Аранэль. Право на месть

Аранэль. Право на месть

Глава 1

— Где эта проклятая девчонка? — услышала я недовольный голос тёти, подходя к двери дома. — Никакого толка от неё, — продолжала ругаться она.

Опять мне попадет, вот только за что? Сама же за водой послала.

Я тяжело вздохнула, перехватила дужку ведра и открыла дверь.

— Пришла, — грозно высказала тетя Фима, сверкая голубыми глазами и садясь на стул. Тот жалобно затрещал. — Сколько можно за водой ходить? Опять ты ленишься, неблагодарная.

Я опустила тяжелые ведра на деревянный пол и смиренно склонила голову. Руки ныли от работы, и хотелось только одного — лечь в кровать и хоть ненадолго дать отдых телу.

— Мамуль, оставь её, — услышала веселый голос Марфы и даже слегка удивилась. Неужели, она за меня заступиться решила? — Ужинать пора, — нет, не заступилась.

— Уже иду, доченька, — ответила Фима, и перевела взгляд на меня. — Марш наверх. Останешься без ужина.

Я привычно склонила спину в поклоне, стараясь скрыть лицо, чтобы не показать, как мне надоели её придирки. Вечно всем недовольна. И что я сделала? Работаю от зари до зари и все не то. Но стоит мне проявить непокорность и тут же тетя возьмется за ремень или палку. И самое обидное, что своих дочерей она никогда не била.

С трудом сдерживая набежавшие слезы, поплелась наверх. В огромном, двухэтажном доме 'любимые родственники' выделили мне маленький клочок на чердаке, посчитав, что большего я и не заслуживаю. Привычно открыв дверь, которая протяжно заскрипела и чуть не упала с петель, я направилась к одиноко стоящей кровати. Желудок заныл, требуя еды, и мне пришлось лечь, чтобы хоть немного заглушить его позывы. Есть хотелось неимоверно, ведь пообедать я не успела. Тетя загрузила меня работой по самое горло, я даже присесть за ведь день не смогла. Но жаловаться на — это грешно, ведь, по словам родственницы, только благодаря ей у меня есть крыша над головой. Она вообще очень любила лишний раз напомнить мне, что я пустое место и в их доме могу рассчитывать лишь на мимолетное снисхождение. Обидно, ведь ничего плохого я им не сделала. Но одно лишь мое существование доводит тетю до икоты. Порой очень хочется, чтобы все мои так называемые родственники исчезли.

Знаете, я не могу сказать, что она плохой человек, но и хорошей её назвать трудно. Конечно, ради дочерей Фима сделает что угодно, да и меня встретила весьма приветливо. По-крайней мере мне так казалось в силу своего маленького возраста. Все изменилось, когда я немного подросла и смогла выполнять поручения. Мне по несколько раз в день могли напомнить о том, что только благодаря её заботе я жива.

— ... приютила тебя, дала хлеб и одежду, — причитала тетя, стоило мне сдать хоть какую-то провинность. — А ты ленишься и совершенно не слушаешь меня.

А мне было обидно до слез слушать такие обвинения. Я старалась сделать все как лучше, чтобы хоть раз услышать в свой адрес похвалу или увидеть ласковый взгляд. Но вместо этого мне доставались лишь обвинения в непокорности и прочая ерунда.

В доме я — изгой. Некая девочка для бттья. Когда родителей убили, я перенесла такое потрясение, что перестала говорить. Надо отдать должное, тетя пару раз показывала меня знахарям, но они лишь разводили руками, не зная чем помочь. Если честно, то Фима сначала даже брать меня не хотела. Зачем ей лишний рот в семье, где и так детей хватает. Но, видимо, пожалела сиротинку. Хотя, сомневаюсь. Скорее она просто решила извлечь выгоду из моего пребывания в её доме. Особенно, если учесть, что у меня даже одежды своей нет, все достается от сестер. Причем, большая часть в таком виде, что и нищему не отдашь даже натряпки. Ну, хотя бы я не живу на улице и не питаюсь отбросами, как могла бы, если тетя не взяла меня к себе. И должна бы я быть благодарна, но глубоко в душе мне противно так жить, а точнее существовать, надеясь на волю родственников.

— Этим миром правят демоны, сильные и жестокие, — начала свое повествование тетя, собрав нас троих в один из вечеров. Нам тогда лет по десять всего-то исполнилось, и она решила попытаться втолковать правила поведения. — Они не знают пощады и стремятся подчинить всех своей власти. Все приклоняются перед ними и платят дань, а мы являемся рабами. Наша основная задача обеспечить им комфорт и ни в коем случае не перечить.

— А все расы их рабы? — спросила Марфа, хмуря брови.

— Нет. По рассказам моей мамы, остальные с ними сотрудничают, — улыбнулась Фима, явно довольная, что дочь проявила интерес. — Гномы занимаются изготовлением оружия, украшений, добычей руды и полезных ископаемых. Оборотни служат охранниками, воинами. А вот эльфы отбирают юношей и девушек, и обучают их самым различным ремеслам.

Я тоже слушала тетю и пыталась понять, почему только мы — рабы. Мне никогда не приходилось сталкиваться с кем-то, кроме людей. А порой, очень хотелось посмотреть на диковинные расы.

— Согласно законам, если ты родился юношей, то есть вероятность, что тебя заберут развлекать господ драками на арене или в услужение какой-нибудь важной персоне, — продолжила нравоучения родственница. — Если ты девушка, то должна стать наложницей или прислугой. И я надеюсь, что ты, — она посмотрела на Марфу, — станешь фавориткой. Тогда тебе не придется думать о том, как жить. Ты будешь красиво одеваться, хорошо питаться и ни в чем не знать отказа. Кстати, во многих графствах есть специальные школы, в которые забирают молоденьких симпатичных девушек и обучают их прислуживать господам.

После этого рассказа Марфа стала бредить той школой, чтобы стать любовницей демона. Она даже все домашние дела забросила, только ухаживала за собой. Мне же, наоборот, работы прибавилось.

Но это было не самым страшным. Чем ближе наступал момент отбора, тем хуже становилась моя жизнь.

— Сколько можно готовить? — возмущалась Марфа, — хлопая ладошкой по столу. — Нэна, я есть хочу!

— И я, — поддержала её Софья, надув губы. — Торопись, а то вдруг тебя выберут в прислугу, а ты ничего не можешь.

— Её? — усмехнулась старшая кузина. — Не смеши меня. Кто на неё позарится? Страшна как смерть. Ей даже прислугой-то стать не получится.

Я тихо вздохнула, стараясь не показать, как мне обидно от этих слов, и стала расставлять тарелки с едой. А потом села в уголке и стала принялась, рассуждая о предстоящем празднике. Он назывался 'День выбора'. В деревню приезжает хозяин земель, то есть барон и отбирает народ для обучения. Как складывается дальнейшая жизнь отобраных, никто не знает, обратно-то никто не возвращался. И осознание этого пугает.

Что ждет человека в этой школе? А после? Куда отправляют раба? И завтра наступит этот 'долгожданный' праздник. Все юноши и девушки старше семнадцати лет и младше двадцати восьми обязаны собраться на главной площади, где на них будет смотреть барон и делать свой выбор. Жестоко?

Вполне. Но такова наша жизнь. Как бы грустно это не звучало.

В этом году мне тоже предстоит оказаться там. От одной мысли об этом по телу проносилась волна страха, ладошки начинали потеть, а в голову лезли самые кошмарные мысли. Но с другой стороны, возможно барон действительно выберет Марфу и одним мучителем в семье станет меньше. Работы от этого у меня не убавится, а вот насмешек вполне возможно. И эта мысль немного грела меня. Конечно, есть вероятность, что когда-нибудь на меня обратит внимание парень и предложит выйти замуж. Но это так маловероятно. Тетя не откажется от бесплатной прислуги, да и кому нужна немая девица. Но надеяться на счастливое будущее мне никто запретить не может. И только это помогает не сойти с ума.

Я даже не представляла, что ждет меня завтра. Впрочем, этого не знал никто. Решение принимали за нас. Что находится за пределами нашей деревни, я не ведала, хоть и мечтала иногда выбраться на волю. Детей учили только писать и читать, остальное им было не нужно. Лишь староста считался более образованным человеком. А я всегда хотела знать больше чем нам давали, но у меня просто не было такой возможности.

Завтрашний день навевал на меня леденящий ужас. Что он принесет? Наложницей я точно не стану. Кто на меня позарится? А вот служанкой — возможно. Получается, что я поменяю один дом на другой, но суть обязанностей останется той же. Хотя, я весьма сомневалась, что меня выберут. Красотой я не блистала, говорить не могла. Видимо, всю жизнь проведу в услужении у тети. И от этого вдвойне обидно. Слушать о своих прегрешениях остаток жизни совершенно не хотелось. Порой, я мечтала собрать свой скудный скраб и убежать. Но куда? У меня больше нет родственников, я не знаю ничего о мире и его населении, и даже где именно мы находимся.

Да и невозможно это — осмелившихся совершить побег тут же причисляли к врагам государства и приговаривали к смерти. Причем, её нельзя было назвать легкой. У нас однажды произошел такой случай. Сбежавших поймали. Сначала живьем содрали кожу, а затем сожгли на глазах у всей деревни, чтобы остальным неповадно было. Хорошо, что те уже ничего не чувствовали, так как умерли еще во время первой пытки. После этого я неделю спать не могла — мне снились кошмары. И каждый раз, когда я подумываю о побеге, они вновь напоминают о себе.

От этих мыслей сердце вновь тревожно забилось, заставляя сдерживать слезы и всхлипы. Нельзя показывать свою слабость, особенно родственникам. Те с радостью посмеются над любыми моими эмоциями. Боги, и почему я не умерла вместе с родителями?

* * *

Я открыла слегка опухшие от слез глаза и потянулась на кровати. Солнце только начало показываться из-за горизонта. Настал новый день и новые заботы. Я встала, натянула старое потрепанное платье с множеством заплаток, надела башмаки и, повязав платок на голову, спустилась вниз. Мой взгляд натолкнулся на отражение в зеркале. Из него на меня смотрело приведение. Молочно-белая кожа и волосы, напоминающее выбеленный хлопок, узкое лицо с выпирающими скулами, слегка впалыми щеками и чуть припухшими губами, худощавое тело, больше похожее на мальчишеское. Единственной моей гордостью были глаза. Аквамариновые, меняющие свой цвет в зависимости от настроения. Именно это больше всего бесило старшую кузину. Ей хотелось иметь такой же цвет. Я же относилась к этому спокойно.

Вышла на улицу и осмотрелась. Погода стояла чудная — небо ясное, солнышко светит — самое то для начала лета. Тихо шелестела трава, ветви кустарников качались от легкого ветерка. Где-то слышалось пение птиц и первые звуки просыпающейся деревни. Для начала пошла в загон, где у нас находились животные. У тети было десять овец, корова, около двадцати кур, старенькая лошадь и кролики. Накормив и напоив животных, я подоила корову и пошла за водой. Колодец располагался в самом конце участка, и идти приходилось через весь сад. Двор у тетки был внушительный. Тут находился не только большой дом, но и сарай для животных, огород и клумбы с цветами. Набрав два ведра, пошла обратно, по дороге отмечая, что нужно еще и грядки прополоть... желательно до того, как тетя обратит на это внимание. Иначе опять останусь без ужина.

Принеся воду домой и поставив ведра у печки, начала готовить завтрак. Замесила тесто для блинов, взбила яйца и вылила их на сковородку, а потом принялась за салаты. Следом поставила на огонь чайник и достала заварку. Как только завтрак был готов, позвонила в специальный колокольчик. И спустя пару минут послышались их шаги. Даже не пожелав мне доброго утра, родные приступили к трапезе. Дядя с упоением уплетал приготовленное и улыбался. Свое отношение к нему было сложно описать. Он практически не обращал на меня внимания, редко обращался с просьбами или попросту игнорировал. Мне пришлось ждать, когда они насытятся, так как сидеть с ними за одним столом запрещалось. Как только родственнички поели, я собрала посуду и налив в таз холодной воды, принялась её мыть. И только после этого смогла быстро позавтракать.

— Дорогая, я пойду на рыбалку, — заявил дядя Трион, кидая на меня хмурый взгляд.

Муж тёти был её полной противоположностью, как по характеру, так и по внешности. Он высокий, худой блондин с козлиной бородкой и карими глазами. Постоянно пропадал на улице или лежал на кушетке, попивая чай, а иногда и что-то покрепче. Я ему порой очень завидовала. Мне бы такую беззаботную жизнь.

— Приготовь баню, — приказала тетя, расчесывая свои черные как смоль волосы. Правда, в них уже проглядывали седые пряди. — Хорошо Трион, только не задерживайся надолго, у нас сегодня важный день.

Я дождалась, когда эти двое наговорятся и знаками показала, что баня будет готова в ближайшее время. За те двенадцать лет, что тут живу, мы придумали систему для ответов, чтобы хоть немного облегчить общение. Кто бы знал, как мне хотелось поговорить, но проклятая болезнь не давала такой возможности.

— Мама, я чувствую, что сегодня покину дом, — заявила Марфа, заплетая свои белые локоны. Голубые глаза были полны мечтаний. — И обязательно стану фавориткой какого-нибудь демона.

Марфа одна из самых красивых девушек деревни. А вот характер у нее совсем не ангельский, она привыкла всегда и везде получать только самое лучшее, как и её мама.

— Умница моя, — похвалила её тетя, следя за моими действиями. Вдруг, что опять испорчу. — Я в тебе и не сомневаюсь.

— Спорим, Нэну не выберут, — встряла в разговор Софья, дергая меня за волосы.

Ей всего пятнадцать, и она брюнетка с карими глазами. Невысокого роста и слегка полновата. Характер мягче, чем у Марфы. Правда, боюсь это ненадолго. С каждым годом поведение Софьи становится все хуже.

— Да кто на неё позарится? — презрительно высказалась Марфа, даже не глядя в мою сторону.

Мои родственники никогда не стеснялись обсуждать меня, даже если я находилась рядом. Это их излюбленное занятие. Мне было больно и неприятно, но как я могла им ответить. Пришлось привыкать к такому обращению.

Пока я занималась делами, сестры пошли мыться и приводить себя в порядок. До бани добралась уже почти к самому обеду, когда со всеми задачами было покончено. Родственницы оставили мне совсем мало воды, но я не стала переживать по этому поводу. Быстро ополоснувшись, пошла собираться. Ведь до праздника оставалось совсем мало времени, и опаздывать на него было категорически запрещено. Удары розгами хороший стимул быть на месте вовремя.

Поднялась на чердак и посмотрела на кровать, где меня ждала одежда. Нужно было надеть повязку на грудь и почти такую же короткую юбку на бедра. Это одеяние почти ничего не скрывало, при этом цвет всегда черный. На мне, с моей бледной кожей, это смотрелось смешно. Но нашего мнения никто не спрашивал, ведь такая одежда давала возможность осмотреть товар со всех сторон и убедиться, что нет изъянов. Хорошо еще, что не голыми заставляют придти. Надев на ноги лапти, спустилась вниз.

— Посмотрите, — воскликнула Софья и засмеялась, окидывая меня взглядом. — Нэна выглядит как привидение. Да на неё никто и не посмотрит.

Остальные её поддержали, и по кухне пронесся издевательский смех. Мне было больно это слышать, пришлось опустить голову, чтобы скрыть нахлынувшие эмоции. Я не понимала, почему они так ко мне относятся? Ведь я им ничего плохого не сделала. На глаза стали наворачиваться слезы, но я старалась их сдержать, чтобы не дать лишний повод для издевательств. Из-под ресниц посмотрела на кузину. Марфа к этому дню подготовилась основательно. На её загорелой коже наряд смотрелся очень хорошо. Он выгодно подчеркивал высокую грудь, узкую талию и длинные ноги. Волосы она оставила распущенными, глаза подвела сурьмой. На её фоне я смотрелась тускло.