Темное предзнаменование

Меня снова заперли.

На этот раз в старой лаборатории, принадлежавшей факультету алхимии.

Это что-то новенькое.

Мне не раз приходилось коротать свободное время в тесной, неуютной и пыльной кладовке в окружении своих верных неодушевленных приятелей: швабр, метел, ведер и прочих предметов для уборки. Своего рода, то крохотное местечко, куда даже сквозь узенькую дверную щелочку не проникал свет из коридора, стало для меня вторым наиболее посещаемым местом в Академии. Там я бываю чаще, чем в своей комнате.

В лаборатории алхимиков, располагающейся в старом крыле замка, где с прошлого года идут ремонтные работы, я оказалась во второй раз. В первый все закончилось плачевно.

Для начала, это далеко не царские покои. Я была вынуждена тухнуть несколько часов, свернувшись калачиком на грязном, холодном полу, не имея свободы действий. Пошевелюсь в непроглядной тьме, и нечаянно снесу рукой какое-нибудь смертоносное зелье... Во-вторых, я надышалась ядовитой пылью — лаборатории алхимиков славились своей небезопасностью. После этого на две недели загремела в лечебное крыло с отравлением. Пыль чуть не разъела мои легкие.

Адептам строго-настрого запрещено появляться в старой лаборатории, да и вообще, в ремонтируемой части Академии.

О чем я только думала, когда согласилась помочь своему однокурснику, который якобы по просьбе одного преподавателя должен был принести из этой самой лаборатории несколько колб с артарской кислотой (смертельно ядовитое вещество) для совершения какого-то великого опыта, но Выдра (так адепты между собой называют преподавательницу "Чародейства", которая действительно напоминает выдру) срочно вызвала его к себе, и он не мог разорваться на две части, поэтому попросил меня сбегать по-быстрому в лабораторию?

Глупая. Я очень глупая.

Должна была понять, что это не сулит ничего хорошего.

Вот и попалась.

Как только я зашла в темное помещение, где от едкого воздуха защипало в глазах, за мной захлопнулась дверь. И ведь не выбраться просто так: на дверь наложили заклинание неприкосновенности. Оно бывает разных видов. Самый опасный — поражение током. Дотронусь до нее, и меня шибанет нехилым зарядом, да так, что потом без волос останусь.

Только не понимаю, почему оно не сработало, когда я коснулась ручки, чтобы открыть ее...

Наверно, заклинание должно было вступило в действие лишь тогда, когда я оказалась внутри лаборатории.

Бац.

Ловушка захлопнулась.

Я вновь была неосторожна.

Дышать приходилось тихо, размеренно и осторожно.

Назревает вопрос. Какого дайрана (имеется в виду "черта") я вообще оказалась запертой?

Думаю, на него с удовольствием бы ответили те, кто обожает проделывать подобные пакости. Некоторые личности непреклонно убеждены, что это до невозможности смешно — наблюдать, когда другой страдает.

На их счастье, и, безусловно, к моему огромному сожалению, они нашли игрушку для совершенствования своих садистских развлечений.

Это я.

Периодически меня не только закрывают в кладовках и жутких лабораториях, но и: портят личные вещи, подставляют во время практических занятий, даже однажды подмешали в мой яблочный сок сопли троллей (вязкая, зеленоватая жидкость, омерзительная на вкус).

Пользуясь тем, что я маленькая, хрупкая, не могу ответить на их пакости, они продолжают издеваться.

Их фантазия поражает. Лучше бы они использовали это в благих целях.

Безусловно, в происходящем есть и моя вина. Мне следует научиться избегать подобных инцидентов и, например, вовремя оборачиваться, когда я бреду поблизости к маленьким, темным помещениям вроде кладовки. Я умудряюсь попадать туда, даже когда иду по коридору одна. Вечно появляются, откуда ни возьмись, словно они только и делают, что ждут, как бы толкнуть меня в спину в направлении заветной, скрипучей двери и запереть.

Им действительно заняться нечем.

— Рин? — сквозь дымку дремоты я услышала знакомый, изумленный голос, принадлежавший Батильде, нашей уборщице.

Разлепив глаза, я подняла одну руку к лицу. Морщась от потока света, резко ворвавшегося в мои темные владения, я медленно прошлась взглядом по полной фигуре черноволосой женщины в годах. С виду она казалась грозной, но я знала ее, как добродушную и отзывчивую. Иногда я помогала ей с уборкой в Академии, как, например, планировала сегодня, но была загнана в лабораторию.

Хотя был в этом один плюс. Мне удалось немного поспать. Эта ночь была бессонной, я просидела до наступления рассвета, делая домашнюю работу по "Философии магии".

— Поднимайся, деточка, — Батильда протянула мне пухлую руку.

Вечно она меня спасает. Мне остается только гадать, как ей удается справляться с вредными заклинаниями...

Несколько незабываемых часов я провела, расположившись между полками с колбами и пробирками на съеденном молью пледу, по возрасту являющемуся сверстником этого древнего мира. Еще я крепко обнималась со сломанной шваброй, хотя когда засыпала, не помнила, чтобы проявляла великую нежность к длинной деревяшке.

Вложив свою руку в теплую и смуглую ладонь уборщицы, я встала на ноги.

— Как ты здесь оказалась? Запрещено находиться...

— Знаю, — вздохнув, я потянулась.

Батильда цокнула, услышав хруст моих коленных чашечек, и неодобрительно покачала головой. Я сделала вид, будто не заметила этого, и продолжила разминать затекшие мышцы.

— Снова заперли? — проницательно догадалась она, когда мы покинули лабораторию.

После долгого нахождения в темени просторный коридор Академии со сводчатыми потолками казался чересчур светлым. Но столь яркий свет исходил не из стрельчатых окон, за которыми сгущались октябрьские сумерки, а от огромных магических жуков, напоминающих светлячков, с прозрачными, непробиваемыми панцирями. Они крепятся на стены в ровный ряд и сохраняют свою светоисточаемость в течение двух-трех недель; после их заменяют другими жуками.

Я решила не отвечать и задать встречный вопрос.

— А вы что здесь делаете?

— Пришла за сахакунским раствором (вещество, широко используемое для уборки помещений). Негодяи-стихийники со второго курса снова загадили сто первую аудиторию. Экспериментаторы малолетние, — проворчала Батильда. Я рассмеялась. — Никакой управы на них нет, — она смешно морщилась, когда злилась. Прямо как сейчас.

— На ошибках учатся, — сумничала я.

— Издеваются над бедной девочкой... — а Батильда все о своем.

Я закатила глаза, отвернувшись от нее.

Вовсе я не бедная.

— И куда только учителя смотрят? — продолжала причитать она.

Я отряхнула подол юбки.

— А ректор? — не успокаивалась Батильда. — Ох, нехорошо это.

Покончив с двухминутной разминкой, я развернулась к женщине и беззаботно улыбнулась ей.

— Со мной все нормально.

За столько лет я научилась произносить это так, что даже самый проницательный и талантливый маг-менталист, прочитав мои мысли, не уличил бы меня во лжи.

Возможно, я просто сама начала верить в это.

Батильда недоверчиво сузила глаза, глядя на меня в упор.

— Прекрати относиться к этому так спокойно, Рин. У тебя должна быть хоть капля гордости, в конце концов, — она говорила с укором. — Я беспокоюсь за тебя. Мало ли, что этим бездельникам в следующий раз в головы взбредет.

Ощутив прилив приятного тепла к груди, я положила руки на широкие плечи Батильды и чмокнула ее в щеку. В некотором роде она была мне как бабушка. Полная, добрая, щедрая, вечно готовая дать дельный совет и прижать крепко к груди в минуты отчаяния. Батильда заботилась обо мне с самого первого момента, как я оказалась в пределах Академии. И я безумно любила ее.

— По-другому не могу, — ответила я с коротким вздохом.

Если начну сопротивляться, если позволю злости, раздражению или обиде одержать над собой вверх, то совершу немало бед.

Батильда не знала о причине моей якобы бесхарактерности, как и все остальные, поэтому не переставала убеждать, что мне пора стать сильной девочкой и начать давать ответные пинки тем, кто смеет обижать меня.

Я понимала это. Я прекрасно знала, что терпеть бесконечные выходки особо неугомонных адептов невозможно, и однажды обязательно случится непоправимое — я сорвусь. Но пока есть возможность, пока есть малейший шанс отстрочить неизбежное, я готова жить с унижениями и насмешками. Для всеобщей же безопасности.

По крайней мере, я обязана быть паинькой ради ректора, чье великодушие без преуменьшения не имеет границ, который взял на себя огромную ответственность и приютил такого монстра, как я.

— Ой! — неожиданно вскрикнув, я обратила взгляд к окнам. — Сколько сейчас времени?!

Батильда издала громоздкий вздох, осознав, что бесполезно говорить со мной о моей слабости.

Но я не была слабой. Я была сильной. Именно поэтому от меня столько проблем.

Мне лишь приходилось претворяться беспомощной и жалкой, чтобы заглушить ту воистину злую мощь, что клубилась в глубинах моего естества. Я чувствовала ее каждой клеточкой. Она ни на мгновение не покидала меня.

Моя тьма нетерпелива. Стоит немного расслабиться, и она вырвется наружу. Тогда добренькая, неспособная постоять за себя Рин навсегда исчезнет.

— Все уже начинают собираться на холме, — с неохотой ответила Батильда.

Как?!

— Тиминлей! Он ведь ждет меня, — я прикусила губу, почувствовав укол вины перед своим единственным другом.

— Тогда тебе лучше поторопиться.

Я вновь улыбнулась Батильде.

— Я побежала!

И, сорвавшись с места, я ринулась влево.

— Будь осторожна, деточка! — крикнула она мне вслед.

Безошибочно несясь по переплетающимся между собой коридорам, я покинула ремонтируемое крыло и, оказавшись в главном зале, ринулась к выходу из Академии. Я невольно прокручивала в голове слова Батильды. Как бы я ни уверяла себя, что сумею вынести все издевки с гордо поднятым подбородком, сейчас я ясно ощущаю, как в моей неприступной крепости, выстроенной вокруг второй сущности — темной — появилась трещина; глубокая, огромная, она дала начало множеству других мелких трещин. Они испещрили мою защиту, будто кракле, разносясь со стремительной скоростью, и продолжают распространяться до сих пор, как бы я ни пыталась остановить это.

Я почти хороша только в одном — в самоконтроле. Да и то вместо того, чтобы становиться ближе к совершенному владению собственными эмоциями, я ускользаю прочь. Будто невидимая сила тянет меня в пучину неизвестности. Я отчаянно карабкаюсь и пытаюсь зацепиться за все, что попадает под руку, но мощь, таинственная, окутанная мраком и могильным холодом, четко дает понять, что любая моя попытка сопротивляться рано или поздно обратиться в прах.

Мне не спасенья.

И я смирилась с этим. Правда. Единственное, чего я желаю добиться, — того, чтобы спались остальные. Пусть даже такие глупые, бестолковые адепты, которые считают меня жалкой, поэтому думают, будто имеют привилегию делать мне больно. В конце концов, какими бы отвратительными ни были их проказы, они не заслуживают гнева моей второй сущности.

Я почти достигла высоких, распахнутых настежь дверей, как вдруг врезалась в кого-то. Больно ударившись левым плечом, я отлетела назад и шлепнулась на пятую точку. Падение оказалась далеко не удачным, и я стиснула зубы, чтобы не заскулить.

— Ай, — шипела я, потирая копчик.

— Ну что б тебя! — взревел тот, с кем я столкнулась.

Моим собратом по несчастью оказался высокий, тощий парень с копной серебристых взъерошенных волос, из-за которых выглядывали острые концы ушей. Эльф. Судя по его невероятной бледноте и ярко-голубым глазам, Зимний Эльф (Зимние Эльфы огромного Королевства Илласгор населяют северо-запад мира Кайнелон. Зимы — суровые. Лето — холодное, температура в июле редко достигает отметки выше нуля. Скалистый остров с круглогодичным выпадением снега, окруженный Тамарлонским морем, известным наличием водных василисков). Должно быть, ему нелегко в Кару (самая влиятельная страна в Кайнелоне. Империя, считаемая Столицей Мира), ведь у нас знойное лето и теплые зимы. Но, уверена, он неплохо справляется.

Я отдаленно припоминала парня, но сейчас было не совсем подходящее время и место, чтобы копаться в памяти и вспоминать имя адепта.

Оказывается, он нес в руках плетеную корзинку для пикника. Ее содержимое сейчас было хаотично разбросано на полу из гранитной черно-белой плитки. Увидев сладости, которые были завернутые в белые столовые салфетки, я тут же забыла о жгучей боли, стреляющей вверх по позвоночнику. Бог ты мой! Разноцветные пирожные даже в размазанном состоянии выглядели невероятно прелестно.

Я тут же вспомнила, что не ужинала и не обедала сегодня. Будучи занятой подготовкой к сложной тестовой работе по "Общей магии", после занятий я просидела в библиотеке и потеряла счет времени. А потом "удачно" встретилась с однокурсником, забрела в ремонтируемое крыло Академии и оказалась запертой в старой лаборатории алхимиков...

Серебряноволосый парень, бормоча ругательства, присел на корточки и стал собирать с пола ошметки некогда великолепных и, я уверена, безумно вкусных пирожных. Я продолжала сидеть в паре метрах от него и молчаливо наблюдать.

Вот ведь... как неудобно вышло.

— Тебе помочь? — наконец, у меня прорезался голос, и я решила воспользоваться случаем, чтобы поинтересоваться.

Адепт, на вид которому было не меньше двадцати, злобно зыркнул в мою сторону.

— Уже помогла, — прорычал он и вернулся к сбору сладостей.

Небрежно кидая их в корзинку, парень не прекращал разбрасываться бранью.

— Извини, — сказала я и все же подползла к нему. — Я не заметила тебя...

— Да ты неслась, как ненормальная! — визгливо обвинил он.

Да... было такое.

— Извини, — еще раз промямлила я и все-таки решила помочь.

— Не трогай, — рыкнув, он отдернул мою протянутую руку.

Я рассеянно отшатнулась, не ожидав подобной реакции. А так и не скажешь, что он злюка.

— Ты все испортила... дайран тебя побери! — адепт окончательно переключил свой гнев на меня. — Смотреть надо по сторонам! И что мне Данике теперь сказать?! — спустя минуту он, похоже, забыл о том, что сидит посреди пустого зала не один, поскольку начал говорить вслух личные моменты, о которых мне знать совсем не обязательно. Да и не хотелось.

Оказывается, эльф собирался устроить девушке, в которую давно влюблен, что-то вроде романтического пикника. И именно сегодня появилась идеальная возможность сделать это во время Красного дождя — поток метеоритов красного цвета пронесется по темному небу. Волшебное зрелище невиданной красоты. И крайне редкое. Красный дождь случается раз в триста лет. Говорят, что если загадать желание во время этого явления, то оно обязательно исполнится.

Я испортила этому парню, возможно, лучший день в его жизни.

Ну чем я не монстр?

От меня действительно стоит держаться как можно дальше.

— Ну ладно, я пойду, — я поднялась с пола.

Эльф игнорировал меня.

Терзаясь угрызениями совести, я сжала кулаки и поспешила убраться отсюда, пока адепт не передумал и не решил меня прикончить, пока поблизости никого нет. В присутствии ректора и учителей ко мне относились вполне сносно, потому что знали — если окажутся уличенными за плохим обращением со мной, не видать им спокойной учебы. В том смысле, не отделаются они от наказаний, и все в этом духе.