|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 14. Не очень дальний и не вполне великий поход
— Ну что, дала сбой твоя чуйка? — съехидничал по прибытии каравана из моторки и 'трамвайчика' завлаб.
Ответ был дан ничуть не шутливым тоном:
— Нет, Серега, я бы сказал иначе. Именно потому, что чуял, взял с собой и пулеметик, винтовочку и святого отца. И еще не знаю, что сыграло сильнее.
Слово 'пулеметик' могло ввести в заблуждение невежду. Тот мог бы подумать о злоупотреблении уменьшительно-ласкательными суффиксами, и появление подобного названия приписал бы скромному калибру — а был он таким же, как и у винтовки. Но оружейник (конечно, это был бывший сержант-разведчик) держал в уме назначение оружия. Оно отнюдь не было предназначено для толстых бортов океанских кораблей — вовсе нет. Самое большее, чем он мог похвастаться: уверенным пробитием борта небольшого речного суденышка. Правду молвить, пулемет был сугубо противопехотным. Как бы то ни было, цель оказалась достигнута: плавание прошло без приключений.
Работники из местных сооружали то, что можно было с натяжкой назвать 'сухим доком'. Сказать правду, это было наклонным помостом, уходящим в воду, на который ручной лебедкой предполагалось втянуть корпус модернизируемого суденышка. Руководил этим Мак-Уильямс. Правда, сперва состоялся не вполне приятный разговор, но в конечном счете шотландец усвоил принципы 'хозяин-барин' и 'за ваши деньги — любой каприз'.
Изменения снаружи почти что не были видны. Но внутри... Появился настоящий гальюн, водонепроницаемые переборки (целых две штуки), камбуз, без которого двухнедельный поход виделся немыслимым, помпы с электроприводом — пусть и маломощные, но три штуки.
Ради экономии времени демонтировали двигатель грузовика с целью монтажа его на свежеизготовленный теплоход. Все трое русских знали, что топливо будет поганеньким. На этом убогом детище местной нефтянки движок мог выдать в лучшем случае 150 лошадиных сил. Расчетная скорость при этом составляла около десяти узлов в полном грузу. Все закидоны относительно установки более мощной силовой установки завлаб отверг. Аргументы у него были:
— Нам сейчас не нужна сверхскорость на воде. Нам нужна оперативность. Как можно скорее попасть в Буэнос-Айрес и сделать там все нужные закупки — вот задача.
Первой поддержала идею старший инженер:
— Полностью согласна. Нам деньги нужны, сами знаете, а сделать их быстрее всего на камнях. А те лучшее всего добывать именно в Буэнос-Айресе. И еще: тебе, Володенька, надо остаться тут.
От возмущения Корольков даже не нашелся что сказать. То есть у него были аргументы, но высказать их вслух в присутствии дамы было решительно невозможно. А та продолжила:
— Точно; в помощники тебе дадим Консуэлу. Уж переводить она может. И задание: отлить винт — на него имеющейся бронзы хватит с запасом — а если привезут еще, так и колесо новой гидротурбины. И винты для океанского корабля... хотя нет, как раз это делать нельзя, пока и поскольку сам корабль не доставлен. Но уж блок цилиндров для дизеля — точно.
— Не-а. Для двух дизелей. Даже если этот океанский... кхм... корапь будет тонн триста, меньше нельзя, то и тогда два движка нужны, сам понимаешь. Надежность и все такое.
Замзав включил рассудительность.
— Ну, отлить заготовки — дело вроде как и не особо долгое. А вот мехобработка литья — не так быстро пойдет. Еще добавь изготовление поршней... нет, что я говорю — всей поршневой группы. Потом: отливка головки блока, то бишь блоков. Крышку тоже придется отливать, потому как штамповка дешевой может быть лишь при наличии хороших штампов, а их делать дорого и долго. Еще емкость для топлива сварить, и топливные насосы, два то есть...
— Для прокладок желателен асбест или другая минеральная основа.
— Каолиновая вата имеется, от той термообработки стопорного клапана... помните?
— Ребята, вы увлекаетесь. С момент спуска на воду нашего корабля, приплюсуйте еще ходовые испытания, добавьте исправление всего, что надо — итого четыре дня, минимум. Отсюда до Буэнос-Айреса сто ходовых часов, это тоже минимум. Считайте все сто двадцать — пять суток. Столько же обратно. И прибавьте ефрейторский зазор. А вот сколько уйдет на дела в самой Аргентине — тут прогнозировать, сами знаете, зряшное дело. Короче: не удивлюсь, если вся поездка займет месяц.
— Мальчики, позвольте суммировать: хоть какая-то точность прогноза появится лишь с получением кораблика в хоть какой-то степени готовности. Да, чуть не забыла. А как назовем?
Как всегда, обсуждение этого вроде как наименее значимого вопроса заняло наибольшее время. Победило (по очкам) название 'Гордость Параны'. Медные буквы было решено заказать в Асунсьоне — просто ради скорости.
Монтаж занял намного меньше времени, чем устранение того, что замзав обозвал 'недоделки'. Как всегда: жидкость не текла там, где надо, а там, где не надо, наоборот, текла. Руль перекладывался с повышенным усилием, хотя это было совершенно неожиданно. Взбрыки приборов ожидались; их-то устраняли быстрее прочих дефектов, поскольку с чем-чем, а с этим все трое русских имели опыт. Но вот, наконец, наступил великий день.
Сакмое большое судно в парагвайском флоте (водоизмещение целых сорок пять тонн!) с немалыми трудностями спустили на воду. Крестной матерью стала сеньорита Сьенфугос, ибо Тамаре Ивановне как женщине, не являющейся гражданкой Парагвайской Республики, да к тому же не католического вероисповедания, доверить подобное дело было бы серьезной политической ошибкой.
Девчонка страшно волновалась, хотя сам обряд крещения был отрепетирован троекратно. Она то краснела, то бледнела, то покрывалась пятнами. Истины ради заметим: задача у Консуэлиты была не из сложных. Всего-то и делов: взять в руку бутылку, привязанную линьком за горлышко, произнести надлежащую фразу из четырех слов и отпустить бутылку.
Закон всемирного тяготения не подвел. Совершенно не громовой голос выкрикнул:
— Нарекаю тебя 'Гордость Параны'!
Металл обшивки также выдержал. Бутылка сухого местного вина (белого, понятно) разлетелась в мелкие брызги. Крики зрителей — а собрался практически весь персонал и сторонние граждане — слышались куда более внушительно, чем тонкий девчачий голосок. Особенной громкостью выделялись вопли от родственников юной Консуэлы. Они были твердо убеждены, что девочке оказана высокая честь. Правда, отец Эрнесто им заранее объяснил, что по обычаям русских судостроителей у судна обязательно должна быть именно крестная мать (не отец) и что почтеннейшая донья Тамара на эту роль не подходит: хоть она и христианка, но все же не католичка.
По случаю спуска на воду всем работникам предоставлялось праздничное вознаграждение (аж по два песо на нос), а также выходной. Возражений, понятно, не нашлось.
Но готовность к походу отнюдь не была достигнута. Предстояло назначить экипаж, который должен был включить троих из палубной команды (двух матросов и боцмана), ходовую вахту (еще трое) и кока. Пожалуй, не было затруднений лишь при подборе кандидатур на палубных матросов. Боцман — тут требовался почти такой же матрос, но более авторитетный и с кулаками потяжелее. Такого нашли. Кандидатами на вахтенных офицеров были с очевидностью сам капитан (Петр Никодимович Васильев, понятно) и старший помощник Сергей Петрович Федоров — а то, что у последнего обязанностей и так выше головы, почему-то не принималось во внимание. Вторым помощником, одновременно ставшим третьим вахтенным офицером, был взят начальник верфи Честер Мак-Уильямс. Соображения были простыми: он лучше всех местных знал конструкцию судна, а еще у него был морской опыт. Доводилось ему пребывать в должностях судового плотника и рулевого. Но не это виделось главным, а опыт шотландца в судостроении. Возможно, предстояло подобрать и даже приобрести океанский корабль в качестве кандидата на установление двигателя.
И сверх того, отдельной задачей была подготовка балласта — а его предстояло выбросить, заменив на купленный в Буэнос-Айресе груз. Запасы продовольствия и хорошей воды, само собой. Железные бочки выделать не успели, пришлось обойтись деревянными. В них, натурально, бросили сколько-то серебряных монеток ради дезинфекции.
Отдельной головной болью была команда из тех, кому предстояло защищать 'Гордость Параны' от вооруженного внимания недружественных личностей. Тут мнения старших офицеров разделились. Капитан Васильев полагал, что возможны покушения со стороны аргентинцев — как властей, так и частных лиц. Старпом Федоров считал, что наиболее опасными могут стать европейцы: англичане и французы. По мнению завлаба, этих любопытных граждан должен был заинтересовать в первую очередь двигатель. Практические выводы эти два офицера сделали различные. Васильев считал, что нужна команда (чуть ли не взвод) стрелков, вооруженных парагвайскими скорострельными ружьями. Само собой, эти люди должны быть хорошо обученными. Федоров по неким своим соображениям полагал, что не исключена или даже вполне вероятна попытка абордажа, а потому даже это сугубо речное суденышко не может обойтись без мелкокалиберной артиллерии. Стрелков при этом много не надо: отделение, не больше. Правда, оба сошлись во внениях, что любой вид нового вооружения требует хорошей подготовки личного состава.
Почти сразу же шикарные планы Федорова получили холодный душ от подчиненного.
— Сергей Петрович, так ведь орудий у нас, считай, нету. Стволы калибра пятьдесят семь мэмэ, точно, имеются, а толку? Ни лафетов, ни противооткатных мехзанизмов, о прицельных приспособлениях вообще скромно молчу. Правда, снаряды начали производить, налицо их тридцать шесть штук. Маловато будет.
Последняя фраза была произнесена противным мультяшным голосом.
И тут же боевой сержант продолжил:
— Есть крупняк калибра двендацать с половиной. И к нему ленты и патронов девятьсот восемьдесят штук. Правда, с учетом обучения пулеметчиков это почти ничего, но наработать мои ребята могут, скажем, еще две тысячи. За неделю, понятно.
И работа по подготовке закипела.
Вахтенные офицеры учились водить судно. Дело шло отнюдь не так резво, как рассчитывал завлаб. Целую неделю будущие судоводители приучались чувствовать руль, прикидывать маневры заранее с учетом течения и ветра и 'видеть реку'. Так последнее умение называл шотландский корабел, имея в виду навык замечать подводные камни, отмели и даже древесные стволы.
Корольков в это время гонял новичков из местных, требуя умения не только стрелять, но и вовремя нырять в укрытие, прикидывать сектора обстрела и прочее образование молодого бойца. В конечном счете получилось лучше, чем у салабонов, но хуже, чем у дембелей. Правда, парни были старательными. Возможно, рвение подогревалось обещанием карьеры: Корольков посулил наиболее успешным унтер-офицерский чин.
В части обращения с пулеметом от новичков он ожидал худшего. Однако те почти не пугались грохота выстрелов и жестокой отдачи. Лишь потом завлаб сообразил, что местные имели раньше дело с местными же ружьями, а у тех и калибр поболее полудюйма, и отдача будь здоров. Отсюда же происходило некоторое пренебрежение местных воинов к винтовкам. Впрочем, капитан Васильев проявил такое же рвение в изучение матчасти, как и его подчиненные, но, в отличие от них, проникся уважением к русским оружейникам. Будучи офицером, он прекрасно понял, какие возможности у этих внешне неказистых и малокалиберных ружьях.
Куда сложнее оказалось приучить туземных воинов чистить оружие. Но Корольков нашел выход. Изначально он взял под команду отделение. И уж этих гонял не хуже, чем солдат-срочников в учебке. Расчет был простой: подготовить будущих младших командиров. Не в смысле знаний, а в умении командовать. Для этого нужно было нарабатывать в них если не авторитет, то хотя бы командные навыки — и ребята изо всех сил его старались в этом направлении, сами того не осознавая. Насчет качества будущего армейского контингента никто из пришельцев не обольщался.
И вот наступил тот самый момент, которого ждали. Матросы напрягаясь, оттолкнули шестами 'Гордость Параны' от самодельного причала. Вода взбурлила за кормой. Суденышко неспешно стало набирать ход, направляясь по течению на восток.
Самыми великовозрастными в экипаже были господа офицеры. Прочие же, даже боцман, были младше двадцати лет, а иные — порядочно младше. Впрочем, решительно все начинающие моряки уже умели вязать сколько-то простейших узлов, знали основные термины и должностные обязанности. А корабельный мастер, он же третий помощник, уже обещал в течение всего рейса учить и учить 'зелень подкильную'.
Сам по себе поход вроде как и не был особенно трудным. Ну да, ходовые вахты по четыре часа через восемь. Непрерывное и пристальное внимание к обстановве на воде — и это было. Правда, за весь рейс не было ни одного туманного часа (для них сезон был неподходящим). А в темное время суток включали то, что называлось русским словом 'прожектор' — а эта штука светила ну прямо, как солнце. А то, что до настоящего прожектора этому доморощенному осветительному прибору еще расти и расти — не упоминалось вслух.
Меры безопасности на портовом рейде были приняты прямо драконовские, хотя 'Гордость Параны' стояла у причала от силы тройку часов: как раз на время оформления портовых формальностей.
Ключевым вопросом у портового чиновника было:
— С какой целью прибыли в Буэнос-Айрес?
— По торговым делам.
Чиновник заметно оживился, но тут же последовало уточнение:
— Мы прибыли не для того, чтобы продавать, а чтобы покупать.
Надежда на взятку сошла почти на нуль, но представитель властей не желал сдаваться:
— Господа, осмелюсь предложить услуги по закупке продовольствия по весьма привлекательным ценам.
Никого не удивил род предлагаемого товара: ведь ничего другого Аргентина не могла предложить. Ну, почти не могла.
— Сеньор Рамирес, мы благодарны за предложение, но, как вы могли заметить, наше судно весьма невелико. Поэтому о закупке сколько-нибудь значимого объема товара речь не пойдет. Скорее мы здесь для оценки конъюнктуры.
Означенный сеньор увял, выдал нужные бумаги, получил оговоренную денежную сумму и удалился.
И тут как будто из ничего на причале возникло новое лицо. И оно заговорило по-английски:
— Джентльмены, меня зовут Арчибадь Маулер, я капитан брига 'Святая Тереза' — вот он стоит под британским флагом. Мне доводилось ходить на пароходе. Удовлетворите мое любопытство: на чем работает ваш котел? Я не заметил дыма.
Ответ был дан с холодной вежливостью.
— Вы должны были заметить парагвайский флаг. А в Парагвае, да будет вам известно, вообще нет каменного угля. Поэтому мы вынуждены были приспособить нашу машину под использование земляного масла.
— Вот как? Выходит, в Парагвае есть это масло?
— Нет, его у нас не добывают. Но это топливо можно купить в близлежащих странах. Конечно, английский уголь обошелся бы дешевле, покупай мы его в Ньюкасле. Но для Парагвая ввоз угля из Англии был бы неоправданным расходом. Ведь нам его нужно сравнительно немного. То есть цены были бы очень высоки.
— А древесный уголь для вашей машины годится?
— В теории — да. Но опять вопрос цены, капитан Маулер. В Парагвае очень мало лесов. Расчет показал, что земляное масло наиболее выгодно для этого судна, хотя это и недешево.
— Как понимаю, вы шли от самого Асунсьона. И вы рассчитывали на пополнение запасов топлива здесь, в Буэнос-Айресе? Между прочим, здесь можно купить уголь, и он обошелся бы дешевле, чем в Асунсьоне.
— Мы не были в этом уверены, и потому из осторожности взяли запас топлива на рейс туда и обратно.
— Какую же скорость развивает ваше судно?
— Это зависит от скорости течения, капитан Маулер. На отдельных участках она достигала десяти узлов, но это на реке, сами понимаете.
— А в океане?
Вопрос был, самое меньшее, неделикатным. Английский капитан не мог не заметить, что кораблик, о котором он расспрашивал, был явно не океанского класса. Ответ прозвучал в еще более холодных тонах:
— Мы не выходили в океан на этом корабле.
И парагвайский торговец дал знак своему офицеру. Тот проявил сообразительность и, в свою очередь, отдал приказания боцману на гуарани.
Уже выходя на рейд, Васильев буркнул:
— Он не мог не услышать акцент в вашем английском.
— Понятно. Но вряд ли англичанин понимает толк в особенностях акцентов. Вполне мог приписать моему парагвайскому происхождению. Могу допустить, что испанский он знает, но гуарани — точно нет. Так что вы, Петр Никодимович, сработали верно.
Прибывшим пришлось разделиться. Мистер Мак-Уильямс двинулся выяснять состояние дел на рынке подержанных судов. Федоров принялся обследовать рынок драгоценных камней. А капитан Васильев вынужден бьыл остаться на судне. Все трое рассудили, что охрана нужна.
Завлаб даже не знал, заслуживают ли дела радости или огорчения. В первой ювелирной лавке торговали изделиями из золота, но не драгоценными камнями. Это было не то. Второй из ювелиров предлагал обширнейший выбор изделий из серебра, причем уверял, что дешевле не найти, поскольку и материал, и мастера местные. Возможно, это было правдой, но и этот товар не представлял интереса. А вот третий...
В этой лавке предлагали как драгоценности, так и камни по отдельности. Вроде бы то, что надо. Смущало имя владельца, написанное на вывеске: Марк Серпик. Внешность полностью соответствовала имени Вероятнее всего, данный персонаж был родом из Польши и, значит, вполне мог понимать по-русски.
Осторожность — наше все! И беседу Федоров повел для начала по-испански:
— Уважаемый сеньор Серпик, я промышленник из Парагвая. Можете звать меня сеньор Серхио. Правильно ли я думаю, что вы говорите по-русски?
Хозяин со всей вежливостью уверил посетителя, что говорит, читает и пишет по-русски вполне хорошо. То же самое было повторено на великом и могучем, хотя с заметных еврейским акцентом.
Посетитель удовлетворнно кивнул.
— Мои предки жили в России. Моя мама говорила на русском языке.
Сказано было правильно, но очень медленно и с акцентом. И тут же пришелец снова перешел на испанский, на котором говорил с куда большей уверенностью.
— Думаю, и мне, и вам будет удобнее говорить по-испански. Я не очень силен в аргентинском диалекте, за что заранее прошу прощения. Посмотрите на этот камень.
На свет появился рубин, подобного которому ювелир еще не видывал. Во всяком случае, по размеру. Быстрый осмотр показал, что дефектов в камне нет. Несомненно, это был очень дорогой образчик. Но он мог стать намного дороже при надлежащей огранке. Оба собеседника это понимали.
— Имеются ли у вас бесцветные топазы?
Любой понимающий осведомлен, что в ювелирном деле бесцветные топазы не пользуются спросом и потому ценятся дешево. Но посетитель быстро погасил удивление хозяина лавки:
— Вы правы, сеньор Серпик, из таких камней делать украшения делать вряд ли целесообразно. Но нам они нужны для другого.
Многозначительная пауза.
— Мой коллега предполагает, что добавка подобных топазов — в очень небольшом количестве — в расплавленное стекло может улучшить его качество. Я не уверен, что он прав, но готов выменять этот рубин на соответствующее количество бесцветных топазов. Именно бесцветных, окрашенные не годятся. И еще: в них не должно быть дефектов в виде включений.
— У меня сейчас таких нет, — признался ювелир, — но если вы дадите мне два дня, то постараюсь их добыть. Сколько вам нужно и какого размера?
Начался торг. Сеньор Серхио в принципе согласился взять часть стоимости рубина деньгами, но наотрез отказался прийти к соглашению без тщательного осмотра и анализа обменных бесцветных топазов. Что до размера, то посетитель небрежно взмахнул рукой:
— Любого размера пойдут, даже вот такие, — тут руки сеньора Серхио изобразили нечто вроде крупного яблока, — но и не слишком мелкие, поскольку для них труднее определить дефекты по части алхимии.
Но дальше разговор пошел по скользкой дорожке.
— Если не секрет, сеньор: этот камень добыт в Парагвае?
В ответ любезный продавец выкатил сорок бочек арестантов. Он объяснил, что камень этот выделен из породы алхимическими методами, каковые, понятно, секрет фирмы; что именно по этой причине поверхность хоть и получается более-менее ровной, но назвать ее идеальной, понятно, нельзя; что методы эти достаточно дороги и получение ими рубинов и сапфиров оправдано экономически лишь для больших камней ('а маленькие получаются даже дороже, чем если их ввозить из Бразилии') и что процесс медленный.
— ...для выделения подобного камня из породы требуется не менее недели труда алхимика высочайшей квалификации. А если применять обычные горные методы, то рубин, скорее всего, будет получен в виде крошечных осколков, которые, как сами понимаете, имеют значительно меньшую ценность. Невыгодно, сеньор Серпик, поверьте.
Ювелир сделал вид, что поверил. Но не преминул закинуть удочку:
— Выходит, вы можете доставить и сапфиры, сеньор Серхио?
— И да, и нет, сеньор Серпик. Наши геологи утверждают, что такие могут найтись. Но не гарантируют успеха. А вы хотели бы приобрести? Имейте в виду, что сапфиры, как и рубины, мы можем поставлять лишь крупные. И не обещаю, что мы возьмем бесцветные товары в счет стоимости или части таковой. Если мой коллега ошибся, и топазы в стекле не дают обещанного эффекта, то мы от них откажемся.
Хозяин лавки рассыпался в уверениях, что не имеет решительно ничего против крупных сапфиров и согласен приобрести их за полновесные аргентинские песо. И, понятно, пожелал успехов в алхимии. Посетитель, в свою очередь, выразил надежду на дальнейшие совместные дела и учтиво распрощался на посредственном, хотя и понятном русском языке.
Итоги дня подбивали уже поздно вечером. Все трое офицеров собрались на борту 'Гордости Параны', поскольку ночевать они были намерены именно там.
По морской традиции, первым слово получил младший в чине.
— Порадовать пока нечем, господа, — откровенно заявил шотландцец. — Пока что на продажу ничего нам нужного нет. Либо старье, либо тихоходы. Все парусники. Правда, завтра ожидается приход одного такого... мне его назвали клипером . С коммерческим грузом. Вроде как последний рейс, капитан, он же владелец, серьезно болен и намерен продать корабль. Резвый, по слухам, идет аж до пятнадцати узлов в бакштаге. Будем смотреть.
— Ладно. Потерпим до завтра или, скорее, до послезавтра. Вряд ли он успеет разгрузиться быстро. Что до меня, то новостей, считай, нету. Проторчал я на рейде весь день. Ну, торговцы шастали вокруг. Все очень вежливые, поскольку мои люди на палубе без ружей не появлялись. Пока мы ничего не покупали. Сергей Петрович?
Завлаб изложил суть переговоров с ювелиром. Вот тут появились вопросы.
— Вам виднее, конечно, но зачем вы с этим жидом связались?
— У него могут быть связи с Антверпеном или Амстердамом. Это мировые центры по огранке драгоценных камней. И часть этого дела в руках евреев. А еще через него можно выйти на рынок Петербурга. Там могли бы дать очень хорошие цены.
— Как насчет Лондона?
— Мы планируем сделать быстроходное океанское судно с мощными машинами. И в Лондонском порту могут найтись джентльмены, которые им заинтересуются. А оно нам надо? Собственно, интерес уже проявился.
Капитан Васильев явно хотел задать еще вопросы, но сдержался. Вместо этого прозвучало:
— Тогда ожидаем значимых новостей послезавтра.
— Не вполне так, капитан. Завтра я планировал заняться закупкой металла. Бронза и железо. Кстати, это будет наш балласт.
Глава 15. Дела купеческие
Федоров был прав частично. Он полагал, что англичане могут проявить интерес к 'Гордости Параны'. Таковой чуть было не наметился, но завлаб не учел важных обстоятельств. А вот английский капитан принял их во внимание.
Первое и едва ли не главное: суденышко было совершенно речным. Ни по размерам, ни по запасу хода, ни по скорости оно не подходило под британское понятие 'торговое судно', уж не говоря о 'корабле'.
Вторым важным (на взгляд англичанина) фактором было место рождения суденышка. Это корытце было создано в Парагвае — другими словами, в дикарской стране, населенной дикарями. По правде говоря, этой одной причины хватило бы, чтобы не проявить серьезного интереса к такой поделке.
Третьей причиной для пренебрежения был сам результат переоборудования покупки. Никакого запаса конструкционной надежности! Ну где это видано, чтобы океанское судно не имело парусного вооружения? А если машина сломается посреди океана? Ведь такое случалось, причем неоднократно. Вот как речное судно — тут еще можно о чем-то говорить. Ширина реки Параны не составляла и двух миль, да и то близ устья. Если что — можно вызвать помощь.
Четвертой причиной несерьезности парагвайского проекта было земляное масло в качестве топлива. Спору нет, дыма при сгорании оно почти не дает. Еще преимущество: для него, похоже, не нужны кочегары, поскольку жидкости можно перекачивать насосом. Но на этом достоинства заканчиваются. Ну-ка, назовите порты, где можно купить большой запас сего горючего? Да таких просто нет! Вот уголь — это да, товар хоть не рядовой, нго все же не из редких.
Капитан Маулер подумал, что можно легко приспособить топку парагвайского котла под сжигание угля. Знай он, что это не так, к перечню недостатков 'Гордости Параны' прибавился бы еще один, и не из малых.
В результате дальнейший интерес к этому судну проявился лишь со стороны аргентинских граждан, страдающих избытком алчности. Но для нападения хоть и были причины, но не было возможности. Вооружение и численность команды оставались неясными, ибо стояла 'Гордость Параны' на рейде, а не у причала.
Из господ офицеров крепко заняты были лишь второй и первый помощники.
Шотландец производил оценку (предварительную, конечно), корабля, который предположительно шел на продажу. Давать варианты и, тем более, окончательное суждение он не желал, потребовав больше времени. Заранее было обговорено, что результаты измерений и иных оценок будут отвезены на базу, где, как обещал, сеньор Серхио, можно будет рассчитать рабочие характеристики будущего корабля.
Федоров через день снова появился в лавке у сеньора Серпика. Успех в торговле был, но не слишком великим. Нужные бесцветные топазы найти оказалось не так просто. Ювелир клятвенно обещал найти нужное 'ну не более, чем через три недели', но покупатель оказался крайне неуступчивым. Ждать он наотрез отказался. Но ходы к дальнейшему согтрудничеству предложил.
— Не могу гарантировать ни количество, ни размер, но ожидаю, что через два месяца у нас появятся другие камни, столь же интересные. Может быть, один, но не исключаю, что два. Возможно, это будут сапфиры. Так что, любезнейший сеньор Марк, в ваших интересах к этому сроку раздобыть бесцветные топазы.
И все же ушлый ювелир не остался без гешефта.
— Дорогой сеньор Серхио, а бериллы вас не интересуют?
Покупатель явно не ожидал вопроса, что и подтвердилось в словах:
— Вы меня поставили в тупик, сеньор. Наш алхимик при мне как-то заметил, что изумруды для его целей, возможно, и подойдут. Аквамарины... тоже, хотя и под вопросом. В любом случае у камней не должен быть насыщенный цвет. Другие виды бериллов... надо пробовать. Уверенно скажу, что камни с трещинами подойдут. Я имел в виду, что трещины не портят товара. А сколько у вас есть сейчас?
— На данный момент — нисколько. Но я знаю человека со знакомыми в Бразилии, вот у него может быть много. И если я свяжусь с ним сегодня, то уже завтра... нет, послезавтра у вас будет хоть пуд, — тут торговец увидел кислое выражение на лице партнера и поправился, — хоть шестнадцать килограммов.
— Да, вы правы, сеньор, немецкие и французские меры для меня более удобны. Но сначала насчет цены за этот рубин...
И процесс торговли продолжился.
Вечернее совещание офицерского состава было информативным. Из уважения ко второму помощнику говорили только по-испански. Тот и говорил, и понимал вполне прилично. По молчаливому уговору, на русском не произнесли ни слова.
Честер доложил, что по предварительному анализу, тот самый якобы клипер может оказаться быстроходным. Кораблестроитель не поленился снять все основные размеры. Как уже говорилось, об этом его весьма настоятельно попросили работодатели. Сам он в подобной работе толка не видел, утверждая (не без оснований), что и на глаз может оценить скоростные качества судна, но пренебречь этой просьбой не решился. Правда, он не знал, что завлаб уже решил, что эти чертежи прогонит по имеющимася в компьютере кораблестроительным материалам.
— В бакштаг он, похоже, все пятнадцать узлов выдаст. В фордевинд, возможно, чуть меньше. Скажем, тринадцать-четырнадцать. Но и в бейдевинд это был бы недурной ходок. Обводы хороши, не спорю. Его бы от обрастаний почистить. Ну, а сколько под вашей машиной — тут вам, господа, виднее.
— Не машиной, а машинами, — хладнокровно поправил старший помощник. — Две машины надо ставить. И никак не меньше. Надежность, сами понимаете.
Старший помощник, в свою очередь, доложил о сумме, которую он уже получил в качестве аванса. Слушатели впечатлились. А Федоров еще усилил:
— По моим прикидкам, нам хватит на полторы тонны чугуна в слитках; три тонны железа в полосах, две тонны бронзы, доски — тех хватит на половину переборок, примерно сказать; ртуть... ну, ее много не надо; еще латунь в полосах килограмм четыреста, это на патроны; да, и на медь останется. Это даже если остаток нам дадут в топазах и бериллах.Чуть не забыл. Вот мои записи. Тут указано, что и сколько покупать в порядке очереди.
Встрял уже капитан.
— Есть вопрос. Собственно, он к вам, мистер Мак-Уильямс . Сколько за это судно просят? И в какой валюте?
— Предварительная цена — две тысячи гиней. Без учета стоимости демонтируемого такелажа, парусов, снастей, — и шотландец, оправдывая скупердяйскую славу соплеменников, добавил после краткой заминки, — но поторговаться можно.
План у Федорова, видимо, уже существовал, поскольку он не замедлился с репликой.
— Так вы, мистер Мак-Уильямс, поторгуйтесь. И без спешки. Сошлитесь на то, что вам, дескать, условия продажи надо согласовать с еще одним компаньоном. А нам предстоят закупки и, понятно, погрузка.
— Два дня, ручаюсь.
— Вот и хорошо. Может кое-что проясниться с камнями. Хочу сказать, с топазами и бериллами.
Весь следующий день ушел на переговоры с поставщиками металла. Оптимизм Федорова подернулся слоем окисла. Железа на продажу было совссем не много, куда больше предлагали чугуна — кстати, по цене раз в пять меньше. А вот прочие металлы закупили 'в соответствии с планом' — так выразился главный специалист.
— Детали двигателя будем делать, если что, из ковкого чугуна, — заявил Федоров моряку в частной беседе. — обычный для них не подойдет.
— Да разве такой бывает? — искренне удивился Васильев.
— Превратить обычный чугун в ковкий возможно, хотя и дорого. Но он не для всего годится, — несколько туманно выразился знаток металла.
И тут же дал пояснения:
— Многие детали двигателя из него можно отковать. А вот, к примеру, тонкий лист на обшивку — не получить. Балки из него тоже не сделаешь. Прокатке ковкий чугун не поддается.
Следующий день принес удачу. В ходе визита к ювелиру тот выдал чуть ли не килограмм бесцветных топазов ('Это я достал по случаю') и около шесть килограмов бериллов самой разной расцветки и (с ювелирной точки зрения) мерзейшего качества. Абсолютное большинство камней было с трещинами, и почти все — с исключительно неподходящей для огранки формой. Это обстоятельство, а также оптовая скидка позволили получить сырье за сравнительно скромную цену. Аквамаринов в этой кучке было мало, а изумрудов вообще не было. Но как раз это обстоятельство не смутило покупателя.
— Скажу откровенно, сеньор Серпик: эта покупка сделана на мой страх и риск. В стекле я понимаю очень мало... э-э-э... недостаточно. И если мой товарищ скажет, что это для него бросовый материал — других подобных закупок не будет. Топазы — другое дело.
— И как скоро вы сможете представить другие рубины? — несколько скованно спросил ювелир.
— Алхимический процесс выделения рубинов и сапфиров из породы медленный. Может, займет два дня, а может и две недели. И потом: гарантий никаких. В смысле: мы можем затратить кучу времени и денег, а результатом получить даже меньше, чем ничего. Одни убытки. Никаких камней.
В качестве довеска к камням ювелир добаввил порядоную толику серебряных песо — остаток цены за рубин.
Надо заметить, что не все полученные деньги были потрачены. Около тысячи песо Федоров приберег на текущие расходы, в которые он включил продукты питания, услуги поденных рабочих (были и такие), а главное: жалование постоянным сотрудникам.
Интерлюдия
С военной точки зрения Корольков не терял времени. Он отобрал полтора десятка самых умных, самых сообразительных, самых сильных физически. Разумеется, все умели читать, считать и даже писать, пусть и коряво. И все они были из гуарани. Перед этими кандидатами толкалась речь.
— Я знаю, что вы с завистью смотрите на наше оружие. Оно и вправду хорошее, но вы недостаточно хороши дл него. Тех, кто пожелает, я сам буду учить искусству воинов. Это не только умение обращаться с оружием. Это большей частью умение думать быстрее и хитрее тех, кто, возможно, станет вашими противниками. Но не только в этом будет ваша задача. Вы сами должны стать теми, кто будет обучать, а позднее и командовать солдатами. Другими словами, вы должны стать полноценными унтер-офицерами. На уровне сержанта. Это ваш шанс на достижение дороги в жизни. Не все на это способны. Тем, кто проявит особые способности обещаю пробить офицерский чин. Тот, кто может учиться — обучится. Кто не сможет — будет отчислен...
И прочее в том же духе.
Контингент эмоциями не блистал — ни положительными, ни отрицательными. Но наконец, высказался самый старый из кандидатов на обучение. На вид ему можно было дать лет восемнадцать, а то и двадцать.
— Сеньор наставник, вы говорите об обучении военному делу и возможной военной карьере. Но вы забываете, что мы все, здесь собравшиеся — гуарани.
Этот момент бывший сержант предвидел. Ради него все и затевалось.
— Среди вас не будет гуарани.
Прошел шелест.
— У меня будут ученики и только они. А происхождение мне безразлично.
— Но офицеры высокого происхождения будут нас презирать.
— Это будет моя задача: выучить вас до высокого уровня и научить их ценить подчиненных не по происхождению, а по заслугам. Трудная задача, не спорю. Значит, мне придется еще тяжелее, чем вам. В будущей войне вы обязаны выжить и сделать так, чтобы ваши подчиненные тоже выжили.
На этот раз шепоток стал почти отчетливым. Как и предполагалось, один из кандидатов не выдержал:
— Господин наставник, о какой войне идет речь? Когда она начнется?
— Не скажу, поскольку сам не знаю. Но знаю, что она очень вероятна. Вот с чего начнем — с дисциплины. Сначала вы должны научиться подчиняться приказам. Потом научитесь сами отдавать приказы. После этого — оружие. Кстати, по окончании военных действий оружие будет отдано каждому из вас. Бесплатно.
Эта фраза произвела именно то впечатление, на которое проницательный разведчик рассчитывал. Немногие из будущих унтеров (или сержантов) видели русское оружие, еще меньше было тех, кто мог наблюдать его в действии, но уж слухи и разговоры ходили такие... Да, у гуарани были веские причины стараться.
Устава у бывшего сержанта не было, его только предстояло создать по-испански, а потом и написать. Так что началось все с простейших команд и строевой подготовки.
Конец интерлюдии
Завлаб не был уверен точно: оправдана ли спешка в обратную дорогу. Так или иначе: он торопил и свой экипаж, и грузчиков с размещением груза в трюмы 'Гордости Параны'. И лишь после отхода от причала он утрудился обосновать высокие темпы погрузки, да и то лишь перед офицерами.
— Понимаете .ребята, дело не только в чутье. Мы — соблазнительная дичь. Вполне могли пойти слухи о нашей успешной сделке в части камней. То есть у нас может быть большая сумма на борту. А, значит, абордаж — вещь возможная. Но его организовать очень быстро, скажем так, затруднительно. То есть чем скорее мы уведем отсюда наш кораблик, тем лучше и безопаснее.
Кораблестроитель выкатил возражение:
— Допустим, в следующее наше посещение Буэнос-Айреса, мы купим океанское судно. Или даже просто наведаемся туда ради каких-то покупок. Наше речное судно не запомнить трудно, очень уж особенный у него вид. Могут организовать попытку захвата.
— Да, и привлечь государственные силы. Полиция, к примеру, может устроить тщательную проверку судна на предмет выявления контрабанды, — поддержал капитан
Завлаб задумался.
— Коль скоро речь пойдет о закупках чего-то обычного: железо там, другой металл, сера, всякое такое — проворачивать эти негоции как можно быстрее. Прибыл, загрузил, отбыл.
Мы не можем утверждать, сработала ли чуйка Федорова, или же то был результат расчета. Но в любом случае обратный путь прошел без происшествий. Если, конечно, не считать ожесточенные споры между офицерами. В горячке доходило до того, что означенные господа именовали друг друга просто по имени, без всяких вежливых добавок. И это без малейшего влияния рома или других горячительных напитков, ибо в условиях похода таковые были (общим решением) исключены.
— Да вы, Честер, только прикиньте, какова будет скорость 'Гордости Параны' с будущим океанским кораблем на буксире! Да против течения! Хорошо, если пять узлов, а то как бы не четыре.
— А мы можем оставить такелаж и парусное вооружение на месте, а парусами слегка помогать двигателю. Узла три можем добавить, а то и поболее.
— Ага. А можем и не добавить. Нужный ветер вы из кармана достанете?
— Не о том говорите, господа офицеры. Если паруса, то для них нужен экипаж. Где возьмем?
— Э-э-э... нанять можно среди портеньос .
— Нанять? Ну-ка, Честер, сколько нужно матросов на то, чтобы держать приемлемый ход? И с учетом того, что нам не в океане идти, а по реке, то есть лавировать придется еще как.
— Пожалуй, тридцать пять. Это на чисто палубную работу, без учета артиллеристов. А еще понадобятся офицеры на ходовые вахты, и боцман, это точно; также отдельный кок с помощником.
— С арифметикой у вас плохо, господа. Нужны не три, а шесть офицеров, поскольку проводить надо будет не одно, а два судна. Про 'Гордость Параны' забыли?
— Ты прав, Петр. То есть буксир, других вариантов не вижу.
— Есть вариант. Тот же буксир, но с поправкой...
По прибытии мгновенно завязался спор: кому первому хвастаться достижениями. Страсти погасила старший инженер: предложила бросить жребий. Она же и выиграла первый номер, что мужчины сочли за мошенничество — со стороны судьбы, конечно.
Дама предъявила сапфир. Хороший такой камушек, сантиметров семь в длину и почти четыре в поперечнике. Выслушав похвалу, Тамара Ивановна поклонилась с некоторой долей иронии. По правде говоря, доля была не из великих. Если не приглядеться, то ее и вовсе не было видно.
— Еще удалось получить тринитрофенол, он же желтая краска, пикриновая кислота, он же мелинит. Мощная вещь, но капризная. С железом не должна контактировать, поскольку пикраты крайне опасны, взрываются от сильного кашля неподалеку. В сумме двадцать два килограмма. Тротил — ну, я за него пока не бралась, мне на это еще как бы не три недели напряженной работы. А еще пороху порядочно. Но азотной кислоты осталось очень мало. Селитра нужна. И серная кислота или хотя бы пирит.
— Сразу же отвечу: мы из Буэнос-Айреса привезли, круглым счетом, сто десять килограммов калийной селитры. Кстати, чилийского происхождения. Выгребли все, что было. Это не повезло, на две недели раньше взяли бы тонну, а то и поболе. Как раз тогда ушла партия в Европу.
— Невезе-е-е-ние, — протянула главхимик.
— Так, теперь вы, Честер.
Шотландский мастер извлек из сумки стопку листов.
— Вот самый главный вариант на покупку. Вова, это, если не ошибаюсь, ваше дело: проверить расчетом, какова возможная скорость, под каким двигателем и все прочее. Просят две тысячи гиней. Можно получить скидку, но не слишком большую. Скажем, триста гиней. Это, понятно, с учетом того, что все парусное вооружение продадим.
— У вас все, Честер? Ваш черед Петр Никодимович.
— В части покупок, считайте, ничего, но есть кое-что важное по другой части. Мне очень не понравились вооруженные люди на левом берегу...
— Извините, прерву. Эти господа не золотой соверен, чтоб всем нравиться. Если есть факты, доложите.
— Докладываю. На этом берегу пришвартованы три кэча, то есть одномачтовых судна. В данный момент на них не имеется артиллерии, но есть позиции для установки чего-то легкого: фальконетов или трехфунтовок. При западном ветре у них не было шансов на удачную атаку. Но если мы на малой скорости пройдем мимо, то да... И это не все. У того же причала стоят три шлюпки, человек на пятнадцать каждая. Ну, даже двадцать. Короче, есть возможность абордировать наши кораблики.
— Понял. На этот счет уже есть кое-какие планы. Вова?
— Начато обучение перспективных ребят из гуарани. Джля начала строевая и стрелковая подготовка с перспективной получить сержантов, то есть унтеров. Сецас командаиз пятнадцати человек, но рассчитываю в итоге на десять. Пяток отсеется.
— Вы полагаете, что из местных диких индейцев получатся хорошие воины?
— Именно потому, что гуарани — могут получиться. Это для них как бы не единственный шанс на продвижение. За этот шанс ухватятся когтями и зубами.
— Ладно, попробуем. Что у тебя еще?
— Готовы чертежи морского орудия, калибр 37 мм. Сверх того, смонтирована еще одна водяная турбина мощностью примерно три мегаватта. Но генератор требует меди. Привезли?
— Ага. Но сколько провода выйдет, не скажу, там ведь отходы будут. Но уж на генератор хватит, вопроса нет.
— И еще, очень важно. Экспедиция доставила магнезит. Мы можем получить модифицированный чугун, — тут замзав глянул на прочих участников совещания и слегка уточнил, — этот тот, который можно ковать.
Удивились сразу и корабел, и моряк. Последовало почти синхронно:
— Чугун — ковать?
— Именно.
— Коленчатые валы, — эту реплику Федоров выдал не с вопросительной, а с утвердительной интонацией и тут же продожил, — а еще станина прокатного стана. Но с этим потом. У нас и толковых электродвигателей нет.
И сразу продолжил:
— Тогда задача будет следующей. Нужен движок для нашего речного судна мощностью сил этак с шестьсот, лучше больше. Ты посчитай, Вова, но полагаю, что с морским корабликом на буксире получим узлов девять.
— С ходу не скажу, сначала расчеты.
— Добро, Вова, кто ж против. Ну, теперь я. Вот список наших покупок, — по столу скользнула пара листов, — вот вам, Тамара Ивановна, бесцветные топазы. Надо будет проверить, как они реагируют на коротковолновый рентген.
Дама неприкрыто удивилась:
— А как они могут?..
— Изменение цвета. Вообще-то на гамма-кванты реакция сильнее, но у нас радиоактивных изотопов нет, сколько помню. А это — бериллы. Хром у нас имеется. Можно попробовать получить изумруды. Но, Тамара Ивановна! Только под вытяжкой!!! Сами должны знать, что это такое — бериллий .
Женщина изобразила обиду:
— Мальчики, уж с техникой безопасности знакома.
— Знаю-знаю. Ну все, ребята. Сейчас составим рабочие планы для каждого из нас. Так вот, вы, Честер, рпаботаете с Вовой в части оценки проекта. Вам же отбирать хоть сколько-то кандидатов в матросы. Петр Никодимович, тебе предстоит...
И работа по детальному планированию пошла.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
