Судьба полуорка (обновленный вариант)

"... Мне казалось, что я сумел убежать от прошлого навсегда... Но я ошибся... Прошлое снова нагнало меня... Может быть, это знак судьбы? Указывающий на то, что мой путь подходит к концу.

Как бы то ни было, я решил записать свою историю, историю моей жизни... Чтобы хоть что-то осталось после меня. Ведь у меня нет сына, в котором бы я смог продолжить себя. И думаю, никогда не будет...

Все-таки человеческого во мне гораздо больше, чем я мог себе когда-либо признаться... Я рос в людской деревне. Ублюдок... Все ненавидели меня, даже моя родная мать. Пожалуй, единственное, за что я могу сказать ей спасибо, — она научила меня писать и читать. Хотя после встречи с братом Туком я на многие вещи смотрю иначе... Но это я уже забегаю вперед.

Не знаю, зачем мамаша занималась со мной. Может быть, она надеялась, что если я стану читать людские книжки, слушать детские сказки, в которых добро всегда побеждает, я стану более похож на человека. Хотя бы внутри. И она сможет полюбить меня, как мать должна любить своего сына. Не знаю. И никогда не узнаю...

Но в чем я был точно уверен — и она, и все окружающие ненавидели меня. И я платил им тем же... Однако, как ни странно, эта ненависть сроднила меня с людьми гораздо сильнее, чем все попытки матери привить мне немного человечности. Я стал думать как люди, чувствовать как люди, и научился скрывать свои чувства, как люди. Последнее качество, надо сказать, помогло мне выжить в детские годы. Если бы жители деревни узнали мои истинные чувства, меня бы убили еще в трехлетнем возрасте.

Даже удивительно, как меня не придушили еще в колыбели. Но видимо, убить ребенка у моей матери просто не поднялась рука.

Я рос. Терпел насмешки и отчуждение. Запоминал обиды. Хорошо запоминал... И однажды судьба, казалось, предоставила мне шанс расквитаться.

Я подслушал, как парочка моих самых ярых обидчиков решила сбежать из деревни и пойти путешествовать. В ночь, когда они ушли из деревни, забрался в курятник их родителей и передушил всех кур. Две тушки забрал с собой и устроил отличный пикник. Я был уверен, что подозревать станут сбежавших. Но просчитался в одном. У этих "искателей приключений" кишка оказалась тонка. Они никуда не ушли, и мне пришлось срочно делать ноги из деревни. Куда? Да я и сам не знал куда... Просто ушел. И так уходить и бросать все за спиной мне приходилось потом еще не раз.

Мне повезло, я выжил в лесу. И даже не одичал. Меня нашел Кривоглаз. Первым делом, он избил меня до полусмерти, объяснив, что это должно стать мне уроком — никогда не засыпать настолько, чтобы ко мне можно было подобраться незаметно. Он взял меня с собой. Так я стал членом банды Коротышки Джона. Джон оправданно получил свое прозвище. Уже в 10 лет я был его выше. Однако ширина его плеч примерно равнялась росту. Вид получался довольно устрашающий.

Коротышка ничего не имел против того, чтобы у Кривоглаза появился подопечный. И тот активно продолжил мое "обучение", вбивая знания с помощью кулаков и суковатой палки. В результате мне пришлось научиться хорошенько бегать, чтобы не превратиться в калеку, еще не достигнув совершеннолетия. Я стал угадывать, когда мой "учитель" еще только собирался начать свой урок, и реагировал заранее. По крайней мере, синяков и шишек мне стало доставаться меньше. Но Кривоглаза мои успехи не радовали. И его я возненавидел столь же сильно, сколь и "родственничков" из родной деревни. Однажды ночью я воспользовался уроками учителя для того, чтобы перерезать ему глотку...

Помнится, стоя над трупом и глядя на стекающую с кинжала кровь, я, кривя губы толи в оскале, толи в усмешке, повторил первые слова Кривоглаза, с которыми он ко мне обратился:

— Пусть это будет тебе уроком, даже во сне никому не позволяй подобраться к тебе незамеченным!

Но радость моя была не долгой — мне не удалось занять место своего учителя в банде. Коротышке совсем не понравилось наличие столь непредсказуемого "подчиненного". Он разыглал фарс под названием "суд над отступником". Вот только приговор этого суда был совсем не смешным. Джон продал меня в рабство оркам. С его стороны было большой ошибкой оставить меня в живых. Я никогда не забывал своих врагов.

Но как бы то ни было, мне пришлось познакомиться с обычаями моих вторых кровных родственничков. Рабом я оставался недолго... На племя был совершен набег, и мне удалось продемонстрировать, что я не зря столько времени обучался у Кривоглаза.

Мою отвагу и боевые навыки заметили, и мой хозяин "освободил" меня. Теперь я считался младшим членом его клана. Однако татуировки раба навсегда остались на моем теле. Потому-то я и не люблю снимать рубаху, когда меня кто-нибудь может увидеть.

С годами меня стало довольно трудно отличить от чистокровного орка. Я практически разучился говорить на всеобщем. Прекрасно овладел искусством обращения с секирой, стал не хуже своих соплеменников впадать в боевую ярость при виде врага. Научился ориентироваться и выживать в пустыне.

Но в глубине души свербело чувство, что это не моя жизнь. Я чувствовал себя словно актер в балагане, что играет роль орка в постановке. Хлестал арыку за бивачным костром, рычал вместе со всеми боевые гимны, прославляющие победы племени над врагами. Но душа в это же время желала чего-то иного...

И судьба снова сжалилась надо мной, и предоставила мне очередной шанс изменить свою жизнь.

В одном из набегов на мою долю пришлось слишком много врагов одновременно. Меня оглушили, а затем мое тело было полностью завалено трупами нападавших. Меня не заметили, и я остался лежать на поле боя. Пришел в себя в темноте, выбрался и задумался — возвращаться ли в племя, восставшим из мертвых, или так и остаться покойником. Второй вариант давал шанс навестить старых "друзей" и заплатить парочку долгов... Выбор был очевиден. И я отправился на поиски Коротышки Джона.

Коротышка встречи друзей не пережил. Подавился хладным железом. Но и мне досталось. До ближайшего храма я добрался на одной силе воли. В храме я встретил брата Тука. И эта встреча изменила меня настолько, ... Пожалуй, я даже не смогу описать, сколь сильно меня изменил встреченный мною священник бога..."

<Остальная часть рукописи залита кровью и совершенно неразборчива>

— Ну что ж, брат мой, тебе пора.

— Спасибо, брат Тук, ты излечил мое тело и мою душу.

— Твоя душа излечилась сама, когда ты изринул ненависть из своего сердца.

— Это произошло лишь благодаря тебе.

Монах лишь слегка улыбнулся и благословил полуорка, стоявшего перед ним со склоненной головой. После этого полуорк развернулся и отправился по тропинке, уходящей в лес. Он ни разу не оглянулся, на оставленный позади храм. А брат Тук еще долго смотрел вслед этой медленно удаляющейся мускулистой фигуре.

Полуорк держал путь в ближайший город. Он рассчитывал найти себе какой-нибудь заработок. Подрядиться в охрану каравана или, может, поработать вышибалой в таверне. Хотя осесть на одном месте надолго он был не готов.

Вывеска таверны "Безрогий Единорог" была выполнена довольно искусно. И поскольку рог существа, изображенного на ней, был на месте, название, видимо, намекало на отсутствие иной, не менее важной части тела. Полуорк пожал плечами, стер с лица ироничную улыбку (хотя кроме него самого вряд ли кто мог догадаться, что оскал демонстрирующий клыки был именно ироничной улыбкой), нацепил на лицо самую жуткую гримасу, которой пугал врагов в бою, и вошел в таверну.

Его желтые глаза быстро обежали помещение, в поисках потенциальной угрозы. Пожалуй, любителей устраивать драки в этот час в таверне не наблюдалось. Посетители, обернувшиеся на звук открывшейся двери, поспешно отворачивались, явно не спеша проявлять интерес к вошедшему. Никогда не знаешь, чего можно ждать от этих варваров-полуорков, лучше делать вид, что его попросту нет.

Полуорк уселся в самом темном углу таверны, прислонив огромную секиру к стене рядом с собой. Хозяин появился практически мгновенно:

— Чего изволит, благородный господин?

— Я?! Благородный?! — рык полуорка был слышен даже на улице... Изображать тупую скотину было скучно. Но несколько неудавшихся попыток найти работу давно расставили все по своим местам. Люди, видя перед собой громадного полуорка с бритой татуированной головой, ожидали от него определенного поведения. И если тот вел себя не по шаблону, вызывал подозрения и дискомфорт у потенциального работодателя. Так что ему предпочитали отказать, чем рисковать неизвестным. Так что теперь Хэнк заранее начинал изображать из себя неграмотного варвара, если надеялся устроиться на новую работу.

— К-к-каааак прикажете Вас называть? — слегка заикаясь проблеял тавернщик.

— Хэнк. Хэнк я. Вот!

— Уважаемый Хэнк, что желаете?

— Жрать! Жрать есть?! — порой хотелось сделать полноценный заказ, отведать чего-нибудь экзотического. Но роль обязывала. Хотя у простой еды тоже были свои достоинства — довольно редко после такого заказа он оставался голодным.

— Кончено, могу предложить бараний бок с гречневой кашей.

— Тащи! И пива! Кувшин!

— С Вас четыре серебрянных... — хозяин напрягся, а за его спиной замаячил подошедший поближе вышибала. Похоже, вопрос оплаты услуг со стороны варваров каждый раз вызывал недоразумения, и хозяин хотел подстраховаться, взяв плату вперед.

— Что?! — полуорк начал подниматься.

— Плата... за завтрак... — хозяин стал пятиться, а вышибала подался вперед. Полуорк выпрямился во весь свой немалый шестифутовый рост, смерил вышибалу презрительным взглядом. Вышибала был высоким человеком, где-то на ладонь выше полуорка. Но тягаться шириной плеч с полуорком не мог. Не глядя, посетитель вышвырнул на стол несколько монет.

— Вот! Выбери! — Хэнк мысленно усмехнулся и стал с интересом ждать, отважится ли тавернщик его надуть с платой. Тот оказался или очень честным или чересчур трусливым. Сгреб затребованную плату и испарился на кухню. Вскоре перед Хэнком появилось огромное блюдо с кашей и бараньим боком. Когда оно опустело, полуорк распустил пояс на пару дырок и стал потихоньку потягивать пиво. В двери кухни мелькнуло лицо тавернщика, желающего убедиться, что клиент доволен, а его заведению ничего не угрожает. Варвар громко рыгнул и повелительно махнул рукой, указывая на лавку напротив. Хозяин осторожно приблизился с вопросительной миной на лице:

— Уважаемый Хэнк желает еще что-то?

— Чего?

— Что хотеть Хэнк? — Такой подход не раз удивлял полуорка. Или с ним разговаривают словно с выпускником школы магов, или же начинают говорить еще хуже него самого. Какому идиоту первому пришла в голову мысль, что если он коверкает язык, понять его становится легче? Хэнк еще раз убедился, что среди людей идиотов даже больше, чем среди орков. Мелькнула мысль податься к эльфам, провести исследование и среди них. В результате он чуть не расхохотался в голос. Пришлось хлебнуть пива, чтобы не поломать себе игру. Когда кружка опустела, полуорк утер рот рукавом и уставился на тавернщика:

— Работа. Ищу. Охранник. Караван!

— Уважаемый Хэнк ищет работу охранником каравана? — уточнил на всякий случай хозяин.

— Еееее! — утвердительно кивнул полуорк.

Трактирщик явно мучался сомнениями. Похоже работа была, но толстяк не решался рекомендовать ее столь грозному клиенту. Полуорк обнажил клыки, провел рукой по три дня не бритому ежику волос и издал рык, обдав хозяина пивным запахом.

— Я пугать всех врагов! Хэнк — ужасный! — полуорк гордо ударил себя кулаком в грудь и схватился за секиру...

— Д...д...да... да... Я думаю, Хэнк говорить со старшиной каравана Лузеусом, — промямлил тавернщик.

— Где?!

— Наверху, — для гарантии хозяин ткнул рукой в сторону лестницы, — направо по коридору, — он снова сопроводил свои слова указующим жестом, — вторая дверь слева. — рука тавернщика совершила очередное змеевидное движение и продемонстрировала полуорку два пальца...

Хэнк подхватил вещи, и не поблагодарив хозяина отправился по указанному адресу. На втором этаже полуорк глянул влево, прикидывая не стоит ли вломиться в чужую дверь. Но решил отложить веселье на потом, а сначала заняться делом. И повернул вправо. Он грохнул по нужной ему двери кулаком со всей своей немалой силы. Так чтобы сразу дать понять жильцам, что это вовсе не румяная служаночка пожаловала с заказом.

— Кого там черти принесли? — поинтересовались из-за двери басом. Полуорк ответил неопределенным рыком. Дверь приоткрылась, демонстрируя лезвие топора, из-за которого торчала дварфийская борода. Обладатель столь роскошного аксессуара оглядел полуорка и скривившись поинтересовался:

— Чего надо?

На роже полуорка сменилось несколько гримас, если они и отражали какие-то чувства, определить этого было невозможно, наконец, он родил:

— Охранник. Наняться. Хочу.

— Хм... А стоит ли мне тебя нанимать?

— Проверь! — и полуорк потряс громадной секирой.

— А и проверю! Спускайся во двор! Во двор! Там и посмотрим, на что ты годен, — дверь захлопнулась перед носом соискателя должности. Дварф он и есть дварф. От них вежливого обхождения не дождешься. А уж по отношению к полуорку, тем более.

Хэнк весело осклабился и отправился вниз по лестнице, предвкушая отличную драку. Кровь как всегда быстрее побежала в жилах, мир засверкал новыми красками, солнце стало ярче, воздух свежее. Настроение подскочило на несколько пунктов вверх.

Варвар вышел в центр двора. Для разминки покрутил секиру и сделал пару проходов, представляя, что окружен врагами со всех сторон. В это время во дворе появился Лузеус в сопровождении человека воистину гигантских пропорций! Этот воин был вооружен двумя саблями, рукоятки которых выглядывали у него из-за плеч.

Хэнк внимательно присмотрелся к противнику. Тот был одет в легкую броню, а это значит, что при всех своих размерах он полагался скорее на скорость реакции и быстроту движений, чем на голую мощь. С таким надо держать ухо востро. С другой стороны, легкий доспех давал дополнительные шансы нанести больший урон за счет силы удара. Полуорк сжал рукоять секиры двумя руками, поднял ее над головой, задрал лицо вверх и издал боевой клич:

— Йоооууууооойоооааааа! — "Ну, родимая, не подведи. Я тебя никогда не бросал, всегда ухаживал за тобой бережнее, чем за собой. Мы с тобой прошли длинный путь с тех пор, как я забрал тебя у побежденного мною в честном бою ракшаса из племени хоргов. И с тех пор не раз я поил тебя кровью врагов. Так что постарайся и сегодня на славу!" — привычно взмолился Хэнк, обращаясь к своей секире.

После этого он выпрямился и стал ждать распоряжений дварфа. Гримаса на его лице демонстрировала с трудом сдерживаемое нетерпение.

— Виктор проверит твои боевые навыки, — сказал дварф. — Деретесь до первой крови, либо пока один из вас не сможет подняться. Ты понял?! Без убийств!! — и он для убедительности потряс своим топором. Полуорк только рыкнул и, отойдя подальше, встал в боевую стойку. Его глаза постепенно наливались кровью и он с трудом сдерживался, чтобы не впасть в боевое безумие, и не потерять контроль над своим поведением. Как только противник обнажил оружие, Хэнк рванулся вперед и с разбега нанес мощный удар, способный располовинить иного бойца.