Квест Империя

Лика вспомнила.

Они вошли в лобби "Невского Паласа", и в ту же секунду она почувствовала опасность, буквально сгустившуюся вокруг них. Сразу, вдруг.

-Ничего личного, Федор Кузьмич,— сказал негромко моложавый высокий мужчина в превосходном сером костюме, шагнув им навстречу от регистрационной стойки. А Лика уже жила в другом измерении. Она слушала этого, наверняка давно знакомого Федору Кузьмичу, господина, но слышала и видела много больше, чем нотки затаенной гордости в его голосе или запах какихто мужских духов, явственно источаемый его голубой рубашкой. Боевой транс. Так называл это состояние Макс. Она уже была в боевом трансе.

-Нич...— начал свою фразу мужчина.

"Три снайпера",— оценила ситуацию Лика, почувствовав линии огня, сходящиеся на них троих, и начала действовать.

-...зьмич,— заканчивал зачитывать приговор мужчина в сером костюме, но время уже остановилось. Кондиционированный воздух в огромном объеме гостиничного лобби сгустился; застыли на полушаге и полуслове завязшие в нем, как муха в янтаре, люди.

Толчок. Полет. Господи, как долго может тянуться такое простое действие, как много можно успеть увидеть, услышать, почувствовать, понять. Как много можно успеть сделать! Толчок, полет... Слева двое — иностранцы (якобы иностранцы), сидят за столиком, курят, вооружены, пока не опасны; дальше еще один — женщина, копается в сумочке, в руке оружие, опасна; еще дальше... Она летела вбок, в сторону входа в пункт обмена валют, откуда выходили двое — мужчина и женщина.

"Двое,— отметила она, опрокидывая, убирая изпод пуль снайперов Макса и Федю и отправляя в полет пилку для ногтей.— Двое. Вооружены. Опасны". Она приземлилась на плечо, перевернулась перекатом через голову и ударила их ногами, обоих сразу. Мужчина умер — он еще не знал об этом, но с разбитым кадыком не живут, а женщине Лика сломала руку, держащую оружие. Оба они Лику больше не интересовали, и вскочив на ноги, она бросилась, на ходу ускоряясь до предела и за предел, вперед, в глубину лобби. Запоздало прогремели первые выстрелы. Пули плыли в ставшем тяжелым и плотным воздухе, медлительные, опасные — но не сейчас, не для нее,— а она с огромным усилием продавливала свое тело сквозь этот чужой, плотный и пресный газ. Организм вопил. Гремели сигналы тревоги, аварийные системы вопили о помощи, но все заглушали колокола громкого боя. Вперед!

Она двигалась быстро, очень быстро. Но и их враги ("Господи, как же их много!") пытались разорвать путы времени, ускориться, успеть. И всетаки они были страшно медлительны ("Сонные мухи в меду",— подумала она отстраненно). Даже медленные Федя и Макс были быстрее их ("Быстрые медленные"). Длилась секунда. Они все оказались в странном месте или странном времени — гдето между двумя ударами сердца. Ее сердца.

Брошенная ею пилка уже завершила полет, и Федин знакомец умирал, заваливаясь всем своим красивым мускулистым телом назад. Он еще не упал, но уже был вне мира живых. Женщина в чемто голубом и синем тянула и никак не могла вытянуть оружие из сумочки, но Макс уже направлял в ее сторону ствол своего "Глока" ("С этой все. Не опасна"). Парнишка в форменной курточке, изображающий лифтера при заблокированном лифте, все еще не успевший осознать, что бой начался и даже не потянувшийся к тому, что оттопыривало курточку на его левом боку. Не опасен, но станет опасным через два удара сердца. Его сердца. Лика выбросила вперед левую руку с зажатым в ней "стечкиным" ("Держи, девочка, у советских собственная гордость",— ухмыльнулся Федя, когда вручал его ей. А сейчас он из своего "стечкина" гасил двух "иностранцев"). Казалось, она ненамного отстает от выпущенной ею на волю смерти, но в тот момент, когда, оттолкнувшись от мрамора пола, она взлетела на галерею второго этажа, лифтер был уже мертв.

Снайпер успел среагировать. Почти успел. Он был ненормально быстр, этот стрелок, но Лика успела быстрее, ушла из сектора обстрела к полу и уже оттуда, снизу, достала его. Пальцы почувствовали на мгновение, как подаются разрываемые ударом ткани, и уже снова были снаружи, красные, разбрызгивающие кровавые капли, застывающие в густом воздухе чудовищным хвостом павлина. Но времени любоваться невиданным зрелищем не было. Еще два стрелка выцеливали Макса и Федю. Ее Макса. Макса!

Снайперы, однако, были далеко, и достать их было сложно. Почти невозможно, потому что за пределом ее сил.

"Ты не можешь",— сказало ей тело.

"Я не смогу",— прохрипело захлебывающееся кровью сердце.

"Я должна",— сказала она и бросила тело на ставший прозрачной броней воздух...

На этот раз они ехали на БМВ Федора Кузьмича.

Ужин закончился за полночь. У Лики создалось впечатление, что мужчины ("Мужчины? Совсем недавно ты назвала бы их стариками, не так ли?") намеренно его затягивают в какихто своих целях. Расплатившись, они вышли к парковке, и тут Макс вытащил из своей наплечной сумки один из цюрихских пакетов и протянул его Федору Кузьмичу, усаживавшемуся как раз на водительское сиденье.

-Прими, Федя, презент от нашей диаспоры.

Федор Кузьмич с интересом посмотрел на пакет, взял в руки, взвесил и спросил:

-И что здесь?

-"Юзик" и "орлик". Имеются в виду пистолетпулемет "узи" и пистолет Desert Eagle ("Орел пустыни").

-Ну ты патриоот!— уважительно протянул в ответ на эти непонятные Лике слова Федор Кузьмич.

-Да нет,— усмехнулся Макс.— Просто ничего другого не оказалось на складе, а мы спешили.

-А у тебя, оказывается, есть люди и в Европе,— сказал Федор Кузьмич, раскурочивая пакет.

-Некоторые из моих парней осели в Европе.

-У нас теперь то же самое. Уходят в отставку и пускаются во все тяжкие. Хорошо, если только оружием торгуют, а то и в бандюки идут. Страшное дело.— Федор Кузьмич наконец справился с бумагой и лентами и извлек на свет божий — слабую подсветку салона — маленький автомат и большой пистолет. Кроме того, в пакете оказались какието ремни и несколько металлических прямоугольников. "Кажется, это называется обойма",— подумала Лика...

-Куда двинем?— спросил Макс, устраиваясь на сиденье рядом с Федором Кузьмичом. Он только что вышел из отеля с их с Ликой сумками. Было два часа ночи, на улицах Флоренции было пустынно, окна в домах были темны.

-Нам надо в Питер,— ответил Федор Кузьмич.— Но сначала подскочим в Базель. Есть там у меня один человечек. Вам ведь визы нужны, ют он и посодействует, чтобы были. Документыто у вас, надеюсь, в порядке?

-В порядке,— успокоил его Макс.

-Вот и славно. Поехали...

Нет хуже, чем ждать и догонять. Убегать тоже не сахар. Жизнь Лики превратилась в сплошной бег. Бег от неизвестной опасности (ей мерещились инопланетные монстры — Мясники Лабруха, кто бы они ни были, но вспоминались убитые Максом ньюйоркские гангстеры), бег к неизвестной цели (а что там? И что это ЧТО?), бег в компании двух очень разных и таких похожих стариков, которые не совсем старики. Может быть, даже совсем не старики. И ожидание. Ожидание опасности. Ожидание того, что будет, что может быть, что должно быть. Ожидание счастья. И просто ожидание. Тут и там, того или другого.

Сейчас Лика и Макс ждали Федора Кузьмича. Они сидели во втором по счету ресторане и добросовестно обедали уже второй раз. Макс заказал шницель повенски, а Лика греческий салат и жареные грибы (грибочки оказались малюсенькими, и было их мало, но подали их на скворчащей сковородочке, и вкус у них был изумительный). Прошло еще полчаса, но Федор Кузьмич не возвращался.

-Пора бы ему и вернуться,— сказал Макс.

-А если...

-Без "если"! Федя не ребенок и свое дело знает. Никуда он не денется, но нам пора сменить обстановку. Перейдем в другое кафе, ниже по улице, и там попьем кофе.

Так они и сделали. Вышли из ресторана и медленно пошли вниз по улице, приглядывая по пути чтонибудь подходящее. Лика как раз увидела на противоположной стороне небольшое кафе с выставленными на тротуар крохотными столиками и хотела сказать об этом Максу, когда Макс сказал ей тихо, но внятно:

-Держись спокойно. Толкну, падай.

Взгляд Лики непроизвольно метнулся к центру улицы, и она увидела, как накатывается на них стремительно большой черный джип, а взгляд выхватывает между тем Федора Кузьмича, идущего неспешно им навстречу. В следующую секунду произошло множество самых разных событий. Джип резко затормозил и пошел юзом, перегораживая намертво неширокую улицу, а Федор Кузьмич, не меняя направления движения и только ускоряя шаг, резко вскинул руку и начал стрелять кудато за их спины из пистолета, который неведомо как оказался в его руке. И тут же Лика почувствовала толчок в плечо и повалилась, не рассуждая, лицом вниз на булыжную мостовую, и падая, услышала визг тормозов за своей спиной. Следующее, что она увидела, уже пытаясь отползти, откатиться к стене ближайшего дома и при этом не оторваться от земли, а напротив, вжаться в нее еще больше, были люди — мужчина и женщина — успевшие уже обнажить оружие, но, повидимому, не успевшие им воспользоваться. Их буквально рвали на куски автоматные очереди Макса, который, казалось, стрелял прямо над ее головой. Федор Кузьмич, не обращая внимания на них, присев и наклонившись вперед, продолжал двигаться, непрерывно стреляя, теперь уже с двух рук. Сумка, которую он только что держал в левой руке, валялась на тротуаре, а в руке его был зажат тот маленький автомат, который Макс называл "юзиком". А Макс между тем уже крушил джип. Его пули разбивали стекла и дырявили черное лакированное железо дорогущего "мерседеса". Лика оглянулась через плечо. Мужчина с пистолетом в руке сползал по стене дома на противоположной стороне улицы. На тротуаре неподвижно лежало несколько мужчин и женщин, но среди них ктото большой, темный еще ползал, корчился и кричал от боли. Дальше по улице лежал на боку перевернутый автомобиль, и ктото скрывшийся за ним продолжал стрелять. Но над капотом машины вдруг взметнулось пламя, раздался вопль ужаса и боли, и сразу затем автомобиль взорвался, выбросив во все стороны волны огня, дымного упругого воздуха и грохота. Лика зажмурила глаза и вжалась в булыжники мостовой еще плотнее, хотя куда уж больше, если подумать. Но вот думать сейчас она как раз и не могла. Чтото со свистом пронеслось над ее головой и рухнуло недалеко, совсем рядом. Уши заложило, но она услышала, как заголосили сирены припаркованных на соседних улицах машин. В следующее мгновение сильная рука оторвала Лику от земли и швырнула кудато вперед так, что она едва устояла на ногах. Она хотела оглянуться, узнать, кто это, но грозный окрик Макса: "Вперед, девочка! Вперед!" — подстегнул ее и заставил побежать туда, куда направила ее его рука.

Над улицей витал ужас еще не закончившегося боя. Кричали женщины и мужчины, захлебывались сирены сигнализации, истошно вопил раненый, ползавший между трупами, салон джипа заполнял сизый дым, медленно вытекавший сквозь разбитые окна. Лика споткнулась, но Макс поддержал ее и толкнул вперед. За спиной раздался еще один выстрел. Она оглянулась на бегу и увидела Федора Кузьмича, догонявшего их. Раненый больше не кричал.

Влетев в переулок, они пробежали по нему метров сто, снова свернули и оказались вдруг прямо напротив какогото общественного здания с небольшой парковкой перед ним. Лика не успела ни разглядеть толком здание, ни понять, что и как им теперь делать (куда бежать и где прятаться), когда Федор Кузьмич выскочил изза ее плеча, опередив их рывком, ускорился еще больше, стремительно пересек улицу и оказался рядом с припаркованным на стоянке синим автомобилем. Он рванул на себя водительскую дверь, вырвал из глубины салона какогото мужчину, вздернул его вверх (и все это одной рукой), коротко боднул головой в лицо и, отшвырнув в сторону сразу обмякшее тело, сам нырнул внутрь машины.

-В машину!— выдохнул на ходу Макс и толкнул Лику к задней дверце. Она дернула дверцу на себя и буквально влетела внутрь, получив нешуточный толчок сзади. Следом за ней, накрывая ее собой, в салон ввалился Макс. Машина уже ехала, так что устраивались и захлопывали дверь на ходу...

-Знаешь, Макс, я вот все думаю...

-А ты не думай. Думать вредно.

-А тебе не кажется?..

-Кажется, и я тоже думаю.

-Сопоставим?

-Попробуем.

Они ехали уже часа три. Швейцарскогерманскую границу миновали спокойно (за рулем сидел Макс, Лика лежала на заднем сиденье под пледом и делала вид, что спит, а Федор Кузьмич, скрючившись в три погибели, прятался в багажнике) и теперь неслись по автобану к далекому еще Мюнхену. Теперь машину вел Федор Кузьмич, это был его, припрятанный на всякий случай в окрестностях Цюриха "опель".

-Это не гвардейские дознаватели,— сказал Макс.

-Так точно! Както они уж очень быстро сориентировались.— Федор Кузьмич перестроился в левый ряд и погнал машину еще быстрее.

-Куда спешим?

-Неспокойно както на душе. Надо бы с Олафом поговорить.

-И?

-Есть у меня в Мюнхене один контакт. Чтобы его вычислить, дюже умным надо быть.

-Да?— Макс поерзал, меняя позу.— А что за контакт?

-А тебе не все равно?

-Просто любопытно.

-А ты не любопытствуй, Макс. Не все мои ответы могут тебе понравиться.

-Ты что, с этими связался?— удивленно спросил Макс.

-Мы, коммунисты, люди не брезгливые. И никогда брезгливыми не были.

-А не кинут тебя твои нацики?

-Не мои. Не кинут,— хмуро отозвался Федор Кузьмич.— Я коекого крепко за яйца держу. Пардон, мадемуазель.

-Я врач,— сказала Лика.

-Врач? Вот это удачно! Будет, Макс, кому перевязывать наши боевые раны... Нет, Макс, Ходящий определенно сказал: дознаватели.

-Он мог не знать,— пожал плечами Макс.

-А ты знаешь?

-Я считаю, ревнители.

-Окстись, мон женераль. Это сказки!

-Не скажи. Были данные.

-Серьезно? Не знал. Ну да мне и не положено было. И что, они действительно такие крутые?

-Федя, ты можешь поверить, чтобы Гвардия, пусть даже в связке с Черной Горой, смогла так легко вырезать Легион? Ну пусть не легко, но так, чтобы захватить транспорт с настроенным навигатором, да еще получить наши "адреса и явки"...

-Ну, теоретически...

-Вот именно, что теоретически. А практически, даже чтобы решиться попробовать, надо быть очень уверенным в своих силах индивидом.

-А чем тебе не нравится герцог Рекеша?

-Он мне, Федя, просто не нравится, но объективно он не дурак.

-Думаешь, Курорт тоже ек?

-Что такое "ек"? Впрочем, неважно, смысл понятен. Не знаю, но хотелось бы верить, что нет. Если Курорт — как ты сказал? ок?

-Ек.

-Ну если это, тогда шансов у нас нет. Ни у кого.

-Сколько им понадобится, как думаешь?— тихо спросил Федор Кузьмич.

-Двадцать лет — минимум, пятьдесят — максимум. От этого и пляшем,— уверенно ответил Макс.

-Всего ничего.

-Ну это как посмотреть...

Номер в гостинице она сняла сама. Сама прошлась по магазинам, покупая чтото тут и чтото там, сама нашла парикмахерскую, где на пальцах объяснила, что ей надо, и фотоателье тоже нашла сама. А ближе к вечеру, переодевшись в туалете многоэтажного торгового центра и надев парик, купленный днем, она отправилась в заранее присмотренную гостиницу и сняла там номер. Волосы у нее теперь были опять длинные (а под париком, напротив, еще короче, чем утром), темнорусые (на самом деле, обесцвеченные), кожаная юбка — короткая (ну очень короткая), а розовая блузка открывала больше, чем закрывала, такой в ней был вырез. Ну и лифчика на ней тоже не было. Портье рассматривал ее с огромным интересом. Его взгляд она чувствовала даже спиной. Вернее, тем, что ниже спины.