Подселенец, от которого невозможно отвязаться

Пролог

Планета Таурин, 1971 год по Земному времени, 48 световых лет от Земли.

Легкому двухместному челноку понадобилось всего пятнадцать минут чтобы выйти на низкую орбиту вокруг планеты. Совершенно заурядный аппарат эконом класса ничем не выделялся из тысяч других, снующих по своим делам машин. Открытая парковка в центре медленно вращающейся небольшой по местным меркам орбитальной станции была более чем наполовину пуста. Не утруждаясь согласованием скоростей, пилот направил машину в центр бублика и бросил управление на произвол системы парковки, которой пришлось действовать резко и совершенно бесцеремонно. Раскрутка, коротко ударил маршевый, доворот, перегрузка, шипение механизмов, еще доворот, второе торможение уже намного мягче. Челнок медленно подплыл к свободному месту и прилип на тонких ножках как муха на потолок. Сенатор сам управлял челноком, место пассажира пустовало. Он хотел было вытереть выступивший на лбу пот, но вспомнил про скафандр. Открытая парковка будила давно забытые чувства. Он уже давно привык к комфорту, личному водителю, вежливому вниманию подчиненных, гравитационным компенсаторам, нет — не к роскоши, но шлюзовые камеры для кораблей все-таки казались необходимостью. Здесь же он как будто вернулся на сто лет назад, в молодость. Вспомнил острый недостаток денег и свой молодой задор, казалось — все ему по плечу, и весь мир будет у его ног. Так оно, в сущности, и вышло, он поднялся на вершину власти с самого низу, не смотря ни на что. Ему не помешала ни бедность, ни то, что он не принадлежал к титульному виду Тауринцев.

Он всегда привык видеть перед собой цель и следовать к ней, не взирая ни на какие преграды, преодолевая слишком сильную гравитацию массивной удушливой планеты и невидимое давление вековой косности. Серый, почти сплошь покрытый титаническими строениями диск планеты медленно прокручивался над головой. Там, на поверхности, слишком тесно и уже не совсем комфортно даже для самих Тауринцев. Им же, немногочисленным потомкам людей, выживших в серии чудовищных катастроф, Таурин не давал забыть — они здесь только гости. Они никогда не смогут дышать здесь полной грудью и не смогут почувствовать себя свободными в обществе, тонущем в болоте косного консерватизма. Но он верил. Верил в то, что его народ сможет обрести новый дом. Казалось ужасно несправедливым, что новая чудесная планета в подготовку которой их далекие предки вложили столько сил и средств остается пустой. После взрыва на Сириусе Таурин бросил все большие проекты, встал на путь экономии и запретов. Шли века, но к проекту не возвращались. Будучи уже известным человеком, он пытался прощупать почву. Государственного финансирования не будет ни в каком виде, Тауринцы не могут поступиться даже малой долей тающего с каждым веком достатка.

Он сделал невозможное. Употребив свое растущее влияние, он нашел единомышленников, энтузиастов, готовых вложиться в проект. Сам он потратил все сбережения и даже больше. Это будет свободная планета, заселенная на частные деньги. Служба безопасности давила, не разрешала, но сенатору было ясно — эти проблемы можно решить за несколько лет. Энтузиастов, готовых биться в сенате, было достаточно, денег же не хватало катастрофически. Он и здесь нашел решение — непростое, как это всегда бывает, когда на кон поставлено так много. Деньги пошли на счета проекта и на счет его дочери — она не должна пострадать от его расточительности. Сколько бы он еще смог прожить при удачном раскладе? Сорок-пятьдесят лет. Можно было бы протянуть немного дольше, продлить агонию за большие деньги — возможности обновления тела не беспредельны. Он выбрал другой путь. Его дочь и единомышленники скоро перенесутся в новый сияющий мир, ему же теперь осталось только расплатиться.

Сенатор вжался в крохотную шлюзовую камеру и непослушной перчаткой надавил полукруглую красную кнопку. Механизмы пришли в движение, раздалось шипение воздуха, и через пол минуты дверь, ведущая внутрь, с легким жужжанием медленно ушла вбок. Станция была живым раритетом лишь слегка подновленным за прошедший век. Как известно, самое простое может быть очень надежным и очень дешевым, но никогда не будет удобным. Открытая парковка, крохотные шлюзы, глухие поверхности без окон, искусственная гравитация, создающаяся вращением, убогая обстановка, минимум оборудования, даже тусклое освещение в коридоре — все это создавало массу неудобств, однако, для многих арендаторов дешевизна много важнее комфорта. Человека, на встречу с которым он направлялся, вопрос величины арендной платы вряд ли хоть сколько ни будь волновал, его спонсор был сказочно богат.

Сенатора встречал гуманоид из расы пилотов. Если выражаться точнее, то это другой биологический тип. Похожи они на маленьких серых человечков ростом с трёхлетнего ребёнка, худущих, с большой головой и тонюсенькими конечностями. Лицо с крохотным ртом и едва заметным носом, тщедушная мускулатура, глаза большие. Генетически и фенотипически они дальше от людей чем птицы. Будучи помещенными в специальное кресло, они могут легко переносить большие и длительные перегрузки, сидеть без движения, а также впадать в естественную спячку. Кроме этого, у них от рождения имеется радиоинтерфейс. Да, они могут размножаться естественным образом. У них есть мальчики и девочки, но функция размножения не довлеет над ними, заставляя делать всякие глупости, как это бывает у людей.

Про расу пилотов совершенно точно известно, что они были специально спроектированы много веков тому назад, гораздо раньше рокового взрыва на Сириусе. Сделано это было для того, чтобы экономить, пользуясь несовершенством тогдашнего законодательства. Фокус был, вероятно, в том, что летательными аппаратами должны были управлять люди. На робота не получалось свалить ответственность, и если что — отвечала корпорация. Это не очень выгодно. А так, можно было объявить виновным пилота — как одушевлённое существо. Точнее вам всё равно никто не объяснит. Если кажется странным — почитайте историю древних народов — там всегда так чудно. Приснится царю сон, а наутро уже из людей печень вырезают. Это ведь было в те примерно времена, даже чуть раньше.

Гуманоида звали Зеленый. По цвету он был скорее серый, по уровню же интеллекта -выдающимся экземпляром в своем роде. Обычно, пилоты отличаются беспредельной тупостью, представьте себе дальнобойщика, который к тому же почти всю дорогу спит, как медведь в берлоге, и машина едет сама . В таких условиях у любого умного крыша съедет. С Зеленым можно было разговаривать как с умным, и это несомненно была заслуга Люсика, его босса. Из одежды на встречавшем были только просторные красные трусы. Такая форма одежды удивляла . При небольшой гравитации пилоты предпочитали ходить голышом, на Таурине же они появлялись только в экзоскелетах — хилые мышцы не могли справиться с гравитацией.

— Проходите, пожалуйста. Сейчас я покажу вам, где можно снять скафандр, это недалеко, — тонкий голос гуманоида ретранслировался динамиками скафандра.

— Вот сюда, я подожду. Можете взять одежду из шкафа.

Гуманоид остался стоять за дверью, ожидая, когда сенатор переоденется. Сенатор выбрал легкую одежду, на земле бы такую назвали спортивной — футболку и тонкие штаны в обтяжку. Это уже не имело никакого значения.

— Пожалуйста, сюда, — в кабинет вела легкая пластиковая дверь, открывалась она рукой, без всяких механических излишеств.

Люсик сидел в кресле. Лысый дряхлый старик, худое морщинистое лицо необычного зеленоватого оттенка.

— Добро пожаловать, — проскрипел он. — Сенатор, я восхищен вашим мужеством

— Все уже готово?

— Присаживайтесь, мы подготовилиcь. Берите коммуникатор, будем закрывать транзакции — речь старика казалась на сто лет моложе его тела, уверенная и бодрая.

— А ваши приборы, они уже здесь?

— Да, все в этой комнате.

Сенатору вдруг стало страшно. Значит — он уже отсюда не выйдет. Не слишком ли высокую цену он платит? Нет, не слишком. Все уже решено, какие могут быть сомнения? К тому-же его все равно не выпустят отсюда, он уже разглядел в небрежно висящей руке Зеленого полицейский парализатор. Сенатор медленно повернулся, осматривая непритязательную обстановку и не нашел никакого оборудования. Фальшивый камин испускал настоящее тепло. Легкая дешевая мебель — стол, кресла, тумбочка, узкая жесткая кушетка, у изголовья — небольшой черный шкаф. Сенатор вздохнул и включил коммуникатор, проецируя картинку на стену. Люсик включил свой — и работа пошла. Служба безопасности несомненно бы заинтересовалась деталями сделки, однако, она не является, как многие думают, вездесущей.

— Все готово, есть ли у вас еще вопросы? Все ли условия выполнены?

— Да, вы все сделали как мы договаривались.

— Тогда, проходите, пожалуйста, на кушетку.

— Послушайте, вы ведь не очень торопитесь? Можете ответить на некоторые вопросы? Глупо, конечно, но любопытство живет до последнего.

— Надевайте шлем, ложитесь, руки и ноги в петли, голову на направляющие. Я отвечу, пока идет тестирование. Если вы про взрыв на Сириусе, то я клянусь, что это не моя работа.

— Но вы же на этом неслабо погрели руки! Этого вы не отрицаете?

— Не отрицаю. Только, в отличие от других я за двадцать лет до взрыва говорил, чем все кончится. Меня не слушали. Правительство считало, что генератор не мог быть остановлен. Доступное топливо для космических кораблей обеспечивало колоссальный рост населения, благосостояния и прогресс, более продвинутые миры выстраивались в очередь, отдавая помаленьку современные технологии. Разве можно от всего этого отказаться хотя бы на десять лет?

— Но как они могли не думать о безопасности, ведь это уже далеко не первая катастрофа?

— Как известно, дураков история ничему не учит. К тому же, по части всяких чувственных извращений они там совсем потеряли край, чего там только не бегало, не плавало, не ползало и не летало на этих двух планетах. Все для людей, нужно было только успевать поражаться красотой и максимально разнообразить досуг.

— Как вы тогда объясните свои запасы топлива, и то, что в нужный момент вы так ловко сбежали на Таурин? Взрыв произошел даже раньше вашего прогноза!

— Сначала у меня появилась идея немного улучшить породу сородичей Зеленого. Материал для опытов был бесплатный — гибли они там сотнями от облучения и это никого не волновало, сейчас-то у них прав стало даже больше, чем у простых граждан. После многих неудачных попыток, у меня наконец получилось задуманное. Один из результатов вы можете сами наблюдать, отчего, вы думаете он такой умный?

— И какой вам с этого был толк?

— Абсолютно никакого, поначалу. Удовлетворил свое любопытство. Но потом посмотрел на Зеленого с компанией и подумал, что с помощью них можно легко решить проблему излишков топлива

— Извините, если генератор нельзя было остановить, откуда излишки?

— Здесь был типичный конфликт интересов. Правительству нужен был избыток топлива и низкие цены. Акционерам же было выгодно создать некоторый контролируемый дефицит.

— То есть, вы воровали с согласия акционеров?

— Нет, конечно! Но вы бы видели, как они радовались, когда производительность установки стала понемногу падать!

— Никаких расследований не производилось. Нашелся даже умник, подбивший под это теорию. Теория подтвердилась блестяще, падение производительности продолжилось и достигло 20%

— И где вы храните столько добра?

— На автоматизированных складах в труднодоступных звездных системах. Его не так уж много по объему. Тяжелый жидкий металл вроде ртути, внутри атомов запрятано антивещество. Не детонирует, и даже не сильно радиоактивное. Сверхсветовая связь, как вы знаете, не позволяет передавать много информации, но для кодированных команд хватает. Набираешь код , координаты и лови посылку. Кстати, это все общеизвестные факты.

— И никакого экологического топлива на самом деле нет, все ваше?

— Были чудики, пытались с нами конкурировать, но у нас почему-то всегда выходило дешевле! Странно, правда?

— Да уж. Это, извините, тупик цивилизации

— Новую надо строить. Но кто же знал, что на Таурине СБ свихнется на этой самой безопасности. По энергетике все исследования прикрыли, по генетике прикрыли, корабли развалились, кроме мелочи. Спецслужбы, не поверите — сами отказались от опасных технологий! Меня уже сто лет гоняют, сначала просто предлагали сдать оружие. Ага, не на того напали!

— Вы уже закончили свои приготовления?

— Хотите что-то попросить?

— По поводу нашей чудесной планеты, Нового пристанища. Я хочу, чтобы вы добились независимости от безопасников, я знаю вы сможете. И присмотрите за моей дочерью, она ведь остается совсем одна.

— Мы уже обо всем договорились. И вы сами знаете, что оторваться от СБ для меня жизненно необходимо, я использую все ваше влияние и свои немалые средства.

— Тогда, наверное, у меня все. Я уже почувствовал, как сжались браслеты, сколько у меня осталось, минута?

— Сначала посмотрите, что случится со мной.

Старик встал. Мышцы экзоскелета сделали за него большую часть работы. Насколько же он слаб, что даже при такой слабой гравитации вынужден пользоваться мышечным усилителем. Старик открыл шкаф, согнулся, и сунул внутрь голову. Невидимое в полумраке устройство схватило его, руки и ноги судорожно задергались и обмякли. Сенатор почувствовал, что засыпает, причем уже навсегда. Он закрыл глаза и успел подумал о дочери. Тонкая игла бесшумно, глубоко и плавно вошла ему в макушку , тот даже не пошевелился.

Шли часы и ничего не происходило. Зеленый дремал в кресле, камин гнал поток тепла, кондиционер — прохладный и чистый воздух. Труп, торчащий из шкафа начал пованивать, но в целом ничего не менялось. Если бы в комнате был иллюминатор, Зеленый мог бы любоваться чудесными видами местного солнца, появляющегося и скрывающегося за планетой. Сенатор лежал в прежней позе, и вдруг, браслеты открылись, человек открыл глаза.

— Зеленый, дружище, надень эксоскелет, раздень и выкинь, наконец, труп. Моя новая жизнь опять начинается с вони. Хотя, подожди, принеси сначала пива. У меня, как-никак, день рождения.

Зеленый вскочил и побежал выполнять, переполненный счастьем от того, что его, наконец, назвали другом.

Глава 1

Крым, сентябрь 2012 года

Володя спрыгнул с последнего валуна и снял кроссовки. Дальше можно было идти босиком, обходя кучи камней. Ему всегда нравилось наступить босой ногой на разогретые, мелко битые ракушки после скалолазного спуска к дикому пляжу. Это было "его" место. Спускаясь, он ужу заметил, что внизу никого нет. Здесь всегда было пусто. Нагромождение огромных острых камней и скал не давало пройти по низу, спуск сверху казался также невозможен. Только два раза он замечал здесь парочку, приплывшую чтобы уединиться.

Воспоминание о парне и девушке, сидевших в обнимку, разбередило сердечную рану. Как же это могло случиться? Еще вчера ему казалось, что он нашел свое счастье. Они будут жить с любимой в домике у моря, плавать и лазить по скалам. Будут танцевать в кафе, пить пиво, целоваться на закате, ну и не только целоваться. У них обязательно будет ребёнок, потом, и это ничего что придется жить вместе с тёщей. Работу он тоже обязательно найдет, да и сейчас ему платят кой чего в летнем кафе, не абы сколько, но он и прибирается всего часа три-четыре, весь день свободен. Конечно, оставался вопрос, что делать зимой — работы не было, а ехать к нему в Воронеж она не хотела. Да и куда? В однушку к матери?