За поворотом, за углом (Поверь мне)

Екатерина Ускова

ЗА ПОВОРОТОМ, ЗА УГЛОМ

Москва, 1994 год

ГЛАВА 1

I

...Ночь. Морозный сильный ветер с гулким завыванием развеивает по земле первые снежинки нового года. Крошечные посланники небес, словно из упрямства, стараются досадить ему, разлетаясь во все стороны и из последних сил цепляясь за воздух. Но даже самые непокорные в конце концов смиряются с неумолимой силой притяжения и под строгим взором Луны и призывными покачиваниями деревьев опускаются. Странно, но что-то таинственное чувствуется в этом естественном и привычном ежегодном сценарии природы. Кажется, сегодня ночное светило, звезды, негодующий ветер собрались для решения какого-то важного вопроса и вот теперь, рассаживая по местам гостей, готовятся к обсуждению.

Когда последние огни в окнах многоэтажек погасли, а на улицах опустело и смолкло, Луна велела начинать. Снежинки, опаздывающие к сбору, поспешили укрыть загадочных заседателей от посторонних глаз, устлав блестящим белым ковром дома и дороги. Поблажку получили только уличные фонари, жарким огнем противостоящие попыткам небесной гвардии занавесить их стекла.

Мы никогда не узнаем подробности разговора ночного светила с приближенными, но болтливые фонари сплетничали, что с самого начала разгорелся жесточайший спор. Главными противниками выступали вдруг необыкновенно ярко вспыхнувшие Звезды и все тот же, еще сильнее разбушевавшейся Ветер. В заключение диспута взяла слово Луна, до того лишь молчаливый наблюдатель. Она подвела итоги, поддержав мнение Звезд. Они торжествовали, а разозленный неудачей Ветер унесся вдаль, яростно избивая на своем пути деревья, которые в знак согласия с Луной тихо и мерно покачивали опушенными кронами.

Не одна судьба была предначертана той ночью. Но никто бы не подумал, что больше всего разногласий и огромную злобу Ветра вызвала дальнейшая участь бродячего пса, одного из тех, кого мы привыкли видеть около помоек.

II

У него не было собственного имени, жилья, даже родителей не помнил он — черный, тощий, с подбитой передней лапой щенок. Ему шел только шестой месяц, но это уже был угрюмый, сбитый в пружину мышц, не ведающий ласки, озлобленный пес. Он избегал всех: сородичей, из-за того, что оказался слишком слаб и одинок для соперничества, людей — потому как и от них не ждал ничего хорошего. Отношение к ним выдавал его хмурый взгляд, горящий обычно из-под какого-нибудь укрытия.

Наученный горьким опытом, он большую часть суток проводил в подвалах высотных домов и лишь по вечерам выходил, прыгая на трех здоровых лапах, на пустынные улицы города. Впрочем, это мало помогало: ведь большинство дворовых собак, также пользуясь темнотой и безлюдностью, не подпускали калеку к пище. От куска же, брошенного человеком, бедняга шарахался и снова надолго прятался. А если иногда возвращался, то с горечью понимал: его легко давно опередили вороны или другие птицы. Они не зевали и проворно хватали любое угощение.

Щенок был чужаком в этом районе на окраине города. Их родилось трое, не похожих друг на друга комочков, плодов запретной любви чистокровной суки-пойнтера и длинношерстного метиса добермана. Через месяц двух малышей удалось раздать по знакомым, но последнего, мелкого и тщедушного, брать никто не хотел. Вот тогда он и оказался здесь, на противоположном конце города, в надежде на добрых людей...

Он благополучно пережил конец лета и осень, пору тепла и разнообразия еды, пока работали открытые кафе. Но вот наступила зима... Для щенка она началась в последнюю ноябрьскую ночь. По обыкновению в поздний час он выполз на улицу и тотчас замер — в воздухе кружились, медленно оседая, белые мухи. Испугавшись, щенок стремительно, насколько позволяла больная лапа, скрылся в ближайшем подвале. Но спустя несколько минут, движимый любопытством, а больше голодом, высунул морду и, с опаской оглядываясь, выбрался наружу. Осторожно ступая по хрустящему белому ковру, он втягивал носом холодный воздух со снежинками, увиденными впервые. Те быстро таяли на его морде, шерсти, лапах...

Спазмы в пустом желудке погнали щенка дальше, к хорошо знакомой помойке. Там, к счастью, не было конкурентов и ждало хорошее угощение — солидный шматок пахучей колбасы. Для изможденного, но растущего малыша о целое пиршество!

Щенок увлекся. Да так, что потерял бдительность. Он почуял угрозу, но не успел даже повернуться, как его с глухим рычанием атаковали и сбили с ног. Щенок взвыл от пронзительной боли в старой ране — враг прокусил ему искалеченную лапу. Обезумев, звереныш вцепился в первое, до чего смог дотянуться, и уже не отпускал. Даже когда его истерзанная лапа освободилась. Он все сильнее сжимал челюсти, впиваясь зубами в живую плоть, слушая клокотание в глотке поверженного...

Оторвал щенка от врага страшный удар. Он заметил еще один замах тяжелого, темного, разящего железом ботинка, но уже ничего не почувствовал. Очнувшись, щенок увидел второго обидчика. Тот склонился над бездыханным телом своего питомца, в котором при свете луны щенок узнал врага всех дворовых псов в округе — крупного белого бультерьера. Эту собаку ненавидели не только местные дворняги, но и люди. Впрочем, как и его хозяина — кряжистого, с глубоко посаженными злобными глазками и характером под стать своему псу. Он развернулся к лежащему щенку, и, прошипев ругательства, с силой пнул его ногой в живот. Звереныш слабо взвизгнул и затих...

III

Щенку повезло. Первый раз за всю его недолгую жизнь. Он ощущал, как его — обессиленного, окровавленного и замерзшего — подняли с земли, понесли, а затем опустили на что-то мягкое и теплое. Его уши слегка подрагивали от непривычных ласковых слов и прикосновений. Там, куда он попал, было сумрачно, тихо и сухо, что вполне устраивало щенка. От сладких обволакивающих запахов брошенных рядом с ним тряпок и щеток он надолго провалился в сон.

Потом его растормошили и полусонного снова взяли на руки. Щенок не сопротивлялся. Обмякшим кулем подпрыгивало его тельце, когда дворник поднимался с ним по ступенькам к лифту.

Новое помещение оказалось светлым и пахло другой собакой. Чьи-то руки, в морщинках и с красноватыми вздувшимися прожилками, пробежали по шерсти бедолаги, прикоснулись к лапе... Щенок дернулся и заскулил.

— Ничего, малыш, потерпи. Скоро все заживет, — звереныш не понял слов и беспокойно повернул морду к новому источнику неприятностей, которые на том не закончились. Продолжая что-то тихо приговаривать, незнакомец дважды уколол щенка в бедро. В воздухе разлился неприятный резкий аромат, и тут же несчастную лапу словно обожгло. Щенок извернулся и клацнул зубами, попытавшись ухватить мучителя за руку.

— Ах ты, маленький злюка! — незнакомец только ухмыльнулся и потрепал щенка по спине. — Дуралей нечесаный! Отдыхай! Больше не буду тебя мучить.

Щенок качнул одурманенной головой и мутными глазами проводил чужака за дверь.

Следующее его пробуждение оказалось более приятным. Рядом со щенком стояли две миски, с водой и едой. Аппетитные кусочки мяса в каше заставили его приподняться. Однако сначала, пошатываясь от действия лекарства, он жадно начал лакать воду. Каша манила его, но пару раз лизнув ее, он опять почувствовал слабость и завалился на бок.

Стемнело, когда в комнату вновь вошел тот самый незнакомец.

— У-у, как ты тут разгулялся, — он оглядел пол, на котором красовались разбросанные остатки каши, перевернутые миски, характерные лужицы и кучка. — Ну ничего, значит, идешь на поправку.

Щенок таращился на него, был настороже и попытался вскочить на ноги, когда тот приблизился. Мужчина медленно опустился на корточки и внимательно осмотрел повязку на лапе.

На следующий день щенок сорвал зудящие бинты, размотал их по всей комнате, с энтузиазмом съел все, что ему оставили, и уже менее враждебно реагировал на приходы чужака, его действия и передвижения во время уборки. Еще через пару дней он совсем оправился от пережитого, освоился и даже принялся играть со старым, сильно сдутым и обкусанным мячиком, косточками, а также подгрызать ножки стола. А еще он обнаружил, что за дверью комнаты обитает его собрат, девочка. Она часто пробегала рядом, он слышал ее дыхание и попытки пробраться к нему. Иногда она нетерпеливо поскуливала. Или жалобно — если чужак долго отсутствовал. Щенок не отвечал ей, хотя тоже теперь с интересом подходил к двери, стараясь рассмотреть или унюхать что-нибудь сквозь щель над полом.

Вскоре наконец появилась возможность познакомиться со второй обитательницей дома и обойти все новые владения. Однажды утром после завтрака его не закрыли в комнате, как обычно, а напротив, стали выманивать.

— Черныш, иди сюда, не бойся, — стоя в коридоре на полусогнутых ногах, мужчина похлопывал по коленке. Щенок был заинтригован, но трусил. И тут его опередила соседка. На пороге появилась огромная колли. Она дружелюбно махала пушистым хвостом и всем видом выражала добродушие. Однако щенок на всякий случай попятился к шкафу. Колли приглушенно тявкнула и бросилась прямо на него, в последний момент игриво припав на передние лапы. Затворника ее действия застали врасплох. Особенно когда его лизнули в нос и также неожиданно отбежали в другой конец комнаты. Щенок был сбит с толку, но все же, когда девочка повторила свой маневр, потянулся к ней и смущенно лизнул ее в ответ.

Начало было положено. С тех пор Магда, так звали колли, медленно, но верно убеждала щенка, что есть те, кого не нужно бояться. В основном собаки проводили время в погонях друг за другом или за мячиком, взбивая складки на ковровых дорожках. В пылу игры щенок забывал о больной лапе. Хотя она и впрямь стала его меньше беспокоить. Рана затянулась, ушиб прошел, и отек почти спал.

Человек не делал попыток сблизиться со щенком. Зато с Магдой у них были очень трогательные отношения. Колли встречала хозяина с работы радостным визгом, прыжками и круговыми пируэтами. По вечерам он садился в кресло, она клала голову ему на колени. Казалось, они беседуют. Он что-то тихо говорил ей, а она преданно смотрела ему в глаза, подолгу не отрываясь, или ласкалась. Щенок ложился неподалеку, изредка вздыхал или фыркал, но никогда не подходил к ним...

IY

Спустя неделю щенка пустили на улицу. Снег уже густой махрой накрыл деревья и землю. Было солнечно, но холодно. Щенок озирался, будто не узнавая эти места и не зная, что дальше делать — быстрее скрыться из виду или шагать за своими знакомыми, к которым он успел привыкнуть. Он нерешительно следовал за Магдой и ее хозяином, то отставая, то снова догоняя. Колли держалась у ног мужчины.

Вместе они пришли на школьный участок, где ранним воскресным утром было пустынно и безлюдно.

— Гуляй, Магда, и ты, Черныш, разомни косточки, — хозяин, поддразнивая Магду, поднял увесистую палку, помахал ею и кинул в сторону. Собака звонко залаяла, бросилась за летящей дубинкой и, подобрав, повизгивая, ткнулась мордой в его руки, призывая продолжить игру. Щенок внимательно наблюдал за их возней. Палка в руках мужчины пугала, напоминая об ушибленной лапе, но задор Магды передался и ему. Через мгновение они бежали за палкой наперегонки, и один раз, опередив подружку, затворник понесся дальше, чтобы в одиночестве погрызть непокорную деревяшку. Колли разгадала этот маневр: в итоге каждый ухватил палку с разных концов и тянул к себе. Щенок не уступал. Он так разошелся, что посмел рыкнуть на Магду. Однако силы пока были неравны, и колли помчалась с трофеем к хозяину. Набегавшись, щенок устало прилег на снег, тяжело дыша, но все еще с азартным блеском в глазах ...

Это стало их любимой забавой. Ежедневно втроем они выходили на улицу, где собаки устраивали гонки и шутливые потасовки.

Минул месяц. Щенок значительно подрос и окреп. Он полюбил Магду и во всем подражал: по ее примеру приучился не пачкать дома и даже копировал походку. Колли, как добрая тетушка, делилась с ним пищей, игрушками, умывала язычком и защищала от взрослых собак. Человек в их особые, нежные отношения не допускался.

Щенок смирился с его присутствием, радовался, когда приносили миску с едой и выводили гулять, иногда откликался на кличку "Черныш" и позволял погладить, но только несколько секунд. Все попытки помыть или тем более расчесать его щенок пресекал. Не говоря уже о том, чтобы надеть ошейник. В таких случаях за него вступалась и Магда. Она начинала вертеться под ногами хозяина, давая щенку возможность ускользнуть. Мужчина, охая, разгибался и хватался за поясницу, снова проиграв.

С каждым днем щенок становился сильнее и смелее. На прогулках он порой увлекался и убегал далеко от своих спутников, с удовольствием прыгая по сугробам. Ему нравились скачки: щекотанье в носу от мороза, покалывание инеем, застывшим в шерсти, и вылетающие из-под лап комья снега. Магда же, теряя его из виду, начинала беспокойно звать, с укоризной и волнением посматривая на хозяина, словно прося разыскать беглеца. Преодолевать снежные завалы ей было не по возрасту.

Щенок перестал бояться других собак. Победа над бультерьером и присутствие Магды внушили ему уверенность в себе. Несколько схваток — и окрестные псы, в том числе породистые, больше его не задирали. Но несмотря на это, не в силах сдерживать боевой настрой питомца и опасаясь новых сражений, хозяин решил избегать мест, облюбованных собачниками.

Однажды на вечерней прогулке он повел их совсем новым для щенка маршрутом: через пустырь с помойкой, куда его в детстве отвезли, и длинную парковую аллею. Около здания с тусклой бело-зеленой вывеской мужчина приказал Магде сидеть и вошел внутрь. Щенок бродил кругом, наклонив голову к земле, принюхивался.

Напротив стояли и курили двое парней. Поглядывая на Магду и щенка, они переговаривались. Щенок уловил странный раздражающий запах, исходящий от них.

Хозяин вышел, застегивая на ходу пальто, и они двинулись к дому. Было не поздно, но ни люди, ни собаки на пути не встречались. Поэтому в парке хозяин разрешил питомцам порезвиться. Он спустил Магду с поводка и подкинул вверх первую попавшуюся веточку. К забаве тотчас присоединился щенок. Но внимание его отвлек хлопающий на ветру белый предмет — метрах в пятидесяти от них, в глубине деревьев. Пакет из-под молока, зацепившийся за сучки. Колли поймала целеустремленный взгляд щенка и ринулась за ним. Юнец первым добрался до пакета и поспешил оторваться от Магды, чтобы не делиться добычей. Они отбегали все дальше и дальше, пока оба не выдохлись.

Собаки возвращались назад, когда увидели, что хозяин в кольце двух черных силуэтов оседает, а затем падает на землю. Тени нависают над ним, распахивают ему пальто и шарят по карманам. Заметив собак, один из незнакомцев зажигалкой подпалил конец толстой короткой палочки и бросил в их сторону.

Петарда с грохотом взорвалась, разбрасывая разноцветные искры. Щенок бежал чуть позади Магды. Оглушенный и на миг ослепленный, он рванул, не разбирая дороги, прочь...

ГЛАВА 2