Главы 15 и 16

Глава 14. Не очень дальний и не вполне великий поход

— Ну что, дала сбой твоя чуйка? — съехидничал по прибытии каравана из моторки и 'трамвайчика' завлаб.

Ответ был дан ничуть не шутливым тоном:

— Нет, Серега, я бы сказал иначе. Именно потому, что чуял, взял с собой и пулеметик, винтовочку и святого отца. И еще не знаю, что сыграло сильнее.

Слово 'пулеметик' могло ввести в заблуждение невежду. Тот мог бы подумать о злоупотреблении уменьшительно-ласкательными суффиксами, и появление подобного названия приписал бы скромному калибру — а был он таким же, как и у винтовки. Но оружейник (конечно, это был бывший сержант-разведчик) держал в уме назначение оружия. Оно отнюдь не было предназначено для толстых бортов океанских кораблей — вовсе нет. Самое большее, чем он мог похвастаться: уверенным пробитием борта небольшого речного суденышка. Правду молвить, пулемет был сугубо противопехотным. Как бы то ни было, цель оказалась достигнута: плавание прошло без приключений.

Работники из местных сооружали то, что можно было с натяжкой назвать 'сухим доком'. Сказать правду, это было наклонным помостом, уходящим в воду, на который ручной лебедкой предполагалось втянуть корпус модернизируемого суденышка. Руководил этим Мак-Уильямс. Правда, сперва состоялся не вполне приятный разговор, но в конечном счете шотландец усвоил принципы 'хозяин-барин' и 'за ваши деньги — любой каприз'.

Изменения снаружи почти что не были видны. Но внутри... Появился настоящий гальюн, водонепроницаемые переборки (целых две штуки), камбуз, без которого двухнедельный поход виделся немыслимым, помпы с электроприводом — пусть и маломощные, но три штуки.

Ради экономии времени демонтировали двигатель грузовика с целью монтажа его на свежеизготовленный теплоход. Все трое русских знали, что топливо будет поганеньким. На этом убогом детище местной нефтянки движок мог выдать в лучшем случае 150 лошадиных сил. Расчетная скорость при этом составляла около десяти узлов в полном грузу. Все закидоны относительно установки более мощной силовой установки завлаб отверг. Аргументы у него были:

— Нам сейчас не нужна сверхскорость на воде. Нам нужна оперативность. Как можно скорее попасть в Буэнос-Айрес и сделать там все нужные закупки — вот задача.

Первой поддержала идею старший инженер:

— Полностью согласна. Нам деньги нужны, сами знаете, а сделать их быстрее всего на камнях. А те лучшее всего добывать именно в Буэнос-Айресе. И еще: тебе, Володенька, надо остаться тут.

От возмущения Корольков даже не нашелся что сказать. То есть у него были аргументы, но высказать их вслух в присутствии дамы было решительно невозможно. А та продолжила:

— Точно; в помощники тебе дадим Консуэлу. Уж переводить она может. И задание: отлить винт — на него имеющейся бронзы хватит с запасом — а если привезут еще, так и колесо новой гидротурбины. И винты для океанского корабля... хотя нет, как раз это делать нельзя, пока и поскольку сам корабль не доставлен. Но уж блок цилиндров для дизеля — точно.

— Не-а. Для двух дизелей. Даже если этот океанский... кхм... корапь будет тонн триста, меньше нельзя, то и тогда два движка нужны, сам понимаешь. Надежность и все такое.

Замзав включил рассудительность.

— Ну, отлить заготовки — дело вроде как и не особо долгое. А вот мехобработка литья — не так быстро пойдет. Еще добавь изготовление поршней... нет, что я говорю — всей поршневой группы. Потом: отливка головки блока, то бишь блоков. Крышку тоже придется отливать, потому как штамповка дешевой может быть лишь при наличии хороших штампов, а их делать дорого и долго. Еще емкость для топлива сварить, и топливные насосы, два то есть...

— Для прокладок желателен асбест или другая минеральная основа.

— Каолиновая вата имеется, от той термообработки стопорного клапана... помните?

— Ребята, вы увлекаетесь. С момент спуска на воду нашего корабля, приплюсуйте еще ходовые испытания, добавьте исправление всего, что надо — итого четыре дня, минимум. Отсюда до Буэнос-Айреса сто ходовых часов, это тоже минимум. Считайте все сто двадцать — пять суток. Столько же обратно. И прибавьте ефрейторский зазор. А вот сколько уйдет на дела в самой Аргентине — тут прогнозировать, сами знаете, зряшное дело. Короче: не удивлюсь, если вся поездка займет месяц.

— Мальчики, позвольте суммировать: хоть какая-то точность прогноза появится лишь с получением кораблика в хоть какой-то степени готовности. Да, чуть не забыла. А как назовем?

Как всегда, обсуждение этого вроде как наименее значимого вопроса заняло наибольшее время. Победило (по очкам) название 'Гордость Параны'. Медные буквы было решено заказать в Асунсьоне — просто ради скорости.

Монтаж занял намного меньше времени, чем устранение того, что замзав обозвал 'недоделки'. Как всегда: жидкость не текла там, где надо, а там, где не надо, наоборот, текла. Руль перекладывался с повышенным усилием, хотя это было совершенно неожиданно. Взбрыки приборов ожидались; их-то устраняли быстрее прочих дефектов, поскольку с чем-чем, а с этим все трое русских имели опыт. Но вот, наконец, наступил великий день.

Сакмое большое судно в парагвайском флоте (водоизмещение целых сорок пять тонн!) с немалыми трудностями спустили на воду. Крестной матерью стала сеньорита Сьенфугос, ибо Тамаре Ивановне как женщине, не являющейся гражданкой Парагвайской Республики, да к тому же не католического вероисповедания, доверить подобное дело было бы серьезной политической ошибкой.

Девчонка страшно волновалась, хотя сам обряд крещения был отрепетирован троекратно. Она то краснела, то бледнела, то покрывалась пятнами. Истины ради заметим: задача у Консуэлиты была не из сложных. Всего-то и делов: взять в руку бутылку, привязанную линьком за горлышко, произнести надлежащую фразу из четырех слов и отпустить бутылку.

Закон всемирного тяготения не подвел. Совершенно не громовой голос выкрикнул:

— Нарекаю тебя 'Гордость Параны'!

Металл обшивки также выдержал. Бутылка сухого местного вина (белого, понятно) разлетелась в мелкие брызги. Крики зрителей — а собрался практически весь персонал и сторонние граждане — слышались куда более внушительно, чем тонкий девчачий голосок. Особенной громкостью выделялись вопли от родственников юной Консуэлы. Они были твердо убеждены, что девочке оказана высокая честь. Правда, отец Эрнесто им заранее объяснил, что по обычаям русских судостроителей у судна обязательно должна быть именно крестная мать (не отец) и что почтеннейшая донья Тамара на эту роль не подходит: хоть она и христианка, но все же не католичка.

По случаю спуска на воду всем работникам предоставлялось праздничное вознаграждение (аж по два песо на нос), а также выходной. Возражений, понятно, не нашлось.

Но готовность к походу отнюдь не была достигнута. Предстояло назначить экипаж, который должен был включить троих из палубной команды (двух матросов и боцмана), ходовую вахту (еще трое) и кока. Пожалуй, не было затруднений лишь при подборе кандидатур на палубных матросов. Боцман — тут требовался почти такой же матрос, но более авторитетный и с кулаками потяжелее. Такого нашли. Кандидатами на вахтенных офицеров были с очевидностью сам капитан (Петр Никодимович Васильев, понятно) и старший помощник Сергей Петрович Федоров — а то, что у последнего обязанностей и так выше головы, почему-то не принималось во внимание. Вторым помощником, одновременно ставшим третьим вахтенным офицером, был взят начальник верфи Честер Мак-Уильямс. Соображения были простыми: он лучше всех местных знал конструкцию судна, а еще у него был морской опыт. Доводилось ему пребывать в должностях судового плотника и рулевого. Но не это виделось главным, а опыт шотландца в судостроении. Возможно, предстояло подобрать и даже приобрести океанский корабль в качестве кандидата на установление двигателя.

И сверх того, отдельной задачей была подготовка балласта — а его предстояло выбросить, заменив на купленный в Буэнос-Айресе груз. Запасы продовольствия и хорошей воды, само собой. Железные бочки выделать не успели, пришлось обойтись деревянными. В них, натурально, бросили сколько-то серебряных монеток ради дезинфекции.

Отдельной головной болью была команда из тех, кому предстояло защищать 'Гордость Параны' от вооруженного внимания недружественных личностей. Тут мнения старших офицеров разделились. Капитан Васильев полагал, что возможны покушения со стороны аргентинцев — как властей, так и частных лиц. Старпом Федоров считал, что наиболее опасными могут стать европейцы: англичане и французы. По мнению завлаба, этих любопытных граждан должен был заинтересовать в первую очередь двигатель. Практические выводы эти два офицера сделали различные. Васильев считал, что нужна команда (чуть ли не взвод) стрелков, вооруженных парагвайскими скорострельными ружьями. Само собой, эти люди должны быть хорошо обученными. Федоров по неким своим соображениям полагал, что не исключена или даже вполне вероятна попытка абордажа, а потому даже это сугубо речное суденышко не может обойтись без мелкокалиберной артиллерии. Стрелков при этом много не надо: отделение, не больше. Правда, оба сошлись во внениях, что любой вид нового вооружения требует хорошей подготовки личного состава.

Почти сразу же шикарные планы Федорова получили холодный душ от подчиненного.

— Сергей Петрович, так ведь орудий у нас, считай, нету. Стволы калибра пятьдесят семь мэмэ, точно, имеются, а толку? Ни лафетов, ни противооткатных мехзанизмов, о прицельных приспособлениях вообще скромно молчу. Правда, снаряды начали производить, налицо их тридцать шесть штук. Маловато будет.

Последняя фраза была произнесена противным мультяшным голосом.

И тут же боевой сержант продолжил:

— Есть крупняк калибра двендацать с половиной. И к нему ленты и патронов девятьсот восемьдесят штук. Правда, с учетом обучения пулеметчиков это почти ничего, но наработать мои ребята могут, скажем, еще две тысячи. За неделю, понятно.

И работа по подготовке закипела.

Вахтенные офицеры учились водить судно. Дело шло отнюдь не так резво, как рассчитывал завлаб. Целую неделю будущие судоводители приучались чувствовать руль, прикидывать маневры заранее с учетом течения и ветра и 'видеть реку'. Так последнее умение называл шотландский корабел, имея в виду навык замечать подводные камни, отмели и даже древесные стволы.

Корольков в это время гонял новичков из местных, требуя умения не только стрелять, но и вовремя нырять в укрытие, прикидывать сектора обстрела и прочее образование молодого бойца. В конечном счете получилось лучше, чем у салабонов, но хуже, чем у дембелей. Правда, парни были старательными. Возможно, рвение подогревалось обещанием карьеры: Корольков посулил наиболее успешным унтер-офицерский чин.

В части обращения с пулеметом от новичков он ожидал худшего. Однако те почти не пугались грохота выстрелов и жестокой отдачи. Лишь потом завлаб сообразил, что местные имели раньше дело с местными же ружьями, а у тех и калибр поболее полудюйма, и отдача будь здоров. Отсюда же происходило некоторое пренебрежение местных воинов к винтовкам. Впрочем, капитан Васильев проявил такое же рвение в изучение матчасти, как и его подчиненные, но, в отличие от них, проникся уважением к русским оружейникам. Будучи офицером, он прекрасно понял, какие возможности у этих внешне неказистых и малокалиберных ружьях.

Куда сложнее оказалось приучить туземных воинов чистить оружие. Но Корольков нашел выход. Изначально он взял под команду отделение. И уж этих гонял не хуже, чем солдат-срочников в учебке. Расчет был простой: подготовить будущих младших командиров. Не в смысле знаний, а в умении командовать. Для этого нужно было нарабатывать в них если не авторитет, то хотя бы командные навыки — и ребята изо всех сил его старались в этом направлении, сами того не осознавая. Насчет качества будущего армейского контингента никто из пришельцев не обольщался.

И вот наступил тот самый момент, которого ждали. Матросы напрягаясь, оттолкнули шестами 'Гордость Параны' от самодельного причала. Вода взбурлила за кормой. Суденышко неспешно стало набирать ход, направляясь по течению на восток.

Самыми великовозрастными в экипаже были господа офицеры. Прочие же, даже боцман, были младше двадцати лет, а иные — порядочно младше. Впрочем, решительно все начинающие моряки уже умели вязать сколько-то простейших узлов, знали основные термины и должностные обязанности. А корабельный мастер, он же третий помощник, уже обещал в течение всего рейса учить и учить 'зелень подкильную'.

Сам по себе поход вроде как и не был особенно трудным. Ну да, ходовые вахты по четыре часа через восемь. Непрерывное и пристальное внимание к обстановве на воде — и это было. Правда, за весь рейс не было ни одного туманного часа (для них сезон был неподходящим). А в темное время суток включали то, что называлось русским словом 'прожектор' — а эта штука светила ну прямо, как солнце. А то, что до настоящего прожектора этому доморощенному осветительному прибору еще расти и расти — не упоминалось вслух.

Меры безопасности на портовом рейде были приняты прямо драконовские, хотя 'Гордость Параны' стояла у причала от силы тройку часов: как раз на время оформления портовых формальностей.

Ключевым вопросом у портового чиновника было:

— С какой целью прибыли в Буэнос-Айрес?

— По торговым делам.

Чиновник заметно оживился, но тут же последовало уточнение:

— Мы прибыли не для того, чтобы продавать, а чтобы покупать.

Надежда на взятку сошла почти на нуль, но представитель властей не желал сдаваться:

— Господа, осмелюсь предложить услуги по закупке продовольствия по весьма привлекательным ценам.

Никого не удивил род предлагаемого товара: ведь ничего другого Аргентина не могла предложить. Ну, почти не могла.

— Сеньор Рамирес, мы благодарны за предложение, но, как вы могли заметить, наше судно весьма невелико. Поэтому о закупке сколько-нибудь значимого объема товара речь не пойдет. Скорее мы здесь для оценки конъюнктуры.

Означенный сеньор увял, выдал нужные бумаги, получил оговоренную денежную сумму и удалился.

И тут как будто из ничего на причале возникло новое лицо. И оно заговорило по-английски:

— Джентльмены, меня зовут Арчибадь Маулер, я капитан брига 'Святая Тереза' — вот он стоит под британским флагом. Мне доводилось ходить на пароходе. Удовлетворите мое любопытство: на чем работает ваш котел? Я не заметил дыма.

Ответ был дан с холодной вежливостью.

— Вы должны были заметить парагвайский флаг. А в Парагвае, да будет вам известно, вообще нет каменного угля. Поэтому мы вынуждены были приспособить нашу машину под использование земляного масла.

— Вот как? Выходит, в Парагвае есть это масло?

— Нет, его у нас не добывают. Но это топливо можно купить в близлежащих странах. Конечно, английский уголь обошелся бы дешевле, покупай мы его в Ньюкасле. Но для Парагвая ввоз угля из Англии был бы неоправданным расходом. Ведь нам его нужно сравнительно немного. То есть цены были бы очень высоки.