Дело случая.

Все-таки странная эта Лариса Петровна. Вот уволила меня, под сокращение подвела, и тут же девочку молоденькую на мое место взяла. А что толку-то, на такой зарплате девчонка месяц-два посидит — и привет, долго не задержится. Ну, да ладно, побуду дома. Все равно десять дней новогодних впереди. Что так, что этак — дома сидеть. Библиотека, она ж никуда не убежит. А Лариска побесится-побесится, и все равно возьмет меня обратно. И чего ей неймется? Делаю свою работу потихоньку. Ну, шагаю я медленно, книг охапками не таскаю. Зато всегда рядом, дом через дорогу. Вон, библиотека прямо перед окнами моими стоит.

Собственно, потому и держусь за это место. Ехать никуда не надо. Тихо все, спокойно. Пока наша заведующая очередную волну не поднимет. А пусть поднимает. Хоть какое-то землетрясение в нашем болоте. Кстати, болото — это я в положительном смысле. Тепло, спокойно — благодать для таких лягушек как я. С детства этих "зверушек" люблю.

Не успела я от окна отойти, в которое на свою библиотеку любовалась, да за стол опуститься, да чайку горяченького отпить, как чуть не подпрыгнула. Телефон звонит, зараза. Два дня он меня доводит. Купила новый аппарат, подключила, а он с таким звонком оказался — мерзким и громким до ужаса. И кто такую какофонию придумать удосужился. Мертвого поднимет. А у меня все руки не доходят в инструкцию залезть и на что-нибудь приличное заменить. Расстроилась все же немного из-за этого увольнения.

А в трубке еще веселее — подруга моя единственная Ирка. Неугомонная она. Вот фильм "Москва слезам не верит" смотрели? Так вот, она, как та Людмила, всю жизнь мужика ищет. В отличие от героини, что в фильме, и образование у нее есть — высшее педагогическое, и тоненькая она, как нынче модно, а вот насчет мужиков — такая же как та, неугомонная. Все в какие-то приключения ее тянет. То на одном курорте познакомится, то в загранпоездке кого найдет. А потом плачет. Мне в жилетку. Нет, ну разве так честно? С ними навеселится, а ко мне плакаться бежит. Да при этом меня же клушей обзывает. Чего, мол, как она, не ищу свое счастье, пусть и не счастье, а хоть какого мужичка завалящего. Только, не хочу я такого. Мне завалящие больше ни к чему. Обожглась на всю жизнь. Теперь на мужиков только как на кобелей смотрю. И ничего с собой поделать не могу. Гляну на мужика, а в голове одно слово: кобель. Видно, они это как-то чувствуют, потому десятой дорогой меня обходят. Короче, взаимностью отвечают.

Так вот, Ирка как всегда в своем репертуаре. Я, Ленусик, тут такого мужика откопала, не поверишь... Не, я его еще не видела, но, говорят, супер. Богатый, разведен, дом полная чаша. Короче, выручай!

А я-то тут причем?

Вот именно, что ни при чем! Я тут через одно агентство домоправительницей к нему нанялась... Да ну тебя, куда ж я из родной школы. Но надо же как-то с мужиками крутыми знакомиться. Все равно ж каникулы. А тут Любка мне его и сосватала... Знаю, знаю, Любка еще та оторва, да вот видишь, не забыла про меня... Да какая благотворительность, у нее там роман бурный с одним богатеньким челом. Ей не до этого мужичка. Вот мне и скинула с барского плеча. А я тут приболела, как на зло... Да если б немного! Грипп — будь он неладен. А там срочно нужно. Я не пойду — другую пошлют. А я опять с носом. А тебе что, трудно дня четыре там пожить... Ну да, с проживанием, за городом. А тебе полезно. Сидишь в городе кулем, на природе не бываешь. Вот свежим воздухом и подышишь. Короче, Ленусик, выручай!

Полчаса я упиралась изо всех сил. Дружба дружбой, но как-то не грело меня у какого-то мужика, в чужом доме хозяйство вести. Прислугой? Да видно, все ж слабовольная я. Как только Иришка тяжелую артиллерию в бой ввела, расчихалась в трубку заливисто, да слезу пустила, так я и сдалась. Ладно, думаю, утешу болящую, хрипящую, подменю. А если что не понравится — уйду и все тут. Кто меня удержит? Я так Ирке и сказала. А она обрадовалась, говорит, вот как раз и разведаешь насчет этого мужичка, стоящий он или нет. А то пилишь меня каждый раз, что я на всякие ничтожества нарываюсь, а теперь сама мне экспертное заключение дашь.

Я тут возразить хотела, что, мол, в таких вопросах вообще не специалист, с моим-то опытом ограниченным. Да и вообще, зачем мне ее проблемы на свою больную голову! А она тут как чихнет, как ойкнет, там, говорит, в дверь звонят, врач, наверное, пришел, а она вся нараспашку...

Телефон отключился, а я задумалась. И на кой оно мне нужно? Может, все же отказаться? Ирка худо-бедно это дело переживет, хоть и температура у нее под сорок. А я с чего должна в самый Новый Год в чужой дом чесать, на работу наниматься? Посидела, повздыхала. А потом рукой махнула. Все равно заняться-то нечем.

Съезжу. Пообещала сдуру, так съезжу. Заодно и отвлекусь, и проветрюсь, как Ирка говорит, психолог наш доморощенный. Вечером подруга моя болезная на комп все нужные координаты скинула, потому как горло у нее окончательно охрипло. А утром я уже в электричке сидела. Одета строго, скромно, но с достоинством. Костюм темно серый, кофточка беленькая, волосы в пучок на голове, тоже строго так собраны. С собой на всякий случай сумочку взяла, с самым необходимым. Зачем-то же срочно прислуга понадобилась, может, в первый же день остаться придется, и ночевать там.

Дверь мне не сразу открыли. Еле вообще этот дом нашла. От электрички пешком с полтора километра только до дачного поселка идти пришлось. И подъехать не на чем. А в самом поселке столько домов. Хоть на охране и рассказали как идти и хозяину позвонили, что прислуга прибыла, только мне это мало чем помогло. Все равно, заплутала маленько. Квартальчик лишний обошла.

Калитку быстро открыли, замок домофонный сработал. А у двери в дом застопорилось. И что у них там такое?

Стою, а сама речь готовлю. Ну, надо же объясниться, что я временно, замещаю. Еще непонятно, как к этому отнесутся. Вот тут дверь и открылась. Мужчина такой, высокий, плотный на вид, в халат закрученный, по-другому эту конфигурацию на его теле и не назовешь, голова встрепанная, каким-то шарфом по самый нос замотана. Дверь распахнул и бурчит в свой шарф. Недовольно так, раздраженно и голос хриплый: "Кухня там, — рукой вглубь дома махнул. — Мне питье каждый час. Ваша комната там, потом найдете, — рукой себе за спину махнул, где лестница вниз уходила. — Я наверху."

Вот не поверите, первый раз про мужика не кобель подумалось, а Инфекция. Именно так, с большой буквы. А сама эта Инфекция ко мне спиной повернулась и вперед шагает, уже по лестнице парадной поднимается, что на второй этаж ведет.

"Вторая дверь справа, — бросил с барского плеча, закашлялся. — И побыстрее." А сам еще и ворчит про себя что-то типа, носит тут некоторых непонятно где, сколько ждать можно.

Ну, не так долго я и ходила. А побыстрее, это он, наверное, про питье.

Нет, ну вот как не везет!

Знать бы, что этот тип болеет, так Ирку бы сюда и привезти. Лежали бы они себе парочкой на кроватке и чихали бы в свое удовольствие.

Я свой баульчик рядом с дверкой поставила, пуховичок на него же положила. Кто тут их порядки знает, где прислуге раздеваться. А мне так лучше. Свое на своем. И на кухню прошла. Думаете, почему не обиделась, что ни здрасьте вам, ни как зовут, ни как доехали? Возмутилась про себя, конечно. В первый момент даже опешила от такого приема, а потом думаю, да мне-то его вежливость на что? Человек болен, вон как дышит тяжело, тоже, видно, грипп подцепил. Не до политесов ему. По-человечески помогу, раз приехала, да и укачу восвояси. Одно меня тревожит, как бы самой тот грипп не подцепить. Форточки везде пошире открыла, чтобы свежего воздуха побольше было, и за дело взялась.

Вот сразу видно, что мужик уж дня три как в доме один: на кухне бедлам такой, словно после вечеринки, человек на двадцать, сюда весь мусор стащили.

Чайник я, конечно, в первую очередь поставила, но в такой антисанитарии оставаться не могла. Пиджачок на стульчик аккуратно повесила, каким-то полотенцем юбку прикрыла и вперед! На Дарданеллы!

Дня три я от Виктора Иваныча — после третей кружки чаю с медом он соизволил таки представиться — не отходила. Температура высоченная, таблетки не пьет, скорую вызывать не дает. Орет, скорее изображает, что таким голосом хриплым накричишь, ругается. Плохо ему, маленькому, вот и бесится. Да меня такими штуками не прошибешь. Сижу с ним, пою из кружечки, кормлю с ложечки. Он, конечно, сначала все это сам делать пытался, только, как привстанет, так его в жар и кидает. Так что, пока с моей помощью мириться приходилось. А еще компрессы ему на лбу меняю. Опасаюсь, как бы от такой температуры инсульта не случилось. На четвертую ночь я так вымоталась, что как только поняла, что температура у моего упрямца спадать начала, чуток расслабилась. За эти ночи всего часа по четыре спать удавалось, и то, если суммировать. Вот и сморило. Кровать у хозяина большая, двуспальная. Он на середину откатился, и мне рядом сесть пришлось. Со стула не дотянешься компрессы менять. На спинку облокотилась от усталости, да так и уснула. С мокрой тряпкой в руках. Да только, похоже, во сне ниже сползла, потому что проснулась я от вполне конкретных посягательств моего болящего. И блузка уже моя расстегнута, и руки его уже на стратегических позициях, активно так, для больного, действуют, а я вроде как в объятиях. Ну, прям Иркина мечта в реали. Только, молча все. Вот чувствую, и некрепко, в общем, зажата, вывернуться и уйти — проблем нет. Только, думаю, кто ж мне в моем возрасте еще раз такое предложит. Переспать без обязательств, с человеком приличным, женой и семьей не обремененным. Я дама свободная. Даром что в годах, а ведь ласки-то тоже хочется. А если учесть, что я после моего муженька-кобелька на мужиков иначе как с содроганием и смотреть не могла. Так чего ж мне терять-то? А этот, Виктор Иваныч, может, с утра и не вспомнит ничего.

Поддалась я соблазну по полной программе. И Виктор этот хорош мужик. Больной-больной, а как до дела дошло — так такой... Не знаю как и сказать. Одним словом, мужик мощный оказался. И неважно что без слов и нежностей каких. Зато доходчиво. На мое голодное существование самое то.

Еле в себя пришла, чуть отдышалась. А потом уползла к себе в "бункер" и вырубилась.

"Бункер" — это жилище мое в этом доме. А название прямо от первого впечатления родилось, да так и прилипло. Когда я в первый день вниз спустилась свою комнату искать, оказалась в глухом коридоре, без окон. И только двери в разные тех помещения ведут. Как догадалась? А просто. Пока я свою комнату искала, мне все дверки-то как раз и пришлось открыть.

Не знаю, кто так планировал. Только комната прислуги предпоследней оказалась. Считай, в тупике. А стены там, в подвале этом, толстенные, и такой серо-желтой красочкой выкрашены. Да, да. Я тоже раньше думала, что такого цвета не существует. А вот увидела. Хорошо хоть в самой комнате окно было, а то бы я, наверное, на кухне спать пристроилась. Ну кому понравится в погребе жить? Да и в погребах, насколько я знаю, маленькие оконца делают. Так вот, комнатка оказалась просторной, окно большое, широкое, почти во всю стену, только высоко расположено. Подоконник где-то на уровне груди мне. Иначе и не сделаешь, этаж-то полу-подземный. А вот в санузле, куда дверь прямо из комнаты вела, окон вообще не было. Короче, "бункер".

Так вот, проснулась я уже поздненько. Самой так хорошо, так томно, что лежала бы дней пять и от одних только воспоминаний таяла. Да где там, нужно же и Виктора Иваныча проведать, как он там, болезный, после такой нашей активности себя чувствует. Вдруг, он там помирает, а я тут нежиться вздумала. Оделась и вприпрыжку наверх. Тихонько дверь приоткрыла — спит. Подошла, головку потрогала. Жар совсем небольшой. Ну и хорошо.

Почти сутки проспал. Он-то спит, а я немного волноваться начала. Вспомнит, не вспомнит. А если вспомнит, то что выскажет? Что-то неохота мне нотации выслушивать, а тем паче объясняться с незнакомым мне человеком. Да и перед Иркой как-то неудобно вышло. Не выдержала, позвонила ей вечером, чтобы покаяться. А она такая радостная, возбужденная. Леночка, золотко, прости меня эгоистку, что тебя в такую глушь заслала. Ты не представляешь, какой ко мне доктор приходил. Вот это мужик. Это — точно мое! И вообще, мы с ним через неделю в Болгарию едем, завтра он путевки выкупает. Он такой, такой... Болею? Так мне уже лучше, а за шесть дней совсем оклемаюсь, ты ж меня знаешь! Да и вообще — он же доктор! Если что — не пропаду...

Ирка, как водится, в своем репертуаре, а мне и легче. Хоть с подругой объясняться не пришлось.

На следующее утро и мой больной поднялся. Я, как уже привыкла, поднос с утренним чаем собрала, наверх идти хотела, а он тут как тут. В джемпере просторном, в джинсах. Ничего себе мужик. И рост, как мне запомнилось, выше среднего и сложение крепкое такое. Видно, в молодости спортивная фигура была.

"Завтрак в столовую", — вот и все что сказал.

Не помнит. Значит, еще одной проблемой меньше. Ну, думаю, раз встал, одной кашей и тостами не обойтись. Зажарила глазуньку на скорую руку и в комнату с подносом.

Дня два прошли мирно. Питье и еду в кровать я больше не носила. Виктор Иваныч сам спускался, газетки за столом читал, замечания какие делал, а так телевизор у себя смотрел, мне снизу слышно было. Потом с ноутбуком стал приходить. Видно, к делам его потянуло.

А я за эти дни, наконец-то выспалась,и с домом ознакомилась. Хороший дом, большой. А главное — везде порядок. Так кое-что прибрала, постель хозяйскую сменила, пару загрузок в машину стиральную сделала. А сама нет-нет, да и припоминаю минутки те волнительные, от чего жар так волнами на меня и накатывает. Вот думаю, до конца моих дней тех воспоминаний хватит. Главное, мужик или не помнит, или ему по-фене. Ну чего со здоровым мужчиной не бывает. Я тут подсчитала. Как минимум неделю без бабы был. Вот и полез, на кого не глядя. А как увидел, так и сошла вся охота на нет. Ну да оно и к лучшему. Так спокойнее.

Только, зря я подумала, что все так чудненько закончится. Вечером, минут через двадцать как ужин подала, зовет: "Елена Владимировна!".

Ага, думаю, пора со стола тарелки убирать,да чаек подавать. И чайник как раз закипел. Я в столовую. Одну тарелочку взяла, другую, только чувствую, рука чья-то под юбкой шарит. Я так и замерла: над столом, с посудой в руках. А сама уж вся в огне. Понимаю, что хозяин не торопится, мне подумать дает. Могу уйти или остаться. Только, когда тут думать, организм мой шустрее мозгов оказался. Знает ведь, допусти разум до решения таких вопросов скользких, он же весь кайф враз обломает. Вот и подсуетился, ненасытный, как только по всему телу дрожь прокатилась, он взял и такой стоном выдал.

Этого хватило. Меня в охапку, и на диван. Силен мужик. А я что, я вся уже таю, вся в эйфории.

Виктор Иваныч потом сразу к себе поднялся, а я на том диванчике еще с полчаса в себя приходила. Кое-как посудку попозже прибрала и к себе поползла. Думаю, ну про меня все понятно. От тоски, от одиночества — а тут такой кус перепал. А этот — ведь при деньгах, девиц любой красы себе доставить может. Что ему во мне? А потом думаю, чего это меня его вкусы заботить должны? Мне в кайф. А ему — он и без меня разберется, с кем кувыркаться. Осчастливил дэвушку, и ладно. Это ж молодым перебирать и перебирать, а меня последние лет семь никто не домогался. Как муж ушел с прости господи, так и не востребована стала, никто не позарился. Или самой опротивело. Но ведь и не позарился никто.