Подселенец, от которого невозможно отвязаться

Надо спрятать вещи, не хватало еще лишиться последних денег и паспорта. Володя сунул одежду в рюкзачек и засунул его под большой камень. Теперь — в воду, плавание успокаивает. Сверху море казалось ослепительно, неестественно голубым. Так бывает, когда давно не штормило и море прозрачно до дна — там полно ракушек. Володя шел покачиваясь, то и дело оступаясь, камни под ногами как на зло оказывались острыми. Еще пара шагов, и можно плыть. Вода поначалу будет казаться холодной, не нужно обращать внимания. Толчок, и Володя поплыл, выдох в воду, раз, два, три, выдох в другую сторону, он умел плавать красиво. Чтобы не сбиться с выбранного направления и лишний раз не оглядываться — заметил, где солнце. Разогрелся, теперь надо выбрать такой темп, в котором он может плыть долго. Два-три года назад он плавал с пульсометром, сейчас уже мог сам угадывать свой пульс, по дыханию, по отзывчивости мышц и ясности восприятия. Сейчас выбрал режим усиленной тренировки, надо немного отстроиться от обиды, уж не водку же глушить, в самом деле.

Володя плыл прямо в открытое море. Ленивая волна ничуть не мешала, тело уже загорело до тёмно-коричневого цвета, так что даже опасности сгореть он не подвергался. Он чувствовал себя как рыба в воде, в своей родной стихии, две волны равномерно расходились клином от его мускулистого тела и замысловато смешивались с волной, движущейся из открытого моря — интерференция. Отмахав минут двадцать, Володя сбавил темп и перевернулся на спину, просто для разнообразия, а не потому, что устал. Ноги ни на секунду не прекращали выбивать фонтанчик брызг. Посмотрел на берег, скалы не казались мрачными, ведь он лазал здесь часами. Казалось, что прямо из моря он ощущал теплоту и опасную податливость каменных уступов. Совсем близко за скалами саманный домик и женщина, с которой он... черт, не думать, забыть, повернуться к морю, прочь.

Говорят, что люди могут чувствовать направленный на них внимательный взгляд, но Володя точно не чувствовал — то ли из-за того, что не всем это дано, то ли из-за переживаний, раскалывающих его голову, то ли потому, что наблюдал за ним не человек и даже по всей видимости не живое существо. С точки зрения программы, управляющей роботом, Володя казался перспективным кандидатом, особенно учитывая быстро приближающийся атмосферный фронт.

Сначала думалось, что во всём виноват этот долбанный десантник, Толик — думал Володя. Пока ходил за пивом — уже стоит, улыбается, обнимает МОЮ женщину. Он местный, они раньше встречались. Слово за слово, и вот уже ссора переросла в драку. Да какая драка, просто нащёлкал в лёгкую, и смеется, говорит — думать надо, с рукопашником драку затевать. А женщина моя даже не поддержала. Отправила Толика, а потом и говорит не мужик ты, давно надо было расстаться, даже не в том дело, что в драке не силён — в голове детство, занимаешься ерундой, поступки и желания тринадцатилетнего ребёнка. Просто посмотри, как взрослые люди себя ведут, если не понимаешь. Полный и окончательный разрыв, пять минут на сборы. Плакала ведь, но не передумает, нет. Все вещи в маленьком рюкзачке. Зачем много вещей — отдыхать ехал.

Мужчина, значит, должен казаться взрослым и надежным. Ага, знаем мы это, думал Володя. Взять к примеру этого Толика. Наверняка бухает. И что у него с работой? Сколько зарабатывает? Всё-таки с высшим образованием больше вариантов чтоб в говне не ковыряться. Вообще — женщин не поймёшь. Сначала им нравится, что ты весь такой открытый и лёгкий, настроен на романтику, а потом за то же самое презирать начинают.

В этот момент Володя заметил, что солнце пропало. Надо осмотреться. До заката было еще два часа или даже три, вот только на горизонте полукругом вылезла огромная туча, громыхнуло, и еще кое-что, какой то странный звук. Вокруг летало крупное насекомое. Оса? Нет скорее шершень, звук низкий, тело насекомого толстое, в основном черное. Вот пролетело совсем близко, можно стало разглядеть внушительное жало и желтые полоски. Такое ужалит — мало не покажется. Кажется, хочет отдохнуть на голове, надо поднырнуть, но как только голова показывается на поверхности, коварное сетчатокрылое тут же жалит, ужжит в волосах, еще жалит. Удар ладонью по затылку, на ощупь как будто резина, здесь молоток нужен, крылышки бьются под рукой. Кажется — сбил в воду, ну и гадость. Затылок жжет ощутимо, но думалось, что будет гораздо хуже — такой монстр, однако.

Что там с погодой? Вдали виден разряд молнии. Подуло резко и шумно, рябь прошла полосами по ровной пока еще поверхности моря. Звук отстает от молнии секунд на тридцать. Ласковое и приветливое море преобразилось. Цвет из лазурного стал черным со свинцовым отливом. Берег очень далеко, сколько он плыл сюда, больше часа? Скорее назад! Поплыл как-то судорожно, некрасиво. Неужели так страшно? Нет, какая паника, сил еще очень много. Ветер от берега, надо плыть левее ветра под шестьдесят градусов. Запомнить, не сбиваться, поднажать пока нет большой волны.

Гребок, еще гребок, еще один, волны мешают продвижению, дыхание стало тяжелым, пульс уже в бескислородной зоне — придется сбавить как не крути. Сколько прошло, полчаса? Кажется, что берег нисколько не приблизился, наоборот — стал дальше. Волна всё выше, перекатывает через голову, появляется пена, брызги летят по ветру, и вот, наконец случилось то, чего Володя боялся. Там, где десятью минутами раньше чернела полоска берега, теперь всё стало такое же серое как справа и слева. Теперь можно ориентироваться только по ветру. А если ветер изменится? Это еще не начался дождь. Надо смотреть лучше, может быть где-то буек, или кусок пенопласта, или бревно? Нет ничего абсолютно, только вдалеке продолжает кружить проклятое насекомое — вот ведь привязалось!

Второе нападение насекомого оказалось еще более внезапным. Ужалило в затылок, и намного больней. Ужас как жжет, какого хрена ему на берегу не сиделось. Ударил рукой судорожно, даже не замахнувшись, под рукой оказалось нечто вроде расползающейся шкурки от креветки. Наверное, потерял сознание, потому что совсем ушел под воду. Странно, что почти не нахлебался, но в голову как будто заливают свинец. Вынырнуть, выплюнуть воду. Где же берег? Везде черно, ветер свистит. Против ветра и налево, но как жжет! Не вырубиться бы опять. Ничего, может еще выплыву.

— Не выплывешь!

Голоса, что-то новенькое.

— Уважаемый голос, может надо найти буек? Правее брать?

Молчание. Ладно, вперёд. Может молитву почитать. "Отче наш"... как там дальше, блин, не вспомнить ничего. И матери не звонил, наверное, месяц — что она думает? Вот поднажму, и завтра на автобус, или сначала в Харьков на попутках, денег совсем мало. Увижу мать, попрошу прощения, всё это закончится как страшный сон, надо только терпеть, надо только выплыть. Как же всё-таки глупо получилось, почему?

— Дебил, потому что. Плаваешь далеко, один, лазишь по скалам без страховки. И для чего? Ты сыграл в русскую рулетку уже раз пять и все везло, — сказал голос назидательно.

Было действительно очень нехорошо. Волна всё время накрывала, сложно было выбрать время для вдоха. И хуже всего, что тело совсем перестало слушаться, наглотался без счёту, а в глазах как будто стала закрываться диафрагма — видно только по центру. Вот, и по центру стало темнеть.

— Но, голос, ты ведь можешь помочь. Я исправлюсь, скажи, что надо?

— Если ты еще не понял, мне нужно твое тело. Я начинаюсь там, где кончаешься ты, но все по-честному — ты сам выбрал свой путь.

— Ясли я утону, то и тело пропадет.

— Жаброволокно! Чуствуешь, холодит, — стал объяснять голос. Вопрос явно ему понравился, расскажет как инженер инженеру. Померещился Коровьев — он издевается? Ничего не разобрать, воспринимались только обрывки фраз — структуры четвёртого порядка, микроканалы через фолликулы, разность осмотического давления, транспортировка ионов, всё смоделировано.

Представлялись почему-то волосатые жабры. На что же это похоже? Актинии, красные. С каждым шевелением этих мягких волосков действительно накатывал холод. Может эти жабры выросли прямо на душе, ведь тела уже нет, способна ли к полету душа с жабрами и кому она нужна — думал Володя.

* * *

Ветер свистел всю ночь. Дождь лил стеной, молнии то и дело освещали мрачное море, крупная волна накатывала под острым углом к берегу. Нечего было и думать спускать катер, но Толик, десантник, со своим отцом не спали. Только с рассветом они смогли начать поиски парня, которого видели в бинокль перед штормом. Шансов очень мало, но вдруг выжил. Погода улучшилась резко, как по волшебству, и вот — катер уже нагонял крупную волну, слегка переваливаясь. Поехали зигзагом, начиная от берега, и вскоре Толик заметил в километре от берега тело. Если не утонул — значит, есть воздух в лёгких, может, есть еще шанс. Лежит лицом вверх, синий, раскинув руки. Нос, однако — наружу. Затащили в катер. Тело мягкое, но холодное, пульс не прощупывается. Ну-ка попробуем, воду слить, качнуть, давай жми еще — чему там вас учили. Сломаешь ребра — невелика потеря для жмурика.

— Дышит или мне кажется?

— Живой, походу! Везунчик!

Володю качало, неслабо болела голова и еще где-то внутри, было очень холодно. Во рту мерзость — наверное, недавно стошнило. Временами начинали преследовать видения, и тогда боль уходила. Множество невероятных вещей, сможет ли он вспомнить хотя бы часть, когда очнется. Очнется? Если он умер, то к чему это все? К чему тени других миров, тщедушные гуманоиды, гигантская космическая станция, замерзшая в глубинах космоса. К чему клад, спрятанный под скалой совсем рядом? Что там говорил этот самоуверенный пришелец? Бред, всё померещилось от недостатка кислорода. Как же он тогда выжил в бушующем море, почему не пошел на дно, наглотавшись воды? Вспоминалась история о моряке, который упал с корабля и только через неделю был выброшен на берег, живым. Значит такое возможно. Будучи в отключке, он умудрялся дышать в тот момент, когда голова оказывалась на поверхности. Нет, не верится. Вроде бы человек в бессознательном состоянии инстинктивно делает вдох, испытывая удушье. Поэтому, кстати, невозможно себя убить, задерживая дыхание силой воли. Если бессознательный вдох происходит под водой, то вода сразу заполняет лёгкие, а дальше — а дальше он тонет, идет ко дну. Всплывает — только когда процессы разложения раздуют тело.

Кажется, его несли и положили. Володя открыл глаза. Два мужика стоят над ним. Один — вчерашний десантник, Толик. Другой пожилой, волос через один седой, небритая щетина по кругу. Нет, это такая борода. Одеты в какие-то выцветшие фуфайки, вот бы и ему такую — холодно. Он лежит на плотной ткани, на ней его принесли.

— Холодно, — сказал Володя, голос хриплый, в горле слизь, закашлялся.

— Смотри-ка, покойничек заговорил, — сказал дед радостно. — Сейчас Толик принесет тебе кой чего, да ты лежи, не дёргайся!

У деда в руке дымилась сигарета, дым обычно был неприятен — Володя никогда не курил. Но сейчас это были запахи жизни. Чувствовалась морская гниль, сельский нужник, кошка, и этот никотиновый дымок, а в дымке уже буквально виделись отдельные компоненты, фенильные группы, полициклические структуры. Бред. Всё-таки, как же он им благодарен. Они его точно спасли, или, может быть, вытащили до того как это существо... вот ведь что еще — монеты — внезапно вспомнил Володя, это ведь можно проверить, а вдруг все-таки правда. Попробовал поднять руку, надо ощупать затылок. Рука плохо слушалась, но на затылке точно нет никаких вздутий, какие случаются даже после укуса осы, но ведь этот шершень точно кусал еще до того как он ушел под воду.

Толик прибежал с одеялом и бутылкой водки. Стали поить прямо на берегу, плеснули на тело, растерли. Володя пил с благодарностью, запоздало трясло. Откашлявшись, сказал:

— Давайте пока без докторов, хорошо? Отдохну только немного, я в порядке, почти совсем.

Почему-то в больничку не хотелось, кроме того, росла уверенность, что он сам отойдет до вечера. Надо с ними поговорить. Сам он вряд ли сможет достать монеты, если это вообще не бред. По любому стоит поделиться в случае удачи.

Толик с отцом переглянулись.

— Отдыхай пацан, мы тебя в дом перенесём, доктор здесь недалеко есть, сама придет, — сказал дед и Володю опять понесли.

Дом старый, обмазанный глиной. Внутри наверняка дерево, здесь его полно, но дома всё равно мазали. Полы низкие, скрипят, просели и покоробились. Двери маленькие, окна просто крохотные, темно. На гвоздях, вбитых в стены, висит всякая дрянь. Полки, мешки, дрова. Какая теснота! Внесли в комнату и положили на кровать. Здесь чисто, потолок белёный современной краской, не желтый. Стены кривые, обои простые, дешевые. Как у Ани — подумал Володя. Здесь слабость вместе с водкой взяли своё и он забылся. Пришел Толик с какой-то Тёткой, разбудили. Аня не пришла. Это хорошо — Володя почувствовал, что рад этому. Не хотелось пересекаться, ну или хотя бы ожить немного сначала. Володя начал испытывать голод. Тётка одела фонендоскоп— нусс, больной! — буфера у нее, однако. Дородная баба. Володе было неприятно, что он поневоле уткнулся в эти округлости, подумают еще — пялился, а ему даром не надо. Интересно, что она там собралась услышать, бульканье воды в лёгких? Быстро отстала. Сказала — жить будет, если сразу не помрёт. Дела у неё.

Дед, отец Толика, ушел вместе с докторшей, как-то даже слишком явно оживился, неужели рассчитывал, что перепадёт от щедрот? Толик сказал, что был бы рад за отца. С тех пор как мать умерла, у него, по всей видимости, и не было никого. Да и сейчас вряд ли решится — всё забыть не может. Толик достал бутылку — давай что ли, пока не выдохлась, побеседуем. Володя попросил поесть.

Достали чего бог послал — картошечка, яйца, огурчики, постное масло, зелень. Володя заглушил сильный голод, и начали разговор под рюмочку. Толик помял сигарету, посмотрел на болезного и засунул ее обратно в пачку.

— Да ты кури, сказал Володя, я у тебя дома, вы меня спасли, кормите, одежда твоя на мне. Тратите своё время и деньги, а вы не похожи на тех, у кого они лишние. У меня, к сожалению, совсем денег нет, даже на дорогу может еще хватит. Надо еще забрать мои вещи. Там документы, телефон — я рюкзачок свой на берегу спрятал, когда с Анькой ругался. Оно всё в полиэтилене по-походному, не должно намокнуть.

— Съездим завтра, Армен, кстати, там тебе зажал зарплату за неделю, Батя к нему зайдёт сейчас, чтобы твой трудодень тоже не пропал, у нас тоже до его зарплаты не густо. Будем батрачить, раз место освободилось. Ты не думай, что Анька из-за меня так взъелась, она бы всё равно тебя выгнала, а я ей тоже не жених.

— Да я догадываюсь, вчера всё думал над этим — сказал Володя. Аньке нужен мужик красивый, романтичный, работящий, тактичный, образованный, когда надо мужественный, умеющий принимать решения и чтобы без глупостей. И самое главное. Такие проколы, когда денег едва на билет — это вообще выходит за всякие рамки.

— Ага, принц и на белом коне ей нужен, — засмеялся Толик, — но если поманит — я всё брошу и паду к ее ногам. От такой девки я бы не отказался, даже если временно. Только она меня уже забраковала. Свалит она куда-нибудь, я думаю. Чего ей здесь ловить?