|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 18
Лейся, песня на просторе!
22 октября 1826, Царское село
— Ах, деточка, неужели рука твоя не дрогнула? Ведь старый же человек был перед тобой.
— Он обманщик и вор, хоть и дожил до седых волос! — довольно резко ответил великий князь. — Я велел бить его, но не в наказание, а чтобы правду выведать. И вызнав её, я виру с него взял, восстановив справедливость.
Разговор, начавшийся на отвлечённые богословские темы, сначала утомил, а теперь уже стал раздражать наследника престола. Его собеседник, протоиерей Герасим Петрович Павский, был представлен как новый учитель Закона божьего. Был он не молод, хотя Саша всегда затруднялся оценить возраст священников. Обладая невысоким ростом и относительной худобой, протоиерей разговаривал басом. Взгляд его подвижных и внимательных глаз казалось ощупывал собеседника, выявляя то слабое место на которое будет направлено меткое его слово. Разговор с учеником Герасим Петрович начал с весьма благостным выражением лица, удобно устроившись на предложенном стуле. Но чем дольше продолжалась бесед, тем более напряжённым становилось его лицо. И вот теперь Павский буквально наклонился вперёд пытаясь внимательнее рассмотреть лицо великого князя.
— Но не тебе же, судить его, ты взял на себя чужую ношу.
— Она меня не тяготит. Я увидел греховное дело и пресёк его. Разве не так надлежит поступать каждому? И воздал за него, — внезапно великий князь почувствовал кураж, — и обратил его нечестные приобретения во благо для людей.
— Но сказано: " Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете; давайте, и дастся вам: мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам."
— Люди всё равно осудят меня по делам моим и не посмотрят, судил ли я кого или нет.
— Но выше людского божий суд. Кары за грехи свои не боишься.
— Не понимаю Вас, зачем божьего суда боятся? Никто его не минует. Получить по делам своим, — это не кара, а справедливость.
Павский откинулся на спинку стула в некотором замешательстве. Дышал он как-то слишком часто, похоже, его охватывало волнение. Даже пальцы его стали теребить края широких рукавов рясы.
В отличие от Павского великий князь вёл себя уверенно. Ему хотелось победы в этом словесном поединке, и он чувствовал, что прижимает противника к канатам. С большим трудом сдерживал улыбку.
— Я вижу, деточка, ты скор на суд, а был ли тот суд праведным.
— Я судил честно, в меру своего понимания.
— Но ты ведь мог и ошибиться.
— Мог.
Павский приободрился, и предложил:
— Неужели тебе не страшно, ты мог ошибочно наказать человека. И за эту ошибку ты бы понёс наказание.
— Боязнь упасть не должна мешать ребёнку ходить. За всё нам предстоит держать ответ. И за ошибки которые мы совершим, делая что-то, и за ошибочное недеяние. Если бы я не судил вора, это тоже была бы ошибка, за которую мне пришлось бы ответить перед Господом.
— И сказано: "Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный", — Павский многозначительно поднял палец. — Прощая других, ты прощение господа заслужишь за свои ошибки.
— И сказан также: "Если же согрешит против тебя брат твой, выговори ему; и если покается, прости ему" — перешёл в атаку великий князь. — Но Бош не каялся, мне кулаками пришлось правду из него добывать.
Павский промычал, что-то, и великий князь продолжил с большим жаром.
— Иесус сказал: "если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною". А Бош отступил от должного. Он должность свою не стал исполнять и крест свой хотел облегчить. И нет за ним правды. А я, без страха перед судом божьим, на себя свой крест взял. И мне его нести, как наследнику престола, блюдя слово Господа, за собой и за людьми под рукой моей. Это моё тягло. А его тягло было ферму императорскую блюсти и людей, ему вверенных, а он ту ношу с себя снять решил.
— Так не тебе ж, судить его, отрок. Ведь верно Иесус сказал: " аще кто хощет по Мне ити". То выбор каждого, нести свой крест, или нет. И он за выбор свой пред Им ответит, — тщательно выговаривая каждое слово, возразил Павский, — а не пред тобой.
— Крест на человеке лежит не только взятый добровольно, но и положенный на него волею Господней. И по должности той человек не только перед Господом в ответе, но и перед другими людьми. Ибо люди зависят от того, как он её блюдёт. И надлежит каждому в государстве свою должность исполнять отменно и с полным старанием. В этом вижу промысел Его.
— И тебе?
— И мне. Каждому на своём месте надлежит свою должность исполнять.
Павский наклонился вперёд, шумно выдохнул и встал.
— Благослови тебя бог, детка. Закончим на сегодня. А в следующий класс поговорим ещё. Прочти от Луки, главу шестую.
* * *
25 октября 1826, Царское село
Положив саблю на подоконник, великий князь, широко расставив ноги стоял у окна. Его руки то на вершок выдёргивали саблю из ножен, то со стуком возвращали обратно. Пальцы неустанно выщупывали на рукояти причудливые завитки, а глаза высматривали что-то в зияющей черноте осеннего вечера.
" Сегодня в обед Фома принёс мне приглашение от Папа на вечерний чай. Само по себе не новость, что император устраивает вечерние чаепития, на которые приглашает различных сановников, и в непринуждённой обстановке решает с ними государственные дела. Но своего сына он ещё не приглашал не разу.
А ещё вот это..."
Наследник оглянулся на стол, на котором лежали исписанные листы.
"Он прислал мне это докладное письмо Завалишина с наказом прочитать. Видимо Папа решился. Но я ему зачем?"
Великий князь подошёл к столу взял исписанные листы:
"...Калифорния, поддавшаяся России и заселенная русскими, осталась бы навсегда в ее власти. Приобретение ее гаваней и дешевизна содержания позволяли иметь там наблюдательный флот, который доставил бы России владычество над Тихим океаном и китайскою торговлею, упрочили бы владение другими колониями, ограничили бы влияние Соединенных Штатов и Англии...
Красавец! Вот ведь, красавец!
А это что? Это Левашов.
...Калифорния в таком положении легко могла сделаться театром действий человека, одаренного умом и предприимчивостью. Завалишин имел и то и другое. В самом ордене восстановления видел он средство к тому...
Видимо придётся за чаем выступить с речью. Надо тезисы прикинуть."
Великий князь достал бумагу, чернила и перо. Сел и стал бегло просматривать присланные государем документы. Он уже дважды прочёл их и теперь выискивал для себя опорные фразы. Наконец удовлетворённо кивнув он отложил документы в сторону и придвинул письменные принадлежности поближе.
"Чёртовы перья. Как надоело. Надо авторучку сделать со стальным пером. Сил нет..."
Он, на глаз, разделил лист на равные части тремя словами: "Зачем", "Как" и "Сложности". И начал мелкими буковками вписывать под номерами. В "Зачем" были записаны "Океанский флот", "Золото", "Плодородные земли", "противодействие САСШ и Англии", "Место для ссылки", "добыча калана, кита и рыбы". В "Как" были поставлено "договор с Испанией на обе Калифорнии и Сонору", "Закладка верфи и портов на тихом океане", "отправка ссыльных и каторжных", "усиление людьми Комчатки и Охотска", "Отправка флота с Балтики на постоянное базирование", "борьба с браконьерством". В "сложности" он поставил "Далеко", "Конфликт с САСШ, Англией и Мексикой", "Затраты", "Для людей отправка — ссылка".
Закончив писать он подошёл к окну и снова замер у него минут на двадцать. Потом в нерешительности вернулся к столу. Дополнил свои записи строчками: "Дать в газетах описание перспектив новой земли", "Все отправки подавать как важнейшее для империи дело", "Испанцам либо в зубы, либо денег, либо помолвка", "найти Англии другой конфликт", "Помочь Мексике в борьбе с САСШ и сепаратистами".
"А поскольку Папа уже всё решил, то начинать надо со сложностей, и бить по ним способами. Надеюсь, Папа не ждёт от малолетнего сына чудес. Важно показать обстоятельность, а не конкретные удачные решения. Поскольку реальные сложности мне не известны, я вряд ли удачно накрою цель.
Главное, папа втягивает меня в дело. Это даже лучше, чем можно было бы ожидать."
В комнате появился Фома:
— Вы просили напомнить, ваше высочество.
— Молодец, — кивнул великий князь.
Проходя через гардероб, он посмотрел на себя в зеркало, одёрнул мундир и мысленно поплевал через плечо.
В приёмной государя уже ожидали приглашения в кабинет три человека. Одного Саша знал — это был Карл Васильевич Нессельроде. Флигель-адъютант государя подошёл к наследнику, приветствуя его.
— Михаил Матвеевич Булдаков, первенствующий директор Российской Американской компании, — незаметно для окружающих прошептал он.
Саша благодарно кивнул, прошёл к центру комнаты и громко приветствовал будущих собеседников:
— Рад видеть Вас, любезный Карл Васильевич! Прошу Вас представить меня уважаемому Михаилу Матвеевичу.
Худой и подвижный Нессельроде вскочил с места и затараторил, коверкая слова:
— Йа, так рад приветствовать, Ваше Императорское Высочество. Позвольте представить Вам, многоувашаемого Микаила Матвеича Булдакова, купса первой гильдии... — пока Нессельроде изливался потоком слов, Булдаков пытался встать при помощи молодого человека, находящегося рядом очевидно именно для этого.
Как только Саша понял, что Булдаков не здоров, он тут же прервал Карла Васильевича.
— Михаил Матвеевич! Я прошу Вас! Не вставайте! Я рад познакомиться с Вами...
— Государь приглашает, — буднично вмешался в разговор флигель-адъютант.
На входе возникло небольшая заминка из-за того, что Нессельроде пригласил наследника престола войти первым. В кабинете императора был сервирован небольшой стол. И высочайшее позволение первым усадило за него Булдакова, Великий князь сел к столу самым последним. Николай Павлович подождал, пока из кабинета выйдут флигель-адъютант и слуга Булдакова, и начал чаепитие. В отличие от других гостей Саша не представлял, что император может лично ухаживать за гостями. Для него было неожиданностью увидеть "царя-прислугу". Однако за столом уже текла непринуждённая беседа, начавшаяся с вопроса о здоровье Михаила Матвеевича. Саша сидел, обмакивая губы в чай и ожидая, когда же ему позволят "выступить по основному вопросу". Однако, сотрапезники неспешно переходили от темы к теме, подливая в свои небольшие чашечки горячего напитка. Беседа велась весьма непринуждённо, несмотря на присутствие за столом самодержца Всея Руси. Император позвонил в колокольчик, и флигель-адъютант молниеносно заменил почти опустевший чайник полным. В возникшей тишине Император разлил каждому чай, напоследок немного плеснув и в чашку наследника. Отпил и, кивком отметив качество чая, спросил:
— Так что скажешь Михаил Матвеевич?
Потому как Нессельроде замер с чашкой в руке, стало понятно:
"-Регламент!
— А как же!"
Булдаков посопел, и негромко начал:
— Государь, я уже не однократно обращался на высочайшее имя. Земля та весьма богата, но пустынна. Людей не хватает. Флаг Российский над теми землями не устойчив, Компании потребна помощь казны. К сожалению, Дмитрий Иринархович сейчас под арестом, но его прожекты, по расширению земель под Российским флагом, заслуживают пристального внимания.
Николай Павлович поморщился, и это заставило Булдакова замолчать, а Карл Васильевич воспринял это как сигнал к выступлению:
— Я не согласен. Те земли слишком далеки и не обшиты. Терять из-за них друшественные отношения с Англией и Северными штатами весьма не разумно. Я нишайше прошу ваше величество обратить более пристальное внимание на дела Европы, именно там вершатся судьбы мира.
Николай Павлович понимающе кивнул и посмотрел сына.
"Регламент!"
— Я согласен и с Михаилом Матвеевичем и с Карлом Васильевичем, — решил сыграть великий князь. — Земля та не только богатством своим потребна державе. Великий Пётр стремился к морю. Завет его мы помним: "Кто армию и флот имеет — тот две руки имеет". Был он прав, но не во всём. Мы в море Чёрное выпустили корабли, и в море Балтийское. А толку в том нет. Задыхается флот в этих лужах. И мысли государей уже давно вокруг Босфора кружат. И уже давно Дания, держащая пролив, держит нас. Нам нужен океанский порт. Чтоб флот наш мог не только берега охранять, но и волю императора вершить в любой точке мира. И тем, конечно, недовольна будет Англия. И лишимся мы её дружбы. Но дружба Англии слишком дёшевый товар, чтобы платить за неё силой России и её землями. Однако Карл Васильевич прав, судьбы мира решаются в Европе. И было бы весьма уместно занять англичан европейскими делами, чтобы они не мешали нам в Америке. Что же до европейских земель, то здесь все границы прочерчены и кровью обильно политы. И каждая пядь земли будет стоить великих затрат. А там, где встанет русский солдат, там граница и пройдёт. Нужно только встать. У компании денег не хватает и людей. Я предлагаю помочь ей. В делах коммерческих ведь как заведено,, кто больше вносит деньги в дело, тот больше получает барыша.
Николай Павлович улыбнулся и Нессельроде вступил, а Саша благоразумно замолчал.
— Мы не имеем прав в глазах Европы на Калифорнийские земли. Если бы можно было решить это простой отправкой солдат, уже давно бы это сделали, — он отвечал вроде бы великому князю, но глаза его неотрывно следили за императором. Стоило лишь небольшой эмоции изменить выражение лица государя, как Нессельроде замолчал.
— Это Ваша служба, Карл Васильевич, — воспользовался паузой наследник, — договоритесь с испанской короной. Пообещайте им, что мы никогда не признаем Мексику, дайте испанским чиновникам взятки. Я даже готов жениться на испанской принцессе, если за ней отдадут обе Калифорнии и Сонору. Наконец пригрозите им, что мы поможем Мексике, что мы захватим земли силой, что мы поможем Соединённым штатам захватить Испанские американские штаты. Объясните им, что по-хорошему или по-плохому, но эти земли станут нашими. И лучше если по-хорошему.
— Я не стану, вести переговоры с Мексикой, — твёрдо заявил Николай Павлович.
— Я и не говорю о том чтобы, признать за Мексикой независимость, — вкрадчиво поправился великий князь. — Я предлагаю сообщить испанцам, что Россия может признать Мексику. Более того, я предлагаю отправить посла в Мексику, чтобы испанцы знали, что мы можем это сделать. А с мексиканцами нужно говорить другое. Они должны отступиться от Калифорнии и Соноры, иначе мы поможем восстановить власть Испании...— на секунду наследник задумался, — ... или поможем Соединённым штатам занять часть земли у Мексики.
Николай Павлович нахмурился и неодобрительно покачал головой.
— Вы пока неискушенны в этих делах, ваше высочество, — встрял Нессельроде, и с лёгкой улыбкой добавил: — А что Вы предлагаете сказать Соединённым штатам?
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
