Жертва

— Ты убил моего учителя. Я могла и сама это сделать, но не сейчас. К тому же такой проступок не должен оставаться безнаказанным.

Она прыгнула как только произнесла это. Я попытался уклониться — но куда мне! Она забавлялась со мной, как с игрушкой. И тут я заметил: охотница, лежащая на крыше, достала из рукава шприц. "Вампирская кровь!", подумал я и не ошибся. Женщина сделала инъекцию и встала, нисколько не качаясь. Взяла прут — а она, оказывается, прихватила принадлежности; как странно — и пошла к нам. Вампиресса заметила её слишком поздно, чтобы выжить. Упустила свой шанс.

Как и я. Я потерял сознание.

Очнулся я на больничной койке. Я уже знал, что мне не выжить — яд с когтей хищницы не даст мне ни малейшего шанса. Медсестра, подошедшая ко мне, на мой вопрос ответила, что священника рядом нет. Но она может послать за ним, и к вечеру я смогу с ним поговорить. Времени до вечера не было, и я попросил бумагу и ручку.

К оглавлению

Исповедь

"Я знаю, что не смогу исповедаться, но всё же прошу передать эту записку священнику. Письмо это — моя исповедь, ибо теперь лишь я понял, как согрешил.

Я родился в 1701 году в России, в семье кузнеца. Кузня находилась на отшибе деревни во избежание пожара, наш дом — там же.

Помещик наш был рохля, за нами не смотрел. При нём, естественно, был вор-управляющий. С него то всё и началось.

Вампир убил управляющего и оставил его труп за столом, на котором лежали деньги, что тот пересчитывал. Помещик — фамилию опущу — испугался и пошёл в церковь; дом освятили. Сам он оттуда почти перестал выходить.

То ли освящение действительно помогло, то ли у вампира было такое специфическое чувство юмора — теперь я сомневаюсь в том, что они не могут иметь этого чувства,— но в доме он никого так и не убил. Но он нашёл жертву получше. Он убил моего отца и обратил мать.

Когда у нас появился охотник, то взял меня в ученики; мы убили тварь и то, что раньше было моей матерью. Потом уехали.

Я получил дворянский титул путём нехитрой махинации — некий бездетный граф, которого мы избавили от гнёта сына ночи, усыновил меня.

За свою жизнь я убил около двух сотен вампиров. Первые сто лет я лишь помогал учителю, который и подсадил меня на вампирскую кровь. Она дарит долголетие, в течение дня после употребления — силу, скорость, обострённые чувства. И ломку — ужасную, не похожую на наркотическую, начинающуюся внезапно и убивающую больше охотников, чем вампиры.

Для того, чтобы убить вампира, я следил за ним около полугода; иногда больше или меньше. В среднем вампир за это время убивает 12-20 человек.

Для того, чтобы убить вампира, мне нужен комплект из пяти чёрных свеч. Для изготовления одной такой свечи нужно убить одного человека. Комплекта обычно хватает на четверых — пятерых вампиров, для особо сильных необходимо готовит отдельный комплект. Кроме того, во имя конспирации я каждый год убивал пару человек.

Последним убитым мною вампиром во время моих наблюдений было убито около десяти девушек, к тому же он убивал и до того, как я приехал — ведь именно сообщения о такого рода убийствах и пропаже неопытного охотника побудили меня ехать. Ради него я убил пять человек на свечи и троих — ради конспирации. Теперь лишь я понимаю, что, охотясь за вампирами, мы становимся такими же, как они. И мой самый страшный грех — я позволил выжить охотнице; выжить — чтобы убивать...

Надеюсь, что и она прочтёт эту записку. Может, её это и спасёт... Прошу, наставьте её на путь истинный.

И помолитесь за мою душу".

Медсестра пришла слишком поздно — неизвестный яд слишком быстро убил пациента. Она подняла записку. На одной её стороне были написано послание. На другой, второпях, что-то, больше напоминающее мысли вслух:

"Его ученица... Она собиралась убрать своего обратителя. И он об этом знал... Поэтому и выбрал меня в приемники — ему нужна была её смерть... Что ж, он получил, чего хотел, и расплатился со мной за это. А я сам расплачусь за то, что сделал сам, без чьего-либо желания и своими руками..."

Медсестра ещё раз просмотрела записку сумасшедшего, скомкала ей и спрятала в карман. Такие записки могут повредить гильдии Охотников и посеять недопустимые сомнения в несозревших умах.

К началу