Жертва

Оглавление

Часть 1

Часть 2

Исповедь

Если вы спросите его, почему он занимается этим, он наверняка расскажет очередную грустную историю об убитых родителях, братьях, жене... но загляните в его глаза: ему нравится это и он не может без этого. Были ли они — эти причины? Или просто та пустота, что в его глазах, может наполниться только убийством — пусть и выдаваемым под спасение? Решайте вы, а моё дело — лишь поведать вам о тех событиях, коих непосредственным участником он выступил...

* * *

Часть Первая.

... Был уже поздний вечер. Я проходил по проспекту; горели фонари.

Их я заметил не сразу. Фонарь не горел, тусклый свет соседних играл причудливыми тенями. Она сидела, прямая и сломленная, в тёмном бордовом платье с накинутой поверх курточкой. Он стоял позади, совершенно в тени. Редкие прохожие проходили мимо, не задерживаясь; голоса звучали громко и ровно.

— Отпусти, отпусти меня! Мне...страшно...— она опустила взгляд, словно стыдилась сказанного. Он выступил вперёд, положил руки на спинку скамейки с двух сторон от её подрагивающих плеч — Твои глаза преследуют меня, ты не оставляешь в покое. Я боюсь...

— Ты боишься меня?

— Нет, нет! — голос её мог бы перейти на крик, но прозвучал как-то жалко — я боюсь той боли, которую ты принесёшь.

— Ты думаешь, я принесу боль?

— Я знаю это так же ясно, как слышу тебя теперь.

Он качал обходить скамейку.

— так значит, ты не любишь меня?

— Нет, что ты! Люблю!

— Так неужели — он уже обошёл скамейку; она встала — ты не готова терпеть эту боль ради моей любви?

— Да, да! Да, готова... — она не сдерживала больше слёз, но ответила с придыханием, потянувшись навстречу его поцелую.

Он поцеловал её в губы, провёл губами по скуле, начал целовать шею. Я ушёл и не видел дальше, но знал: завтра в газетах напишут, что найден ещё один обескровленный труп девушки.

* * *

Сегодня опять дождь... Она с грустью отвернулась от окна. Сегодня он не придёт, и нет нужды спать весь день, чтобы быть с ним всю ночь.

Вот уже две недели он приходил за ней после заката. Водил её по ночному городу, а под утро приводил домой, где она отсыпалась весь день. Столько ночей вместе — и ни разу не были близки.

Вчера тоже был дождь.

Он начался через пару часов после полуночи. Она выглядела жалко и нелепо, мокрая. Он остался невозмутим, привёл её домой заранее и сообщил, что даёт ей сутки свободы. Свободы от него. И она хотела воспользоваться этим шансом — но мерзкий дождь загнал все её планы в её же квартиру, наглухо заперев в четырёх стенах. Можно, конечно, пойти по дождю; она решилась поступить так и начала прихорашиваться. Покрутилась у зеркала и с криком отпрянула: на миг в отражении ей почудился он, только странно и ужасно искажённый. Посмеявшись над собой, она побежала в ванную. Дверь тихонько прикрылась. На пороге стоял он.

— Куда-то собралась?

— Да, я... — она, развернувшись, скользнула взглядом по зеркалу и с воплем отскочила; оказавшись рядом с ним, снова отскочила, и, сжавшись на полу в комочек, заплакала.

Он никогда не смотрел в зеркала, даже не проходил с ними рядом. С отражения смотрел не человек. Полупрозрачная фигура, на бледном лице выделяются лишь кроваво-красные губы.

* * *

Она красива. Очень красива. Она недавно приехала в город. Она обожает красный цвет и ночь.

Всё получится.

Он заметил её сразу. В первый же день он заинтересовал её. Так понравилась? Или...он куда-то торопится?

Во вторую ночь он уже прогуливался с ней. Он явно куда-то торопился, чем вынудил меня быть готовым каждый день. "Оно и к лучшему", — думал я.

На пятый день он повёл её в старую часть города. Живописные места там почти соседствуют с многочисленными помойками. Мне тогда ещё подумалось: "Так вот, куда он дел труп предыдущей". Да, предыдущая сорвала мои планы — в обычную для этого ночь он просто не вышел с ней. В этот раз всё должно получиться, и я был готов. Наконец-то.

Я выждал немного времени, чтобы он начал её пить, и пошел, почти не таясь. Когда вампир пьёт свою жертву, он совершенно теряет контроль над происходящим, в обычное время полный. Но когда я пришёл, то остановился, как вкопанный.

Её пила предыдущая.

Это значит только одно: она была им обращена. Но почему? Ошибка? Нет, такие старые вампиры не могут обратить по ошибке. Она не нужна ему, как помощница: он и сам справляется, да и получше кандидатуры есть. Более того, ему не нужна конкуренция. Для размножения он так же мог поискать более достойную. Остаются два варианта.

Жалость или любовь.

Благородные человеческие чувства. Разве он может испытывать их?

Поражённый, я ушёл обратно. Я не обольщался: я ушёл лишь потому, что он мне позволил.

* * *

На душе было ужасно. Слов не было.

Я сидел в какой-то забегаловке. Хотелось напиться. Это желание не посещало меня уже лет тридцать и мнилось мною давно забытым. Но нет.

Мельком увиденная сцена из последней охоты прочно засела в моём сознании, круша привычный мир, обращая его в руины, и серый прах его разлетался, оставляя за собой пустоту.

Хотелось напиться.

И я сделал это, и сладостное, недолгое, мнимое счастье забытья наутро сменилось ужасной болью. Казалось, что кто-то жестокий ломает мои кости внутри тела, сжимает горло стальной рукой...

Алкоголь с каждым граммом приближает ломку. Я это знал, но предпочёл не думать об этом; думать и по утру не хотелось.

Кое-как добравшись до аптечки — к счастью я умудрился заснуть уже в своей квартире — я наспех приготовил всё необходимое и вскоре уже купался в блаженстве; тёмно-алая жидкость постепенно перекочёвывала из шприца в мою вену.

Но и это счастье оказалось ненастоящим, временным. Кое-как убедив себя в нереальности произошедшего, я отправился на охоту.

Сегодня он выберет себе новую жертву.

Или они?

* * *

Она ещё раз посмотрелась в зеркало. Хотя как сказать "посмотрелась"? Каждый раз приходилось достаточно долго ждать, пока её отражение проступит в холодном стекле. Но её это не смущало.

"Кажется, он любит меня", — в который раз подумалось ей без причины. Но всё-таки эта мысль периодически приходила ей в голову с того момента, как её разум вынырнул из всепоглощающего чувства жажды. Или голода, или чего-то среднего. Да и кого это — "меня" — сказать определённо тоже было невозможно. Когда-то давно, эоны и эоны веков назад, он как-то называл её, да и она его — как-то. Но воспоминания исчезли, растеклись чернильной лужей и уже начинали испаряться, не вызывая сожаления или горечи утраты.

"Кажется, он любит меня" — подумала она напоследок, захватила сумочку, скользнула в туфельки, накинула пальто и вышла в сгущающийся вечер. Было что-то знакомое в этих действиях, по крайней мере новизны не было; её не было ни в чём, хотя всё совершалось, пожалуй, впервые, а раньше не было ничего, кроме голода.

Окрылённая, она танцующей походкой шла по улице, весело и вежливо здороваясь с совершенно незнакомыми прохожими. Они не вызывали желания выпить их — она не была голодна. Будь она голодна — так же легко и весело выпила бы первого из них, или любого другого. Она осознавала это и всегда, и вообще каждый раз, когда, здороваясь, заглядывала людям в глаза.

Разве не в этом счастье?

* * *

Проанализировав, наконец, на трезвую голову сложившуюся ситуацию, я пришёл к выводу: периодичность выбора жертв и нападений непременно изменятся. Это не очень хорошо. Надеюсь, этот город обеспечит его достаточным для определения периодичности количеством жертв: не хочется переезжать.

Предугадать место, где будет начата работа с новой жертвой, практически невозможно. Гораздо легче угадать саму жертву.

Она красива, молода, не глупа или не слишком глупа, любит чёрное или красное, ночной образ жизни.

Именно такая идёт сегодня с подругой в один дорогой ночной клуб. Не люблю подобные места — во всяком случае сегодня.

Она была одета в простое, пусть и короткое, красное платье. То, что надо. Её подруга — в слишком короткую юбку и футболку. Вместе они смотрелись нелепо.

А потом появился он. Но это не главное. Потому что вместе с ним пришла Новая, выглядевшая очень довольной и совершенно сытой.

Искрящее чувство после инъекции вампирской крови уже прошло, но мои слух и зрение всё ещё были обострены. Я слышал, как подруга жертвы уговаривает оную отбить столь видного кавалера. Голос её не изменился, но в нём прослеживались новые интонации. То есть для всех, кроме меня, голос не изменился, но эти незаметные другим интонации — свидетельство вмешательства вампира — сыграли свою роль: жертва уже решилась на роковое действие. Что ж, осталось считать дни и ждать сообщения о новом трупе...

* * *

Было холодно и мокро. Холодное серое небо, мокрый асфальт; холодный мокрый снег — символ этого времени — летел по улицам, падал, и, не в силах подняться, таял, таял, таял. Начинался ноябрь.

Я поёжился, надвинул шарф на лицо и пошёл дальше. Сегодня никак нельзя было оставаться дома. Мне известно, что сегодня произойдёт убийство. Так как на прошлой неделе была убита девушка, логично предположить, что на этой убийство совершит новая, и убит будет мужчина. Вампиры обычно не делают предпочтений в поле жертвы, но охмурить представителя противоположного пола, думается мне, значительно легче.

Я имел представление о новой жертве: он был весьма привлекателен и, более того, последнее время почти не появлялся на улице днём. Таким образом я имею все основания предполагать в нём новую жертву.

Представители законодательной власти в панике: убийства происходят всё чаще, скрывать ужасную правду уже не получается, зацепок никаких нет, а люди, хоть сколько-нибудь продвинувшиеся в расследовании, исчезают. Что-то с ними будет, когда вампиры догадаются выбирать жертв из их рядов? Остаётся надеяться, что я расправлюсь с этой нелюдью раньше.

Я не ошибся. Они уже шли по улице; его рядом не было. Новая была полностью увлечена ужином. И я смог подобраться достаточно близко к ним. Он меня заметил и окликнул по имени; это нарушало и мои, и её планы. Но делать нечего, и мне пришлось вежливо поздороваться с покойником. Мы с новой были представлены; она представилась ему Ольгой. Такой выбор меня не смутил — молодые вампиры не очень-то разбираются в людских именах, и она выбирала из самых простых.

Я вежливо отстал от них, но она, видимо что-то почувствовав, поводила его по городу и повела к нему; предлога зайти у меня не было, так что завтра найдут лишь один труп, но впервые — в собственной квартире.

* * *

Она прихорашивалась уже долго, и даже сама успела устать от этого занятия; сегодня надо было наметить и по возможности охмурить новую жертву. Конечно, он делает это значительно быстрее её, но всё-таки необходимо всё сделать самой.

Он ей больше не нужен.

Она поняла это недавно, и это знание пришло к ней внезапно, вдруг, как, впрочем, и многие другие. Она больше не нуждалась в его любви. Ей хотелось чего-то более... более живого, что ли. Воспоминания прошлой жизни давали о себе знать — она не помнила всего, но какие-то моменты вспоминала. Ей почему-то нестерпимо захотелось плотских утех; он ничего подобного раньше ей не позволял, но более старые воспоминания сулили что-то очень приятное.

Она наконец закончила, и тут же вышла. На улице, должно быть, было холодно, но она отключилась от этих ощущений и шла, не раздумывая, куда она идёт. Ноги привели её в неожиданное место: городской парк, такой тихий и таинственный в ночи. Он чем-то был похож на неё, такую же таинственную и опасную ночную охотницу.

Он никогда её не называл с тех пор как... как она стала. Стала такой. И она решила звать себя ночной охотницей.

Он никогда не выбирал жертв в парке; она не знала почему, но он предпочитал дорогие ночные клубы. Конечно, там много красивых девушек, привыкших жить ночью, и ему это, видимо, очень удобно. Но она не хочет так же.

И тут судьба послала ей удачу: она натолкнулась на смутно знакомого человека приятной наружности, и они легко завели беседу. Вскоре у обоих нашлись неотложные дела, но они успели договориться о встрече на следующий день

"Где же я его могла видеть? А, точно, это же знакомый моего предыдущего друга!"

* * *

Это была невозможная, нереальная удача. Она сама пришла ко мне и навязала встречи. Сделала она это в парке, не заметив, что я следил за нею, значит, она не в самых хороших отношениях со старым. Впрочем, какие отношения могут быть у этой нелюди? Не знаю, есть они или нет, но всё-таки похоже на то. Впрочем, это уже не важно. Потому что у меня будет ровно две недели, чтобы избавить город и мир от неё. Иначе он, даже не опекая её, заметит неладное в режиме её питания, и тогда придется туго.

Я готовился к встрече с полчаса. Она пришла, причём вовремя, очень довольная. Как может зверь не быть довольным, когда впервые загнал добычу? Так и тут. Кажется, мне не понадобится двух недель. Единственное, что меня беспокоит — это он, ведь он вполне может знать, с кем и когда она встречается и заметить, кто её убил. Но этого можно избежать, дождавшись срока или вынудив её создать свои, новые правила охоты.

Мы гуляли всю ночь, и я изображал попавшего под вампирские чары человека, благо это было не трудно. Следующую встречу она назначила в другом районе города, но на то же время. Что ж, мне не трудно прийти и туда. Она снова была одна, и нигде не ощущалось его присутствия. Его не было рядом — и это смущало и радовало меня.

Она настойчиво прививала мне мысль продолжить наше знакомство в постели. Это ненормально; к тому же она даже не попыталась использовать для этого вампирские чары — возможно, не умела. Настолько молодой вампир вполне мог и не уметь достаточно тонко пользоваться своими возможностями. Тем более она отбилась — каждый новообращённый вампир через некоторое время желает самостоятельности. У нёё, похоже, именно этот период — но очень уж странный. Впрочем, возможно, именно это мне и нужно.

...Она казалась поистине неутомимой, и кажется, забыла, как долго могут заниматься этим люди. Мне приходилось прилагать усилия, чтобы выдержать темп. И тем не менее я получил какое — то особое удовольствие от близости с ней. Но вот наконец она устало откинулась на кровать. Похоже, и она не рассчитала своих сил, так как она тут же закрыла глаза и глубоко дышала.

Всё необходимое лежало тут же. Она не заметила этого, так как ничего о нём не знала. Как и обо мне. Решив не геройствовать, я первым делом проткнул её сердце железным колом; она замерла, и я подсоединил трубку с иглой для откачки крови. Потом быстро заменил кол на осиновый и отошёл. Зрелище предстояло не для слабонервных.

Она жутко взвыла и выгнулась дугой. Плечи её стали напрягаться по очереди, руки болтались, сведённые судорогой. Изо рта потекла вампирская кровь — красно-фиолетовая, в синеву, вскоре она заменилась чёрной неприятной жижей. Глаза её, казалось, плавились. Та же чёрная жижа появлялась вместо них, начиная от краёв. Её бросало по кровати, но вскоре она вскрикнула в последний раз, и изрядно изгнивший труп её упал на постель; запах этого трупа уже не выветрить, и придется менять квартиру, а возможно — и убить хозяев, чтобы не навлечь на себя проблемы с властями.