Завтра будет чума

Пролог

— Быстро бежим! — крикнул Миша, хватая нас с Иркой за руки. Дважды говорить не пришлось: стремительно обернувшись, и, ударившись плечами, мы стремглав ринулись по узким коридорам.

Главное, не столбенеть, повторял я про себя, не столбенеть. Но тот ужас, который мы только что видели не выходил у меня из головы.

Неужели, сейчас все закончится?

Впереди виднелся лестничный пролёт. Видимо, мы подбегали к границе служебных помещений, которые обычно служили способом перемещения уборщиков и рабочих.

— Наверх, — крикнул я, указывая на лестницу. Резко завернув, и спотыкаясь, о нелепо высокие ступени мы побежали вверх.

— Не успеем, — в панике крикнула Ирка. Я старался не думать и об этом.

Я понимал — мы не скрылись, что позади за нами самая настоящая погоня. Я даже слышал отчасти приглушенные хрипы и не менее быстрый бег. Самое страшное, что, скорее всего, нас догонят.

Резь в лёгких была уже невыносима, ноги начинала сводить судорога, а дурацкие лестничные пролеты не заканчивались.

Меня вдруг толкнула мысль: а куда мы, собственно говоря, бежим? Какая панацея от ужаса внизу ждёт нас на крыше? И как мы попадём на эту крышу? Что в этих новомодных высоких новостройках? Люк, дверь? А если всё под замком? Я задумался о том, что у меня осталось в рюкзаке из полезного и что может пригодиться для проникновения в запертую дверь. Сознание перебирал мой нехитрый скарб: свитер, спички, небольшой фонарь, уже никому не нужный сотовый телефон, одна консерва, отвертка и впечатляющих размеров гаечный ключ. Одна из самых полезных вещей, что у нас есть. Чтобы не терять драгоценное время лучше сразу потянуться в крайнее отделение за ключом, так как отвертка вряд ли пригодится.

— Последний пролет, — хриплым голосом сказал Миша. Показались крайние ступени лестницы: они упирались в дверь на которой висел амбарный замок. Я на ходу уже доставал так кстати пригодившийся ключ.

Воображение рисовало более сложную конструкцию, поэтому я почувствовал некое подобие облегчения, когда увидел с чем нам предстоит столкнуться.

— Ломай ушки замка! — крикнул Миша.

Секунда мне потребовалась сообразить и отыскать взглядом то, что он имел в виду.

— Идут! — взвизгнула Ира. Я, не оборачиваясь, засунул гаечный ключ под замочную петлю и со всей силы дернул вниз. Петля слегка погнулась, но осталась на месте. Я несколько раз тяжело вздохнул, пытаясь успокоится и набраться сил.

— Шевелись, — взревел Миша. Я услышал, как он достал мачете. — Через минуту их будет тут сотня!

Я снова вставил гаечный ключ под петлю и рывком потянул на себя. Петля оторвалась от двери и со звоном упала на ступеньки лестницы.

Мы открыли дверь и, спотыкаясь, вбежали на крышу.

— Дверь! — я с силой её захлопнул и упёрся спиной.

Михаил подбежал ко мне и также развернувшись, стал рыться в своём рюкзаке.

— Нам нужно её заблокировать! — Ирка заметалась по плоской крыше здания в поисках нужных приспособлений для этого. Я почувствовал снаружи пока ещё редкие пинки и толчки.

— Цепь! — крикнул я, как только заметил взглядом железяку. Миша ногой подхватил толстую цепь и удивительно быстро замотал ею ручки.

— Она долго не продержится! — сказал я, тяжело дыша и отходя от двери, которая раскачивалась под натиском, натягивая только что найденную цепь.

— Давай свой ключ! Ирка, держи дверь, пока я буду вставлять, — Миша резко развернулся к ручке, и как только Ирка прижалась спиной к двери рядом со мной, воткнул между цепью многострадальный гаечный ключ.

Мы были спасены. Пока.

Глава 1

— Ненавижу этот мир, — проворчал Пётр Анатольевич, угрюмо разгребая счета за месяц.

Хотя он и несклонен был к меланхолии, все же впадал в некоторую апатию, когда приходило время всевозможных выплат, штрафов и налогов. Обычно в этот момент его сын и жена были рядом или для поддержки, или для того, чтобы напомнить о сумме денег, которая потребуется в этом месяце. Все эти данные Пётр Анатольевич скрупулёзно откладывал, записывал и придерживался не обходимого, по его мнению, баланса. Ни к чему он так болезненно не относился, как к непредвиденным расходам. Но сегодня жены, которая могла мастерски сгладить все острые углы, не было. Её командировка длилась вот уже три дня.

— Во сколько у тебя автобус? — Пётр Анатольевич хмуро посмотрел на своего сына.

— В девятнадцать сорок пять,— невозмутимо ответил Федор. Он терпеливо сидел на небольшом кухонном диване и помогал отцу упорядочивать квитанции.

— Ты посчитал, сколько тебе нужно денег?

Поколебавшись, Федя решил ответить более уклончиво, чтобы лишний раз его не злить:

— На самом деле почти и не нужно — я отложил зарплату. Если только на непредвиденные расходы.

Пётр Анатольевич удовлетворенно кивнул и слегка расслабился.

— Сколько?

— Сто евро.

Отец, слегка нахмурившись, перевёл глаза на стол, где лежал его расчётный лист.

— Вот когда ты женишься? — проворчал он. — Одни авантюры у тебя на уме.

— Несправедливо! Ты сам женился, когда тебе было тридцать.

Отец хмыкнул, принимая аргумент.

— Ладно, — протянул он. — В конце концов, я даже рад, что ты уезжаешь. В кои-то веки отдохну от всех вас.

Под напускной небрежностью Федя заметил, что перспектива оставаться, пусть и ненадолго, одному в городе его отцу совсем не нравится. В конце концов, до этого лета все отпуска они старались проводить вместе.

— Не успеешь отдохнуть, как уже и мама приедет, — попытался приободрить отца Федор.

— Ну да, — скептически ответил он, расстёгивая небольшой конвертик и отсчитывая нужное количество денег.

— Я бы на твоём месте даже не расстраивался насчёт них, — кивнул Федя на отложенную сумму на столе. — Это ведь на самый крайний случай. Резерв, так сказать. Скорее всего, как только я приеду сразу же все отдам.

— Перестань, — опять проворчал Пётр Анатольевич. — Я прекрасно знаю, как долго ты планировал этот отпуск. Я уже и сержусь скорее по привычке. Хотя на что мне злиться? Ты просишь деньги раз в полгода, так что бери их и чеши отсюда.

Федор широко улыбнулся и забрал купюры.

— Тебя подвезти до автовокзала?

— Не, — мотнул сын головой. — Мне всё равно сначала в обменник нужно.

— Ну, смотри сам, — пожал плечами отец, подвигая калькулятор и явно собираясь снова углубиться в счета.

И хоть Федя понимал противоречивые чувства отца насчет его отъезда, он не мог грустить. Отец был прав. Федор действительно очень давно хотел уехать в отпуск из города, чтобы как следует отдохнуть и развеяться. Он задолго откладывал деньги и, подобно отцу, педантично продумывал маршрут.

— Могу я рассчитывать на сувенир? — полушутя-полусерьезно спросил Пётр Анатольевич.

— Ну ещё бы, — крикнул Федя из своей комнаты.

С одной стороны, Федору было обидно, что он как следует не попрощался с мамой, а с другой — она бы упала в обморок оттого, какие вещи он взял в своё путешествие, и в итоге уехал с огромным дорожным чемоданом.

Сейчас же, в небольшом, но вместительном рюкзаке было больше провизии, чем одежды: джинсы, свитер, пара личных вещей, да аптечка.

Закинув в рюкзак фонарь, запасной сотовый телефон и ксерокопию паспорта, Федя поспешил в коридор. Там уже стоял отец.

— А ты на "налегке", — слегка удивился тот.

— Стараюсь, — ответил Федя, завязывая шнурки на кроссовках.

— Радуешься поди, что мама не провожает? — он лукаво улыбнулся.

— И как ты догадался? — в тон ответил ему сын.

— Федор, я знаю, ты взрослый и все такое, — хотя Федя и зашнуровывал второй ботинок, он довольно живо представил, как при этих словах отец закатывает глаза, — но постарайся не влипать в неприятности.

Федя, наконец, разогнулся и посмотрел ему в глаза.

— Ты на всякий случай отложил денег, чтобы приехать ко мне? — медленно проговорил он.

— И как ты догадался? — рассмеялся отец.

Они коротко обнялись, Федор взял связку ключей и, обернувшись, ободряюще хлопнул его по плечу.

— Всё будет хорошо, — успокаивающе сказал он.

— Разумеется, — очень серьёзно кивнул ему отец, закрывая дверь.

"Ну вот, кажется, и все. Европа, жди меня!", — подумал Федор и, глубоко вздохнув, отправился к лифту.

* * *

Это было удивительное начало августа в Санкт-Петербурге. Тут и там можно было встретить жителей города и туристов, лениво гуляющих по аномально жарким улицам. Сотни проходящих женщин и девушек проходили по проспекту, размахивая веерами и в одеждах, дразнящих воображение.

Город был как никогда медлителен и даже более пустым. В новостях нередко рассказывали об участившихся автомобильных авариях вызванными солнечными ударами и небывалыми ростами нервного истощения. Оставалось неизвестным — это влияние резкого роста цен или во всём виновата проклятая погода?

Вдобавок к жаре (будто этого было мало), появлялись слухи о страшном инфекционном заболевании, главным симптомом которым было покрытие кожи язвами и фурункулами. На почве этого появлялись в бешеной скорости и в ненормальном количестве эксперты, советовавшие как можно чаще принимать душ и избегать контактов с заражёнными людьми. Комментарии к этим постам, которые рождались по нескольку штук за один час, набегало несколько тысяч. Сразу появились позёры, паникёры и просто ненормальные люди, которые заявляли, что уже заражены и при смерти. Поводом могло послужить все — от мелкого прыщика до наличия домашних животных, которые, по мнению многих, служили главным переносчиком "страшного заболевания и от него нет спасения". Люди на полном серьёзе писали о профилактике инфекции, применяя различные и не самые приятные методы самолечения. Чуть ниже новости об инфекции печатались небылицы, байки и сплетни, говорящие о том, как страшная болезнь погубила небольшой город с названием, которое упорно не "гуглилось" всего за несколько дней. И что он теперь превратился в город-призрак. Неожиданно, к комментариям этой новости, находились очевидцы, которые видели этот процесс, пережили этот кошмар, а правительство молчит, не желая возмещать ущерб. Тут же находились многочисленные рекламные ссылки о похудении и моментальном увеличении мышц и пениса, что резко снижало вероятность правдивости и адекватности новостей.

В официальных источниках всё было тихо: о загадочной болезни никто не говорил, города не упоминали, в общем, тишь да гладь. Да жара. Словом, в августе в Петербурге было модно говорить о жаре, загадочных болезнях и о провокационных трусиках скандальной поп-дивы. Эдакий новый тренд. Хотя, чему тут удивляться? В июле говорили про похищения, инопланетян и коте, который почти умел выговорить слово "привет".

Мир сходил с ума.

Наверное, ещё и поэтому родители Федора благосклонно относились к поездке в другую страну, подальше от всего этого сумасшествия.

Как бы то ни было, он и сам был рад уехать и не возвращаться, по меньшей мере, недели две. Мечта проехать по Европе на автобусе не покидала его с тех пор, как Федор окончил школу. Его не смущал ни неудобный автобус, ни тряска, ни плохая еда. Но финансовые возможности, институт, повседневная рутина постепенно остужали пыл.

Когда Федя заканчивал институт, все его друзья и знакомые в большинстве своём были женатыми, остепенившимися и со своими капризными пассиями. Некоторое время он ещё тешил себя мыслью, что компанию для поездки найдёт без труда. Но как только Федя заговаривал о поездке в Европу у всех загорались глаза, а когда добавлял "на автобусе", сразу же возникали неотложные планы, давно запланированный отпуск и плохая работа, которая "сука, не даёт отпусков". А иногда, отбросив все церемонии, говорили, что автобусный тур для нищебродов. Ну и, конечно, главным аргументом служила причина, которая начиналась со слов "моя девушка". Все они воротили нос от отдыха, что не включал в себя авиаперелёт и отель, в котором все включено.

Естественно, после всех этих разговоров у Федора невольно возникло два закономерных вопроса. Первый: как давно друзья стали такими снобами, и второе: была ли его идея настолько ужасна?

Все сомнения развеяла, как ни странно, его мама.

В один из ужинов на вопрос "как дела" неожиданно вместо "нормально" Федор поделился со своими сомнениями. Внимательно выслушав, она, усмехнувшись, покачала головой.

— Не все ли равно, что окружающие думают о твоём отдыхе? — она села поближе к сыну и внимательно посмотрела на Федю. — Неважно понравиться ли тебе эта поездка. Все их суждения только на теории, а на практике они ничего подобного даже не пробовали. Сейчас все мужики такие изнеженные подкаблучники, — она закатила глаза, — открывают рот, а вместо слов, говорит их очередная курица. Лучше пожалей их. Вместо отличного приключения они выбрали очередной унылый курорт, в котором будут бегать за своей "цацей" и ежесекундно делать снимки.

С этими словами она встала и, кривляясь, выгнула руку:

— Да, — капризно сказала она воображаемому фотографу. — А теперь вот так, как будто я только что вышла из номера. О, нет! Используй другой фон на фотике. Да, вот так!

Федя рассмеялся, уж очень забавно и похоже она изображала многих современных девушек. Не удержавшись, мама тоже улыбнулась.

— Она ему даже отдохнуть не даст, будет пилить каждый вечер по поводу и без и выносить мозг в придачу. Так что, действительно, лучше пожалей их.

— В принципе, ты сказала, что я и так знал, — ответил Федя.

— Иногда необходимо, чтобы это кто-то озвучил, — пожала она плечами.

После этого разговора, решение было принято. В его пользу и окончательно. Федор немедленно сел за компьютер и начал искать подходящие варианты автобусных туров. После долгих поисков, подбирания дат и, подсчитав все свои финансы, он нашёл идеально подходящий маршрут Хельсинки — паром — Берлин — Дрезден — Прага.

За приемлемую стоимость Федя получал все, что ему нужно. Впереди была оправданная неизвестность. Он не знал, что ждёт его в других странах и с какими людьми он встретится. Но, несмотря на все это, Федор испытывал радостное волнение и предвкушение, впервые, от предстоящего путешествия в одиночестве.

Глава 2

— Миша! — раздался возмущённый голос моей старшей сестры.

Я проснулся тем утром с чёткой определённой мыслью, что, признаться, бывало со мной нечасто: "Какого черта так сильно болит голова?!". Не открывая глаз, я натянул на себя одеяла от назойливо палящего солнца, но стало только хуже: я начал задыхаться. И почему у меня нет долбанных штор? И, вообще, сколько времени? "Бред", — прозвучал в голове голос. "Почему бред?" — не понял я. Нахмурившись, но также не открывая глаз, я попытался закрыться рукой от солнца и, поняв, тщетность своей попытки, я окончательно проснулся. Комната перед моими глазами очертилась не сразу. Разбросанные вещи тут и там, пустые упаковки из-под быстрой еды. Увиденное, как ни странно, меня успокоило. Значит, я добрался до дома. Давненько я так не напивался. Не успев как следует очнуться, в комнату ворвалась моя сестра Катя.

— Ты в курсе, что я тебя ненавижу?! — я чуть не взвыл от её противного голоса.