Звуки были поистине громогласными, словно кто-то включил колонки на сотню децибел в спортзале. И еще это эхо. Буквально перешагивает болевой порог и винтом врезается мозг.

— Пока нет Сири. Его превосходительство Архимаг Кентерберийский сказал, что до того момента как он откроет глаза его нельзя трогать руками.

— Ну ма-а-ам!

— Я сказала, нет!

Тело было каким-то непослушным и вялым. Вокруг было полно звуков и резких запахов, сильно дезориентирующих в пространстве.

Внезапно меня словно схватили руки великана и сильно сжали. Я дернулся, открывая глаза и прогоняя дурной сон, и тут только понял, что он только что начинается.

Меня держала в руках веснушчатая златовласая девочка-великан. Я в страхе заорал. И от того звука что вырвался из моего рта мне стало страшно еще больше:

— Мя-я-я-я... фр...

Со дня моего появления в этом мире прошло четыре с половиной года. Я практически не помнил своего прошлого, лишь странные обрывки воспоминаний, и знание определенных основ человеческой жизни. Как говорил один мультяшный кот: "Усы, лапы и хвост — вот мои документы!"

Да все предстоит именно так, как вы от меня услышали. Я — пятикилограммовый представитель кошачьего племени, обладающий скверным характером и еще более вздорной хозяйкой, которой меня подарил какой-то залетный Архимаг. Вот бы с кем пообщаться по душам, уж больно сильно попахивает чужим вмешательством.

Если описывать себя, скажу сразу — таких котов в природе не бывает. Внешне я не отличаюсь от представителей кошачьего племени: гладкая черная шерсть, без единого белого пятнышка. Янтарно-желтые глаза. И когти. Чуть больше кошачьих, имеющих прочность высоколегированной стали и остроту, которую можно сравнить разве что с алмазом. Когда сам проверял — пострадал литой гербовый щит, ну и психологическое равновесие нескольких слуг обнаруживших плоды моих экспериментов.

Во дворце нашей юной двенадцатилетней принцессы меня побаиваются, иногда сторонятся, часто шепчутся у меня за спиной.

Получив кошачье тело и его возможности, я потерял многое. Свое прошлое тело, свою прежнюю жизнь и возможность разговаривать.

Хозяйка во мне души не чает, и постоянно пытается подкармливать. Ей видите-ли кажется, что я слишком худой. Угу, естественно если обратить внимание на расфуфыренных представительниц породы персидских постоянно дрыхнущих на подушках и жрущих, жрущих, жрущих... штоб они все лопнули! Они весят столько, что хозяева сами их на руки не берут, а заставляют таскать своих слуг. Вот кого действительно жалко.

Сейчас на дворе канун нового года. Холодные стены дворца тщательно отапливаются. В главном зале установлена роскошная новогодняя елка. А дворцовые слуги украшают замок всяческими гирляндами и пучками трав. Зачем последнее я так и не понял, но воняют они просто невыносимо.

Во дворец прибывают все новые вельможи, дворяне с окрестных земель и из-за рубежа, решив отметить новый год при дворе местного короля.

Вот с этого я и начну свое повествование. Все началось в канун нового года, когда во дворец прибыли заграничные гости.

Я шел бесшумной походкой по коридорам замка, лавируя под ногами людей с подносами, гирляндами, стремянками и прочим инвентарем, чья функция заключается в упрощении работы по обустройству замка.

— Вот блин нечисть!

— А чтоб тебя!

— Чтоб тебе хвост отгрызли!

— Опять эта скотина!

— Тише принцесса может быть рядом!

Да, да. Все верно это про меня. Дело в том, что со слугами замка мы вели холодную войну на изматывание. Дело в том, что официально меня нельзя и пальцем тронуть, как дорогого и любимого питомца ее высочества. А вот исподтишка.

Из раздумий меня вывел остроносый черный сапог, метивший в мой незащищенный живот. Уклониться и вцепиться зубами в толстую, дубленую кожу сапога дело долей секунды.

С диким воплем боли и страха любитель пинать бедных домашних питомцев.

В меня вцепились руки слуг пытаясь оторвать от сапога и ноги пострадавшего от моих зубов. Я только сильнее сжал челюсти.

— В сторону! — Прозвучал взбешенный мужской голос.

Инстинкт самосохранения великая вещь! Я разжал челюсти. В то же мгновение в том месте, где была моя голова, свистнула полоса остро отточенной стали. Высекая из каменного пола искры и тупя лезвие дворянского меча.

Я с тремя слугами отлетели в сторону, и началась куча мала. Вырваться из рук напуганной прислуги как два пальца об асфальт! С шипением парового котла и обнаженными клыками я взлетел вверх по гобелену на стене и, обустроившись на потолочной балке, стал наблюдать.

Над головой пролетел дорогой кинжал в декоративных золотых побрякушках. Воткнувшись по самую рукоять в потолок, он замер.

— Снять эту тварь с потолочной балки и немедленно зарубить! Лекаря!

На выходе из коридора бесновался дорого разодетый щегол возле хнычущего четырнадцатилетнего подростка с вихрастыми кудрями. С его ноги уже был снят сапог и окровавленные следы укуса обрабатывали крепленым вином и заматывали белыми тряпицами.

В мою сторону полетели различные предметы быта, призванные сбить меня с балки. В большинстве случаев даже не долетавшие. Прибывшего в замок хлыща, похоже, мой пофигизм вывел из себя еще больше, в результате чего он сорвал с груди какой-то драгоценный кулон и, прокричав абракадабру, метнул в мою сторону молению.

Те, кто считают, что от молнии можно увернуться полные идиоты. Скорость ее такова, что у вас есть шанс только попытаться и надежда что удар пройдет мимо. Дуговой разряд пришелся в полотолчную балку, превратив ее в груду щепы и обрушив несколько потолочных перекрытий.

Я, приземлившись на лапы, с удовольствием наблюдал, как хлыщ медленно оседает на пол, получив по кумполу упавшим геральдическим щитом, сбитым со стены обломком взорванной балки.

Итак, акт первый — действие завершено! Хвост трубой и неторопливо с победным выражением на морде покидаем поле боя.

Ее высочество в очередной раз спокойно дрыхла, пропустив завтрак. Кому-то точно влетит за халатное отношение к своим обязанностям.

Запрыгнув на кровать, я набрал в свои легкие воздух и издал мявк сделавший бы заикой любого пожарника.

Принцесса свалилась с кровати и забарахталась в дюжине белых простыней. Я так и не понял нафига столько, хватило бы и пары. Наконец юное рыжее создание выбралось из-под простыней и, найдя причину столь неприятной побудки, заходящейся кашляющим смехом, схватила подушку и с силой бросила в меня. Я даже не стал уворачиваться, сила удара у принцессы в ее возрасте оставляет желать лучшего.

— Тим! Скотина! Опять!

Взобравшись на белоснежную подушку, я улегся в позе сфинкса и, поигрывая хвостом, смотрел, как разоряется ее высочество Сириния ла Фортан. Старшая дочь, если считать двух девочек от залетевших служанок (Его величество после смерти три года назад ЕЕ величества особо затворником не стал), ходят еще слухи о какой-то герцогине весьма часто навещавшей короля, но верить слухам прислуги...

На мой вопль с небольшим опозданием в покои принцессы вломились служанки и, увидев беспорядок, принялись причитать. Принцесса же, слушая их причитания, только отмахнулась.

Сбросив ночнушку, Сириния принялась за утреннее омовение. Я же, как доблестный джентльмен покинул покои дамы. Честно говоря, смотреть там пока было не на что, вот подрастет... Тьфу ты! Ну что за мысли!

Перебегая зигзагом по коридору, я поднялся по винтовой лестнице с третьего этажа на четвертый и, проскользнув у слуги под ногами несшего поднос с кувшинами и кружками, проскочил в кабинет его величества.

— А вот и шкодник пожаловал!

— Кто? Я? — правда, прозвучало как "Фр-р мяу", но король только рассмеялся.

Запрыгнув на подлокотник кресла, я перепрыгнул с него на спинку дивана и, вытянув лапы разлегся, нежась в тепле растопленного камина.

В следующую секунду двери распахнулись, и в кабинет упал камердинер, сметенный влетевшим в кабинет хлыщом, любящим размахивать остро отточенной сталью.

— Это возмутительно! Я проделал столь долгий путь, чтобы начать помолвку между нашими детьми и как меня встретили!

Его величество король встал и, усадив Графа Рокфора (еще одна тема для смеха "Сырный граф", как его называли слуги) на кресло кивнул камердинеру на поднос с дымящимися золотыми кубками.

— Рассказывайте друг мой.

— Это возмутительно!

— Это я уже понял.

Я, устроившись поудобнее стал играть с длинным орлиным пером в головном уборе графа, который в соответствии с придворным этикетом в знак полного неуважения к королевской особе так и не снял. Король с улыбкой в глазах и серьезным видом наблюдал за тем как виновник всех бед графа, медленно нарезает перо графа и сыплет обрезки ему за шиворот.

— Я требую, чтобы эту тварь отловили и отдали на забаву псам!

— Я все понимаю дорогой граф, вот только сделать с этим ничего не смогу. Данная "тварь", как вы соизволили выразиться, является любимым животным моей дочери, а также тотемником принцессы и подарком Архимага Кентерберийского. — Король усмехнулся. — Но это только половина беды. Дело в том, что как вы выразились отдать на растерзание псам. Тут ничего не выйдет. Мне жаль пускать моих охотничьих псов на закланье.

— Что?

Король усмехнулся.

— Когда моей дочери было шесть с половиной зим, она убежала от служанок и выбежала в сад. В то же время из псарни сбежало два галрденских волкодава. У принцессы после инцидента до сих пор вызывают отвращение псы любых пород. А мне то, как жаль обеих собак, обошедшихся по десять золотых за щенка, их закопали в лесу. Честно говоря, я не представляю, что там произошло, но псы были буквально рассечены на части острыми когтями. А к Тимурицио, так зовут ту "тварь", боится подходить любая дворняга, а собачьи вольеры наполняются воем ужаса, когда он появляется вблизи псарни.

Король еще раз улыбнулся и произнес:

— Но, если у вас к нему серьезные претензии вы можете изложить ему сами. Он хорошо понимает человеческую речь граф.

Граф Рокфор заметив, что его величество смотрит куда-то поверх его головы, обернулся. Немая сцена. Бледное лицо графа, словно в замедленном кадре покрывается красными пятнами, а рука тянется к пустой перевязи.

— Мяу!

Граф упал на пятую точку и запустил в меня своим головным убором! Вот свинство! На пол упали уже три рассеченные тряпочки. Когти у меня острые.

Встав на спинку кресла и выгнувшись дугой, я грозно зашипел и издал боевой мурявк, подбросивший графа с пола. Тот в пару мгновений оказался возле стены с оружием и, выхватив из настенных ножен тяжелый палаш, с воплем страха и ярости бросился на меня.

— Прекратить!

Честно сказать нечасто мне приходилось видеть его величество таким взбешенным.

— Вы хоть представляете граф, что держите в руках? Это же Алкар! Таких палашей не делают в подгорных кузнях уже три тысячи лет! Вы хоть понимаете, что с ним будет, если вы дотянетесь до кота?

— Я его рассеку на три крупных куска и отдам свиньям!

Король встал с места и, обойдя стол, отобрал у графа меч, после чего дал ему какой-то недобагор.

— Это метательный дротик. Дерзайте. У меня их много. Подарок одного африканского короля.

После чего вернулся на свое место у окна, дожидаясь окончания действия.

Граф промазал с трех метров, воткнув дротик в спинку кресла. Мне оставалось только спуститься на подлокотник и в несколько взмахов лапы сначала снять пару слоев стружки (в том числе и металлической), а после разрубить пополам сам дротик.

— Теперь понимаете граф. Я бы и рад, но этот кот личный защитник моей дочери. Я думаю, вы же не стали, бы казнить телохранителя вашего сына.

— Из-за этой твари и пострадал мой сын!

— Тимурицио!

— Мя?

— Извинись перед Графом Рокфором, и его сыном. Иначе месяц будешь на подсобных хлебах ютиться!

— Фр... М-мяу! (А чтоб вас!) Мр-р-рмяу! (Даже не подумаю!)

— Вот видите граф, данный тотемник весьма разумный и понимающий человеческую речь!

— Только из уважения к вам Ваше Величество! — А в его глазах я прочел свой смертный приговор.

Ну-ну графчик, не ты первый, не ты последний.

День прошел ни о чем.

Три раза меня пытались отравить слуги графа. Два раза пытались пнуть охранники из свиты графа. Один лишился трети сапога, второй наплечных щитков, разрезанных пополам, ну и половины содержимого кошелька, который тот носил на поясе. Разрезать тонкую материю вместе с поясным ремнем не стоило для меня никакого труда. Принявшиеся помогать собирать деньги слуги не вернули и половины. Сам виноват.

В зал где на трапезном столе были приготовлены столовые приборы к ужину и куда собрались все гости и королевская чета, я прибыл расчесанный костяным гребнем (тот еще инструмент садиста) сопровождая ее высочество на расстоянии двух шагов, как того требует этикет в отношение телохранителя. Меня встретили две пары злых глаз, графа и прихрамывающего маркиза Рокфора.

Навстречу принцессе тут же ринулись гости, раскланиваясь перед ее высочеством принцессой Сиринией. И вот тут-то мне отвесили пинка под ребра. Столь сильного, что я отлетел в сторону, на несколько шагов.

Убью!

— Тим!

Принцесса, растолкав гостей, подхватила (с трудом, ей нужно больше заниматься спортом) меня на руки. Я же пытался вырваться, глядя в улыбающееся лицо графа. Все это месть до гроба.

— Граф вы поступили низко, ударив ногой Тимурицио.

— Прошу прощения ваше высочество, я так торопился поприветствовать вас, что не заметил вашу кошку. Прошу еще раз меня простить.

ЧТО? Кошку?! Да я его наследства лишу!

Однако принцесса держала крепко, а пускать в ход когти я бы не смог.

— Это кот!

— Еще раз прошу меня простить. Думаю, ужин из... м-м-м... для вашего кота, который приготовит мой повар, разрешит нашу обиду ваше высочество.

— Только рыбу не подавайте со специями, он не любит их.

— Хорошо. — От его улыбки меня передернуло. — Я передам ваше пожелание. Позвольте представить вам моего сына, маркиза Джерарда эр Рокфора.

— Очень приятно. — Принцесса попыталась изобразить книксен, но со мной на руках это получилось из рук вон плохо.

Мне приготовили место возле стула ее высочества. Вот только, есть я не собирался, мне больше хотелось послушать разговоры за столом. Запрыгнув на подлокотник возле левого плеча Сиринии, я уселся на пятую точку, вытянув лапы и навострив уши.

Разговоры начались за охоту, плавно перетекая в цены на ввозимые товары и переходя на политические вопросы. Полчаса мозолили политику и только после этого перешли к застольным историям, и вот тут-то можно было послушать. Барон Вольхем всю жизнь, проведший в стычках и баталиях был великолепным рассказчиком. Количество его противников всегда росло в геометрической прогрессии, а его войско редело в количестве.

Потом пошла история о том, как Сырный граф брал штурмом башню темных монахов занимавшихся черной магией. Черные как ночь големы и крылатые горгульи. Блин из графа, не будь он такой сволочью вышел бы неплохой фантаст. За время его рассказа все присутствовавшие за столом замерли, вслушиваясь, как он и его верные сподвижники с боем пробивались по подземным лабиринтам монахов-заговорщиков рубя нечисть направо и налево. У меня сложилось впечатление что граф и его люди просто заплутали в темных коридорах и, вздрагивая от каждого шороха, гоняли крыс и летучих мышей. И монахов было один-два, да и те на ладан дышали. Куда более правдоподобно.

12345

↓ Содержание ↓