Граница - новая версия. Часть вторая

События, ни в одни записки не вошедшие

Глава первая

о том, как воспитывать ведьму

Тиселе сидела на дереве. Эта фраза не имеет никакого значения в городах, но глубоко удивила бы народ её матери: степняки привыкли держаться подальше от деревьев. Но их обычаи давно не волновали девушку. Что ей до степняков? Убить ребёнка беды у них не получилось и не получится никогда.

Вот новые её сёстры будут страшно злиться, если поймают. Ибо Тиселе — ведьма и не должна касаться ничего живого. Ничего и никого. Но, чтоб наказать ослушницу, её нужно для начала найти. Потом поймать и не дать вырваться, да ещё и защищаться при этом от ведьминских проклятий. Кому охота? Вот поэтому она сидела на дереве и никого не боялась.

Тиселе была ребёнок беды, дитя раздора. В ночь, когда она была зачата, погиб её отец, и в день, когда она родилась, потерпел поражение дед. После таких предзнаменований родное племя только и ждало, когда девочка вырастет. Тогда казнить её будет не стыдно. Доживи она до своих лет в степях, её мог бы убить первый встречный.

Людям тесных стен — народу её отца, попросту не было дела до случайного потомка. В лесу же её тайком побаивались и открыто не любили.

— Ти-и-иселе!

Зов прозвучал треском сучьев в ненастный день и шелестом сухой листвы под ногами. Лицо девушки осветилось улыбкой.

Ни в племени её матери, ни среди людей тесных стен, ни в потаённых лесных общинах не было ни одного человека, который любил бы девушку — или мог бы полюбить. И не было ни одного, которого любила бы она. За что ей любить людей? Она ведьма, ребёнок беды.

— Тиселе, я знаю, где ты прячешься! Слезай оттуда!

Но, как говорит единственное живое существо, не отдёргивающее руки при её прикосновении, потомок — это не предок, чего бояться?

Девушка ловко скользнула вниз и прыгнула прямо под ноги того, кого непосвящённые приняли бы за высокого юношу в старинной зелёной одежде. Но непосвящённые в этом лесу не появлялись.

— Два сучка хрустнули, — отметил юноша.

— Неправда, — обиделась Тиселе и бросилась к нему. В прыжке она уменьшилась, а юноша увеличился и привычным движением подхватил Тиселе. Устроил поудобней у себя на руках и почесал за ухом. Ведьма заурчала, как довольный котёнок.

— Мне лучше знать, — возразил юноша и осторожно придерживая девушку, уселся на землю.

— Угу... мр-р-р-р...

Не торопясь и вдумчиво, как будто это было делом высочайшей важности, лесной великан почёсывал ведьму, как люди чешут домашних любимцев. И ведьма урчала и извивалась, как кошка, и даже выпустила из подушечек пальцев острые коготки, которыми легонько била по ласкающим её рукам.

"Ещё одна вещь, которой не стоит учить маленькую ведьму" — мелькнула мысль у лесного стража, ибо это был именно он. А ещё не стоило учить менять своё тело и лазить по деревьям. Узнай тётушка, пришла бы в ярость, но... Страж, посмеиваясь, почёсывал девушку под подбородком, то и дело уворачиваясь от когтей.

— Голодная?

— Ум-р-р-р... — проурчала девушка.

— Ну, так ешь, не стесняйся.

На этот раз страж не стал одёргивать руку, и когти Тиселе прочертили четыре царапины на его ладони. Девушка поспешно прижалась к ним ртом и принялась слизывать кровь — золотистую, как древесный сок, сладкую, бесконечно заманчивую, всю пронизанную магической силой, да такой, что дух захватывало.

— Мр-р-р-р...

Пристроив девушку так, чтобы свободной рукой её и придерживать, и гладить вдоль хребта, страж уселся поудобнее и принялся ждать, пока ведьма насытит свой голод. Тот самый голод, из-за которого все живые существа и шарахаются от её протянутой руки. Ему бы шарахаться первым, убегать с проклятиями на устах, или хотя бы гнать как можно дальше. Чтобы не смела и носа показать из-за границ мёртвого леса. Здесь не жил ни один страж, и потому, никому не мешая, прятался Дом Заклятых. Вместе с ведьмой.

Но прогнать девочку, однажды появившуюся на полянке с венком белоцвета на голове, не поднималась не рука, ни ветви, ни корни.

— Было ли новое в Доме? — спросил страж.

— Ум-р-р-м-м-р... — отозвалась ведьмочка, украдкой, как будто страж мог этого не почувствовать, расширяя царапину.

Страж стиснул зубы. Сегодня питомица ещё голоднее обычного, видно, её не слишком баловали в его отсутствие. Когда девочка появилась на полянке (с тех пор там не выросло ни травинки), он сразу понял, в кого она может превратиться, но...

— Кто ты, дитя? — голос раздавался отовсюду, и девочка в диковинном степном наряде заозиралась по сторонам, зыркая из-под спутанных жёлтых волос янтарными глазами. Лес говорил на своём языке, языке шелестов, шёпота, воя, свиста и топота, но кто носит венок из белоцвета, тот поймёт любого, обладающего волшебной силой.

— Я — дитя беды, Тиселе, — просто ответила девочка. — Завтра я войду в силу и меня побьют камнями.

— Зачем? — В голосе послышалось негодование. Зачем люди убивают своих детёнышей?

— Потому что я не должна жить, — объяснила девочка без всякой горечи. Для неё всё было понятно и естественно, и, если странный голос из неоткуда так не считает — тем хуже для него. — Я дитя беды и приношу одни несчастья.

— А ты хочешь умереть?

— Нет, — ответила девочка и села, обнимая худые коленки. — Но я должна. Если они меня поймают. Среди деревьев не бывал никто из наших, тут меня не найти.

И она запрокинула голову и засмеялась. Венок съехал на затылок, а после упал на землю. Лес засмеялся вместе с ней, но Тиселе больше не понимала слов и испугалась. Она вскочила на ноги и оглянулась по сторонам, выискивая нору, в которую можно было бы убежать.

Вот хрустнул сучок. Она подскочила, как ужаленная, но бежать было поздно: на плечо опустилась тяжёлая и жёсткая рука. А вторая рука подняла с земли венок и бережно, как короной, увенчала голову будущей ведьмы.

— Они никогда тебя не поймают, — обещал лесной страж.

— М-м-м-р-р-р-у-у-у-м-м-р-р-р, — продолжала урчать ведьма, когтями раздирая беспечно подставленную ей ладонь — чтобы кровь не капала по капельки, а наполняла рот и стекала по коже. Страж поморщился и отвесил девушке подзатыльник. Жадничать её учить было не нужно, а отучивать бесполезно. — У-р-р-р...

— Тебе хватит, Тиселе, — мягко произнёс страж, когда ведьма перемазалась в золотистой крови с головы до ног. В тот же самый миг все раны закрылись, будто их никогда и не было, и высохли медовые подтёки на руке стража. Тиселе по-человечески пожала плечами, устроилась поудобнее и принялась по-кошачьи слизывать с себя кровь.

— Ты вернулся? — спросила она, приведя себя в порядок.

— Вернулся, Тиселе, — улыбнулся страж и, опрокинув девушку на спину, принялся чесать ей живот.

— Теперь будешь спать? — рассеянно спросила она, как будто ответ ничего не значил.

— Подрёмывать, — уточнил страж. — Спать в наше время нельзя, зазеваешься — в тебе просеку прорубят и спасибо не скажут.

— Хорошо, — отозвалась девушка и перевернулась на бок.

— Тебя не обижали? — небрежно спросил страж.

Он привёл девочку к тётке, Судье Заклятых. А куда её ещё было вести? Ни один человек не принял бы у себя ребёнка, пришедшего из леса, закидали бы камнями. Заклятые хотя бы не прогоняли ведьм, терпели их возле себя — но и только. Для сестёр ведьма — это палач, живое орудие Судьи, существо, которому не положены человеческие чувства. Отнять магическую силу и жизнь у жертвы, замести следы, разрушить чары городских пришельцев, укротить нежить — всё это стали требовать с Тиселе, едва она вошла в силу.

Если бы племянник Судьи не чувствовал что-то вроде ответственности за судьбу девочки... Если бы Заклятые чуть больше любили бы детей и не радовались возможности сбыть ведьмочку — хоть бы и лесному стражу... Страшно представить, что тогда бы выросло из Тиселе. Впрочем, и сейчас хорошего было мало.

— Нет, — равнодушно ответила ведьма. — Боятся.

"Ещё одна вещь, которой не стоило учить маленькую ведьму" — снова подумал страж. Умение постоять за себя очень ценно, но когда ведьма бросается на обидчицу выпустив когти, норовя вцепиться в горло или перегрызть сонную артерию... Зато в Доме поубавилось любителей указывать младшим их место.

— Хорошо, — отметил страж и почесал девушке основание хвоста... вернее, то место, откуда у Тиселе рос бы хвост, если бы он у неё был. Ведьмочка совсем разомлела. — Ты знаешь, я нашёл себе невесту.

— М-м-м-р-р-р-м-м... — отозвалась Тиселе, глядя перед собой бездумными глазами. — М-р-р-р-р-р...

— Я женюсь на ней, как только сойдёт снег, — сообщил страж.

— Ум-р-р-р-м-м-м...

— А что мне с тобой делать? — грустно спросил страж и убрал руки. Ведьма перестала урчать и перевернулась на спину. Во взгляде её медовых глаз не было ни капли разума, и отвечать на вопрос она не собиралась. — Затравят ведь или голодом заморят.

Тиселе оскалила зубы, среди которых выделялись острые кошачьи клыки и зашипела. Страж вздохнул — грустно и по-человечески. Ни одна хозяйка леса не потерпит у себя в хозяйстве ведьму, как женщины в людских селениях не терпят в своих кроватях клопов. И не станешь объяснять, какие эти клопы милые и одинокие создания, как им без тебя плохо и страшно.

— Да и выросла ты уже, — отметил страж, проводя рукой по груди лежащей у него на коленях девушки. Под той тряпкой, которую в степи считали подходящей одеждой для девочки-подростка, явственно прощупывались холмики грудей. — Пора тебе пару искать.

Ведьма оттолкнула его руку и свернулась клубком.

— Среди моих людей тебе делать нечего, — размышлял вслух страж. — Ты даже если захочешь, счастья им не подаришь. А в деревнях у дороги народ суеверный, на тебя спустят собак.

Тиселе глухо зарычала.

— С большой сворой ты не справишься, — строго сказал страж. — А в одиночку они и сами не полезут. Убежать-убежишь, но зачем тебе соваться?

Ведьма закрыла глаза и как будто потеряла всякий интерес к разговору.

— В город ведьмам и Заклятым вовсе дороги нет, — продолжал прикидывать страж. — Я и сам-то с трудом пробился, а тебе... Тиселе!

— А? — отозвалась девушка, открывая глаза. Совершенно нормальные, разумные человеческие глаза.

— Ты можешь сделать для меня одно дело?

— Могу, — немедля ответила ведьма и села прямо. — Говори.

— Я хочу отправить тебя на север, к огненным магам.

На лице девушки не дрогнул ни единый мускул, но страж поторопился прижать её к себе.

— Не навсегда, Тиселе, — заверил он. — Ты должна вызнать, в чём секрет их магии.

— Сделаю, — безо всякого выражения обещала ведьма. — Ты укажешь мне путь?

— Укажу, — заверил страж. — Но так просто туда не проникнуть. Сначала тебе придётся отправиться на северо-восток, где стоит город магов — тех самых, которые придумали заклятья от нежити. Разведай там, как попасть в замок огненного ордена, и возвращайся сюда.

— Сделаю, — повторила Тиселе. — Когда отправляться?

— Как можно скорее, — проворчал страж. Тиселе вскочила на ноги. — Стой! Вот торопыга. В город магов тоже не проникнуть так просто, а если и войдёшь — будешь прятаться по углам и уворачиваться от чужих башмаков.

— Пусть только попробуют, — хмуро усмехнулась ведьма.

— Ты там будешь одна, — напомнил страж. — Я ничем не смогу тебе помочь... и моей силы с тобой не будет. Здесь, в лесу, ты можешь изменяться как хочешь. Уменьшиться, вырастить шерсть, выпустить когти. В стране тесных стен так не будет. Как только тебя увидят, ты вернёшься в естественный облик...

Ведьма вопросительно взглянула на стража, и он пояснил:

— Станешь такой, какая ты есть. Нет, Тиселе, мы поступим иначе. Я научу тебя, что говорить и как себя вести, покажу тебе записи, которые украл в их архивах — там они хранят свою память обо всём...

— Я не умею читать, — прервала его речь Тиселе. — В лесу это не нужно.

— Зато понадобится в городе, — помрачнел страж. — Хорошо. Ты отправишься как только прочтёшь все архивы городских людей. Я отправлю тебя через круг белоцветов, и ты успеешь дойти до начала снегопадов. Зато обратно сможешь вернуться верхом на вьюге.

— Хорошо, — легко согласилась Тиселе. Из всех живых существ в мире только одно заслужило её беспрекословное подчинение. И это была не Судья Заклятых.

— Нет, нет, и нет! — повторяла почтенная Биро Итель, нервно расхаживая по своим покоям, которые в городе непременно назвали бы кабинетом. — Мальчик, ты сошёл с ума!

— Ты старше меня всего на четверть столетия, тётушка, — отметил лесной страж. Сейчас он мало походил на дикое чудовище из леса, куда больше — на воспитанного в глуши сына образованных родителей.

— Да, но я человек, — проворчала Судья. Её племянник скептически хмыкнул, но Заклинательница предпочла это проигнорировать. — А по вашему счёту ты сущий мальчишка.

— Будь я мальчишкой, матушка бы не заговорила о женитьбе, — возразил страж.

— А будь ты взрослым, ты бы не возился с этим желтоглазым отродьем! — огрызнулась тётка.

— Должен же кто-то возиться с ребёнком, — безо всякого выражения ответил страж. — Помнится, ни одна из вас не пожелала взять на себя это бремя.

— Ты бы ещё бешеную рысь притащил, — проворчала Судья. — Надо же додуматься — подобрать в лесу малолетнюю ведьму и подкинуть мне на воспитание!

— Тогда ты говорили иначе, тётушка, — напомнил страж.

— Тогда я надеялась вырастить из девчонки толковую ведьму, — вспылила Заклинательница.

— Растить надо было, — пожал страж плечами. — А не морить ребёнка голодом.

— Детёныша, — зло поправила Судья.

— Детёныша, — согласился страж. — Ну и что же?

— А то, что ты сбил девчонку с толку. В кого она превратилась твоими стараниями?

— Какая разница? — отмахнулся страж. — Тебе не было до неё дела, а теперь вдруг взялась за воспитание. Прикажи её выпустить, она не твоя больше.

— И ты думаешь, я отдам её тебе? — Заклинательница остановилась, скрестила руки на груди и строго посмотрела на племянника. — Ты хотя бы представляешь, во что ты превратил девочку?

— Меня это не волнует, — солгал лесной страж. — Она моя. Прикажи её выпустить.

Дверь "кабинета" была открыта и проходившие мимо стражи и Заклятые с любопытством заглядывали внутрь. Задержаться и послушать они не осмеливались: каждый наталкивался на злобный взгляд зелёных глаз и поспешно отступал. Племянник Судьи рыкнул, и его младшие братья — Волк-всех-волков и Медведь-всех-медведей — поторопились увести своих подопечных подальше. Остальные разбежались сами.

— Она не твоя, — резко ответила Заклинательница. — Пойми, Орсег, она — человек. Человек не может принадлежать...

— Нечисти, — подхватил лесной страж. — Нас ведь так называют в городах, на твоей родине, тётушка?

— Не говори так, Ор...

— И не называй меня по имени! — рыкнул страж. — Дурная человеческая привычка! За сто с лишним лет могла бы и отучиться!