Изменница (закончен)

Изменница

Выражаю глубокую благодарность моей

читательнице и подруге Юлии Шевченко,

которая, находясь на большом расстоянии от

меня, умудряется быть рядом и находить

время, желание и силы для поддержки и

чтения.

Также большое спасибо Янук Елене и

Коркиной Яне за поддержку и веру в меня.

Часть 1. Побег

*Сеча* самозванцев

Шелест крыльев, звон металла —

Высь* из белой стала алой.

Всюду пепел и разруха —

Правда вскоре станет слухом.

ВчЁра мир, сегодня — сеча —

Крах свободы человечьей.

Кто пришёл — тот стал у трона,

На главу легла корона.

Вождь записан в самозванцы,

Все кто близок — оборванцы.

Свет Эмпирьи* под угрозой —

В нём ЭрЕб* сидит занозой.

Кто ж изменница? Изменник?

Иновер иль соплеменник?

Верь* досель* глаголет, дремлет,

Кривда шаг по взгорью стелет.

Щупленький светловолосый мальчишка

с синими-синими глазами и девчонка с волосами,

словно тьма да очами подобными ночи. Они

резвились в поднебесье, швыряли друг в друга

воздушными потоками, смеялись, и чувствовали

себя самыми счастливыми на свете. Совсем ещё

дети. Но разве Боги могут быть детьми?

(Летописные хроники Верхней Эмпирии)

— Посмотрите на меня. Я — урод! Но кого это интересует? Вы всегда думали только о себе. Мои чувства, моя жизнь, моя покарябанная судьба не значили для вас ровным счётом ничего. Вас ничего это не интересовало, только вы сами. Любовь! Любовь! Любовь! То, чего мне никогда не почувствовать, не узнать. Так вот плевать мне на вашу любовь! На вас плевать! Самовлюблённые глупцы. Ненавижу вас! Ненавижу! И отомщу!

Резкие слова, брошенные в порыве обиды, но идущие от сердца. Высокий свод пещеры, окунувшийся во мрак. Нестройная капель, бьющая по нервам сомневающихся и ласкающая слух смирившихся.

Жизнь или существование? Борьба или смирение? Упование или безысходность? Выбор!

* — тут и далее стихи неизвестного сказителя Кронаса* в исполнении автора.

** — здесь и далее примечание автора.

Сеча* — здесь в значении война.

Высь* — имеется в виду Верхняя Эмпирия.

Эмпирья* — имеется в виду империя Эмпирии — от Эмпирии — небесная высь, небо, наиболее высокая часть неба, наполненная чистым огнем и светом, где — по представлению древних греков — обитают боги или — по представлению христиан — святые. У древних христианских писателей эмпирей это небо, место света.

ЭрЕб* — в греческой мифологии олицетворение вечного мрака.

Верь* — здесь правда, истина.

Досель* — здесь в значении пока.

Кронас* — мир, в котором происходят описанные ниже события.

Пролог

Тамила

Я без устали бежала который час подряд. Старалась не выходить на открытые пространства, прячась среди деревьев. Знала, что птахи* могут запросто выследить и поймать "добычу" даже в таких вот чащобах, как эта, но надеялась, что мне всё же удастся ускользнуть. Собственный опыт позволял скрываться от квишей* уже довольно большой промежуток времени. Очень надеялась, что мне удастся делать это и дальше. Ведь что тут осталось?! Главное, добраться до Приграничья. Там меня не станут преследовать, не станут искать, но и обратно уже не впустят — никогда!..

Птах с всадником появились внезапно, упав прямо с неба. Я припустила ещё быстрее, хотя казалось бы... К этому времени всё тело ломило от усталости, руки-ноги горели от ссадин да царапин, одежда и волосы взмокли, по вискам стекали бисеринки пота, в груди нестерпимо жгло, но я и не думала сдаваться. Никогда не отдам себя на растерзание этим волкам в овечьей шкуре, буду биться до последнего... Даже до последнего вздоха, если потребуется! До последней капли крови!

Я — квиш! Квиш, чтобы там не говорили. А квиши сильны, выносливы и... непобедимы! О том, что мой противник относится к тому же роду-племени, я старалась не думать, наивно полагая, что своими вынужденными горестями заслужила, чтобы удача оказалась на моей стороне. Преследователь подождёт. У него всё впереди, ведь он по-прежнему на службе у императора. Поймает другого беглеца и всего-то. С него не убудет.

Замерев на мгновение у кромки леса, глубоко вздохнула, набираясь смелости и стараясь утихомирить рвущееся из груди сердце, да решительно выскочила на открытое пространство. Я смогу! Я сумею! У меня получится!

До приграничной полосы оставалось всего несколько шагов. Вперёд и только вперёд! Сейчас я добегу до обрыва и прыгну в пустоту. Всадник на птахе не посмеет сунуться за плато. Дикое Приграничье встречает калёным железом непрошенных гостей, потому туда и отправляются только те, кому больше нечего терять, то есть такие... как я.

Три шага, два, один... Под ногами разверзлась твердь.

"Успела!— мелькнула шальная мысль.— Я свободнааа!"

Теперь главное правильно войти в воду, не сломав при этом ни рук, ни ног, а то и тем паче — шею. Но у меня получится! Я верю! Знаю! Надеюсь... Не для того же провела столько дней в пути, чтобы так нелепо погибнуть, да ещё на глазах у бывшего соратника. Такой радости я ему не доставлю!

Я вытянулась в тугую струну, ожидая приближения воды, но нет... Одной силы убеждения оказалось недостаточно. Похоже, сестрица удача сделала передышку или просто не поспевала за мной пробираться по буеракам* моей непутёвой жизни.

Внезапно сверху раздался знакомый клекот. Не может быть!

С удивлением вскинула взор.

Посмел! Хотя так, наверное, на его месте поступила бы и я сама, если бы во мне оставалась хоть капля веры. Наплевав на риск, кинулась бы вслед беглому врагу. Не это ли первостепенная задача квиша? Рисковать собственной головой ради блага империи!

Когтистые лапы обхватили моё тело и дёрнули вверх с такой сил, что чуть не вытряхнули дух. Мало того, что конечности чуть не вывернулись из суставов, так ещё и шейные позвонки едва выдержали рывок. В то время как туловище оставалось зажато в клещах птаха, голова казалось, была уже готова отделиться от тела и отправиться в свободное падение. О, высь! Но нет, мой хребет стерпел и это надругательство над собой. Не знаю, что уж тут сыграло большую роль — моя собственная выносливость или натренированное тело квиша, но мне даже удалось остаться в сознании, правда, мысли при этом разлетелись в неизвестном направлении. Да и что теперь от них проку?

Я не стала сопротивляться стальной хватке, знала — бесполезно! Оставалось надеяться, что стрелы и копья, десятками нёсшиеся нам вдогонку, не вопьются в моё многострадальное тело.

Или, напротив, молить Ветра* именно об этом?

Элайза

Сгорбленная старуха с беззубым ртом, седыми паклами, торчащими во все стороны, подслеповатыми глазами и безумными речами, вот кто она. Иртруда! Когда-то, совсем ещё маленькой девочкой, её из далёкого Северинга привёз мой прадед. Выкрал ли, выменял или купил, мне доподлинно не известно. Как бы там ни было, всю нашу семью она недолюбливала, если не сказать ненавидела, а вот ко мне отчего-то воспылала пламенной любовью. После моего рождения даже вызвалась стать моей нянькой, а когда матушка, отшатнувшись в испуге, отказалась — так рассказывал мне Браун — старуха всё равно постепенно заняла место подле меня, в скором времени и вовсе вытеснив из моей жизни пухленькую краснощёкую хохотушку Биату.

Сколько себя помню, они всегда находились рядом — мама, Браун и Иртруда. Многое менялось в моей жизни, но это оставалось неизменным. Матушка, миловидная молодая женщина с иссиня-чёрными вьющимися волосами до пояса, точь-в-точь как у меня, заботилась обо мне, мой верный страж оберегал, а старуха беспрестанно талдычила о воле Богов и каком-то предназначении. Наверное, все вокруг правы — она безумна. Возможно, с тех самых пор, когда, против воли покинув родину, попала в Нижнюю Эмпирию. Но ведь не её в том вина. И я люблю Иртруду трепетно и нежно, хоть и немного по-особому.

Кто я? Ой, точно! Я ведь не представилась. Я — Элайза Нижгородская, племянница императора Эмпирии. Как говорит Иртруда, одна из тройки предназначенных. И в сердце моём живёт надежда...

Тронный зал, Верхняя Эмпирия

— Ваше Величество, Вам следует приказать убрать девчонку. Так будет правильнее и вернее,— чуть склонив голову в уважительном поклоне, невысокий мужчина в длинной бардовой мантии исподлобья внимательно наблюдал за своим императором.

Полновластный властитель обеих Эмпирий резко вскочил. Руки его дрожали, в глазах плескалось безумие, но голос оставался твёрд.

— Не сметь! Мы не позволим!— он тут же вздрогнул, тяжеловато оседая на трон.— У нас на неё свои планы...

— Как скажете, мой повелитель!— человек в мантии склонился ещё ниже, скрывая от собеседника пышущее злобой лицо.

Но император не заметил бы этого, даже если бы тот вытянулся по стойке смирно и продолжал смотреть прямо правителю в глаза. Взор Юстигалуса снова стал отрешенным, словно он никого и ничего не видел перед собой, а мысли его блуждали где-то за гранью реальности.

Птахи* — огромные птицы, проживающие в Верхней Эмпирии и приручаемые квишами, после того, как ловчие* добывают их из гнёзд в горах.

Квиш* — всадник, сумевший оседлать и подчинить себе птаха.

Ловчие* — люди, выискивающие гнёзда вольных птахов и добывающие яйца или птенцов для приручения крылатыми всадниками.

Буераки* — овраги, рытвины, дебри.

Ветра* — Божества пантеона Эмпирских Богов, четыре сына главных светлых Богов Верхней Эмпирии — Богини Выси и Бога Неба.

1. Начало пути

Тамила

— Ну что, ты доволен? Поймал беглянку? Вижу! Доволен! Я понимаю, сама ведь квиш,— произнесла я с горечью, не переставая беспокойно ворочаться — верёвки стягивающие запястья и лодыжки больно впивались в кожу, а я всё никак не могла принять такое положение, чтобы хоть как-то облегчить эту муку. Да и как его примешь, если сама словно жертва огромного паука спеленована по рукам и ногам и теперь в унизительной позе валяешься на покрытой росой траве? О, Великая эмпирская впадина и все пропасти разом! Чем я всё это заслужила?! И, тем не менее, я и в самом деле его понимала, но от этого не становилось менее обидно.— Вот только я не просто беглянка — я такая же, как и ты!

На мгновение наши взоры пересеклись, и я замерла, провалившись в бездну его чёрных глаз. Мне показалось, или я уловила в них толику сочувствия и капельку... понимания, что ли?!

— Между нами нет ничего общего!— спешившийся всадник строптиво мотнул головой, напрочь отвергая мои подозрения.— Ты — преступница! Я — служитель Закона!

— Служитель Закона?!— фыркнула, вновь заворочавшись. Да что же это такое?! Я словно жук, что завалился на спину и никак не может перевернуться — носки устремлены к кистям, а я то и дело клюю носом в сырую землю или, перекатываясь набок, выворачиваю плечевые суставы под невообразимым углом. Ещё какая-то коряга всё время норовит проткнуть бок. Но унижаться перед незнакомым квишем я не стану и моей мольбы ослабить путы он не услышит!— Какого Закона?! Того, который позволяет одним угнетать других? Того, который разрешает грабить, насиловать и убивать, прикрываясь своей буквой?! Так вот — я отныне не знаю такого Закона!

— Не надо меня обманывать, девочка! Раз говоришь, что сама квиш,— всадник, на мгновение склонившись ко мне, усмехнулся с брезгливостью,— должна знать, что нас учат различать ложь.

— Нас учат не слышать правду, ибо услышав её, мы пойдём против тех, кому поклялись в верности!— выпалила я ему в лицо и не подумав даже смутиться или, чего доброго, испугаться.

— Хватит нести этот вздор!— прошипел мужчина, схватив меня за подбородок и вынуждая мою многострадальную спину прогнуться ещё больше.— Замолчи или я заткну твою лживую глотку кляпом!

Я едва сдержала стон, но всадник уже оттолкнул моё лицо, позволяя уткнуться в траву лбом и отдышаться. По щекам потекли слёзы обиды, унижения и боли. Чем я всё это заслужила? Чем?!

— Правильно, мальчик! Ты "истинный квиш". Такой, каким тебя хотят видеть они — не думающий и не замечающий истины. "Беспрекословно! Не оглядываясь! Вперёд!" Твой девиз! Не так ли, квиш, соблюдающий Закон?! А вот я теперь придерживаюсь иного. "Задумайся! Осмотрись! И остановись!" Не хочешь присоединиться?— спросила я сквозь жгучие слёзы с усмешкой, жаль только, что он не мог её увидеть, скрытую липшими к лицу волосами, опавшими листиками, крупицами земли и уткнувшуюся в траву — вышло как-то не очень впечатляюще, даже жалко.— Развяжи мне руки и сразу поймёшь, кто перед тобой,— я подняла на него взор полный праведного негодования. Как смел он обращаться так со мной?!

— Не дождёшься!— чётко проговорил всадник, разводя костёр.— Меня тебе не обмануть. Я не верю ни одному твоему слову!

— Не веришь, так проверь!— предложила я, да потёрлась щекой о землю, стараясь убрать ото рта свои светлые растрёпанные пряди, а добилась прямо противоположного эффекта.— Моё имя Тамила из Лероу, боевая единица Гнездовья Ворона. Кодовый номер три, семь, пять, три. Имя боевого птаха Сит. Время моей... измены... бойня при Песчаниках.

Он обернулся, глянул угрюмо.

— Ты хотела сказать битва при Песчаниках?!

Надо же, снизошёл до уточнения. И это всё, что его заинтересовало в моих словах?!

— Я сказала то, что хотела,— с достоинством встретила его взгляд, по крайней мере, надеялась, что встретила его с достоинством, насколько позволяло моё нынешнее положение и унизительная поза.— Там случилась бойня, а не битва достойная чести настоящего квиша. Тебя там не было — я была! Хотя, для тебя может быть и битва, если ты считаешь доблестью, когда десяток квишей на боевых птахах истребляют женщин, стариков и детей, ютившихся в землянках и с голодухи поедающих корешки.

— У меня другая информация!— поимщик нахмурился, резко подошёл ко мне и вскинул руку.

Я приготовилась к удару, хотя и не понимала, чем могла вызвать такую его реакцию. Но я ошиблась. Он не ударил, а всего лишь приподнял меня, разрезал путы на ногах и усадил на пятую точку, привалив к стволу росшей поблизости берёзы. Всё это он проделал без особой мягкости, но и без лишней грубости. Высвободив верёвку, что прежде связывала мои ступни с кистями, он привязал её ко всё тому же стволу.

Наконец-то! Заметил-таки мои мучения. И без подсказки. С чего бы это? Хотя, Небо с ним! Главное, облегчил мне последние минуты или часы моего существования и ладно. Пусть я не вольна, но всё же так есть хоть некоторая толика свободы для моего затёкшего тела.

Я взглянула на квиша с благодарностью, но он проигнорировал мой взгляд или, быть может, просто не заметил.

— Так поищи ту, которую от тебя скрывают,— произнесла досадливо.— Ту, которую сможешь найти, приложив усилия, а не ту, которую тебе преподносят на блюде.

Приняв более или менее человеческое положение, я наконец-то смогла лучше рассмотреть моего черноволосого пленителя. Слишком высокий для квиша, но ниже равнинного жителя. Поджарый и крепкий с учётом того, с какой лёгкостью он подхватил меня на руки и снова шлёпнул наземь. Волосы чуть длинноваты, но не настолько чтобы мешать во время полёта или боя. Густые брови, глаза цвета ясной ночи, прямой нос, тонкие губы. Волевой подбородок скрывала аккуратная бородка, тонкой проточиной уходящая к вискам.