Семейные узы

Зачастую, причину стоит искать на поверхности...

День радовал не по-осеннему ярким и ласковым солнышком, заглядывающим в окна светлой кухни, и подмигивающими слепящими бликами на стеклянных, начищенных до блеска, дверцах посудных шкафчиков. Петуния, тихо позвякивая тарелками, собирала мужу завтрак, краем глаза следя за насупленным карапузом, упорно погружающим в тарелку с овсянкой свою любимую детскую ложку. Вернон, соня, как обычно проспал завтрак, сделав себе послабление, и теперь миссис Дурсль заботливо упаковывала для него с собой в офис бутерброды и контейнер с традиционной овсяной кашей.

Она уже успела пожалеть, что вчера, поддавшись слабости, вместе с соседкой отправилась по магазинам, сбросив непосредственных деток на, казавшихся такими надежными, отцов. Отцы не понимали предъявленных претензий, заявляя, что дети две штуки, приняты по описи, выгуляны и сданы на руки, вернувшимся прекрасным половинам, живыми, в полной комплектности и даже не поцарапанными. А то, что одежда грязная, так дети же. Угу, Дадли с соседской девочкой до упора копавшийся во влажной песочнице предстал перед глазами изумленной Петунии чумазым промокшим землекопом, но до ужаса счастливым. И только это обстоятельство спасло мистера Дурсля от неминуемой расправы. Только много ли нужно полуторагодовалым детям в холодном промозглом осеннем климате Туманного Альбиона. С утра Дадли подозрительно чихал.

Вечером, притащив свое перемазанное песком чудо домой, напоила его специально для этих случаев прописанной детским педиатром микстурой. Дадличек на горькое лекарство обиделся и запомнил, поэтому утром, наотрез отказался повторять опыт, не смотря на ласковые уговоры.

Но мама обманула. Подмешала в сок. И теперь Дадли сосредоточенно кидался нелюбимой кашей, выражая тем самым свое несогласие с несправедливостью мироздания и самоуправством хитрой мамы.

Вернон на удивление легко для своей комплекции сбежал со спального этажа, прогрохотав ступеньками, и с сияющей улыбкой заглянул на кухню.

— Ух, ты мой разбойник, — умилился он, глядя на обиженно раздувающего щеки сына и уворачиваясь от его не слишком метких попыток заляпать папе рубашку.

Петуния только покачала головой, поправляя галстук мужу и подставляя щеку для целомудренного поцелуя. Мальчишки, что с них взять.

— До вечера, дорогая, — подхватив из рук жены пакет с завтраком, глава семьи быстро ретировался из зоны прямой видимости.

Женщина задумчиво посмотрела вслед мужу и покосилась на сына. Вернон в последнее время начал полнеть, нет, худым он никогда не был, но вот совсем недавно начал оплывать, что заставляет задуматься о наследственности. Наверное, хватит баловать мужа мясными пирогами и традиционными пудингами, пора переходить на здоровое питание, а сына впоследствии отдать в какую-нибудь спортивную секцию. Но этим стоит озадачить Вернона, пусть принимает посильное участие в воспитании сына, помимо потаканиям его капризам.

Каша уже полностью покинула тарелку, образовав живописные брызги на полу и клеенчатой скатерти. Хорошо, что такие детские художества легко и непринужденно убираются влажной тряпкой, не то, что отпечатки детских ладошек на обоях. Это тоже папа любимого сыночка рисовать учил, счастье, что она предусмотрительно прикрепила полотно белой бумаги вдоль всех открытых участков стен, заранее ожидая подобных шалостей от своих мальчишек. Быстро устранив результаты недовольства сынишки, она вынула из шкафчика последнюю банку яблочного пюре. Дадли подозрительно посмотрел на маму, памятуя о недавнем обмане.

С горем пополам ребенок был накормлен, умыт и выдворен в гостиную, поближе к любимым игрушкам, дабы не отвлекал маму от уборки на кухне. Впрочем, надолго этой ходячей неприятности не хватило, и спустя час ребенок хныкая и жалобно строя огромные голубые глазки, требовал прогулки. Последние солнечные деньки упускать не хотелось.

Дадли, смешно переваливаясь, как утка, в надутом ярком комбинезончике, целенаправленно шастал по двору, с пристальным вниманием, серьезно хмуря бровки, разглядывал пожухлые цветы на клумбах. Соседкина дочка все же расхворалась, и теперь ему пришлось гулять в гордом одиночестве, самому себе придумывать увлекательное занятие. Петуния, примостившись неподалеку на низеньком стульчике, приглядывала за ребенком, попутно листая популярный дамский роман, мечтательно вздыхая на особых поворотах сюжета.

В следующий раз, когда миссис Дурсль отвлеклась от описания очередной пикантной сцены, она обнаружила, что их семейная умиротворенная идиллия грубо нарушена. Во дворе, совершенно не стесняясь присутствующих людей, сидела незнакомая потрепанная кошка с квадратными отметинами вокруг глаз, к которой с явно читаемыми намерениями крадучись подползал Дадли, видимо опознавший ее как новую игрушку. Кошка пристально смотрела на ребенка. Это Петунии совершенно не понравилось, мало ли что на уме у бродячей кошки, еще поцарапает ребенка. Да и неизвестно, какую заразу она на себе притащила, ведь прививок наверняка нет, видно, что бездомная, без ошейника с табличкой и адресом владельцев.

— Кыш, пошла отсюда! — шуганула она кошку, притопнув ногой.

Кошка даже не подумала испугаться и строго посмотрела на негостеприимную хозяйку дома. Строгий недовольный взгляд как-то не сильно вязался с обликом бродячей кошки. Это еще больше не понравилось Петунии. Она решительно направилась к животному и, подтолкнув ногой, аккуратно указала правильное направление движения непонятливой кошке, выпроводив ее со двора. Кошка, по-человечески недовольно фыркнула и гордо удалилась, воинственно задрав хвост.

Хлопанье крыльев над головой отвлекло женщину над раздумьями о странном поведении бродячего зверя. На аккуратном, выкрашенном без единого изъяна, заборе сидела крупная сова, поводя ушастой головой и отчаянно хлопая огромными круглыми глазами. Птица тихонько ухала, словно ругаясь в полголоса на тех, кто отправил в полет днем ночного хищника. Петуния, подхватив Дадли, которому явно понравилась кандидатка в новые игрушки, вернулась в дом. Ну их, подозрительных кошек и сов, скоро обед.

От вдумчивой готовки наваристого супчика и любимого мясного рулета для Вернона оторвал телефонный звонок.

— Слушаю, — ответила Петуния, Дадли заинтересованно поднял голову от яркой машинки, катаемой по полу, видимо надеялся на компанию подружки.

— Как вы там, дорогая? Наш разбойник сильно буянит? — из трубки донесся воркующий голос мистера Дурсля.

— Все в порядке, дорогой. Дадличек отказался есть кашу и у нас закончились фруктовые пюрешки. Не забудь сегодня купить памперсы, помни — ты обещал. И, Вернон, у нас на ужин твой любимый рулет.

— Пети, ты золото! — даже по голосу можно было определить, как радостно растекся в широкой улыбке ее муж. — Не забуду.

— Уж постарайся, милый, — хмыкнула миссис Дурсль. — Мы с Дадли сейчас пообедаем и спать, а потом еще погуляем, так что детское питание мы купим сами. Малыш любит магазины.

— Только осторожнее, Пети, — обеспокоенно сказал Вернон. — Что-то странное творится на улице. Совы постоянно туда-сюда шныряют, люди в балахонах даже не скрываются, про Поттеров что-то бормочут. Неспокойно мне, от этих ненормальных чего угодно можно ожидать. Может, вы дома останетесь? А то я кошку подозрительную на Тисовой встретил, — осторожно намекнул он.

— Бродячую с отметинами вокруг глаз? — уточнила Петуния, а сердце предательски екнуло от упоминания новой фамилии сестры.

— Ее, — с явными нотками напряжения в голосе подтвердил мистер Дурсль.

— Она забегала на наш газон, я выгнала, — успокоила мужа женщина. — Не волнуйся, мы только до магазина и обратно.

— Хорошо. Я сегодня не буду задерживаться. Вечером сразу домой.

— Памперсы, Вернон. Памперсы, — засмеялась Петуния.

— Непременно, любовь моя. До вечера.

После разговора сердце Петунии было не на месте, она даже объяснить не могла, что ее беспокоит. Колотила нервная дрожь и женщина просто не могла сидеть на месте. Уложив после обеда сына спать, она решила отвлечься привычным образом, и выкинуть из головы навязчивые мысли. Новый роман был небрежно брошен в кресло, а Петуния принялась за влажную уборку, стирку и глажку детских вещей, коих в корзине для белья всегда было с избытком. Мальчишки, что с них взять. Механическая однообразная работа, прерываемая лишь на проверку сна Дадли, позволила слегка остыть и убедить себя в незначительности события. Мало ли что у них случилось, может, отмечают очередную дурацкую шутку, ничем полезным они все равно заняться не могут.

Проснувшийся Дадли смешно моргал огромными глазенками и требовал прогулки, одновременно пытаясь увернуться от руки мамы, пытающейся причесать стоящие дыбом после сна светлые волосенки. И вновь ребенок, одетый в модный комбинезон смешил маму своей непосредственностью. Дадли наотрез отказался от коляски, устроив бурную истерику, за попытку усадить его на яркий брезентовый стул на колесиках. И сейчас старательно выступал рядом, используя ее в качестве опоры и усиленно пыхтя, толкал коляску перед собой. Их долго провожала взглядом подозрительная кошка, Петуния прямо чувствовала этот острый, врезающийся в спину взгляд, который просто не мог принадлежать животному. Опасения возвращались с новой силой.

Она ведь почти забыла, заставила себя забыть и вычеркнула из жизни неприятные воспоминания. Они специально с Верноном уехали из Коукворта, чтобы не бередить душу кошмарными событиями. Как давно это было. Семья, родители и смешная младшая сестренка, которую ответственная Петуния пыталась опекать, ведь родители всегда говорили, что она старшая и они ей доверяют. Как же можно было не оправдать такого доверия? А потом случилось страшное. Петуния сразу поняла, что в дом пришла беда, несмотря на то, что родители радовались способностям дочери, а Лили беззаботно отмахивалась и верила угрюмому соседскому мальчишке, что она волшебница и скоро пойдет в школу магов, где будет много таких же детей, как и она. А Петуния не верила. Она хорошо знала, чем могло это закончиться, она предупреждала, но ее никто не слушал. Старшая сестра очень любила сказки, и не всегда в них был счастливый конец, вернее он был написан специально, чтоб не расстраивать детей печальным правдивым исходом. В счастливые сказки она не верила, особенно после того, как взяла в школьной библиотеке сборник братьев Грим. А была еще одна сказка, врезавшаяся в память школьнице, о двух сестрах, повстречавших фею. Младшую за доброжелательность фея наградила, и ее слова стали превращаться в жемчуг, старшую же прокляла за недоверие и грубость, и той приходилось молчать, чтоб не пугать собеседников змеями. Итог был печальным. Петуния специально принесла эту книжку домой, чтобы доказать правдивость своих слов и что дар сестры отнюдь не так радужен, как всем казалось. Но от нее снова отмахнулись, намекнув, что завидовать нехорошо. Это было больно и обидно.

Женщина медленно брела по дорожке в крохотном парке маленького пригорода, Дадли с похвальным упорством толкал вперед свою детскую коляску, из-за которой его совершенно не было видно, выбирая дорогу на ощупь, а в ответственных местах надеясь на штурманский гений мамы и сильную руку, возвращающую на верный путь. Осенние листья грустно шуршали под ногами, настраивая на философский лад, а голые, одинокие и беззащитные деревья, непривычно тонкими темными ветками царапавшие небо навевали тоску и печаль, против воли восстанавливая в памяти грустные воспоминания.

Петуния не сдалась, она вновь опекала сестру, убеждая ее скрывать свои способности, ведь ни чем хорошим для них не обернется раскрытие тайны, да и соседский мальчишка Снейп утверждал, что маги скрываются. Неспроста же! Но Лили была беспечна.

Когда пришла ведьма в зеленом балахоне и остроконечной шляпе, Петунию отослали наверх за недоверие и плохое поведение по отношению к гостье, а она всего лишь хотела убедиться, что школа, в которую заберут сестру, будет соответствовать высоким требованиям серьезных учебных заведений. Но кто будет слушать ребенка, пусть и ему пришлось рано повзрослеть. Она даже специально написала директору той школы, чтобы ее тоже зачислили туда, на месте она во всем разберется и сможет защитить сестру. В ответ пришел отказ, а Лили со своим другом нашли письмо и долго над ней смеялись, обзывая обидными словами. Тогда в первый раз между сестрами пробежала черная кошка, и Петуния навсегда запомнила обиду.

Дадли весело смеялся, подбрасывая в воздух сухие листья, глядя, как они падают и замирают на тихой глади мелких луж, отражавших косые солнечные лучи. День клонился к вечеру. Ребенок после дневного сна был бодр и активен, и Петуния присела на лавочку, с улыбкой наблюдая за сыном. Пусть веселится и тратит энергию, ключом бьющую через край, устанет, и ночью будет сладко спать. Забытая коляска стояла в стороне.

Но она продолжала любить сестру. Даже тогда, когда она возвращалась на каникулы и, не умолкая, рассказывала о чудесах волшебного замка, об уроках, играх, шалостях и хвасталась волшебной палочкой. А Петуния холодела от ужаса. А вдруг Лили упадет с метлы и ей не успеют помочь, а если обольют неправильно сваренным зельем и она покроется синими перьями, которые нельзя будет свести, а если... их так много набиралось этих "а если". Только Лили смеялась, а родители снисходительно улыбались.

Потом больше, она возвращалась, а все карманы ее одежды были заполнены омерзительной липкой лягушачьей икрой, которую так противно вытряхивать и неудобно отстирывать. Словно Лили делала это специально, ведь стиркой занималась именно Петуния. А чай? Лили хвасталась своими достижениями, превращая кружку с чаем в крысу прямо в руках у старшей сестры. Это было страшно и до ужаса обидно. Ведь тогда смеялась не только Лили, но и родители, наивно пытаясь убедить ее, что это всего лишь шутка. Они что серьезно в это верили?

От раздумий Петунию отвлек резкий хлопок и громкий смех. В метрах десяти от них стоял человек в яркой фиолетовой мантии и нелепом цилиндре и весело хохотал, потрясая руками. Волшебную палочку женщина видела отчетливо. Подхватив сына и коляску, она торопливо пошла в противоположный конец сквера и быстро скрылась в ближайшем переулке. Кто знает этих ненормальных, от них чего угодно можно ожидать, а еще и память стереть могут. Просто так, на всякий случай или из чувства превосходства. Выверты сознания магов совершенно не поддавались никакой логике. Прав был Вернон, лучше бы дома сидели. Так спокойнее. Что у них за праздник-то такой сегодня, что совы непрестанно летают и маги, не скрываясь, по улицам шастают. Срочно в магазин, а потом бегом домой.

В какой момент Петуния начала бояться сестры, было не понятно. Но это был именно страх и жизнь, как на пороховой бочке. Лили не понимала, просто не понимала и не хотела понять, что все ее шуточки совершенно не являются безопасными для тех, кто не имеет никакого отношения к магии. А может, ей было просто все равно. Петуния специально уехала учиться как можно дальше и редко появлялась дома, стараясь свести встречи с сестрой к минимуму, до ужаса боялась за родителей, но ничего не могла с собой поделать. А потом встретила Вернона и, не раздумывая, приняла его предложение.