Квест Империя

Макс Мах

Квест империя

Квест империя — 1

Макс Мах

Квест империя

Квест (Quest) — 1. книжн. Поиски; 2. поэт. Предмет поисков; 3. ист. Поиски приключений.

ОТ АВТОРА

Автор обращает внимание читателей на тот факт, что в целях сокращения количества сущностей, с которыми приходится иметь дело, везде, где это возможно, используются земные аналоги представителей животного и растительного царств, а также социальных, культурных, религиозных и экономических явлений и понятий в применении к иным мирам и народам, их населяющим.

Отдельно следует сказать несколько слов относительно личных имен и части географических названий. Как часто случается и в земных языках, перевод имен собственных невозможен в принципе. Но и то, как произносится имя на том или ином языке и как оно звучит, скажем, порусски, "две большие разницы". Так, например, следует иметь в виду, что верхнеаханский — так называемый блистательный — диалект общеаханского литературного языка включает 18 йотированных дифтонгов — гласных звуков (типа я, е, ю). Кроме того, имеются три варианта звука й, и 23 гласных звука (типа а, о, у), различающихся по длительности (короткий, средний, длинный, очень длинный). Соответственно то, что мы, к примеру, можем записать и произнести порусски, как личное имя Йя, есть запись целой группы различных имен. В данном случае это четыре личных имени, три из которых женские, а одно — мужское, и еще два слова, одно из которых существительное, обозначающее местный кисломолочный продукт на северозападе Аханского нагорья, а второе — глагол, относящийся к бранной лексике. Соответственно запись имен и географических названий, данная в тексте, есть определенная форма графической и фонетической (звуковой) условности.

Другая трудноразрешимая проблема касается отдельных религиозных, исторических и литературных реалий миров империи. Автор решает ее некоторым количеством сносок в тексте.

Увертюра

ОСКОЛКИ ЗЕРКАЛА

Прошлое не исчезает. Время разбивает зеркало, в которое смотрелось поколение, и творит новое отражение, судьба которого быть разбитым в свой черед. Но прошлое не умирает, оно сопровождает нас всегда и везде. Оно, как комета, состоящая из осколков разбитого зеркала, летит из былого в грядущее, иногда опережая нас, но никогда не отставая. Случается, неясные блики прошедшего падают на лик настоящего. Увидеть их трудно, понять сложно, составить целостную картину из мелких осколков — непосильный труд.

Герцог ЙёюЯн. Сущность Отражения (Малое Послание)

Девятый день первой декады месяца цветов 2982 года от основания империи, Москва, планета Земля (31 сентября 2000 года)

-Садись,— сказал Рябов и буквально втолкнул Ланцова в кресло перед монитором.— Смотри!

Ланцов смотрел на Рябова и не мог отделаться от мысли, что случилось чтото ужасное. Рябов был явно не в себе, а на памяти Ланцова такое случилось впервые. Леонид Андреевич всегда отличался собранностью, выдержкой и холодной расчетливостью. Но сейчас он был бледен, глаза лихорадочно блестели, губы были плотно сжаты, и Ланцов боялся признаться самому себе, что знает, почему они сжаты. Чтобы не дрожали!

"Да что же такое происходит?— думал он с оторопью, почти с ужасом, пока подошедший к компу с другой стороны Рябов вставлял CD диск и чтото быстро играл тонкими нервными пальцами на клаве.— У нас что, переворот? Или президента, не дай господи..."

Но додумать он не успел.

-Смотри!— приказал Рябов, в голосе которого явно слышались истеричные нотки.— Да не на меня! На экран смотри!

Это была оперативная съемка. Ланцов за годы работы в конторе видел их без счета, впрочем, такого он не видел никогда.

Двое мужчин неопределенного возраста и красивая молодая женщина вошли в лобби отеля. Чтото во внешнем виде этих людей насторожило его, но сосредоточиться на этой мысли не получилось, потому что Ланцов узнал гостиницу. Он тут же хотел спросить Рябова, не связано ли это со вчерашним инцидентом, но в следующее мгновение ему стало не до вопросов. Ланцов увидел такое, чего не бывает на самом деле, потому что быть не может; такое если и случается, то только и исключительно в кино. Но не в таком кино, какое экспертаналитик Ланцов смотрел сейчас, а в настоящем кино, которое с каскадерами, комбинированными съемками и компьютерной анимацией.

Ктото — Ланцов видел только затылок вошедшего в кадр мужчины — сказал:

-Ничего личного, Федор Кузьмич.

И это было все, что успел сказать незнакомый Ланцову мужчина.

Сколько времени требуется, чтобы сказать эту фразу? Такой вопрос Ланцов непременно задал бы себе несколько позже. И он легко мог получить на него ответ. 25 звуков, произнесенных спокойным ровным голосом со скоростью 12 и три десятых звука в секунду. Чуть больше двух секунд. На самом деле меньше, потому что при повторном замедленном просмотре стало очевидно, что человек, начавший произносить эту фразу, умер на 22 звуке и фразу не закончил. Это мозг Ланцова дополнил незаконченное до целого, но последние два с половиной звука умерли вместе с говорившим. Вероятно, Ланцов — будь у него время и возможность — узнал бы из записи не только это, но и многое другое, однако не привелось.

А тогда, в первое мгновение, он просто не понял, что происходит. Спокойный ритм записи был сломан. Экран буквально взорвался, наполнившись хаотичным движением и выплеснув на Ланцова каскад громких звуков.

-Что это?— спросил он, поворачиваясь к Рябову, и услышал свой голос как бы со стороны. Выяснилось, что Ланцов разом охрип.

-Что это?— спросил он, когда двухминутная запись прекратилась.— Она кто?

-Уже никто,— сказал изза спины чужой холодный голос.

Ланцов вздрогнул и обернулся. В дверях стоял высокий кряжистый мужчина. Внешность у него была заурядная, и, кроме роста, он ничем не выделялся и не запоминался.

-Забудьте о ней,— сказал мужчина.— Она не должна вас более интересовать. У нас есть другие проблемы.

Вглядевшись в равнодушные прозрачные глаза незнакомца, майор Евгений Николаевич Ланцов узнал, что такое настоящий ужас.

Седьмой день третьей декады месяца дождей 2861 года от основания империи, ресторан "Лук и Чеснок", Гойра, планета Фейти Фейтш — коронная провинция Аханской империи и одноименная планета.

-Станцуем?— предложил щенок.

-Нет, ваша светлость.— Капитан Сса Йоууйк повел ладонью вдоль груди, снимая с себя обвинение в трусости.— Сожалею, но я не танцор и не игрок в Жизнь. Мне нечем вам ответить.

-Но ты хотя бы дворянин?— Его светлость жемчужный Ё был безмятежен. Это была его река, а капитану приходилось плыть против течения, прилагая огромные усилия, чтобы держать лицо. Щенок это видел. Видел и понимал про Йоууйка все, играл с ним, как ветер цветком, но выражение лица Ё не изменилось, и взгляд серых глаз оставался нейтральноравнодушным, никаким.

-Да,— сказал Людвиг, выдержав достаточную, на его взгляд, паузу.— Я офицер и дворянин.

Ему удалось сделать очень характерную ошибку на втором уровне выражения, такую, какую и должен был допустить новый дворянин.

-Тогда выбор за вами, офицер.— Щенок понюхал водку в своей чашечке и прищурился от отвращения: — Что это такое?

-Сахарная водка, ваша светлость.— На лице ресторатора, столбом стоявшего за правым плечом Ё, появилось выражение ужаса.— "Великое Ничто".

-Ничто и есть,— лучезарно улыбнулся жемчужный Ё.— Принеси мне чтонибудь другое, добрый человек.

-Мечи?— спросил с наигранным напряжением Людвиг, изобразив недюжинную работу медлительного "крестьянского" ума Сса Йоууйка после затянувшейся паузы.

"Ну же!"

-Мечи,— согласился Ё. Он был красив и отлично сложен. Ему не нужны были ни шелка, ни драгоценности — хотя у него было и то и другое,— чтобы объявить всему миру, кто он такой и как к нему следует обращаться.

Жирные Коты были всегда и везде только тем, что они есть — жемчужными господами. И щенок на самом деле был не лучше и не хуже всех остальных Котов.

-Мечи, капитан Йоууйк,— сказал сероглазый Ё.— Сейчас, здесь.

-Мечи.— Людвиг коснулся сжатыми в щепоть пальцами правой руки лба над переносицей и прикрыл глаза.— Сейчас, но не здесь.

-Хорошо,— не стал спорить Ё, который соображал быстро и понял, почему капитану не с руки драться прямо в ресторане.— Вас устроит плато Цветов?

-Да,— коротко ответил Людвиг и сдержанно поклонился. Дело было сделано. Почти.

-Господа,— он обвел взглядом присутствовавших при разговоре офицеров,— все ли вы согласны с тем, что традиция и закон соблюдены обеими сторонами?

Естественно, все были согласны, а Ё улыбнулся и встал.

-Мой флаер вместит всех желающих.— Голос его был звучен и красив, рука лежала на рукояти фамильного меча.

Третий день первой декады месяца деревьев 2908 года от основания империи, Императорская резиденция на Сладких водах, планета Тхолан Тхолан — 1. Столичная планета Аханской империи; 2. Город на одноименной планете — столица Аханской империи.

-Ты прелесть, Снежная,— сказала младшая Йя и улыбнулась. От ее улыбки у полковника перехватило дыхание, а в глазах Ю Чширшей — снежной Ю — полыхнуло холодное пламя бешенства.

-Ты чудо!— сказала дама Йя, все так же чарующе улыбаясь. Ее голос, голос певчей птицы, был звонок и прозрачен, а огромные серые глаза безмятежно смотрели на нефритовую Ю и князя Йири.— Князь, а вы самито знаете, какое чудо ваша Ю?

В ответ Йири только иронично приподнял левую бровь. Отвечать не следовало, потому что все уже было сказано. Интонация не лжет, в особенности если ей не велят.

И аназдар Аназдар — иссинский дворянский титул, соответствующий графскому; входит в т.н. большой круг аханской аристократии, или в круг записанных рубиновыми буквами.

Вараба тоже понял, хотя гнев мешал ему воспринимать третий уровень выражения. Но это было простительно, иссинцы В Аханской империи три государствообразующих народа — аханки, гегх и иссинцы.

всегда были значительно более эмоциональны, чем аханки. Их разум намного легче попадал в тенета чувств, тем более в такой ситуации, в которой оказался Вараба. Впрочем, гвардейский полковник не девочка, если его чтото и выдавало, так это нарочитая сонливость, туманившая взгляд пронзительноголубых глаз. Или это был алкоголь?

-У вас три часа времени,— пропела Йя, завершая разговор и поворачиваясь к Варабе.

-Пойдем, милый, его светлость Ё, вероятно, уже нас заждался. В три часа, Ю, на Принцессином Поле.

-Увидимся,— легко согласилась Ю и улыбнулась в спину уходящей Йя.

Ю была высока и победительно красива. Черная, прошитая серебром лента, обвивавшая ее божественное тело от левой лодыжки до правого запястья, делала снежную белизну кожи яркой, как свет лазерной вспышки. Но его Йя была лучше, хотя бы потому, что ее он любил. Это главное, все остальное вторично. Что еще хорошего есть в этой жизни, кроме любви и войны? Ничего. Особенно если ты — солдат.

-Мерайя Мерайя — солнце мое (ст.— иссинск. ).

,— сказал он, когда они отошли метров на тридцать от беззаботной компании, расположившейся на поляне,— она Чьёр. Чьёр — Стальная дева; героиня аханского эпоса. Прозвища Чьёр изредка удостаиваются женщины, которые имеют столь же совершенную подготовку, что и лучшие мастера боевых искусств, но в бою превосходят любого мастера, потому что они наделены от природы уникальными физическими и психическими способностями.

-Она сука!— В нежную трель веселой птицы вплелось рычание охотящегося атра. Атр — ныне вымерший крупный хищник семейства кошачьих; Западный Ахан.

-Она то, что она есть,— усмехнулся он.— Я всего лишь иссинский аназдар, а ты бирюзовая Йя.

-Ты кому это говоришь, полковник?— Не иначе как та птица, которая пела сейчас, питалась тиграми на завтрак и атрами на обед.— Ты говоришь это своей виштзой? Виштзой — подруга, любовница. Дословно: та, которая делит с тобой ложе.

-Ты зря стараешься, медовая моя,— улыбнулся он.— Я не читаю четвертый уровень, но танцевать должен Ё. Это песня для него.

-Нет,— сказала Йя неожиданно просто.— С Ю буду танцевать я. Ю не Чьёр, хотя она цаффа Цаффа — девавоительница (фольклор). Так называют женщин, которые являются мастерами боевых искусств.

, конечно. Но я убивала и не таких, мой хороший, убью и ее.

-Это будет красивая песня, Абель,— сказала она через секунду и лучезарно улыбнулась.— Я посвящаю ее тебе.

Первый день четвертой декады месяца ветров 2903 года от основания империи, ориентир 17/64, планета Перо

Над головой раздался знакомый шум — короткий ухающий выдох, вот на что это было похоже,— и на скалы просыпался дождик из капель оплавленной керамики. Датчик климатического контроля вяло мяукнул и умолк, отметив локальный скачок температуры на высоте 300 метров, где сгорел сейчас еще один зонд. Свой или чужой. И те и другие выживали в небе не более нескольких секунд. И снова тишина. Не полная, не абсолютная, но всетаки тишина. Микрофоны, выведенные на уровень обычного человеческого восприятия, доносили лишь шорох песка на дне ущелья, потрескивание разогретых камней на солнечной стороне и далекий гул сходящих с ума небес. До темноты оставалось три полновесных часа, не так уж много, если подумать, но, к сожалению, и не мало. Эти три часа надо было еще прожить.

Капитан Йффай лежал ничком в расселине между двумя большими камнями. С его позиции видны были еще трое стрелков, вернее он мог видеть их на тактическом дисплее, в который превратилась сейчас лобовая броня шлема. Лежал он лицом вниз, но дела это не меняло, все равно в оптическом диапазоне ничего, кроме камней, разглядеть было невозможно. Даже своих людей он видел только благодаря идентификатору.

-Первые номера!— Коммуникатор донес до капитана сухой безжизненный голос, обезличенный многократной обработкой в кодирующих и декодирующих контурах.— Хотелось бы услышать ваш хрип.

Так мог говорить только верк Верк — первый заместитель командира полка.

Вараба, но для того чтобы это понять, черного полковника сначала следовало услышать вживую. Однако идентификатор лишь лаконично сообщил, что на линии Вышибала. Позывные принадлежали не верку, а командиру десанта, из этого следовало... Что из этого следовало, было понятно без объяснений.

-Третья рота,— сказал он.— Кошелек.

В командной цепочке роты перед ним значились еще два номера, но обоих уже не было в живых. Первым теперь был он, капитан Йффай — Кошелек. Что делалось в других подразделениях он не знал. Тактический коммуникатор срезал всю нерелевантную для него лично информацию, но капитан не питал иллюзий по поводу того, что основные потери понесла именно третья рота. Судя по всему, досталось всем.

-Ну что ж,— сказал бесцветный механический голос.— Для пикника совсем не плохо, но у нас ведь на повестке дня еще и забег. Как, птицы, полетаем?