Ледяной Отшельник. 1

1.

Два орка жили в гостинице уже девять дней.

Они пришли на ярмарку вдвоем, ведя за собой четыре оленьих упряжки, и за шесть дней продали все привезенные шкурки и мех. Оставшееся время они посвятили заключению нескольких важных договоров и сделок и покупкам того, что им наказывали семьи и друзья из соседних становищ. На девятый день они уложили вещи и были готовы возвращаться домой.

Время, которое оставалось у них после дневных встреч и прогулок по бесчисленным ярмарочным рядам, они проводили либо в номере, либо в верхнем зале гостиницы, где блюда подавали вежливые разносчики в чистых передниках, а повара могли приготовить неплохое мясо. Орки были молчаливы, редко обменивались словом даже друг с другом, но и не слишком внимательному наблюдателю быстро становилось ясно, что они понимают друг друга с полувзгляда.

Оружия при них не было — или, по крайней мере, на вид его они не выставляли. Но снежным оркам на всей этой ярмарке вряд ли мог бы найтись достойный соперник. От своих лесных и равнинных собратьев снежных орков отличала не только бледно-серая кожа и роскошная белая грива, но и невероятный рост и сила. За всю историю ярмарки на Плоскогорье снежных орков пытались грабить лишь дважды, и оба раза безуспешно. Наученные горьким опытом, разбойники с тех пор предпочитали более легкую добычу.

Вечером девятого дня, вернувшись от своих оленей, орки уже было собрались подняться наверх и последний раз поужинать в этой гостинице, как вдруг за их спинами хлопнула дверь и кто-то, запыхавшись, крикнул на весь зал:

— Проклятый! Проклятого привезли! Завтра покажут!

Зал на мгновение затих, а потом взорвался торжествующими криками. Все наперебой принялись обсуждать только что услышанную новость. Орки переглянулись. Они об этом ничего не знали.

2.

На следующий день многие торговцы пожалели о решении выставить свой товар. Ярмарка почти опустела — весть о Проклятом облетела все гостиницы и дворы, лесные становища и палатки. Толпы народа стекались на площадь, в центре которой стоял крепкий помост, откуда иногда зачитывались изменения в правилах торжища и где наказывали воров. Оба орка отложили отъезд, решив посмотреть, что это за чудо привезли на потеху публике. Живя в краях, где на сотни километров вокруг была лишь тундра и несколько разбросанных по ней становищ и оленьих стад, они ненавидели толпу, но, несмотря на это, были любопытны и иногда позволяли себе заглянуть в какой-нибудь цирковой шатер. Однако на этот раз никаких шатров не было.

К задней части помоста приложили несколько досок, по которым наверх завезли большую накрытую плотной тканью клетку. Следом поднялся невысокий человечек в старой шубе, распахнутой, несмотря на мороз. В руках у него был большой сверток, содержимое которого он немедленно продемонстрировал, выложив на предусмотрительно поставленный рядом столик. В свертке оказалось оружие. Несколько ножей, легкий меч, арбалет и пила.

Народ на площади затих. Под ясным зимним небом начало разыгрываться представление, которое большинство из присутствующих видели не раз и не два, а потому знали заведенный в таких случаях порядок: сначала говорит хозяин, потом начинается потеха.

Невысокий человечек в шубе подошел к краю помоста и неожиданно высоким и пронзительным голосом закричал:

— Уважаемая публика, купцы и господа, а так же, как я вижу, дамы! Позвольте показать вам невероятное представление, небывалое явление, диво дивное, зрелище, что всю жизнь помнить будете и внукам рассказывать! Здесь, в этой клетке, обитает чудо-зверь, каковой, если будет бродить сам по себе, способен извести всю деревню за ночь, без жалости выгрызя из человеческого тела все самое лакомое, дабы насытить свой голод! Зверь этот нынче у меня в плену, а потому ничего и никому причинить не может...

— Во чешет, — недовольно пробормотал кто-то позади орков. Судя по всему, все это было хорошо ему знакомо.

— Однако есть у этого зверя чудесное свойство — сколько его не рань, сколько не убивай, сколько не режь и не пытай, все жив будет! Конечно, если голову ему отсечь, он помрет, но вот руки-ноги заново отрасти могут. Такое необычное свойство этого зверя я и предлагаю испытать честному народу за умеренную плату.

Человечек отошел от края, потянул за полотно и сдернул с клетки.

По толпе пронесся вздох.

— Что же это за зверь! — крикнули из задних рядов. — Это доходяга какой-то!

Многие засмеялись.

Орки с непониманием смотрели на того, кто находился внутри, прикованный толстыми цепями меж двух вертикальных столбов, проходящих по центру клетки. Это был человек, с виду самый обычный, не слишком молодой, грязный и почти голый. Ноги, плотно обвитые цепями и притянутые к столбам, не доставали до пола; руки были широко разведены и прикручены к столбам. Хозяин снял переднюю решетку, оттащил ее в сторону и повернулся к галдевшей публике.

— Знаю, знаю, что вы думаете! — закричал он, разводя руками. — Думаете, вот, мол, обмануть хочет, какие-то фокусы сейчас будет показывать! Никаких фокусов! Любой желающий может выйти сюда и сам ткнуть этого зверя любым из выложенных здесь орудий и даже проткнуть арбалетной стрелой. Он увидит нанесенную им рану, и на его же глазах сей зверь начнет излечивать ее одной своей звериной силой. Ежели кто желает что отрезать у зверя — скажем, палец, — должен будет заплатить тройную цену, потому что пальцы у него отрастают небыстро, и дело это довольно накладное. — Человечек усмехнулся. — Ну что ж, кто желает выйти первым, кто не побоится?

— Да человек это! — крикнула какая-то женщина испуганным голосом. — Что же вы за смертоубийство здесь затеяли!

— Не смертоубийство! — немедленно откликнулся человечек и полез за пазуху. — Вот бумага, утверждающая, что сей человек — не человек, а проклятый колдун звериного племени, о чем достопочтенные жрецы Гураба держали совет и постановили. Все бумаги у меня имеются!

Он убрал свиток и осмотрелся.

Орки все еще не понимали, можно ли воспринимать услышанное всерьез, или это какая-то странная человеческая шутка, когда на сцену вылез первый желающий, мужик лихой наружности, посмеивающийся и хлопающий себя по бокам.

— Сколько, говоришь, стоит твоего зверя уколоть, к примеру, вот этим? — он взял со столика один из ножей.

— Всего ничего, две серебряных подковки, — закланялся человечек. Мужик вытащил из кармана две полукруглые деньги и кинул на стол. Хозяин мгновенно убрал их в карман и подвел мужика к клетке.

— Извольте, — проговорил он и отошел чуть в сторону.

Публика замерла. Один из орков, чья грива была стянута коричневыми шнурами в толстый хвост, возвышающийся над головой и спадающий до могучих плеч, осмотрелся. Люди жадно ждали. Кто-то не верил, кто-то знал, что сейчас будет, в чьих-то глаза застыл страх. Невдалеке орк увидел трех кузнецов-гномов, мастеров, у которых они недавно заказывали товар. По всему было видно, что для них это тоже первое представление. Гномы смотрели на помост с недоверием, словно ждали, что все вот-вот засмеются, и представление окажется шуткой.

Орк перевел взгляд на помост, и тут мужик вонзил нож в живот растянутому человеку. Толпа мгновенно заорала, заглушив крик жертвы. Мужик выдернул лезвие из раны и бросил его на стол. По животу человека текла кровь, сам он корчился и открывал рот, но толпа легко перекрикивала его. Хозяин не соврал: рана на животе действительно быстро затянулась, оставив после себя лишь красный подтек на теле и висевшей на бедрах тряпке.

После этого к помосту выстроилась целая очередь. Потрясенные увиденным, орки застыли, будто ледяные статуи. Лица их стали пепельного цвета, кулаки сжались. Краем глаза орк с заплетенной гривой заметил исчезающих в толпе гномов и сам тронул товарища за рукав. Ни слова ни говоря, они развернулись и пошли прочь.

3.

Орки были в двух днях пути от родного становища. Их маленький караван без спешки покинул Плоскогорье, прошел знакомой дорогой по лесам и, наконец, вышел на просторы тундры. Наконец, оба орка почувствовали себя дома, вдали от человеческих жилищ, от шума голосов, пьяных песен и отвратительных запахов. Вокруг была чистота — чистота земли и растений, воздуха и ветра, неба и звезд.

Орки полулежали на передних санях, почти не глядя вперед — умные олени чуяли путь не хуже хозяев, ими почти не надо было править. До дома оставалось два дня, и за это время необходимо было придумать, что же делать с их неожиданным спутником.

Посматривая на человека, спящего у спинки саней под медвежьей шкурой, орк с заплетенной гривой по имени Ашур сунул руку в карман, достал трубку и табак, раскурил ее и с удовольствием выпустил в морозный воздух сероватый дым. Олень, шедший за передними санями, почуял запах и недовольно фыркнул.

— Ну так что? — через некоторое спросил Ашур своего спутника.

Второй орк чуть постарше слегка распахнул шубу — ему было жарко. Зима была в самом разгаре, но солнце припекало. На вопрос Ашура он ничего не ответил.

— Гадзи!

Второй орк вопросительно приподнял бровь.

— Я уже все сказал. Чего ты еще хочешь?

— Мы могли бы заехать к брату...

— Мы поедем домой. Твой брат наверняка ушел с оленями к морю. И остальные с ним.

— Он говорил, что от него тоже кто-то поедет на ярмарку, только не сюда, а к Северным пескам. Значит, он будет их ждать.

— Мы поедем домой. Мать скажет, что нужно делать.

— Я не хочу тащить его к нам.

— Тогда не надо было его вообще брать, — проговорил Гадзи, и в его голосе послышалось недовольство. — А раз дело сделано, то сделано. И хватит об этом. По-моему, этот подлец просто напугал тебя своими байками...

Ашур покачал головой.

— Ведь ты же сам видишь...

— Вижу. Но если я что-то решил, значит так тому и быть. Тем более решали мы вместе.

— Ладно, — ответил Ашур и откинулся на мешки. Как видно, спорили они уже не первый день.

Низкое солнце клонилось к горизонту, и орки остановились на ночлег, распрягли оленей, поставили палатку, развели костер. Ашур подвесил над огнем котелок, набросал туда снега и занялся приготовлением немудреного ужина. Гадзи молча сидел рядом, покуривая трубку, выключенный из реальности и погруженный в свои мысли. Ашур бросил в кипящую воду несколько коричневатых стручков. В воздухе разлился сладковатый аромат.

— Уже скоро, — сообщил Ашур, доставая из мешка пару вяленых рыбин. Гадзи кивнул и вдруг выпрямился.

— У нас гости, — напряженно сказал он. И действительно, снаружи раздался хруст снега, одиночный лай, и перед их палаткой остановились чьи-то сани.

— Мир вам! — крикнули с улицы.

— Это Лаго, — сказал Гадзи.

Ашур что-то проворчал и достал еще одну рыбину.

Полог палатки отвалился, и, окруженный морозным облаком, в палатку шагнул молодой орк в кафтане, обвешанный амулетами и оберегами. Он поклонился сперва Гадзи, потом Ашуру.

— Дядя.. Брат Ашур...

— Здравствуй, Лаго, — сказал Гадзи и указал молодому орку на место подле костра.

— Привет, — откликнулся и Ашур. Лаго уселся поближе к огню и сразу же приступил к делу.

— Меня послала Мать, — сказал он. — Она говорит, чтобы вы не возвращались в становище с тем, что везете, а оставили здесь. Она сама приедет и посмотрит на это. Утром я уеду с товарами. Она обещала приехать завтра вечером. Очень недовольна.

Оба орка оставались невозмутимыми.

— Что ж, — сказал Гадзи. — Мы будем ждать. А теперь давай, поешь с нами и выпей.

Они поужинали и разлили в железные чашки сваренный настой.

— Дядя... — начал Лаго и бросил взгляд на Гадзи. Скрыв улыбку, тот спросил:

— Ну?

— Что же такое вы везете, что Мать не хочет пропускать?

— А ты поди сам посмотри. В санях лежит, — сказал Гадзи. Лаго вылез наружу. Ашур пробормотал:

— Все как я и думал. Теперь домой не вернемся.

— Надолго ли ты собирался домой? — спросил Гадзи. — Или только взять мешок и обратно — зверя бить?

— Все равно, — ответил Ашур. — От добра добра не ищут.

— Увидим, — проговорил Гадзи, и тут вернулся Лаго. На нем не было лица. Рухнув подле костра, он полез в карман и вытащил кожаный мешочек. Раскрыл, сунул в него пальцы и бросил в костер щепоть розового порошка. На миг огонь стал синеватым. Лаго закрыл глаза и принялся что-то тихо бормотать. Гадзи смотрел на это спокойно, Ашур же весь подобрался, будто из огня на него могло что-то полезть. Наконец, Лаго замолчал, убрал мешочек и потянулся к чашке. Сделав добрый глоток, он перевел дух и выпалил:

— Дядя! Вы везете злого духа! Очень, очень злого! Не могу и передать, какого! Почему он с вами оказался? Где вы его встретили?

— Долгая история, — сказал Гадзи. Похоже, слова племянника произвели на него не слишком сильное впечатление, чего нельзя было сказать об Ашуре. Тот нахмурился и ни на кого не смотрел.

— Мы уже собирались уезжать, — начал рассказывать Гадзи, — как узнали, что люди затевают на площади какое-то веселье. Решили посмотреть. Оказалось, все веселье в том, что кто ни попадя вот в того несчастного, что на санях лежит, тыкал ножиком...

— Тыкал ножиком?! — поразился Лаго.

— Да, — продолжал Гадзи. — И любая рана, какая ему была нанесена, тут же на глазах заживала. Люди так развлекаются, — с отвращением сказал он. — Мы, конечно, разного у них насмотрелись и никогда не были о них высокого мнения, но это... резать кого-то и получать удовольствие... что за натура у них такая? В общем, мы с Ашуром посоветовались и решили отбить этого человека. На следующий день выехали и на дороге между ярмаркой и следующей деревней встретили его хозяев. Было их там всего двое, владелец и его помощник, тот, что на ярмарке ударил первым — так сказать, для примера. Сперва предложили им денег, но они ответили, что раз решили, то забирайте, но если потом захотите избавиться, кто-то должен забрать его сам, добровольно, как мы... Сказали, что проклятие на нем какое-то, и что ничего хорошего от него ждать не следует. Они были рады, что избавились от этого Проклятого. Но мы уже не могли отступиться. Вот и везем. Сами хотели его Матери показать — как с цепей сняли, он всю дорогу спит. Ни ест, ни пьет, спит и все. Но если Мать его учуяла, значит, не соврал хозяин... — Гадзи почему-то усмехнулся. — Ашур вот думает, зря мы его взяли. Верно, жалеешь уже?

— Ладно, ладно, — скривился Ашур. — Уж и поворчать нельзя... Только, Лаго, если б ты видел, как они там радовались, когда происходило все это... веселье, не думаю, что тебе пришла бы в голову другая мысль, кроме как его спасти.

Лаго покачал головой. Ему с трудом верилось в услышанное.

— Пожалуй, — сказал он. — Но если бы я там был, то понял бы, что это злой дух. Тем более раз его невозможно убить.

— Ну почему же, возможно, — ответил Ашур. — Ему можно отрубить голову.

— То-то и оно, — сказал Лаго. — Мать учит, что если дух, занимающий тело, не хочет покидать наш мир, то после разрушения тела вселяется в первого попавшегося, того, кто послабее. Это может быть кто угодно — хоть орк, хоть олень, хоть песец или сова. А цель у духа одна — вредить живым.