил, ездил по улицам в окружении свиты и в открытом экипаже. Толпа рукоплескала ему, женщины бросали цветы перед каретой, дети прыгали и хлопали в ладоши. Ренгел помнил, что Миэльс любил хорошо одеваться. Что его наряды, в которых он показывался на публике, никогда не повторялись. Что придворные, сопровождающие его, были такими же лощеными и довольными, как и сам король. И вот теперь перед ним, вором и очень слабым ишибом, лежит человек, которому предназначались все чествования. Смех детей, цветы женщин, приветственные крики мужчин. Лежит среди каких-то обломков, наполовину завернутый в грязную порванную ткань, и с ужасом смотрит на него, Ренгела Мерта.
Руки вора не перестали дрожать, у него не было времени даже привести в порядок собственную ти. Но, несмотря на это, он потянулся к королю.
— Кто ты? — прошептал тот, глядя Мерту прямо в глаза.
Вор не хотел отвечать. Он хотел быстро закончить дело и убежать, скрыв следы. Зачем говорить с человеком, которого собираешься убить? Это неправильно. Так делать нельзя! Но он не мог не ответить.
— Я — твой убийца.
Миэльс вздрогнул.
— Но почему? Почему? — было видно, что король хочет еще что-то сказать, но не может из-за волнения.
Кто знает, может быть, если бы он был сейчас красноречив, то Ренгела удалось бы остановить. Ведь вор не был профессиональным душегубом. Его можно было попытаться разжалобить, задержать... дождаться спасения! Но спазм сдавил горло короля. Он мог только беззвучно открывать и закрывать рот. Король ведь был ишибом. В его силах было воздействовать на свою ти и восстановить дыхание и голос. Но он был так растерян и испуган, что не стал этого делать.
Впрочем, даже если бы и сделал, ему бы ничто не помогло. Никакое красноречие. Потому что глаза Ренгела сузились, и он произнес:
— Почему? Потому что я должен.
И положил руки на грудь короля. Разряд. Разряд. Разряд.
Мерт с трудом заставил себя остановиться. Тело перед ним сотрясалось в конвульсиях и было не сразу понятно, чем они вызваны: действием страшного оружия или стремлением удержать уходящую жизнь.
Глава 21. Настроение Инкит.
Если у хорошего человека плохое настроение, то это значит, что он страдает, а если у плохого человека хорошее настроение, это значит, что страдает кто-то другой (слова посла Кманта в Раниге в приступе хорошего настроения)
В походном порядке армия Ранига двигалась навстречу противнику. Пять тысяч человек пехоты, шестьдесят три ишиба, четыре великих ишиба — вот основная ударная сила армии. За время похода к ней должны были присоединиться еще пара десятков ишибов, а также гренадеры, уже в значительной мере 'потрепавшие' не столько вражеские войска, сколько вражескую мораль.
Движение было неспешным. Король считал, что торопиться особенно некуда. Его целью являлось лишь сражение вдали от столицы. Он не только хотел проверить 'ти-новинки' в реальном бою, но также намеревался сохранить за собой плацдарм для возможного отступления. Потому что в победе уверен не был, и старался просчитать все варианты. Комендантом Парма в отсутствие короля и действующих генералов стал старый друг Ронела Ферена канцлер уру Лоарн, а его заместителем с обширными тайными полномочиями — Ксарр. Все остальные соратники Михаила находились рядом с ним. Но, конечно же, наиболее близкое положение к королю занимала представительница союзников принцесса Анелия.
Вот и сейчас они ехали рядом на лошадях. С точки зрения короля, лошади были совершенно излишни для носителей амулета Террота. Но принцесса отдавала дань традиции и не желала расставаться с благородными животными. Королю пришлось смириться, потому что на конфликт из-за мелочей он идти не хотел.
Михаил старался развлекать принцессу беседами, даже если они и мало что значили. Он считал, что молчание возможно либо если спутник полностью незнаком, либо, наоборот, является очень близким человеком. Однако не все беседы были пусты. Во многих случаях король старался извлечь нужную ему информацию даже из малозначащих, на первый взгляд, разговоров.
Один из таких, казалось бы, неважных, разговоров произошел на второй день после начала неспешного похода.
— Твое высочество, когда военные действия закончатся, я планирую построить здесь широкую дорогу, которая соединит центр Ранига с государствами, расположенными севернее. По ней будут ездить повозки в два ряда, — король показывал рукой на зеленое поле, по которому они в настоящий момент продвигались.
— У твоего величества обширные планы, — улыбнулась Анелия. — Они связаны с уверенностью в победе?
— Конечно, принцесса, — Михаил врал с самыми убеждающими интонациями. — Думаю, что, несмотря на численный перевес противника, рота стрелков и отряд гренадеров скажут свое решающее слово.
— Твое величество рассчитывает наголову разгромить Томол и Кмант? — рассмеялась Анелия.
— Разумеется, — совершенно серьезно ответил король Ранига. — Я справлюсь с ними.
Принцесса хмыкнула. Она была знакома со множеством мужчин, облеченных властью. Никто из них не делал бы таких заявлений перед лицом превосходящего противника. А ее брат, скорее всего, не стал бы даже принимать бой, а попытался бы договориться. Если бы его не заставили принять бой, конечно.
— Может быть потом твое величество нападет сразу же и на Фегрид, чтобы одним ударом покончить со всеми угрозами?
— Зачем же нападать? Я — очень мирный человек. Но вот если Фегрид сам нападет на Раниг, тогда, несомненно, придется нанести империи такой урон, от которого она не оправится. И, конечно же, присоединить часть земель к нам.
Анелия посмотрела на короля недоверчиво. Она не могла понять, шутит ли тот или действительно так думает. А если второе, то какие у него основания быть столь убежденным в собственной победе? Король Ранига все еще являлся для нее большой загадкой.
