Ледяной Отшельник. 1

1.

Два орка жили в гостинице уже девять дней.

Они пришли на ярмарку вдвоем, ведя за собой четыре оленьих упряжки, и за шесть дней продали все привезенные шкурки и мех. Оставшееся время они посвятили заключению нескольких важных договоров и сделок и покупкам того, что им наказывали семьи и друзья из соседних становищ. На девятый день они уложили вещи и были готовы возвращаться домой.

Время, которое оставалось у них после дневных встреч и прогулок по бесчисленным ярмарочным рядам, они проводили либо в номере, либо в верхнем зале гостиницы, где блюда подавали вежливые разносчики в чистых передниках, а повара могли приготовить неплохое мясо. Орки были молчаливы, редко обменивались словом даже друг с другом, но и не слишком внимательному наблюдателю быстро становилось ясно, что они понимают друг друга с полувзгляда.

Оружия при них не было — или, по крайней мере, на вид его они не выставляли. Но снежным оркам на всей этой ярмарке вряд ли мог бы найтись достойный соперник. От своих лесных и равнинных собратьев снежных орков отличала не только бледно-серая кожа и роскошная белая грива, но и невероятный рост и сила. За всю историю ярмарки на Плоскогорье снежных орков пытались грабить лишь дважды, и оба раза безуспешно. Наученные горьким опытом, разбойники с тех пор предпочитали более легкую добычу.

Вечером девятого дня, вернувшись от своих оленей, орки уже было собрались подняться наверх и последний раз поужинать в этой гостинице, как вдруг за их спинами хлопнула дверь и кто-то, запыхавшись, крикнул на весь зал:

— Проклятый! Проклятого привезли! Завтра покажут!

Зал на мгновение затих, а потом взорвался торжествующими криками. Все наперебой принялись обсуждать только что услышанную новость. Орки переглянулись. Они об этом ничего не знали.

2.

На следующий день многие торговцы пожалели о решении выставить свой товар. Ярмарка почти опустела — весть о Проклятом облетела все гостиницы и дворы, лесные становища и палатки. Толпы народа стекались на площадь, в центре которой стоял крепкий помост, откуда иногда зачитывались изменения в правилах торжища и где наказывали воров. Оба орка отложили отъезд, решив посмотреть, что это за чудо привезли на потеху публике. Живя в краях, где на сотни километров вокруг была лишь тундра и несколько разбросанных по ней становищ и оленьих стад, они ненавидели толпу, но, несмотря на это, были любопытны и иногда позволяли себе заглянуть в какой-нибудь цирковой шатер. Однако на этот раз никаких шатров не было.

К задней части помоста приложили несколько досок, по которым наверх завезли большую накрытую плотной тканью клетку. Следом поднялся невысокий человечек в старой шубе, распахнутой, несмотря на мороз. В руках у него был большой сверток, содержимое которого он немедленно продемонстрировал, выложив на предусмотрительно поставленный рядом столик. В свертке оказалось оружие. Несколько ножей, легкий меч, арбалет и пила.

Народ на площади затих. Под ясным зимним небом начало разыгрываться представление, которое большинство из присутствующих видели не раз и не два, а потому знали заведенный в таких случаях порядок: сначала говорит хозяин, потом начинается потеха.

Невысокий человечек в шубе подошел к краю помоста и неожиданно высоким и пронзительным голосом закричал:

— Уважаемая публика, купцы и господа, а так же, как я вижу, дамы! Позвольте показать вам невероятное представление, небывалое явление, диво дивное, зрелище, что всю жизнь помнить будете и внукам рассказывать! Здесь, в этой клетке, обитает чудо-зверь, каковой, если будет бродить сам по себе, способен извести всю деревню за ночь, без жалости выгрызя из человеческого тела все самое лакомое, дабы насытить свой голод! Зверь этот нынче у меня в плену, а потому ничего и никому причинить не может...

— Во чешет, — недовольно пробормотал кто-то позади орков. Судя по всему, все это было хорошо ему знакомо.

— Однако есть у этого зверя чудесное свойство — сколько его не рань, сколько не убивай, сколько не режь и не пытай, все жив будет! Конечно, если голову ему отсечь, он помрет, но вот руки-ноги заново отрасти могут. Такое необычное свойство этого зверя я и предлагаю испытать честному народу за умеренную плату.

Человечек отошел от края, потянул за полотно и сдернул с клетки.

По толпе пронесся вздох.

— Что же это за зверь! — крикнули из задних рядов. — Это доходяга какой-то!

Многие засмеялись.

Орки с непониманием смотрели на того, кто находился внутри, прикованный толстыми цепями меж двух вертикальных столбов, проходящих по центру клетки. Это был человек, с виду самый обычный, не слишком молодой, грязный и почти голый. Ноги, плотно обвитые цепями и притянутые к столбам, не доставали до пола; руки были широко разведены и прикручены к столбам. Хозяин снял переднюю решетку, оттащил ее в сторону и повернулся к галдевшей публике.

— Знаю, знаю, что вы думаете! — закричал он, разводя руками. — Думаете, вот, мол, обмануть хочет, какие-то фокусы сейчас будет показывать! Никаких фокусов! Любой желающий может выйти сюда и сам ткнуть этого зверя любым из выложенных здесь орудий и даже проткнуть арбалетной стрелой. Он увидит нанесенную им рану, и на его же глазах сей зверь начнет излечивать ее одной своей звериной силой. Ежели кто желает что отрезать у зверя — скажем, палец, — должен будет заплатить тройную цену, потому что пальцы у него отрастают небыстро, и дело это довольно накладное. — Человечек усмехнулся. — Ну что ж, кто желает выйти первым, кто не побоится?

— Да человек это! — крикнула какая-то женщина испуганным голосом. — Что же вы за смертоубийство здесь затеяли!

— Не смертоубийство! — немедленно откликнулся человечек и полез за пазуху. — Вот бумага, утверждающая, что сей человек — не человек, а проклятый колдун звериного племени, о чем достопочтенные жрецы Гураба держали совет и постановили. Все бумаги у меня имеются!

Он убрал свиток и осмотрелся.

Орки все еще не понимали, можно ли воспринимать услышанное всерьез, или это какая-то странная человеческая шутка, когда на сцену вылез первый желающий, мужик лихой наружности, посмеивающийся и хлопающий себя по бокам.

— Сколько, говоришь, стоит твоего зверя уколоть, к примеру, вот этим? — он взял со столика один из ножей.

— Всего ничего, две серебряных подковки, — закланялся человечек. Мужик вытащил из кармана две полукруглые деньги и кинул на стол. Хозяин мгновенно убрал их в карман и подвел мужика к клетке.

— Извольте, — проговорил он и отошел чуть в сторону.

Публика замерла. Один из орков, чья грива была стянута коричневыми шнурами в толстый хвост, возвышающийся над головой и спадающий до могучих плеч, осмотрелся. Люди жадно ждали. Кто-то не верил, кто-то знал, что сейчас будет, в чьих-то глаза застыл страх. Невдалеке орк увидел трех кузнецов-гномов, мастеров, у которых они недавно заказывали товар. По всему было видно, что для них это тоже первое представление. Гномы смотрели на помост с недоверием, словно ждали, что все вот-вот засмеются, и представление окажется шуткой.

Орк перевел взгляд на помост, и тут мужик вонзил нож в живот растянутому человеку. Толпа мгновенно заорала, заглушив крик жертвы. Мужик выдернул лезвие из раны и бросил его на стол. По животу человека текла кровь, сам он корчился и открывал рот, но толпа легко перекрикивала его. Хозяин не соврал: рана на животе действительно быстро затянулась, оставив после себя лишь красный подтек на теле и висевшей на бедрах тряпке.

После этого к помосту выстроилась целая очередь. Потрясенные увиденным, орки застыли, будто ледяные статуи. Лица их стали пепельного цвета, кулаки сжались. Краем глаза орк с заплетенной гривой заметил исчезающих в толпе гномов и сам тронул товарища за рукав. Ни слова ни говоря, они развернулись и пошли прочь.

3.

Орки были в двух днях пути от родного становища. Их маленький караван без спешки покинул Плоскогорье, прошел знакомой дорогой по лесам и, наконец, вышел на просторы тундры. Наконец, оба орка почувствовали себя дома, вдали от человеческих жилищ, от шума голосов, пьяных песен и отвратительных запахов. Вокруг была чистота — чистота земли и растений, воздуха и ветра, неба и звезд.

Орки полулежали на передних санях, почти не глядя вперед — умные олени чуяли путь не хуже хозяев, ими почти не надо было править. До дома оставалось два дня, и за это время необходимо было придумать, что же делать с их неожиданным спутником.

Посматривая на человека, спящего у спинки саней под медвежьей шкурой, орк с заплетенной гривой по имени Ашур сунул руку в карман, достал трубку и табак, раскурил ее и с удовольствием выпустил в морозный воздух сероватый дым. Олень, шедший за передними санями, почуял запах и недовольно фыркнул.

— Ну так что? — через некоторое спросил Ашур своего спутника.

Второй орк чуть постарше слегка распахнул шубу — ему было жарко. Зима была в самом разгаре, но солнце припекало. На вопрос Ашура он ничего не ответил.

— Гадзи!

Второй орк вопросительно приподнял бровь.

— Я уже все сказал. Чего ты еще хочешь?

— Мы могли бы заехать к брату...

— Мы поедем домой. Твой брат наверняка ушел с оленями к морю. И остальные с ним.

— Он говорил, что от него тоже кто-то поедет на ярмарку, только не сюда, а к Северным пескам. Значит, он будет их ждать.

— Мы поедем домой. Мать скажет, что нужно делать.

— Я не хочу тащить его к нам.

— Тогда не надо было его вообще брать, — проговорил Гадзи, и в его голосе послышалось недовольство. — А раз дело сделано, то сделано. И хватит об этом. По-моему, этот подлец просто напугал тебя своими байками...

Ашур покачал головой.

— Ведь ты же сам видишь...

— Вижу. Но если я что-то решил, значит так тому и быть. Тем более решали мы вместе.

— Ладно, — ответил Ашур и откинулся на мешки. Как видно, спорили они уже не первый день.

Низкое солнце клонилось к горизонту, и орки остановились на ночлег, распрягли оленей, поставили палатку, развели костер. Ашур подвесил над огнем котелок, набросал туда снега и занялся приготовлением немудреного ужина. Гадзи молча сидел рядом, покуривая трубку, выключенный из реальности и погруженный в свои мысли. Ашур бросил в кипящую воду несколько коричневатых стручков. В воздухе разлился сладковатый аромат.

— Уже скоро, — сообщил Ашур, доставая из мешка пару вяленых рыбин. Гадзи кивнул и вдруг выпрямился.

— У нас гости, — напряженно сказал он. И действительно, снаружи раздался хруст снега, одиночный лай, и перед их палаткой остановились чьи-то сани.

— Мир вам! — крикнули с улицы.

— Это Лаго, — сказал Гадзи.

Ашур что-то проворчал и достал еще одну рыбину.

Полог палатки отвалился, и, окруженный морозным облаком, в палатку шагнул молодой орк в кафтане, обвешанный амулетами и оберегами. Он поклонился сперва Гадзи, потом Ашуру.

— Дядя.. Брат Ашур...

— Здравствуй, Лаго, — сказал Гадзи и указал молодому орку на место подле костра.

— Привет, — откликнулся и Ашур. Лаго уселся поближе к огню и сразу же приступил к делу.

— Меня послала Мать, — сказал он. — Она говорит, чтобы вы не возвращались в становище с тем, что везете, а оставили здесь. Она сама приедет и посмотрит на это. Утром я уеду с товарами. Она обещала приехать завтра вечером. Очень недовольна.

Оба орка оставались невозмутимыми.

— Что ж, — сказал Гадзи. — Мы будем ждать. А теперь давай, поешь с нами и выпей.

Они поужинали и разлили в железные чашки сваренный настой.

— Дядя... — начал Лаго и бросил взгляд на Гадзи. Скрыв улыбку, тот спросил:

— Ну?

— Что же такое вы везете, что Мать не хочет пропускать?

— А ты поди сам посмотри. В санях лежит, — сказал Гадзи. Лаго вылез наружу. Ашур пробормотал:

— Все как я и думал. Теперь домой не вернемся.

— Надолго ли ты собирался домой? — спросил Гадзи. — Или только взять мешок и обратно — зверя бить?

— Все равно, — ответил Ашур. — От добра добра не ищут.

— Увидим, — проговорил Гадзи, и тут вернулся Лаго. На нем не было лица. Рухнув подле костра, он полез в карман и вытащил кожаный мешочек. Раскрыл, сунул в него пальцы и бросил в костер щепоть розового порошка. На миг огонь стал синеватым. Лаго закрыл глаза и принялся что-то тихо бормотать. Гадзи смотрел на это спокойно, Ашур же весь подобрался, будто из огня на него могло что-то полезть. Наконец, Лаго замолчал, убрал мешочек и потянулся к чашке. Сделав добрый глоток, он перевел дух и выпалил:

— Дядя! Вы везете злого духа! Очень, очень злого! Не могу и передать, какого! Почему он с вами оказался? Где вы его встретили?

— Долгая история, — сказал Гадзи. Похоже, слова племянника произвели на него не слишком сильное впечатление, чего нельзя было сказать об Ашуре. Тот нахмурился и ни на кого не смотрел.

— Мы уже собирались уезжать, — начал рассказывать Гадзи, — как узнали, что люди затевают на площади какое-то веселье. Решили посмотреть. Оказалось, все веселье в том, что кто ни попадя вот в того несчастного, что на санях лежит, тыкал ножиком...

— Тыкал ножиком?! — поразился Лаго.

— Да, — продолжал Гадзи. — И любая рана, какая ему была нанесена, тут же на глазах заживала. Люди так развлекаются, — с отвращением сказал он. — Мы, конечно, разного у них насмотрелись и никогда не были о них высокого мнения, но это... резать кого-то и получать удовольствие... что за натура у них такая? В общем, мы с Ашуром посоветовались и решили отбить этого человека. На следующий день выехали и на дороге между ярмаркой и следующей деревней встретили его хозяев. Было их там всего двое, владелец и его помощник, тот, что на ярмарке ударил первым — так сказать, для примера. Сперва предложили им денег, но они ответили, что раз решили, то забирайте, но если потом захотите избавиться, кто-то должен забрать его сам, добровольно, как мы... Сказали, что проклятие на нем какое-то, и что ничего хорошего от него ждать не следует. Они были рады, что избавились от этого Проклятого. Но мы уже не могли отступиться. Вот и везем. Сами хотели его Матери показать — как с цепей сняли, он всю дорогу спит. Ни ест, ни пьет, спит и все. Но если Мать его учуяла, значит, не соврал хозяин... — Гадзи почему-то усмехнулся. — Ашур вот думает, зря мы его взяли. Верно, жалеешь уже?

— Ладно, ладно, — скривился Ашур. — Уж и поворчать нельзя... Только, Лаго, если б ты видел, как они там радовались, когда происходило все это... веселье, не думаю, что тебе пришла бы в голову другая мысль, кроме как его спасти.

Лаго покачал головой. Ему с трудом верилось в услышанное.

— Пожалуй, — сказал он. — Но если бы я там был, то понял бы, что это злой дух. Тем более раз его невозможно убить.

— Ну почему же, возможно, — ответил Ашур. — Ему можно отрубить голову.

— То-то и оно, — сказал Лаго. — Мать учит, что если дух, занимающий тело, не хочет покидать наш мир, то после разрушения тела вселяется в первого попавшегося, того, кто послабее. Это может быть кто угодно — хоть орк, хоть олень, хоть песец или сова. А цель у духа одна — вредить живым.

— Не знаю, как он может вредить живым, если сам еле жив, — усмехнулся Гадзи. — Давайте-ка спать, а то утро уже на носу, тебе оленей гнать, а нам Мать встречать.

Они плотнее запахнули полог и удобнее устроились у костра. Ашур было совсем задремал, как вдруг Лаго пробормотал:

— А к нам эльф пожаловал.

— Эльф? — удивился Ашур. — Что ему понадобилось?

— Какой-то ученый эльф. Смешной такой... Привезли его к нам аж от Речного становища. Говорят, вышел из лесу с той стороны, переправился через реку, пришел к их Матери и говорит: вот, мол, хочу изучить быт орков, оленеводов и охотников, как, значит, они одеваются, что едят, что пьют, какие сказки сказывают, как шаманят, как охотятся и какие у них бывают праздники. Месяц там прожил, все записывал, за всеми ходил, а потом и говорит: отвезите меня дальше, еще хочу рассказов послушать. Ну его и отвезли. К нам. Завтра вот обещался с Матерью приехать.

— Эльф! — повторил Ашур. — Что это ему в голову ударило?

— Вы там поосторожнее с этим эльфом, — пробурчал Гадзи. — Забыли уже, что мы когда-то с ними воевали? Они нас в свои леса на шаг не пускали, как будто мы их оскверняем чем. Может, это разведчик какой, хочет планы наши выведать или чего похуже.

— Эльфам такие разведчики не нужны, — уверенно сказал Лаго. — Они всё птиц на разведку посылают, сов или ворон.

— Так значит все же посылают? — воскликнул Гадзи и даже приподнялся со шкуры.

— И всегда посылали, — невозмутимо ответил Лаго. — Но ведь войны больше нет, вы сами в их леса ходите, дядя, и никто препятствий не чинит...

— Тогда зачем разведчики? — разозлился Гадзи.

— На всякий случай, — ответил Лаго. — Все же соседи, надо знать, что и как... Они к нам, мы к ним...

— Слушай, ты ничего подобного раньше не говорил! — удивился Ашур. — И многие об этом знают?

— Ну... — уклончиво ответил Лаго, — знают, кому надо. А эльф этот все равно смешной. Вечно кисточки свои теряет... И имя у него — язык сломаешь: Менкалиан. Завтра сами увидите.

Ашур хмыкнул и, потянувшись, подбросил в костер еще пару веток. Гадзи промолчал, укутываясь потеплее.

Снаружи стояла тишина. Фырканье оленей и редкая возня сонных собак не могли нарушить молчание древней ночи, помнившей этот мир еще пустым, без зверей и птиц, без орков, эльфов, даже без рек и лесов. В черном небе сверкали холодные звезды, которые, по легендам орков, были гвоздями лестниц шаманов, ведущих в верхние и нижние миры, и пользовались ими что орочьи мастера, что эльфийские, что человечьи — надо было лишь знать, по какой лестнице идти, чтобы обрести желаемое.

4.

Этот монастырь стоял на невысоком холме, по склонам которого разбегались деревянные домики в окружении небольших огородов, обнесенных покосившимися заборами. Под холмом текла речка, а вокруг шумел вечнозеленый хвойный лес. Вдоль реки проходила дорога, через некоторое время сворачивая в глубину леса и уходя дальше, к другой деревне, тоже отвоевавшей небольшой клочок земли, а оттуда — к следующей, разветвляясь, разбегаясь на более мелкие дорожки, тропинки и тропы. Этот мирный край не тревожили лихие орки-кочевники из восточных степей, сюда не забредали южные мертвецы, цинично брошенные живыми родственниками на границе земель Гураба, чтобы досадить терпеливым соседям, и не заплывали мрачные северные пираты, которым было не пройти по тем мелким речкам, петлявших по этим лесам. Жили здесь небогато, зато спокойно, и тем уже были благодарны богам.

Рано утром, когда еще не рассвело, и только-только поднялись женщины, чтобы затопить печь и покормить птицу, у ворот монастыря остановился всадник. Он спешился, стукнул пару раз по деревянной створке, посмотрел в открывшееся окошечко и, дождавшись, пока привратник отопрет, быстро прошел во двор. Всадника ждали. Затворив ворота, монах принял коня и молча указал на небольшую постройку в левой части монастыря — домик настоятеля. В окошке горел теплый свет.

Войдя в сени, всадник отряхнул веником сапоги и снова постучал.

— Входи, Эрдел, — донесся из-за двери голос. Всадник открыл дверь и, склонившись, чтобы не удариться головой о низкую притолоку, ступил внутрь. Комната была почти пуста: небольшая печь, стол у окна, лавка. За столом со свечой в простом подсвечнике сидел пожилой настоятель, одетый в темно-зеленую рясу и коричневый полушубок. В доме было не топлено, и при дыхании изо рта настоятеля вырывался пар.

— Ты уж извини, — проговорил он, взглянув Эрделу в глаза, отчего тот, едва прикрыв за собой дверь, склонился еще ниже. — У меня холодно... ты расскажи все, а потом иди, погреешься с братьями, как раз к завтраку успеешь.

— Да, мастер, — послушно ответил Эрдел, не выпрямляясь.

— Садись, — настоятель похлопал рукавицей по столу. Эрдел присел на лавку, ожидая дозволения начать рассказ. Но настоятель молчал. Уютно потрескивала свеча, распрстраняя тонкий медовый аромат.

— Ну? — наконец, произнес настоятель. — Что доложить хотел?

Сказал он это так, будто все уже знал наперед, и Эрдел почти не сомневался — так оно и есть.

— Мастер, — начал Эрдел, — я шел за Проклятым и его смотрителями вплоть до ярмарки на Плоскогорье. Там они дали свое представление, а потом отправились в соседнюю деревню, но по дороге их перехватили, и Проклятый перешел к другим.

— И кто же эти сердобольные? — поинтересовался настоятель, и у Эрдела от его тона кольнуло сердце.

— Два снежных орка, мастер.

— О-орка... — протянул настоятель и покачал головой. — Ну и ну. Хотя понятно... они людей никогда не любили, и эта сцена вполне могла послужить для них очередным доказательством нашей низкой природы...

Эрдел сидел с каменным лицом. Настоятель взглянул на него и спросил:

— Полагаю, они увезли его с собой?

— Да, мастер, в становище.

— И найти его там не составит труда?

— Не составит, мастер. Но...

— Что "но"?

— Надо поторопиться... Орочьи шаманы наверняка поймут его природу и не пустят далеко. Тогда орки могут наделать дел...

Настоятель покивал головой и усмехнулся:

— Наделать дел... Они уже их наделали, когда решили его забрать. Ну да ладно. Иди отдохни, а я подумаю, как да чего. Вечером после трапезы зайди, обсудим.

— Мастер... — Эрдел встал, поклонился и, пятясь, вышел за дверь.

Настоятель опустил голову. Так он сидел, слегка покачиваясь, пока не догорела свеча, и только когда солнце осветило бедную обстановку его комнаты, настоятель встал, взял из угла палку и медленно и неуклюже заковылял к выходу.

5.

Прежде всего Эрдел направился на конюшню и посмотрел, как устроили его коня. Вместе они немало отмахали по холмам юга и лесным тропам севера. Рядом смирно стояли монастырские лошадки. В конюшню заглянул служка, увидел Эрдела и окликнул:

— Идите покушайте, брат Эрдел!

— Иду, — пробормотал тот, еще раз осмотрелся и вышел на улицу.

Монастырский двор был почти круглым, накрывая собой всю вершину холма. В центре стояла церковь с тремя одинаковыми башенками; вершины этого треугольника соединяла простая деревянная стена без окон. С каждой стороны было по двери. Кельи располагались сзади, хозяйственная часть — справа, а рядом — трапезная. Туда и направился Эрдел.

Было почти светло. Эрдел вошел в сени, скинул куртку и положил ее на лавку. Тут же дверь на улицу распахнулась, и на пороге возник пожилой монах с бритой головой, в зеленой рясе и огромных валенках.

— Брат Эрдел! — воскликнул монах. — Давненько я тебя не видал! Каким ветром?

— Да вот... — уклончиво начал Эрдел, но не успел продолжить, как монах схватил его за плечи и потряс.

— Рад, рад! — продолжил монах, критически оглядывая Эрдела в полутьме сеней. — Что-то ты, брат, похудел! Ну-ка давай, заходи, — он открыл дверь и толкнул его вперед. За длинным столом уже сидели монахи, негромко переговариваясь. При виде Эрдела воцарилась тишина. Монах за его спиной только хмыкнул.

Не успели они сесть, как монах во главе стола поднялся, приложил руку к сердцу, и все, включая Эрдела, неторопливо прочли молитву пяти богам Гураба с благодарностью за их дары, что вот-вот должны были появиться на столе. Скоро служки и два монаха расставили перед братией нехитрую снедь: яйца, картошку, соленые огурцы, кое-что еще, но Эрдел, скакавший почти всю ночь, был рад всему, тем более горячему. Стараясь не слишком налегать, дабы не выглядеть жадным, он лишь изредка подкладывал себе в тарелку добавки, но бритый монах заметил нерешительность соседа и от всей души навалил ему картошки и подсунул моченых яблок. Окружающие даже бровью не повели. Эрдел был готов сквозь землю провалиться, но монах хлопнул его по плечу и снова хмыкнул.

После завтрака они с пожилым монахом отправились в его келью.

— То, что ты здесь, — завел разговор монах, едва за ними закрылась дверь, — может означать лишь одно, и все это поняли. У кого он теперь?

-Нил, — начал Эрдел, — я не могу...

— Думаешь, никто этого не узнает? Завтра же, как только ты уедешь...

— Я, наверное, сегодня уеду...

— Тем более! Эти остолопы ни на что не годились. Тебе самому надо было с ним ходить, — говоря это, Нил бросил в маленькую печку полено, выпрямился и кивнул на застеленную шкурой лавку. — Ложись, брат, покуда меня тут не будет, выспись. Вон, глаза-то красные, точно помидор...

Эрдел положил куртку в голове, разулся и сказал:

— Он сейчас у орков.

Нил помолчал.

— Вот оно как, — наконец, сказал он. — У каких это орков?

— У снежных. Два охотника, привезли на ярмарку товар, увидели представление и решили вызволить беднягу, — Эрдел скривился. — Ну и вызволили. Те отдали, конечно, да еще бы приплатили, было бы чем.

— Не потеряешь его?

— Его потеряешь, — вздохнул Эрдел. — Тут в другом сложность.

— Ну да, — покивал Нил. — Орочьи шаманы.

Эрдел не стал отвечать — все было ясно и так. Нил для вида переставил на подоконнике какие-то вещицы и подошел к двери.

— Это... значит, пойду я, — сказал он. — В теплицу, гляну на елочки наши, а ты спи, отдыхай. Разбужу к ужину.

— Я бы в баню еще сходил, — пробормотал Эрдел, укрываясь шкурой и почти засыпая.

— Значит, пораньше разбужу, когда натопится, — сказал Нил и вышел прочь.

6.

Он не стал засиживаться в бане — ему хотелось поскорее решить дела и вернуться в лес (или куда занесет его служба), чтобы быть одному. Он сам себе хозяин. Жизнь в монастыре не для него. Монахом можно быть везде, это внутренний зов, а не повинность, тем более толку от него в монастыре никакого.

В шесть лет Эрдел увязался на бродячим монахом, проходившим через их деревню — стариком в грязной зеленой рясе и черном дырявом пальто. Он шел медленно, опираясь на кривую палку, склонив голову и что-то бормоча себе под нос; за спиной был тощий мешок. Эрдел уже тогда тянулся к церкви и не давал покоя местному священнику своими вопросами и постоянными просьбами научить читать. Родители пытались наказывать его, не желая, чтобы единственный сын в большой семье, где было уже четверо девочек, стал священником, но Эрдел терпеливо сносил затрещины и ругань, вспоминая о самоотверженных подвигах легендарных воинов-монахов, противостоявших армиям демонов или набегам мертвых. И когда на деревенской улице показался монах, Эрдел, недолго думая, вбежал в дом, схватил пару картошин, кусок хлеба, запихал все это в карманы и бросился следом за ним.

— Дядя, дядя, я с тобой! — подергал он монаха за рукав. Тот не обратил на Эрдела внимания, продолжая идти и что-то шептать себе под нос. Эрдел пристроился рядом, невероятно гордясь тем, что монах его не прогнал. Так они дошли до конца поля за деревней — еще немного, и вошли бы в лес, — но из деревни прискакал отец: кто-то сказал ему, что Эрдела уводит монах. Отец ухватил сына за воротник, вздернул на коня, бросил взгляд на монаха, который продолжал идти, не оборачиваясь, и, выругавшись сквозь зубы, махнул обратно. Тогда Эрдел не мог удержать слез обиды, но позже, когда отец порол его, сумел смолчать, пережив унижение и боль как и подобало, в его представлении, воину церкви.

В двенадцать он все равно ушел, но уже с бумагой от священника, где говорилось, что податель сего, Эрдел, сын Оника, преуспел в науках лучше других учеников, с детства выказывал желание посвятить жизнь служению пяти богам Гураба, знает историю церкви, службу, многие тексты и молитвы и склонен по своему характеру к тому, чтобы занять достойное место среди воинов в зеленых рясах. За месяц Эрдел добрался до монастыря на холме, идя от деревни к деревне, где с попутчиками, а где и без, и предстал перед настоятелем, тогда еще бывшем в самом расцвете сил. С тех пор прошло больше двадцати лет. Он оказался слишком своенравным, чтобы спокойно сидеть в монастыре, предаваться медитациям, работать в поле, заниматься текстами или лечить людей. В монастыре не было серьезного учителя боевых искусств, а настоятель запретил Эрделу посещать другие места, поэтому в юности он так и не научился хорошо биться. Зато из него вышел прекрасный камертон, шаман-слухач, способный настраиваться на любые токи силы, любые камлания любых шаманов, и умеющий чувствовать Проклятых. Такие качества были редкостью и высоко ценились, поэтому настоятель отослал семнадцатилетнего Эрдела на юг, к границам леса, на плодородные, богатые земли. Там раскинулась сеть небольших монастырей, чьи воины отлавливали и уничтожали мертвецов, постоянно забредавших к ним с территории Акамара.

Эрдел вступил в отряд и почти десять лет служил, отправив на костер больше тысячи мертвецов. С тех пор, как много веков назад положенные в землю мертвые начали воскресать, на землях Гураба их только сжигали, но приграничные жители Акамара, из зависти, ненависти, или еще по какой причине, оставляли своих мертвецов на холмах, своеобразной границе между двумя землями. Пробудившись, мертвые шли на север, где за ними приходилось охотиться монахам. Возможно, какие-то шли и на юг, где находился их дом, но о том Эрделу было неведомо.

За годы службы в отряде он так и не обзавелся друзьями. Приятели были, но не те, кого можно назвать близким другом. Молодой Эрдел мечтал о боевом братстве и действительно увидел его, однако сам остался чужаком-одиночкой. Со временем юношеские мечты рассеялись, и он был вполне доволен своим положением, думая, что так и проведет жизнь, разъезжая по холмам и лесам на своем коне в поисках мертвецов, чтобы потом вместе с братьями накинуть на него железную сеть, оттащить в яму и сжечь до красного пепла. Но через девять с лишним лет настоятель вызвал Эрдела обратно в монастырь. Неожиданно братья устроили ему веселые проводы, дав понять, что ценили его, и Эрдел был очень смущен. Всю обратную дорогу он вспоминал свой отряд, размышлял, зачем мог понадобиться настоятелю, и надеялся, что рано или поздно вернется на границу.

Однако его надеждам вновь не суждено было сбыться.

7.

Выйдя из бани, Эрдел заметил незнакомого человека, только что спешившегося у ворот и разговаривающего с привратником, но тут его нагнал Нил и повел ужинать. Выспавшийся и отдохнувший, Эрдел снова проголодался и уже не стеснялся есть, поскольку знал — сегодня он отсюда уедет.

После ужина он отправился к настоятелю. Тот был не один. На лавке за столом сидел человек, которого Эрдел видел у ворот.

— Мастер, — поклонился Эрдел.

— Садись, — сказал настоятель. Эрдел присел на старый табурет.

— Это брат Хорт, — настоятель взглянул на соседа. — Он из монастыря Везена. Вы отправитесь вместе.

— Вместе? — Эрдел был так поражен, что едва не вскочил с места.

Настоятель усмехнулся.

— Я так и думал, что тебе это не понравится, — сказал он. — Один, всегда один... Но твоя задача немного меняется. Вам нужно забрать Проклятого и отвезти в Везен.

— Ясно, — проговорил Эрдел, стараясь не обнаружить своего удивления. Настоятель бросил на него цепкий взгляд и продолжил:

— Снежные орки — народ умный, но, увы, непредсказуемый. Вряд ли имеет смысл посвящать их в курс дела — разумеется, если они в него уже не посвящены. Мы храним тайну, но... — он развел руками. — Конечно, орки все могут узнать через свою Мать, если та решит им заняться и если у нее хватит сил. И все же, чем меньше у них будет сведений, тем лучше. Ты меня понял?

— Да, мастер, — ответил Эрдел. — Но ничего бы не произошло, если бы не это ужасное представление...

— Это, как ты выразился, ужасное представление — один из немногих способов удержать Проклятых там, где они находятся, и ты это прекрасно знаешь.

— Один из немногих, мастер, — повторил Эрдел. Настоятель вздохнул и сказал:

— Что ж, ты можешь не одобрять его. Но неужели лучше выставлять их на потеху публике в каком-нибудь цирке, где они сражаются с хищными зверьми?

— Да, мастер, — ответил Эрдел. — Лучше. Сражение всегда лучше пытки. Это дикий способ удержания. Он пробуждает в людях все самое худшее.

Настоятель снова вздохнул, помолчал и легко хлопнул ладонью по столу.

— Что ж, ладно, — сказал он. — Свою задачу ты знаешь. — Он поднялся, опираясь на палку. Эрдел и Хорт тоже встали. — Все, — настоятель махнул рукой. — Сделаешь дело — возвращайся, поговорим. Прощай, брат Хорт.

Хорт поклонился, приложив руку к сердцу. Эрдел последовал его примеру. Потом они покинули домик настоятеля и в молчании направились к конюшне.

8.

Менкалиан вышел на берег чуть ниже становища орков. Быстро темнело, и он заторопился, не желая снова ночевать под открытым небом у кое-как сложенного костра. Он все еще слабо представлял, что скажет оркам, как объяснит свое появление и причину интереса к ним, настраивая себя на то, что вряд ли ему будут рады. Давным-давно эльфийских детишек пугали орками ("Придет орк, зубами щелк"...), и тогда между их народами действительно происходила тихая война. Потом война — возникшая, по мнению Менкалиана, на пустом месте, — закончилась, и теперь орков-охотников можно было увидеть собственными глазами. Они не заходили в селения эльфов, но эльфийские охотники не раз пересекались с ними на лесных тропинках. Поначалу отношения были натянутыми, но сменялись поколения, былая вражда уходила в историю, и охотники двух народов начали делить хлеб и кров, рассказывали друг другу охотничьи истории и вместе преследуя особо увертливую добычу, поспорив, кто первый ее одолеет.

Менкалиан и остальные дети очень смутно представляли, как выглядит это некогда враждебное племя, но однажды в селение принесли орка, раненого горбатым медведем. Он лежал на связанных наспех носилках, и Менкалиан, тогда еще ребенок, не смог пробиться поближе, чтобы посмотреть, оттесненный другими любопытными. Он успел лишь заметить, что орк был большой — как ему показалось, больше любого эльфа, которые среди народов, деливших эту землю, считались едва ли не самыми высокими и сильными.

Орк остался выздоравливать в доме целительницы Карины. Ребятишки целыми днями околачивались у дверей, умоляя Карину позволить им взглянуть на орка "хоть одним глазком". Конечно, она никого не пускала, обещая, что через пару недель их гость поправится и тогда сам выйдет с ними пообщаться. Менкалиану было интересно, и он терпеливо ждал. Неожиданно выяснилось, что в летописях и записях эльфов, подробно рассказывающих не только о событиях исторических, так или иначе коснувшихся их народа, но и приводящих мифы и легенды самих эльфов, гномов, с которыми они активно общались (все-таки соседи), и даже людей (которых эльфы недолюбливали, но по необходимости вели торговые дела), об орках нет почти ни слова. Если не считать истории тихой войны за право охотиться в богатых и обширных лесных угодьях, больше в этих летописях не было ничего. Не было даже описания их внешнего вида, не говоря уже об обычаях, обрядах, мифах и легендах.

Сейчас Менкалиан не помнил, что делал в тот день, когда гость их селения впервые вышел на улицу подышать свежим морозным воздухом. Кто-то позвал Менкалиана "смотреть на орка", и тот, на бегу набрасывая куртку, помчался с приятелями вниз по улице. Они завернули за угол дома Карины и смешались с толпой ребятишек, застывших в десятке шагов от крыльца целительницы. На крыльце стоял орк. Тогда он показался Менкалиану огромным, хотя на самом деле был примерно одного роста со взрослыми эльфами, только раза в два мощнее и шире в плечах. На орке были темно-серые штаны и коричневая кожаная рубашка, отороченная мехом, с причудливыми выжженными на ней черными узорами. Завязки рубашки свободно висели, ворот был распахнут. Одна рука орка была подвязана и висела на широкой плотной ленте. Первая мысль, возникшая в тот момент у Менкалиана, была очень странной, и позже он не мог понять, откуда она взялась. Он подумал: "Что за прекрасный зверь", хотя знал: орки — не звери, а такие же разумные существа, как эльфы, гномы и люди. Возможно, звериный вид орку придавала тяжелая белая грива, начинающаяся надо лбом, проходящая между двух острых, похожих на эльфьи, ушей и густой волной спадающая на спину и плечи. Это были не обычные волосы, как у народа Менкалиана, а самая настоящая грива, как у горного льва. Менкалиан, да и все остальные, во все глаза таращились на орка, а он, не обращая на них внимания, стоял на крыльце, вглядываясь в лес за частоколом эльфийского селения. Через несколько минут дверь отворилась, и на крыльцо вышла Карина. Орк обернулся, Карина что-то сказала ему, и орк неторопливо зашел в дом. Карина бросила взгляд на детей, улыбнулась и последовала за ним.

С тех пор Менкалиан знал, что должен сделать, когда закончит учиться у старейшины. Он должен заполнить пустоту в записях эльфов, узнать о снежных орках как можно больше, собрать весь доступный материал и написать труд, исследование, посвященное этому удивительному народу. А значит, надо не сидеть сиднем в селении, а отправляться в путешествие, и вряд ли, думал Менкалиан, кто-то решит отправиться вместе с ним.

9.

Молодой эльф дошел до участка берега, что находился ровно против становища. Река была неширокой, но, как и большинство рек в этих краях, зимой не замерзала. Менкалиан подошел к самому краю воды, замахал руками и закричал:

— Э-э-эй! Э-ге-гей! Там!

Несколько орков оторвались от своих дел и подняли головы.

— Чего тебе? — донесся до него крик на общем языке.

— Лодка! — крикнул Менкалиан по-орочьи. — Лодка нужна!

Орки некоторое время смотрели на него, потом один из них бросил палки, что держал в руках, и скрылся за большими вытянутыми палатками. Остальные орки вернулись к своим занятиям. "Палатки, — жадно подумал Менкалиан. — Палатки тоже надо нарисовать".

Через некоторое время орк вернулся, столкнул с берега небольшую лодочку, взял весло и, стоя на корме, направился к Менкалиану. Течение было слабым, и вскоре лодка ткнулась носом в землю. Менкалиан запрыгнул в лодку, орк оттолкнулся веслом от дна, быстро развернулся, и Менкалиан едва удержался на ногах.

Переправив эльфа, орк втащил лодку обратно и махнул ему рукой. Менкалиан направился следом. Становище было небольшим — десяток палаток, расставленных широким кругом, в центре — большое кострище. Эльфа мигом окружили дети в меховых кафтанах и куртках, от души веселясь над презабавным с их точки зрения видом Менкалиана. Орк подвел эльфа к одной из палаток, у входа в которую стоял высокий столб с прибитыми к нему многочисленными шкурками белых песцов.

— Заходи, — сказал орк на родном языке и откинул полог.

В большой палатке горел костер, дым которого уходил в потолочное отверстие. В далеком углу кто-то спал. У костра сидело трое: пожилой орк с заплетенной в косу гривой, молодая орчанка в расшитом кафтане и с несколькими амулетами на груди, и орчанка средних лет, в похожем кафтане и тоже с амулетами. "Мать", подумал Менкалиан и поклонился сперва ей, потом орку-старейшине, а потом молодой ученице. Трое орков поклонились в ответ, и старейшина указал Менкалиану на место у костра. Эльф положил мешок на шкуру и с удовольствием присел рядом, протянув руки к огню. Орки молчали, следя за тем, что сделает их гость. Тот развязал мешок и достал оттуда подарки: длинную связку сушеных грибов внимания, которые использовали для путешествий как эльфийские, так и орочьи шаманы, амулет из когтей горного волка и изящный острый нож, выкованный в селении Менкалиана специально по его заказу. Он протянул все это старейшине, и тот, церемонно поклонившись, передал эти подарки младшей орчанке, которая сразу же спрятала их под шкуры у стены.

— Меня зовут Менкалиан, — представился эльф. — Я летописец и пришел сюда просить разрешения запечатлеть образ жизни вашего достойного народа, потому что у нас нет записей ни о ваших обычаях, ни о ваших открытых обрядах, ни о сказках и историях, которые вы друг другу рассказываете. Надеюсь восполнить этот досадный пробел, если вы позволите пожить у вас и вести записи.

Орки переглянулись — точнее, оба орка посмотрели на Мать, — помолчали, и старейшина, повернувшись к Менкалиану, ответил:

— То, о чем ты говоришь, довольно необычно, поскольку в традиции нашего народа истории передают из уст в уста, хотя у нас есть и письменный язык рун. Однако задача твоя кажется нам достойной. Также мы рады, что ты знаешь нашу речь. Закрытых обрядов у нас нет, поэтому ты сможешь присутствовать на всех, каких пожелаешь. Сейт, — орк указал на ученицу Матери, — будет рада принять тебя как гостя на то время, пока ты будешь здесь. Мы с удовольствием послушаем и легенды твоего племени, если ты решишь их нам рассказать.

Месяц, который Менкалиан выделил на это стойбище, пролетел незаметно. Днем эльф делал зарисовки на радость детишкам, толпившимся у него за спиной, пока Менкалиан рисовал на желтоватых листах палатки, сани, лодки, одежду, обереги, амулеты и даже портреты некоторых селян. Он подробно расспрашивал Сейт, в палатке которой жил, об обрядах и праздниках, а сказительницу стойбища просил поделиться с ним легендами и преданиями орочьего племени. Он записывал сказки, которые рассказывали ему дети, ужасно гордые тем, что смешной гость записывает их истории красивыми черными рунами на желтоватой бумаге. Вместе с Матерью он ездил на мольбище, где она приносила жертвы духам-покровителям; следил за тем, как ее ученица Сейт гадала соплеменникам; записывал долгий ночной обряд камлания над больным. Звуки бубна и песни орков вызывали у эльфа странные, ни на что не похожие чувства, которых он не испытывал, наблюдая за ритуалами собственных шаманов. Большинство эльфийских шаманов были мужчинами; им хорошо удавалось лечение, поиск духов, управление природными силами, но шаманство являлось профессией, которой учили, основываясь на опыте предыдущих поколений. У орков шаманами были только женщины, Матери, поскольку лишь они обладали такими способностями. Максимум, что могли орки-мужчины, это гадать и лечить травами. У орков шаманство было подлинным даром, и талантливые дети сразу же отправлялись к Матерям, которые не столько учили, сколько открывали и развивали их собственные способности.

По прошествии месяца Менкалиан попросил старейшину отвезти его в какое-нибудь другое стойбище. Орк предложил ему погостить у их соседа и родственника Кана; к тому же, добавил старейшина, недалеко от их стойбища бывает стадо мохнатых слонов. Менкалиан никогда не слышал о мохнатых слонах и был чрезвычайно заинтригован. Эльфы не ходили по тундре и не слишком интересовались, какие там обитают животные, зная только тех, что заходили в леса. Старейшина попросил у Менкалиана кисточку и быстро изобразил на листе бумаги гигантского, обросшего шерстью зверя с двумя длинными бивнями на большой ушастой голове.

— Мы на них не охотимся, — объяснил орк. — Это необычные животные — некоторые считают, что они столь же разумны, как и мы. Они пасутся ближе к лесам, но никогда в них не заходят. Их мало, и мы боимся, что однажды они исчезнут. Кан говорит, что с каждым годом их все меньше и меньше, хотя никто и никогда не видел их мертвыми. Возможно, они уходят к морю и бросаются в воду.

Менкалиану не терпелось увидеть мохнатых слонов или послушать рассказы тех, кто видел их собственными глазами. Сейт решила ехать с ним, предупредив, что Мать в селении Кана очень сурова. Если Менкалиан приедет туда один, его могут и не пустить, а Сейт за него поручится.

Дорога до становища Кана заняла несколько дней. Разыгралась метель, и Сейт остановилась переждать ее. Собаки свернулись калачиком подле саней и палатки и быстро оказались с головой занесены снегом. Сейт разожгла костер, а Менкалиан, недолго думая, соорудил ужин. Поев, он с наслаждением растянулся вдоль стены, развязав шнурки на рубашке.

— Скажи, эльф, — произнесла Сейт, подсаживаясь к нему поближе. — В ваших летописях есть какие-нибудь пророчества?

— Пророчества? — удивился Менкалиан и приподнялся на локте. — Есть, но не в летописях, а в священных книгах. У эльфов мало пророков. Это прерогатива людей.

— Да, да... — проговорила задумчиво Сейт. — И что за пророчества?

— Хм, — Менкалиан сел. Он никогда не интересовался религиозными текстами и плохо знал область, о которой спрашивала Сейт. — Я не слишком хорошо их помню... В основном они были написаны давно и успели сбыться. А почему ты спрашиваешь?

Сейт вздохнула.

— У орков тоже мало пророков. Матери предсказывают то, что появится в самом ближайшем будущем, еще при их жизни, но дальше не видят. Хотя восстание мертвых они предсказали, это признают даже люди. У них сохранились истории о посланцах Матерей, которые донесли эту весть до человеческих властителей. Не знаю, был ли в этом прок, потому что к таким событиям невозможно подготовиться, ибо заранее не знаешь, как справиться с мертвыми. Но так было. И есть еще несколько предсказаний, ни одно из которых не сбылось. Я хотела узнать, может, наши и ваши пророчества в чем-то совпадают?

— Вряд ли у вас есть пророчества о нашествии гигантских жуков-короедов, — с сомнением сказал Менкалиан. Сейт рассмеялась и хлопнула эльфа по плечу. Менкалиан, тем не менее, призадумался.

— У нас есть пророчество о Каменных гостях, — сказал он. — Будто наступит время, когда гномы с Харасской гряды уйдут так глубоко под землю, что докопаются до спящих духов, разбудят их и, не в силах сдержать такую силу, выпустят наружу. Тогда Каменные гости разбредутся, и там, где они пройдут, будет гореть земля. Впрочем, они отправятся на юг, где теплее, потому что они не любят снег.

Сейт выслушала его и сказала:

— У орков есть нечто похожее, но только не про Каменных гостей, а про духов моря. Точнее, про... — она замолчала. Менкалиан взглянул на нее:

— Что?

— Далеко-далеко на севере, — произнесла Сейт, глядя в огонь, — там, где замерзает вся вода и умирает от холода любое живое существо, стоит ледяной дом. В нем живет Ледяной Отшельник. Он следит за льдами, Холодным морем и Снежными землями, управляет бурями и метелями, движением льдин и морскими течениями. Он никогда не покидает свой дом, потому что может видеть все, не сходя с места. Он могущественный шаман, но не допускает к себе ни единого гостя, потому что живые и теплые ему не интересны. Однако есть времена, когда Ледяной Отшельник покидает свое жилище и в гневе уходит в мир. Тогда реки замерзают, Холодное море покрывается льдом, бури и метели не прекращаются, наступают смертельные морозы, и там, где он проходит, умирает все живое... — Сейт замолчала и опустила голову. — Никто не знает, что может разозлить Ледяного Отшельника. Конечно, не мелкие орочьи или эльфийские дела. И даже не восстание мертвых. С этим справятся и люди. Но бывают такие события, когда великие шаманы покидают свои жилища и приходят к смертным. Неведомо, что это за события. На памяти нашего рода, а она немалая, Отшельник никогда не оставлял своего дома.

Менкалиан покачал головой:

— Ну и хорошо. Пусть так и будет. Лучше, когда пророчество остается просто легендой.

— Да, — откликнулась Сейт. — Лучше.

Когда метель кончилась, они накормили собак, разобрали палатку и отправились дальше, к становищу старейшины Кана.

10.

Эрдел открыл глаза и в ужасе сел на раскинутой на снегу походной шкуре. Медленными волнами накатывала головная боль. Он бросил взгляд на потухающий костер и начал отползать подальше, за деревья, чтобы ненароком не очутиться в огне, как это произошло однажды. Тогда он, почти ослепнув от боли, метался по снегу и зацепил костер. Загорелась вся его правая сторона, но он этого даже не заметил. Огонь сбился сам, когда Эрдел упал в сугроб, а после, как утихла одна боль, пришла другая. Он обгорел, и хотя не слишком сильно, повторять такую ошибку не хотелось.

Головная боль возникла после плевка мертвеца. Тогда ему повезло — плевок попал в плечо, на куртку с металлическими пластинами, поэтому он успел выхватить саблю, срубить мертвецу голову, чтобы братьям было легче его ловить, а потом стащил куртку и помчался обратно в лагерь, по пути доставая из кармана коробочку с мазью и накладывая ее на разъеденную кожу. Слюна мертвеца хоть и добралась до него, но глубоко впитаться не успела; кость была не задета, и мазь сделала свое дело. Правда, потом на этом месте образовалась вечно мокнущая красная язва, то и дело покрывающаяся белой коркой, так что Эрделу приходилось постоянно накладывать на нее листья долон-травы, чтобы облегчить свое состояние.

Гораздо хуже оказались приступы головной боли. В среднем они настигали его раз в неделю, хотя иногда щадили по месяцу. Несмотря на их кратковременность — самый длинный приступ продолжался не больше получаса, — Эрдел за эти годы не раз подумывал о самоубийстве. Человеческая природа такова, что забывает пережитую болезнь вскоре после выздоровления и не страшится того, что не смертельно, однако такой привет мертвеца невозможно было забыть. Пытка, что всегда с тобой, подкарауливала ежедневно (случалось, что второй приступ начинался на следующий день после первого), лишала всякого достоинства и, что горше, шаманских способностей. Пусть ненадолго, но тем не менее "слышать" он переставал. Пустота и тишина мира в такие часы была невыносима. Эрдел не хотел себе в этом признаваться, но основной причиной того, что он путешествовал один, был стыд — ему не хотелось, чтобы в такие минуты его кто-то видел. Слюна мертвеца действовала на жертв по-разному, однако там, на границе, никто не стеснялся ее последствий, и головная боль Эрдела воспринималась вполне естественно, как незаживающая боевая рана. Здесь, в лесу, Эрдел старался избегать людей. Он не мог сдержать крика, а потому в это время предпочитал быть один, в лесу, а не в переполненной деревенской гостинице.

Сейчас Эрдел отполз в лес, упал в сугроб, зарывшись в него головой, будто это могло облегчить его состояние, и вцепился зубами в рукавицу. Он последними словами ругал себя за слабость, но когда в глазах возникла знакомая резь, а ото лба к затылку будто начали проводить тонким ледяным клинком, в горле само собой возникло рычание, переходящее в стон.

Он не знал, сколько пролежал в сугробе. Время будто остановилось; иногда ему казалось, что сейчас глаза лопнут и вытекут на снег. От собственных криков, пусть и приглушенных рукавицей, ему становилось еще тошнее. Боги, боги, беззвучно звал он, ну что вам стоит... что вам стоит!.. вам лишь подумать, и все пройдет... пожалуйста... Бессвязные мольбы возникали сами собой; в здравом уме он никогда и ничего не просил у богов: это было недостойно монаха, к тому же, боги ему не помогали. Однако сейчас боль вдруг начала уходить, и ушла быстрее обычного, без остаточных внезапных уколов, без гула в ушах и долгой рези в глазах, словно утекла в невидимую яму. Эрдел удивлено выбрался из сугроба, вытер лицо снегом и встал.

Возвращаться было стыдно — наверняка он разбудил своего молчаливого спутника. За весь день они не перекинулись друг с другом и парой слов. Эрдел ехал первым, поскольку знал дорогу: сперва им надо было добраться до ярмарки в семи днях пути от монастыря, а оттуда — к становищу орков. Эрдел и сейчас чуял Проклятого, а потому не беспокоился, как отыскать его в тундре, казавшейся бескрайней только на первый взгляд. Сперва Эрдел боялся, что Хорт будет без конца болтать, но тот и не думал заводить разговора. Молчать в его компании оказалось вполне комфортно, и Эрдел не испытывал неловкости. Первый день их совместного путешествия напомнил Эрделу боевые дежурства на границе, где молчаливые тройки монахов патрулировали холмы и леса, глядя на "слухача", следящего за признаками силы мертвецов.

Хорт сидел у костра, вороша его длинной палкой. Он подбросил туда несколько веток, и огонь весело разгорелся, осветив привязанных неподалеку коней. Хорт взглянул на Эрдела, и тот снова возненавидел себя за слабость.

— Ну-ка садись, — вдруг сказал Хорт и кивнул на шкуру. Эрдел взял свою, не желая до такой степени унижаться. Его спутник порылся в мешке и вытянул оттуда небольшую деревянную флягу.

— Глотни-ка, — Хорт протянул ее присевшему рядом Эрделу. Тот взял флягу, оказавшуюся на удивление тяжелой, и сделал глоток. Ничего подобного ему не доводилось пить. Густая, сладкая, похожая на мед жидкость мгновенно напитала силой уставшее тело, разлила по венам мягкое, почти запретное наслаждение и заставила Эрдела рассмеяться от нахлынувшего счастья.

— Ну и ну! — сказал он, возвращая Хорту флягу. Тот ухмыльнулся и спрятал ее в мешок.

— Никогда раньше не пробовал?

— Не доводилось, — ответил Эрдел, не решаясь спросить, что он только что отведал.

— Вот какую штуку варят у нас в Везене, — довольно сказал Хорт и улыбнулся. Улыбка преобразила его хмурое, не слишком дружелюбное лицо, скрытое под темной бородой и длинными черными волосами. — Недавно братья-травники придумали.

— Это бы на границе помогло, — ответил Эрдел.

— Уже помогает, — сказал Хорт. — Беда только, что многие травы там не растут, приходится отправлять с возами. Теперь, правда, сами начали выращивать, да только разве справятся... солдаты все же, не травники.

— Лекари могут, — ответил Эрдел. — У нас хороший был лекарь, и помощник его...

— А ты на границе служил? — удивился Хорт.

— Почти десять лет. Потом настоятель отозвал, теперь вот с Проклятыми...

— Дела, — усмехнулся Хорт. — Мне про тебя ничего не рассказывали. Я сперва подумал, тебе года двадцать два, мальчишкой совсем выглядишь, уж извини. А ты, значит, успел и с мертвяками повоевать?

Эрдел кивнул. Хорт помолчал и продолжил:

— Так это, значит, месть мертвых...

— Да, — Эрдел кивнул. — Плевок мертвеца. Если попадет на голую кожу — все, конец, можно сразу в костер полезать. Мне повезло: попал на железные доспехи, кожу немного пожег да вот этой гадостью наградил.

— И долго ты так по снегам ползаешь? — спросил Хорт. Эрдел помрачнел, и никакое мудреное зелье уже не могло поправить его настроения.

— Слишком долго, — ответил он. — Девять лет.

— Пробовал лечиться или рукой махнул?

— Пробовал. Три шамана смотрело, но мертвый оказался слишком далеко, никто его не нашел. От плевков мертвеца единицы излечивались.

— Чьи шаманы-то были, наши или эльфьи?

— Наши. Эльфы на юге редкие гости. Был один орк, но тот даже не взялся, сказал — себе дороже.

Хорт хмыкнул и ничего не сказал.

Эрдела клонило в сон. Он получше расстелил шкуру, подложил под голову мешок и улегся спать. Хорт еще сидел, изредка тыкая палкой в костер, пока тот не развалился и не рассыпался оранжевыми искрами.

12.

Наутро Лаго уехал с караваном в стойбище, а Ашур и Гадзи, перенеся человека в палатку, остались дожидаться Матери. Они почти не разговаривали, сидели в палатке, поглядывая на спящего, ели, курили, изредка выходили наружу взглянуть, как погода, нет ли птиц, не едет ли кто по заснеженной тундре. Человек спал молча, не шевелясь. Кажется, ему было все равно, как и где спать; если бывшие хозяева отстегивали его цепи, он бодрствовал, но был равнодушен ко всему. Оказавшись в санях, укрытый шкурами, он быстро уснул и с тех пор уже шестнадцать дней не просыпался. Дыхание его было медленным и глубоким, глаза под веками не шевелились.

— Послушай-ка, — прервал долгое молчание Ашур. Начинало темнеть, и скоро должна была приехать мать. Они с Гадзи ожидали ее прихода со все возрастающим напряжением.

Гадзи взглянул на друга.

— А вот если ему в сердце нож всадить, он ведь не умрет?

— Чего это ты удумал? — недоверчиво спросил Гадзи.

— Нет, я просто рассуждаю, — продолжил Ашур. — Нож в сердце — почти всегда смертельно. Но он выживет. Все быстро затянется, кровь восстановится, даже шрамов не будет. Может, и сейчас происходит то же самое?

— Что — то же самое? — не понял Гадзи.

— Ну, он не ест, не пьет... ладно не ест — не пьет вон уже сколько. Это те же раны, только невидимые, внутренние. Но от любых ран он восстанавливается. И я подумал, что мы сейчас видим непрерывный цикл его смертей и воскрешений. Он умирает от жажды, но воскресает из-за своих странных способностей или этого проклятия, живет, пока не исчерпает силы, и умирает снова. Он, наверное, может так вечно спать.

— Хм, — сказал Гадзи и с невольным уважением взглянул на Ашура. — А что, это вполне объясняет, почему он так странно себя ведет. — Он поднялся и выглянул из палатки. — Где же Мать? Я начинаю думать...

Но в тот момент вдали послышались крики, подгоняющие собак, и оба орка поспешил наружу. Через минуту перед палаткой остановились три упряжки. На первых санях, запряженных четверкой оленей, сидел Лаго и какой-то незнакомец в волчьей куртке с капюшоном. Ашур сначала удивился, а потом догадался, что это тот самый эльф, о котором вчера рассказывал Лаго. Со вторых саней, которые везли собаки, поднялась Мать с ученицей по имени Тагу. С третьих соскочила вторая ученица, Тэлен. Ни слова ни говоря и ни на кого не глядя, Мать с ученицами проследовала в палатку. Ашур с Гадзи переглянулись и остались снаружи. В этот момент к ним подошел эльф, поклонился и представился:

— Мир вам, охотники. Меня зовут Менкалиан, я здесь благодаря гостеприимству рода Кана и добрейшей Матери, позволившей мне следовать за ней.

— Мир и тебе, — ответил Гадзи. — Я — Гадзи, а это Ашур.

Эльф был очень молод. Ашур и Гадзи встречали эльфов-охотников, вместе ночевали в палатках или охотничьих домиках, расставленных по всему лесу, делили пищу, даже спорили и соревновались, но охотник есть охотник, будь он хоть трижды эльф (которых люди, странный народ, считали невероятно утонченными и воспитанными). Других эльфов Ашур не видел и думал, что все они примерно такие же, как те, с которыми он сталкивался в лесу — сильные, грубоватые, жесткие, способные без колебаний пойти на белого клыкастого медведя, вооружившись пробивными арбалетами, и попасть ему в глаз даже в темноте. Эльф, стоящий сейчас перед ним, вполне соответствовал людским представлениям об этом народе. Тонкие черты лица, длинные черные волосы, выбивающиеся из-под шапки, плавные движения, грация, как у лесного тигра... Ашур так засмотрелся на гостя, что пропустил момент, когда Мать выбралась из палатки и направилась к ним. Остановившись, она трижды плюнула им под ноги и трескучим голосом сказала:

— Повезёте его к сосне на мольбище, будете три дня приносить жертвы. Птицу, рыбу, зверя — каждый день. Тэлен, Лаго и эльф поедут с вами. После этого возвращайтесь сюда. Дадите знать, что вернулись — приеду, скажу, что делать.

Она оперлась на руку Тагу и пошла к саням; потом обернулась, погрозила Ашуру и Гадзи посохом и уселась на шкуры. Тагу ловко развернула упряжку, стегнула собак ошталом, и сани быстро скрылись в темноте.

Воцарилось молчание, которое никто не решился нарушить. То, что сейчас произошло, было страшно. То, что сделала Мать, вполне могло привести к изгнанию Ашура и Гадзи за ту невероятную ошибку, которую они совершили, пожалев и забрав с собой этого странного человека. Оба они прекрасно понимали, что жертвы на мольбище вряд ли смогут снять с них и с тех мест, где они побывали, возможные грядущие беды. Мать охраняла род, и если ему угрожала серьезная опасность — а здесь, судя по всему, речь шла именно о такой, — была готова на все, чтобы ее отвести, вплоть до изгнания своих соплеменников.

Молчание нарушила Тэлен.

— Не переживайте, — сказала она. — Дело трудное, но все может обойтись. Посмотрим, что скажут духи. Давайте отдохнем, а с утра отправимся в дорогу.

Ашур и Гадзи были рады отвлечься от мрачных мыслей. Они разбили палатку, которую Лаго привез на санях, разожгли костер и быстро подвесили над огнем котелок, кинув туда снег, чтобы позже заварить травяного чая. Лаго бросил в костер несколько пучков травы, и в воздухе распространился свежий горьковатый запах, быстро снявший зримое напряжение и настроивший всех на спокойный лад. Человек остался в своей палатке, и к нему никто не заходил.

Эльф устроился в углу и начал распаковывать мешок. Как бы ни был Ашур расстроен, содержимое мешка эльфа его заинтересовало. Эльф достал кисточки, перья, переплетенную тетрадь, баночку и небольшой брусок. Зачерпнув баночкой немного снега, он подержал ее у огня, подождал, пока снег растает, поболтал в воде бруском, и та окрасилась в черный цвет. Эльф положил брусок на тряпку, деловито обмакнул перо в черную воду, раскрыл тетрадь и начал что-то строчить.

— О чем ты пишешь? — с подозрением спросил Ашур. Менкалиан поднял голову и ответил:

— Я веду дневник путешествия.

— Дневник путешествия? — Ашур насупил брови. — То есть ты о нас сейчас пишешь?

— Хм... — эльф почесал подбородок кончиком пера. — И о вас, пожалуй напишу.

Тэлен, с улыбкой следившая за Ашуром, сказала:

— Ты, Ашур, не беспокойся. Эльф дело затеял — свести наши легенды и сказания в книгу. Вреда от этого никому не будет, одна только польза. Да и путешествие его, глядишь, прославит. Может, станет знаменитым сказителем...

Менкалиан усмехнулся:

— Я не для славы работаю, а чтобы будущие поколения не оставались невежами.

— Мне бы не хотелось, чтобы будущие поколения знали, что сегодня случилось, — упрямо сказал Ашур.

— Все еще уладится, — сказала Тэлен. — Говорят, на мольбище видели мохнатых слонов. Вот был бы добрый знак. Да и Менкалиан мечтает на них посмотреть.

— Да-а, — протянул Лаго, устраиваясь поудобнее. — Мохнатые слоны — знак добрый. А некоторые из них бывают выше сосен...

— Ну ты уж ври, — спокойно сказал Гадзи. — Бивни — это да. Люди из-за бивней на них и охотятся. Говорят, за один такой бивень некоторые готовы мешок золота отвалить.

— Люди за мешок золота все что угодно сделают, — фыркнул Ашур. Эльф оторвался от своих записей и взглянул на него:

— Вы действительно так не любите людей?

— А ты знаешь, что они делали с этим? — тут же возмутился Ашур, кивнув в сторону соседней палатки, но осекся, вспомнив, во что обошлось им спасение человека.

— И что же они делали? — спросил Менкалиан. Ашур помялся и рассказал эльфу всю недолгую историю, из-за которой им не позволили вернуться домой. Менкалиан слушал внимательно и даже отложил кисточку с дневником. К удивлению Ашура, он никак не прокомментировал его рассказ, только наморщил лоб и покачал головой.

Огонь в соседней палатке давно догорел, и в наступившей темноте вряд ли кто-нибудь — кроме духов, залетевших погреться у вещей, пропитанных теплом живых прикосновений, — мог видеть, как спящий человек внезапно открыл глаза и сел на шкурах.

13.

Спустя шесть дней Эрдел и Хорт добрались до ярмарки на Плоскогорье. С тех пор, как Эрдел покинул ее пару недель назад, там ничего не изменилось. Обширное плато, поднимающееся над тайгой на высоту почти трех взрослых елей, заполняли торговые ряды и караваны. Гостиницы были переполнены покупателями всех мастей, приехавшими на ярмарку из окрестных сел, городков и стойбищ. На Плоскогорье у Хорта жили знакомые. Там он предложил оставить лошадей до возвращения от орков и нанять собачью упряжку.

В те дни, что прошли с момента их первого разговора у костра, Хорт стал более разговорчивым, и Эрдел немного узнал о его жизни в монастыре города Везена, значительно более крупном и богатом, чем маленький сельский монастырь, где воспитывался Эрдел. Путь до ярмарки в компании нового знакомого показался ему легким, и возможность оставить лошадей у знакомых, а не на постоялом дворе, пришлась как нельзя кстати, хотя предстоящая ночевка под крышей несколько его тяготила.

Знакомый Хорта жил на одной из дальних улиц Плоскогорья, где дома были большими, а заборы — высокими. Хорт несколько раз стукнул в ворота, и через минуту им открыли. Невысокий человек с неприметным лицом забрал их лошадей и увел в конюшню, а Хорт уверенно направился к дому, будто знал, что его здесь ждут. Осматриваясь, Эрдел двинулся за ним.

Жили здесь богато. Сараи были крепкими, поленицы дров под навесами доставали до самых крыш, невдалеке виднелись свинарник и курятник. Слева лаяли запертые в псарне собаки. Сам дом был изукрашен резьбой, на второй этаж прямо с улицы вела причудливая лесенка, а перила крыльца представляли настоящее произведение искусства — все восемь ступенек гостя сопровождали самые невероятные создания, вырезанные из темного дерева, покрытого блестящим лаком. Эрдел засмотрелся на перила и немного отстал. Хорт уже был внутри. Судя по тому, как встретил его хозяин, Хорта здесь знали и были рады видеть.

— Брат Эрдел, поспеши! — позвал его Хорт. Эрдел вошел в дом и оказался в просторной комнате, где за столом у окна сидели несколько человек, а навстречу шел дородный пожилой бородач, уже успевший обняться с Хортом.

— Это брат Эрдел, — представил его Хорт. — А это мой друг Вайко, здешний купец.

— Мир вам, — поздоровался Эрдел. Вайко пожал ему руку и приобнял за плечи.

— Рад видеть, рад видеть, — низким голосом заговорил он и мягко подтолкнул Эрдела к столу. — Садитесь, гости дорогие, мы как раз ужинать собирались.

Хорта не надо было долго уговаривать — он уселся на скамью, и слуга тут же поставил перед ним глубокую тарелку с густым горячим супом. Эрдел мельком взглянул на остальных и опустился рядом со своим спутником.

Напротив сидели четверо крепких мужчин. Все они были старше Эрдела и на лицо разные, так что вряд ли приходились Вайко сыновьями. Не поднимая глаз, Эрдел прикончил суп, поел что-то еще, и за все это время никто за столом не вымолвил ни слова.

После ужина хозяин позвал слугу и попросил его показать гостям комнаты. Это оказалось кстати — Эрдел очень устал, и после сытной трапезы его клонило в сон. Комната была небольшой, но уютной. Слуга спросил, не изволит ли чего почтенный брат, но Эрдел лишь покачал головой. Когда дверь закрылась, Эрдел с некоторым удивлением посмотрел на мягкую застеленную кровать и не смог вспомнить, когда последний раз на такой лежал. Он разделся, откинул одеяло, лег и едва успел накрыться, как уснул мертвым сном и спал до самого утра без сновидений.

Наутро его разбудил слуга и повел вниз, где почти ничего не изменилось. За столом сидели все те же люди, Хорт и хозяин, однако пища стояла другая, а в окно светило низкое зимнее солнце. На широком подоконнике грелся огромный рыжий котище. Эрдел улыбнулся, и это заметил Вайко.

— Отдохнул, брат Эрдел? — поинтересовался он, когда гость уселся за стол.

— Благодарю, хозяин, — ответил Эрдел. — Выспался на славу; уж не помню, когда так в последний раз и спал.

— Вот и отлично. Дальше будет легче: дам вам собак с санями, поедете с ветерком, да там, где на лошадях никогда не пройдете. Дорога идет от ярмарки до самых Снежных земель. Народ туда-сюда часто ездит, и деревни есть по пути, и постоялые дворы. А у самого выезда из леса стоит охотничий домик. Там можно заночевать, если что.

Хорт кивнул. Вайко глянул на него, потом перевел взгляд на Эрдела и спросил:

— А ты, значит, шаман-слухач?

— Верно, — сказал Эрдел, и отчего-то ему стало неприятно, что Хорт говорил о нем с посторонними. Но Вайко не стал продолжать. Мужчины ели, не обращая внимания ни на гостей, ни на хозяина. Завтрак оказался столь же обильным, как и обед. Эрдел вылез из-за стола с приятной тяжестью в желудке. Вайко велел слуге готовить сани и повел гостей во двор.

Упряжка уже стояла у ворот. Слуга складывал в сани мешки и связки кольев. На вопросительный взгляд Хорта Вайко ответил:

— Палатка. Будете в ней спать, — он усмехнулся. — Кто знает, сколько вы там пробудете.

Эрдел подумал, знает ли Вайко, зачем они едут в Снежные земли, и решил, что непременно спросит об этом Хорта, как только они покинут гостеприимный дом, однако всю дорогу почему-то медлил и решился задать этот вопрос лишь когда они подъехали к охотничьему домику, стоящему на развилке дорог у самого края тайги.

С каждым днем Эрдел слышал Проклятого все лучше и уже мог определить направление, в котором им придется двигаться по тундре. По мере приближения к Снежным землям он начинал прислушиваться и к камланиям тамошних шаманов, но ничего интересного не замечал — обычные гадания, лечения, заговоры. Если бы кто-то решил заглянуть в тонкие миры в поисках ответа на вопрос о сущности Проклятого, он бы тут же это понял: путешествие тяжелое и требует отличного знания не только карты тонких миров, но и имен важных духов, привратников различных иерархий и проводников. Эрдел настраивался на Проклятого, когда не правил упряжкой, дремля за спиной Хорта, однако не делился своими наблюдениями. Он будет просто указывать путь, а остальное никого не касается.

Охотничий домик был в отличном состоянии. Хорт растопил печь, снял рукавицы и уселся на лежаке, протянув руки к огню. Эрдел, наполовину погруженный в эхо камланий, сел за стол и неторопливо начал выгружать из мешка провизию.

— Твой друг знает, зачем мы едем? — вдруг спросил он. Хорт вскинул брови:

— Какой друг? Вайко? Конечно, нет! Знает только, что в тундру едем, к оркам.

— Ясно, — произнес Эрдел. Есть ему не хотелось. Он разложил на столе нехитрую снедь, направился к лавке у печи, бросил под голову мешок и улегся ногами к теплой печной стенке. Музыка чужих камланий убаюкивала; это была гармония, в которую не вмешивалось ничто постороннее. Шаманы поднимались в тонкие миры, к ним приходили духи, и даже заклинания поиска мертвых казались сейчас Эрделу колыбельной.

14.

Посреди ночи орков и эльфа разбудил страшный вой собак, смешанный с визгами и хрипами, доносившимися от стоявших неподалеку саней. Ашур выскочил первым, но в темноте увидел лишь неясные тени, напугавшие его еще сильнее. Он нагнулся, чтобы позвать из палатки Тэлен, но та уже выбиралась наружу, едва не столкнувшись с Ашуром. При ее появлении в воздухе начал разливаться тусклый свет. Сперва Ашур увидел сбившихся у саней собак, испуганно жавшихся друг к другу, а чуть подальше — скорчившуюся фигуру. Существо стояло на четвереньках и прижимало к земле одно из животных. Горло собаки было разодрано, и существо припало к широкой ране, вцепившись зубами в мясо и отдирая от него куски. Собака, едва ли не ростом с нападавшего, хрипела и билась, но тот держал ее крепко, не обращая внимания на орков, в ужасе замерших у своего ненадежного укрытия.

Первой пришла в себя Тэлен. Она вдруг подпрыгнула, с силой топнула ногами, ударила в ладоши и что-то выкрикнула. Существо взвыло и распласталось по окровавленному снегу, не в силах приподняться. В тот же момент собака перестала биться, испустив последний вздох. Тэлен метнулась в палатку, оттолкнув остолбеневшего Ашура, и через секунду выскочила оттуда со своей сумкой. Вытянув оттуда связку амулетов, она подскочила к существу и начала хлестать его всеми амулетами сразу. Постепенно овладев ситуацией, она ровным шепотом, как и полагается шаману, произносила нужные заклинания. Существо затихло и обмякло. Тэлен опустила руку и неторопливо вернулась к сородичам.

— Унесите его обратно, — бросила она, залезая в палатку. Свет в воздухе начал гаснуть.

— К-кого? — едва выговорил Ашур. Гадзи осторожно подошел к лежащему на снегу существу и вздрогнул.

— Это же наш человек! — воскликнул он. — Дождались — проснулся!

— Ничего себе, — пробормотал Ашур, не двигаясь с места. — Как же нам быть?

Гадзи не ответил. Он наклонился, подхватил Проклятого подмышки и потащил в соседнюю палатку. Собаки обеих упряжек скулили, не желая приближаться к растерзанному собрату. Свет окончательно погас; вокруг сгустилась тьма.

Тэлен разожгла костер и взглянула на вернувшихся с улицы орков и эльфа.

— Но как! — только и смог выговорить Лаго, махнув рукой в сторону саней.

— А вот так, — ответила Тэлен. — Проснулся ваш демон. Теперь за ним глаз да глаз нужен. Видно, люди знали, как его удержать — на то и нужны были цепи, и цирк этот с ножами.

— Как же мы с ним поедем? — спросил Ашур.

— Поедем, — сказала Тэлен. — Он будет спать. Я этим займусь. А вы, как только окажемся на мольбище, начнете охотиться.

— Ну это понятно, — буркнул Гадзи. Он был мрачнее тучи, поскольку любил собак, и страшная смерть одной из них произвела на него неизгладимое впечатление. Однако, несмотря на происшествие, все хотели спать. Постепенно орки укладывались, и лишь Менкалиан вновь раскрыл дневник, развел чернила и начал писать о том, чему оказался свидетелем минуту назад.

Наутро орки собрали палатки, накормили собак, погрузили скарб, положили на передние сани человека и отправились в путь. Впереди ехали Тэлен и Гадзи, на вторых санях — Ашур, Лаго и Менкалиан. Отсюда до мольбища было три дня пути, и за это время человек ни разу не просыпался, так что Тэлен даже не пришлось колдовать. Через сутки слева показался лес. Они подъехали к нему и направились вдоль деревьев на запад. В своем дневнике Менкалиан очень реалистично изобразил пожирающего собаку Проклятого, и Лаго даже заметил, что, возможно, не стоит делать такие похожие иллюстрации. Менкалиан сказал, что в их летописях всегда детальные изображения, и будь у эльфов возможность записывать историю рисунками, они бы так и делали.

На четвертые сутки дорога пошла в гору, а значит, мольбище было уже близко. Ашур перегнал Гадзи, желая первым въехать на холм, но Гадзи не собирался сдаваться, подстегнул собак, и вот уже обе упряжки мчались к вершине. Тэлен покачала головой и откинулась на мешки, а Лаго в восторге подбадривал Ашура. Упряжки вихрем взлетели на гору, и перед путешественниками возникла необычайная сцена.

Верхушка высокого холма была плоской, и на ней стояло мольбище — деревянная изба в центре квадрата, огороженного забором. По углам забора торчали шесты с кожаными флагами, на которых изображались ритуальные узоры. Те же флаги стояли и рядом с избой. Остальное пространство, некогда свободное и открытое всем ветрам, сейчас занимали мохнатые слоны. Гадзи и Ашур едва успели остановить собак, чтобы те не влетели в стадо. Слонов было несколько десятков. Почти все они стояли вокруг мольбища. Некоторые медленно бродили поодаль. Появление упряжек не прошло незамеченным: несколько гигантов, раза в два выше избы, повернули громадные головы, украшенные загнутыми бивнями, и взглянули на пришельцев. Но дальше взглядов дело не пошло. Слоны будто убедились, что упряжки не двигаются, и вновь опустили головы.

Менкалиан сидел, разинув рот. Он напрочь позабыл о дневнике и о том, что мечтал запечатлеть этих таинственных животных. Орки, впрочем, были поражены не меньше. Столько слонов они не видели никогда. Изредка оленеводы или охотники замечали пять-шесть животных, бредущих у самой кромки леса, но три-четыре десятка, собравшиеся в одном месте — дело неслыханное.

Больше мохнатые слоны не обращали внимания на незваных гостей. Они вели себя странно — не рыли хоботом снег в поисках травы, не хлопали ушами и почти не двигались. Просто стояли, будто о чем-то думая. Наконец, Менкалиан очнулся, соскочил с саней и стал лихорадочно доставать письменные принадлежности. Ему казалось, что если сейчас он не начнет рисовать, все стадо сорвется с места и ринется вниз с холма. Лаго с недоумением взглянул на эльфа, и тут Тэлен сказала:

— Это очень странно.

— Ну еще бы! — воскликнул Ашур. — Как мы теперь подойдем к мольбищу?

— О том и речь, — ответила Тэлен. — Слоны обычно не нападают, но сейчас все иначе, их много, и они странно себя ведут... как будто ждут нас.

— Может, это совпадение, — предположил Гадзи. — Давайте-ка я схожу. В конце концов, ритуальные луки все равно в избе, без них охоту не начнешь.

— Мы пойдем вместе, — сказала Тэлен. — Только очень осторожно.

Ашур молча встал рядом с ними, не желая оставаться в стороне. Гадзи хлопнул его по плечу, и троица неторопливо зашагала к забору. Менкалиан упоенно покрывал рисунками страницу за страницей, а Лаго с замиранием сердца следил, как его друзья приближаются к первым слонам. Казалось, животным нет до орков никакого дела, никто не двинулся с места, не затрубил, не повернул голову. Однако прошла еще секунда, и все внезапно изменилось, будто орки перешли незримую черту. Слоны, стоявшие у самого забора, повернулись навстречу идущим, выставив огромные бивни. Те, что были ближе к склонам, направились друг к другу, перекрывая гигантскими телами путь к открытым воротам. Орки остановились. Слоны не нападали, но ясно давали понять, что на мольбище не пустят. Лаго задрожал от страха. Ему никогда не доводилось видеть такого плохого знака. Тэлен, Ашур и Гадзи быстро повернулись и направились к саням. Менкалиан, кажется, вообще ничего не заметил.

— Надо подумать, — сказала Тэлен. — Давайте спустимся с холма и остановимся у леса. Туда они точно не пойдут.

Упряжки развернулись, и через полчаса орки и эльф уже сидели в палатке у костра. Менкалиан вернулся к прерванному занятию, погрузившись в тщательное отображение огромных зверей и подробное описание их внешнего вида, а орки пустились рассуждать о том, что все это может значить.

— Духи на нас гневаются, — сказала Тэлен, — поэтому здесь столько слонов, чтобы те не дали нам совершить приношения.

— Если бы они на нас гневались, то наоборот, дали бы его совершить, — возразил Гадзи. — Так мы смогли бы очиститься и вернуть равновесие. Тут что-то другое.

— Может, нам все же попробовать дойти до ворот? — предположил Лаго. — Может, это часть ритуала?

— Попробуй, дойди, — хмыкнул Ашур. — Они так встанут, что даже под брюхом не пролезешь. А будешь упрямиться — могут и хоботом наподдать. Для особо непонятливых.

— Но если мы не сможем попасть на мольбище, то как вернемся обратно? — спросил Гадзи. — После таких новостей Мать выгонит нас вместе с этим чудовищем. Скажет, что мы неугодны духам, что...

— Может, духи тут совсем не при чем, — вдруг подал голос эльф, который, как оказалось, давно уже прислушивался к их разговорам. Все с удивлением посмотрели на него.

— То есть? — спросила Тэлен. — Как это — не при чем?

— Ты знаешь, кто этот человек? — вместо ответа произнес Менкалиан. — Точнее, кто этот демон?

— Нет, — призналась Тэлен. — Для этого надо камлать. Но ты же видишь, это очень сильный демон, и мне он не под силу. С его физическим воплощением я еще могу справиться, и то лишь потому, что он наполовину мертв, но с ним самим может общаться только Мать. Поэтому я не знаю, что это за демон.

— Но люди наверняка знают, — продолжил Менкалиан. — Демон воплощен в человеческом теле, возили его люди, и у них, судя по вашим рассказам, на этот счет даже какая-то бумага имелась. Может, в этом все дело? Его надо вернуть людям, и пусть они с ним сами разбираются.

— Да кто ж его возьмет! — воскликнул Ашур.

— Надо подумать, — сказал эльф. — Но это совсем другой вопрос. В этом случае ясно, почему слоны не дают вам подойти. Вы приняли неправильное решение, и вам говорят, что это — не путь.

В палатке воцарилось молчание. С такой точки зрения орки на свою проблему не смотрели.

— Он что-то говорил о жрецах Гураба, — пробормотал Гадзи. — Это людские священники?

— Да, это их церковь, — ответил Менкалиан. — Церковь пяти богов. В наших летописях о них кое-что есть. Пять богов — Ласед, Трок, Зуна, Патор и Карро, — с точки зрения людей владеют всеми силами мира. Как эти силы между ними распределяются, я не помню — не слишком этим интересовался. Церковь пяти богов основали три с половиной тысячи лет назад. Впрочем, она больше похожа на военный, чем на религиозный орден. Насколько мне известно, большинство монахов служат на границе с Акамаром, откуда на север идут мертвецы. В крупных городах у них тоже есть свои подразделения. А в остальном все как обычно — храмы, службы, монастыри. Если ее жрецы выдали вашим знакомцам грамоту, значит, они в курсе, кто это. — Менкалиан кивнул в сторону выхода из палатки, за которым стояли сани с Проклятым. — Мне кажется, надо вернуться обратно, и пусть кто-нибудь расскажет Матери о случившемся. А потом имеет смысл съездить к людям, вместе с ним, — эльф снова указал на невидимые за пологом сани.

— Хм, — только и сказал Гадзи.

— Хорошо, — ответила Тэлен. — Все равно нет смысла сидеть здесь. Пусть будет по-твоему. Мы возвращаемся.

15.

Проклятый был совсем близко. Эрдел с Хортом выехали ни свет ни заря, чтобы за день добраться до места. Его присутствие отдавалось в голове Эрдела постоянным надоедливым гулом, и чем ближе они подъезжали, тем громче он становился. Обычно Эрдел держался от Проклятого на расстоянии суток, но здесь их разделяло всего несколько часов, и ощущения было не из приятных.

— Как ты его чуешь? — спросил Хорт, развалившись в санях позади Эрдела.

— Да вот так, — ответил он. — Просто слышу.

— Слышишь?

— Это звук, вроде гудения. Чем ближе, тем сильнее.

— Ясно. А что будет, когда окажешься рядом?

— Поначалу будет громко, — с неохотой ответил Эрдел. — Потом пройдет.

— И долго нам еще?

— Скоро приедем. Теперь он от нас никуда не денется.

Хорт хмыкнул и больше ни о чем не спрашивал.

Несколько часов они ехали без остановок. Собаки начали уставать, да и сами путешественники порядком замерзли. Но Эрдел уже не мог отдыхать. Ему было необходимо оказаться рядом с Проклятым, чтобы снять напряжение, поставив особый блок и зачерпнув энергии из тела, в котором Проклятый на этот раз поселился. Так он прекратит ужасающий шум, не дававший ему сосредоточиться.

Их терпение и упорство было вознаграждено. След Проклятого вывел Эрдела к высокой палатке, рядом с которой стояли сани. Лежавшие подле них собаки вскочили и залаяли. Не успел Эрдел остановиться, как из палатки один за другим появились трое орков. Они с удивлением наблюдали за Эрделом и Хортом, поднявшимся с саней, и изумились еще больше, когда Эрдел уверенно направляется к их упряжке.

— Стой! — вдруг закричал один из орков — точнее, орчанка в длинном шаманском кафтане. Но Эрделу было не до объяснений. В санях лежал Проклятый, и только он один мог снять тот невероятный груз, что лежал на Эрделе точно камень, по которому бьют молотами сотни гномов. Он откинул шкуры и прикоснулся к телу Проклятого. Мысленное заклинание, всплеск энергии, и гул оборвался. Из мозга будто вытащили тяжелый катающийся шар. Эрдел взглянул на шаманку и сказал:

— Мы приехали за ним.

На лицах орков отразилось еще большее удивление и вполне понятное Эрделу облегчение. Наверняка они поняли, с чем имеют дело. Проклятый был в стадии кокона и, судя по наложенному на него заклятию, уже просыпался.

— Что ж, — сказала орчанка. — Скрывать не буду — мы этому рады. Но сегодня вы не успеете добраться до леса — скоро стемнеет, и мы приглашаем вас заночевать.

Эрдел с Хортом быстро поставили палатку и отправились знакомиться.

— Меня зовут Эрдел, а это — брат Хорт, — сказал Эрдел, когда все расселись у костра. — Мы — монахи Гураба.

Орки переглянулись.

— Тэлен, — сказал орк постарше и указал на орчанку. — Это Ашур. А я — Гадзи.

— Значит, это вы отобрали Проклятого, — проговорил Эрдел.

— Мы, — ответил Гадзи. — Кто бы знал.

— Конечно, — сказал Эрдел. — Он ведь уже просыпался?

— Один раз, — проговорила Тэлен. — Около недели назад. Сожрал нашу собаку.

— Вы отлично с ним справились, — сказал Эрдел. Тэлен слегка усмехнулась.

— А кто такой этот Проклятый? — отважился Ашур, впрочем, не слишком надеясь, что монах ему ответит.

— Я не могу это обсуждать, — отозвался Эрдел. — Информация предназначена только для монахов, и то не для всех. Скажу вам одно — рад, что вы над ним не камлали.

— Мы просто не успели, — ответила Тэлен. — Мать рассердилась, послала нас на мольбище очиститься, принести жертвы, но там оказались мохнатые слоны...

— Мохнатые слоны? — подал голос Хорт.

— Да, — сказала Тэлен. — Они не дали подойти к избе, и нам пришлось вернуться. Завтра вечером должна приехать Мать, сказать, что делать дальше. Но теперь все само собой разрешилось. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Как это — мохнатые слоны? — снова спросил Хорт.

Ему объяснили, кто такие мохнатые слоны, и разговор плавно перешел на другие темы. О Проклятом больше не вспоминали. Время бежало незаметно, и всех постепенно начало клонить в сон. Распрощавшись, Эрдел и Хорт вернулись в свою палатку, развели огонь, прогрев холодное помещение, и улеглись спать.

Наутро монахи распрощались с орками и повернули к лесу. Сперва им предстояло добраться до монастыря, а затем продолжить путь и доставить Проклятого в Везенский монастырь. Эрдел не рассчитывал, что по прибытии ему расскажут, для чего вдруг жрецам понадобился Проклятый, но лишний раз побывать в великом Везене было в радость.

К вечеру на горизонте показался лес. Хорт предложил остановиться в том же охотничьем домике, и Эрдел согласился — все лучше, чем спать в палатке на снегу. Еще издалека он разглядел, что у избушки стоят кони.

— Там уже кто-то есть, — сказал он. Хорт хмыкнул:

— Тоже неплохо. Веселей ночевать.

Подъехав к домику, Эрдел сошел с саней, поднялся на ступени и дернул дверь. Та оказалась заперта. Он постучал. Спустя недолгое время дверь распахнулась, и из темноты показался человек. Эрдел узнал в нем одного из мужчин, встреченных в доме Вайко. Тот молча взглянул на него, нимало не удивленный, а потом Эрдела вдруг что-то резко и больно толкнуло в спину. Мужчина спокойно смотрел, как Эрдел падает с крыльца, а потом в его руке откуда-то взялся небольшой арбалет. Он направил его в грудь упавшему и тоже пустил стрелу.

16.

... Наставник молча и, как ему показалось, укоризненно смотрел на него сквозь белесый туман. Не смог, слышалось Эрделу, подвел... это тебе не мертвяков бить... Потом наставник неуловимо быстро повернулся и зашагал прочь, постепенно исчезая в тумане. Эрдел потянулся к нему, захотел догнать и только тогда понял, что тот уходит навсегда. Слезы застлали глаза, он на мгновение перестал что-либо видеть, но каким-то образом осознал — туман начал пропадать. Смахнув слезы, он увидел себя стоящим на серой пыльной дороге. Вокруг громоздились огромные камни; за ними виднелись далекие горы и каменная пустыня. Небо здесь было грязно-зеленым, с редкими алыми полосами и низкими облаками. Перед Эрделом стоял человек с заплетенными в косу темными волосами, в тонкой серебристой кольчуге; из-за его спины выглядывали рукояти двух мечей. Неподалеку застыл огромный черный конь с длинными клыками. Эрдел узнал обоих — это был Карро, бог смерти и темных искусств, и его конь Трав. Эрдел начал было опускаться на колени, но Карро тут же сказал:

— Встань.

Эрдел поднялся. Карро развернулся и зашагал по дороге к горам. Конь и Эрдел последовали за ним. Постепенно они поднимались все выше, и вот валуны оказались далеко внизу, холодный ветер разогнал пыль, а в воздухе почувствовалось приближение дождя. Поначалу Эрдел бездумно переставлял ноги, а потом вдруг вспомнил о наставнике, который, казалось, совсем недавно покинул его, и недоуменно покачал головой: как же он оказался здесь, в царстве Карро, если только что был в монастыре... или не в монастыре? Воспоминания давались нелегко — прошло много времени, прежде чем он вспомнил, что его убили из арбалета... Но кто? И почему? Карро неутомимо взбирался вверх, пока, наконец, они не оказались на вершине горы, покрытой серыми крошащимися камнями.

Впереди расстилался унылый, однообразный пейзаж: горы, небольшие долины, поросшие желтоватой сухой травой; из-за горизонта несли дождь зеленые тучи. Резко бил ледяной ветер. Карро спросил:

— Ты что-нибудь вспомнил? Здесь быстро забывается.

— В общих чертах, — ответил Эрдел и испугался своего голоса, чужого, глухого, тусклого. Карро зашел ему за спину, положил руки на плечи и сказал:

— Смотри внимательно. У нас получится только раз.

Эрдел знал, что сейчас будет — в период обучения наставник упражнялся с ним в удаленном видении, и у Эрдела неплохо получалось. Сосредоточившись, Эрдел выбрал точку-якорь — двойную вершину горы прямо перед собой, — и в ту же секунду пространство сдвинулось влево, и земля под ним понеслась назад. У Эрдела закружилась голова — часть сознания, понимавшая иллюзорность движения, пыталась убедить его, что он остается на вершине с Карро, однако органы чувств говорили об обратном. Земля виднелась далеко внизу — горы, долины, пустыни, пересохшие озера, потухшие вулканы, без жизни, без воды, которая мгновенно впитывалась в песок, желтоватые сухие травы... однако через некоторое время в этом однообразном пейзаже начал появляться снег. Они забирались севернее, где пустыню и горы покрывал плотный голубоватый снежный покров, и постепенно горы исчезли — на гигантской бескрайней равнине остались одни снега. Зеленые тучи превратились в темно-серые; свет, идущий от невидимого солнца, начал тускнеть. Однако впереди начинало расцветать слепящее белое сияние. Эрдел прикрыл глаза, но сияние легко проникало сквозь веки.

Скоро свет не позволял что-либо видеть, однако, судя по всему, это было пограничное сияние — преодолев его, Эрдел вновь обнаружил перед собой снежную равнину. И эта равнина была не пуста. Эрдел отчаянно пытался понять, что же перед ним такое, и не мог. Карро замедлил полет, но то, что беспокоило Эрдела, все еще не обретало форму, походя на медленно вращающиеся надо льдом гигантские облака серебристого тумана. Нижняя часть этих облаков почти касалась снега, а верхняя уходила за темно-серые тучи. Медленный вихрь светился изнутри; то тут, то там вспыхивали голубоватые искры. Эта величественная картина заворожила Эрдела — неизвестное явление обладало гипнотической силой, маня вперед и внутрь перемещающихся масс. Эрдел не стал сопротивляться и попытался проникнуть за пелену облаков, однако его тело пронзила резкая боль, будто внутри вспыхнула молния. Впрочем, попытка не осталась не замеченной: от вихря отделилось небольшое облако и поплыло в его сторону. В то же мгновение его тело будто разорвалось изнутри, перед глазами потемнело, рот наполнился кровью, и он потерял сознание.

...Сейчас над ним стоял Карро, а по лицу били холодные струи дождя. Эрдел с трудом поднялся с земли и приложил руку ко рту. Крови не было.

— Ты мог умереть, — с легкой укоризной проговорил Карро. На мгновение Эрдел растерялся.

— А разве я жив? — с удивлением спросил он. Карро усмехнулся и ответил:

— Тебе пора возвращаться.

— Но что я видел? — воскликнул Эрдел. — Что ты мне показал?

— Это... — Карро неопределенно махнул рукой. — Это дух.

— Дух? — поразился Эрдел. — Чей?

Карро пожал плечами:

— Мы не знаем. Но о нем есть пророчества.

Поначалу Эрдел не знал, что и сказать.

— Пророчества для кого? — спросил, наконец, он.

— Для нас, — сказал Карро. — Мое царство, царства моих братьев и сестер граничат с этой сущностью, и мы полагаем, что она нам угрожает.

— Это невозможно, — проговорил Эрдел и испугался беспомощности, что позвучала в его словах. Во взгляде Карро ему почудилась жалость.

— Вы мало знаете, — продолжил Карро, и интонации, с которыми бог это произнес, напомнили Эрделу наставника. — И это хорошо.

— Но что мне с этим делать? — спросил Эрдел. Ему хотелось помочь Карро — иначе для чего он здесь оказался? Бог молчал. По его лицу текла мутная вода, но он не обращал на нее внимания.

— Узнаешь в свое время. Тебе пора, — повторил он. Эрдел вдруг понял, что не хочет покидать это безжизненное место и его хозяина. Карро, без сомнения, заметил это и сказал:

— Мы еще увидимся. Хотя я не ожидал, что твоя душа настолько далека.

— Что это значит? — удивился Эрдел, но Карро не ответил. Его облик вдруг начал стираться дождем, как следы на песке, и через секунду перед Эрделом уже никого не было. Шум ливня неуловимо изменился, в него вплелись посторонние звуки, обрывки речи, треск горящих поленьев. Ледяная вода пропала, ее сменило тепло. Эрдел открыл глаза и увидел перед собой сужающийся потолок палатки. На нем плясали тени от горевшего в центре костра. На мгновение Эрделу стало так хорошо, что он решил еще немного полежать, прежде чем обратиться к своим спасителям, однако вспомнил о Карро, оставшемся в своем сером царстве. Он поднял руку и поднес к месту на груди, куда ударила вторая стрела.

— Эй! — крикнул кто-то рядом, и Эрдел вздрогнул от неожиданности. — Он очнулся! Позовите кто-нибудь Мать!

На мгновение полог откинули, и в палатку ворвался яркий дневной свет. Эрдел повернул голову и увидел выбегающего из палатки орка. Ясно, подумал он. Вот я где.

17.

Тем же вечером в палатку, где лежал Эрдел, начали собираться орки. Сперва появилась молодежь и расселась по дальним углам. Чуть позже — несколько взрослых орков во главе со старейшиной. Среди них Эрдел узнал Гадзи. В полутьме ему трудно было разобрать, кто куда садится, да и чувствовал он себя неважно. Наконец, в палатку вошла Мать в сопровождении двух учениц. Орки сразу же прекратили разговоры. Ученицы с бубнами уселись у входа, и Мать поставила перед огнем глиняную тарелку, наполненную темными листьями. Бросив пару листьев в огонь, она принялась неторопливо прохаживаться взад-вперед по небольшому пространству, что оставалось не занятым. Ученицы следили за ней, потихоньку начиная стучать колотушками в бубны. Мать ходила молча, прижав руки к груди. Ее голову украшал высокий расшитый убор с разноцветными тонкими лентами. Под ними лицо Матери оказалось почти полностью скрыто. Эрдел какое-то время следил за ней, а потом утомился и закрыл глаза.

Он предполагал, что Мать собирается лечить его раны, но вскоре происходящее перестало быть похожим на лечебный сеанс. Мать подбрасывала в костер листья, отчего в помещении распространялся тяжелый сладковатый запах. Фигура шаманки то появлялась, то исчезала в сизом дыму. Ритм бубнов ускорялся; обходя костер, Мать начала подпрыгивать и ударять себя в грудь кулаками. Сколько так продолжалось, Эрдел не знал. Ученицы неистово били колотушками по натянутой коже огромных бубнов, Мать скакала вокруг огня, то стуча себя в грудь, то ловя что-то в воздухе. Внезапно она упала, и бубны стихли. Кто-то быстро накрыл ее лицо куском ткани.

Изредка Мать шевелилась, издавала невнятные звуки, однако ничего больше не происходило. Затем она села и продолжила что-то ловить в воздухе почти над самым огнем. В какой-то момент она ловко извернулась, будто бы поймав того, кто пытался от нее увернуться, и Эрдел мигом ощутил, как к нему возвращается головная боль. Он в панике попытался привстать, однако орки молча ухватили его за руки и за ноги. Мать поднесла к лицу сжатый кулак и плюнула. В дальнем углу палатки что-то зашипело, и сидящие там рванулись ближе к огню, не задев, однако, ни Мать, ни Эрдела.

Несмотря на растущую боль, Эрдел продолжал видеть и слышать происходящее. В дальнем углу, откуда со страхом бежали орки, возникло тусклое зеленоватое свечение. Мать повернулась и погрозила пальцем. Из угла послышался вздох: "А-а-а-а...". Ученицы легко ударили в бубны, и Мать начала общаться. Эрдел плохо знал орочьи наречия и не понимал, о чем Мать говорит с духом. Боль усиливалась, но Эрдел не отважился издать ни звука — нарушить происходящее казалось пострашнее любой боли. Орки крепко его держали, мать говорила, то и дело бросая в огонь листья, и скоро из-за дыма и полутьмы Эрдел уже не так отчетливо видел зеленоватое сияние. Вдруг рядом очутилась Мать. Она распустила завязки рубашки на его груди, сняла прикрывавшие рану тряпки и вытащила откуда-то узкий нож. Ученицы как по команде затянули песню, и Эрделу начало казаться, что в его голове прорастают побеги южного растения отоиби, способного расти по метру в сутки. Мать что-то делала с раной, но эта боль была ничто по сравнению с тем, что творилось у него в голове. Потом Мать спрятала нож, подняла руку, и Эрдел с ужасом увидел в ней свое сердце. Шаманка развернулась и бросила сердце в угол. Раздалось шипение, будто оно угодило в лесного кота, и мимо Эрдела скользнуло что-то длинное и прозрачное. Орки отшатнулись, пришелец достиг каменного круга, ограждающего огонь, и исчез в пламени.

Песни закончились, бубны смолкли. Мать поднялась, прошла к выходу, где ученицы подхватили ее под руки, и покинула палатку. Некоторое время орки молча сидели, а потом неторопливо потянулись наружу. Эрдела отпустили, и он, еще не избавившись от наваждения, вдруг понял, что больше не чувствует боли. Он даже не заметил, как она ушла.

18.

С тех пор он больше не видел Матери, зато появились его знакомые — Гадзи, Ашур и ученица Тэлен, а также, к удивлению Эрдела, молодой эльф по имени Менкалиан, который, оказывается, тоже присутствовал на ритуале, сидя неподалеку от угла, где возник дух. Все они справлялись о его здоровье, рассказывали забавные истории, происходившие в стойбище, однако Эрдел понимал: они ждут, когда он окрепнет, чтобы что-то выяснить.

В один из дней он попытался найти Проклятого, однако старания не увенчались успехом — он услышал только размазанный в пространстве гул, а определить направление не смог. Тем же вечером к нему явились Тэлен, Гадзи и эльф со неизменными перьями и кисточками. Усевшись рядом, они сразу приступили к делу.

— Нам кажется, ты готов к разговору, — сказала Тэлен. Эрдел, прислонившийся к покрытой шкурами деревянной распорке, кивнул.

— Более-менее, — ответил он.

— Вот и хорошо. Начнем с того, что ты помнишь о нападении.

— Помню, что у охотничьего домика на нас напали. Больше ничего.

— Ты знаешь их? Видел раньше?

— Видел, — сказал Эрдел. — По пути сюда мы заночевали в доме знакомых Хорта, на ярмарке. Там был один из нападавших.

Тэлен помолчала.

— Расскажи нам о демоне, — произнесла она через некоторое время.

— О ком? — удивился Эрдел.

— О демоне, который был в том человеке.

— Я не могу, — ответил Эрдел. — Это нарушение устава.

— Послушай, — вступил в разговор Гадзи. — Я тебе объясню, что тогда случилось. Вы с этим Хортом доехали до охотничьего домика, где вас уже поджидали. Ты поднялся на крыльцо, и в этот момент твой приятель и брат по вере Хорт выстрелил тебе в спину из арбалета, а второй, что ждал в избе, добавил вторую стрелу, в грудь. После этого они преспокойно уехали, прихватив демона. Ты бы умер, если б не Тэлен, с которой говорил дух. Это благодаря нему мы поехали тебя спасать, так что ты должен объяснить, что все это значит. Тем более того же хочет и Мать.

Потрясенный Эрдел молчал. Эльф строчил свои заметки, то и дело обмакивая перо в баночку с тушью.

— Откуда вы об этом узнали? — наконец, спросил он.

— Мы охотники, — сказал Гадзи. — Читаем по следам.

— А дух? Что за дух с тобой говорил?

— Мне кажется, тебе лучше знать, — ответила Тэлен с усмешкой. Эрдел ошеломленно покачал головой:

— Не может быть.

— Он просил о твоем спасении. Мы исполнили его просьбу и теперь хотим знать, что за угроза связана с похищенным демоном.

Эрдел приложил руку к груди — сердце колотилось так, словно хотело разбить грудную клетку и выскочить на волю.

— Я мало знаю, — наконец, сказал он. — Только в общих чертах.

— Пусть в общих, — согласилась Тэлен. — Это тоже неплохо.

— Позволю себе вас перебить, — встрял Менкалиан. — Тут говорили о духе, который просил помочь Эрделу... Я из ваших намеков ничего не понял, так что хотелось бы поподробнее, если можно.

— Это был Карро, — не слишком уверенно ответил Эрдел, поглядывая на Тэлен. — Высокий человек с длинной косой, с двумя мечами...

— И черной лошадью, — добавила Тэлен. — Верно?

— Это конь, Трав, — машинально ответил Эрдел.

— Карро! — воскликнул Менкалиан и даже опустил перо. — Ваш бог!

— Да, — Эрдел невольно улыбнулся, глядя на изумленное лицо эльфа. — Бог смерти и темных искусств. Когда я его увидел, то решил, что умер.

— Увидел? — тут же спросила Тэлен. — Тебе он тоже являлся?

Эрдел мысленно посетовал на свою болтливость, но отнекиваться не стал.

— Сперва мне явился наставник из монастыря, мой учитель... Наверное, он давал знать, что умер и покинул свое тело. А потом я оказался в стране смерти, с Карро.

— И что случилось? — спросила Тэлен.

— Мы пошли на гору, — ответил Эрдел, — и он показал мне свое царство. За его пределами был странный дух, который, как сказал Карро, угрожал его миру и миру остальных четырех богов. После этого я очнулся.

Орки и эльф молчали. Тэлен некоторое время размышляла, перебирая костяное ожерелье, а потом спросила:

— Значит, бог хочет, чтобы ты ему помог?

— Я не знаю. Он был не слишком разговорчив.

— Ну а демон? — нетерпеливо спросил Гадзи. Эрдел взглянул на него и ответил:

— На самом деле их одиннадцать.

— Одиннадцать демонов? — поразился Гадзи.

— Проклятых. Тот, кого вы видели, один из трех, что находятся в землях Гураба. Четверо, насколько я знаю — в Акамаре, у тамошнего ордена хранителей. Об остальных мне ничего не известно.

— Одиннадцать, — протянула Тэлен и опустила глаза, снова о чем-то задумавшись. — Откуда известно, что именно одиннадцать?

— Мне так сказали, — ответил Эрдел.

— И зачем его похитили? — спросила Тэлен. — Что он может, кроме как жрать собак?

— Не знаю! — воскликнул Эрдел. — В мои обязанности входило следить за этим конкретным Проклятым, и до сегодняшнего дня я даже не думал, что кто-то может его выкрасть!

Снова воцарилось молчание.

— Ладно, — сказал Гадзи. — И что ты теперь собираешься делать?

Эрдел задумался.

— Сначала отправлюсь в монастырь, — наконец, ответил он. — Узнаю, как и что. Может, вы все-таки ошиблись...

Гадзи хмыкнул. Эрдел не продолжал.

— А кто знает о Проклятом больше? — подал голос эльф. Он, кажется, записал все, что хотел, и уже убирал свои принадлежности.

— Жрецы Гураба, — ответил Эрдел. — Совет ордена в Везене. Там, кстати, находятся два других Проклятых.

— Их тоже ножами кромсают? — поинтересовался Гадзи.

— Нет, — ответил Эрдел без особого энтузиазма. — Они выступают на арене. Дерутся. Агрессивное воздействие необходимо, иначе они перейдут в стадию кокона и начнут нападать.

— В стадию чего? — не понял Гадзи.

— Кокона. Это просто название, — сказал Эрдел. — Вы сами видели, что он с вашей собакой сделал. С каждым разом ему бы требовалось все больше мяса, он становился бы все сильнее. В конце концов... — он махнул рукой.

— Нет, ты уж договаривай! — возмутился эльф, снова вооружившись пером и бумагой.

— Мне рассказывали, — начал Эрдел, — что когда такое происходило, и Проклятого становилось невозможно контролировать, ему отсекали голову. Тело умирало, а дух вселялся в другого человека, которого шаманам приходилось долго искать. Очень трудная задача, особенно когда времени мало. Проклятый занимает тело, овладевает его сознанием и заставляет впадать в спячку. Далее история повторяется. Одна из задач нашего ордена — следить за Проклятыми, но простые шаманы-камертоны не знают, для чего все это надо. Цели и причины известны только высшим жрецам, поэтому от меня вы вряд ли узнаете что-то полезное.

— Почему этого Проклятого возили какие-то ярмарочные шуты? Почему он не выступал на арене Везена вместе с остальными? — спросил эльф. Эрдел молча пожал плечами. Тэлен покачала головой и поднялась:

— Пойду поговорю с Матерью. Она очень встревожена. Кстати, она просила передать, что через пять дней ты должен отсюда уехать.

19.

Реакция на эти слова, как позже думал Эрдел, была неправильной. На сутки он погрузился в уныние, которого не испытывал уже много лет, со времен службы на юге. Он бы не смог объяснить причины такого состояния — разве эти орки были его друзьями? Да, они спасли ему жизнь, но лишь благодаря Карро, и от этого не стали ему ближе, чем были в первую встречу. Волновало ли его поведение Матери, избавившей от проклятия мертвеца, а потом давшей всего десять дней на восстановление после ран и ритуала? Прежде всего она берегла собственный народ. Столкнувшись с неизвестным, угрожающим и опасным, она стремилась от него избавиться, а поскольку с этим неизвестным был связан Эрдел, то и от него тоже.

Впрочем, эти размышления ни к чему не вели. Эрделу было обидно, что его, еще с трудом ходившего, вышвыривают прочь. Однако к вечеру следующего дня он уже всерьез думал, что будет делать дальше. Положим, он уедет от орков — дадут же они хотя бы завалящую упряжку или, на худой конец, ездового оленя, — а что потом? Ехать в монастырь по единственной дороге через ярмарку? Чтобы его заметил Вайко и его люди? Не факт, что они уверены в его смерти — на следующее утро трупа у избушки уже не было, а факт убийства вполне могли проверить, прямо или косвенно. Земля слухами полнится, да и место не безлюдное, кто-то обязательно проехал бы мимо. Убийство монаха случается не каждый день, и об этом бы наверняка распространились слухи. Отсюда до ярмарки пятнадцать дней. Как раз в это время Хорт с приятелями добрались до Вайко. Если они решат, что Эрдел выжил, то будут следить в оба — живой свидетель такого похищения им не нужен. А добираться до монастыря лесными тропами Эрдел был не в состоянии. До него и по наезженной дороге ехать почти месяц, а по лесной чащобе — все полтора.

Последнее время его никто не беспокоил, словно догадываясь, что он чувствует. Один раз зашла Тэлен, молча сменила повязки и напоила горьким, бодрящим отваром. Остальное время Эрдел пребывал в одиночестве, размышляя, как ему быть.

На второй день в палатку заглянул эльф.

— День добрый, — поздоровался он, не решаясь войти. Эрдел махнул рукой. Менкалиан быстро скользнул внутрь и расположился рядом с лежащим Эрделом.

— Знаешь, — сказал эльф, — я все вспоминаю, о чем мы говорили при первой встрече.

— И о чем же? — вежливо осведомился Эрдел.

— Ты рассказывал о службе на границе, — глаза эльфа блестели. — У нас очень мало об этом знают; только в общих чертах. Мы не слишком любим юг, жару, и редко спускаемся в те широты. Ты, наверное, это и сам знаешь...

— Там не так жарко, как кажется, — ответил Эрдел. — Конечно, теплее, чем здесь, но снег иногда тоже выпадает.

— То иногда, — протянул эльф. — Мы — народ северный, хотя если понадобится, и на юге проживем. Я хотел тебя спросить — не мог бы ты поподробней описать свою службу? Например, твой обычный день в наряде. Как это происходило?

Эрдел не выдержал и расхохотался. Чего-чего, а такого он не ожидал. Менкалиан не обиделся или не подал виду. Он тоже слегка улыбался, глядя на собеседника, но отступать не собирался.

— Ты же вроде орков изучаешь, — произнес Эрдел. — В нашей жизни на границе не было ничего интересного.

— Вот скажи, — продолжил терпеливо эльф. — Ты ведь человек образованный, монах. Много книг прочел.

— Допустим, — ответил Эрдел.

— И что, по-твоему, является в них самым важным?

— Смотря в каких.

— Не думаю, чтобы ты увлекался ярмарочными листками про любовь конюха к дочке кузнеца, — насмешливо сказал Менкалиан. — Те книги, что ты читал, были религиозными либо научными. Что в них главное?

— Это слишком отвлеченный вопрос, — ответил Эрдел. Менкалиан покачал головой.

— Ты плохо учился.

Эрдел понял, что разговор перестал быть шутливым.

— Да нормально я учился! — воскликнул он. — К чему ты ведешь-то?

— К тому, что медленно соображаешь. Главное в книге — это живой свидетель. Много ли ты встречал рассказов о войне с мертвецами, которые написаны служившими на границе монахами? Я имею в виду не те здоровенные фолианты, в которых ученые авторы пытаются доказать свою версию и причину воскрешения мертвецов. Я говорю о трудах реальных, живых людей, которые там были и все видели, — Менкалиан покачал головой. — Могу поспорить, что таких книг вообще нет. При этом все мы — и вы, люди, и мы, эльфы, — ценим те произведения, в которых видно и слышно живое дыхание времени. Описание города, в наши дни уже полностью занесенного песками. Церемонии, в которой путешественник принял участие и которую нынче забыли даже потомки тех, кто тогда ее проводил. Возможно, даже потомков не осталось... племена уходят, на их месте появляются другие. А мы, живущие через сотни лет после авторов этих книг, благодаря их свидетельству можем, как видящие на расстоянии шаманы, прикоснуться к прошлому, увидеть одежду, обычаи, лица, архитектуру. Вот поэтому я тебя и спрашиваю. Ты — живой свидетель истории. Для тебя это обычная служба, как для сотен других. Как для всех, кто живет сейчас. С юга на север идут мертвецы. Подумаешь, они уже пятьсот лет идут. А потом мы придумаем способ, как сделать так, чтобы они не шли, и через несколько десятилетий появится поколение, которое откажется верить, что мертвецы способны передвигаться. А еще через сто лет ученые скажут: да бросьте, всё это байки, насочиняли героических мифов... древние сказания, выпуклая образность, на самом деле имелось в виду то-то и то-то... — Менкалиан замолчал, но Эрдел даже не думал его перебивать. — В общем, я был бы признателен, если бы ты просто рассказал мне, как воевал. Какие-нибудь интересные случаи, легенды, технику поимки мертвеца... Ты ведь там долго пробыл?

— Почти десять лет, — ответил Эрдел. — Кажется, словно вчера было, но будто не со мной. Странно.

— Это время, — объяснил Менкалиан, доставая свои перья и бумагу. — Ну так что? — он бросил на монаха внимательный взгляд. Эрдел кивнул — начинай, спрашивай.

Остаток дня Эрдел рассказывал эльфу о своем житье-бытье на границе. Молодой эльф оказался тактичным собеседником и довольно тонким психологом — как только Эрдел подбирался к болезненной для себя теме, Менкалиан уводил разговор в сторону, и Эрдел был ему благодарен. Они проговорили до глубокой ночи. Эрдел рассказал о том, как начинал служить и надеялся стать частью боевого братства. Как был ранен и как на нем сказалось проклятие мертвого. Вспомнил и "набег сожженных", когда акамарцы привезли на свои холмы два десятка обгоревших трупов — видимо, с какого-то пожара или казни, — и через двое суток мертвецы организованно направились на север, без труда убив дежурную тройку соратников Эрдела и подобравшись вплотную к их маленькому монастырю. Своими силами монахам было не справиться, а потому пришлось бить в колокол и звать на помощь соседнюю заставу. Сперва Эрделу было непросто говорить, но вскоре воспоминания захватили его, и их беседу прервала только Тэлен, заглянувшая к Эрделу справиться о самочувствии.

— Да, — заторопился эльф, когда Тэлен покинула палатку. — Я засиделся, извини. Ты очень устал. Я еще завтра загляну, если не возражаешь.

Эрдел улыбнулся:

— Может, я и устал, но на самом деле спасибо, что позволил все это вспомнить и тем более рассказать. Если твои записи кому-нибудь пригодятся, буду только рад. Жаль, что времени на воспоминания у нас осталась всего-то пара дней.

На лице эльфа возникло неподдельное удивление.

— Это почему же! — сказал он. — Ведь мы едем с тобой.

20.

Эльф вышел, оставив Эрдела со смешанными чувствами. Его переполнял стыд за те мысли в адрес орков, что преследовали его все прошлые сутки, и радость, что его не бросают на произвол судьбы посреди бескрайних лесов и снежных пустынь. На следующий день к нему явились будущие спутники — Тэлен, Гадзи, Ашур и Менкалиан. Тэлен выслушала опасения Эрдела насчет Вайко и ярмарки, переглянулась с Гадзи и сказала:

— Мы думали о ярмарке и согласны, что по той дороге ехать не следует. У нас есть другое предложение.

Эрдел почти не удивился, что орки предусмотрели и такой вариант.

— Что же? — спросил он. Тэлен взглянула на него и сказала:

— Пути сна. Однако ты должен понимать, что это может оказаться еще более рискованно.

— Конечно, — тут же ответил Эрдел.

— Вот и хорошо, — сказала Тэлен. — Теперь нам бы хотелось выслушать, каким образом ты сможешь добыть сведения о демоне.

Тут Эрделу стало ясно, что забота о его бренном теле входит в планы орков лишь постольку, поскольку Мать поручила им узнать о Проклятом, а сделать это можно только благодаря помощи ордена Гураба, к коему Эрдел имеет честь принадлежать. Тем более что за него собственной персоной просил один из богов. Эрдел ответил:

— Сперва мне нужно вернуться в монастырь. Настоятель умер, и я должен поговорить с его преемником, рассказать, что случилось. Потом придется действовать по обстоятельствам... — он не успел договорить, как его перебил Гадзи.

— Насколько я понимаю, ты ведь простой монах, — сказал он. — То есть настоятель не обязан тебе ничего объяснять. И если он прикажет забыть эту историю, ты должен будешь подчиниться.

— Он не прикажет! — воскликнул Эрдел. — Похищение Проклятого — это не шутка.

— Не о том речь, — ответил Гадзи. — Ты должен будешь подчиниться любому его решению, в том числе и остаться в монастыре. Как же мы тогда сможем найти везенских жрецов? Вряд ли они захотят разговаривать с простыми орками.

— Вот вы чего хотите... — удивленно протянул Эрдел и с некоторым восхищением взглянул на Тэлен. — А я, по-вашему, запросто могу общаться с высшими жрецами? Я, как вы сказали, простой монах и смотрю на них только издали. Кто меня к ним пустит?

— Хорта послали за Проклятым, — ответил Гадзи. — Он не вернулся. Ты — свидетель похищения. Все просто.

Эрдел помолчал. Эта беседа его угнетала.

— Не просто, — наконец, сказал он. — Я не свидетель. Я знаю столько же, сколько и они, а то и меньше. Не факт, что за нами не следили. Возможно, они уже в курсе похищения.

— У вас есть такие сильные шаманы? — поинтересовалась Тэлен.

— Да, — кратко ответил Эрдел, и разговор на этом закончился.

Через день они выехали к мольбищу, поскольку прокладывать оттуда тропу было несравнимо легче, чем из любого другого места. С ними отправился Лаго, которому предстояло вернуть в стойбище обе упряжки, на которых они ехали — собаки и сани не ходят путями сна. Слоны покинули холм, и его плоская верхушка не хранила никаких следов пребывания мохнатых великанов. Орки с эльфом разгрузили сани и начали прощаться с Лаго. Эрдел, опираясь на палку, стоял в стороне и осматривался. Наконец, Лаго сел на шкуры, махнул Эрделу рукой и покатил с холма. Привязанные порожние сани рванули за ним. Гадзи с Менкалианом переглянулись, подняли мешки с провизией и направились к воротам. К Эрделу подошел Ашур.

— Жаль, что ты так долго поправляешься, — сказал он. Эрдел положил руку ему на плечо, и они неторопливо зашагали к мольбищу.

Вечером того же дня Тэлен, на несколько часов уединившаяся в молельной избе, где говорила с духами и приносила жертвы ради помощи в поиске тропы, сообщила, что отправляться надлежит глубокой ночью, почти под утро, а потому все могут отдыхать и спать. Эрдел был бы рад уснуть, но мысли мешали. Пути сна открывались далеко не каждому шаману, и цена за это была высока, однако благодаря ним огромные расстояния между намеченными пунктами исчезали: путешественники тратили на дорогу не недели и месяцы, а часы и дни. Если Тэлен могла открыть тропу, она была очень сильным шаманом. Вот только без помощи Эрдела ей было не обойтись — лишь он знал, где расположен монастырь.

Несмотря на все беспокойства, поспать все же удалось— Ашур разбудил его, когда у Тэлен все было готово. Пока Эрдел шел к молельне, Ашур быстро собрал легкую палатку и догнал его. В домике было темно — орки не зажгли ни костра, ни лучин. Тэлен усадила Эрдела на холодный деревянный пол напротив себя и сказала:

— Ты должен представить свой монастырь как можно подробнее, вместе с окрестностями, чтобы мы не промахнулись. Больше от тебя ничего не требуется.

Эрдел закрыл глаза. Его клонило в сон, и образы, появляющиеся в сознании, в большей степени являлись мусором, нежели четкими координатами. Наконец, он представил карту: вот здесь ярмарка, вот дорога, вот монастырь. Холм, на котором расположена деревня. Речка. Небольшие поля. Лес. Огромная, заросшая кривыми елями яма неподалеку от полей, куда много лет назад упал небесный камень. Деревенские жители избегали ее, выдумывая разные байки о тех, кто может встретиться незадачливому путешественнику в окрестностях ямы. Как-то раз Эрдел побывал там и ничего интересного не обнаружил ни рядом, ни в ней самой. Что еще? Какие опознавательные знаки? Да никаких — обычная деревня, каких в стране сотни. Обычный маленький монастырь. Интересно, кто там сейчас оставлен настоятелем?

Посторонние размышления Эрдела прервал Ашур, который похлопал его по плечу и сказал:

— Все.

Эрдел открыл глаза. Они находились в молельном домике. Дверь распахнулась, и Гадзи сказал из темноты:

— Пошли.

Ашур поднял Эрдела, сунул ему в руки палку и повел наружу. Однако вместо забора, ворот, открытого холма и неба с редкими звездами перед ними была глухая темнота древесных стволов. Прямо из молельни они попали в лес.

Пройдя немного вперед, Гадзи объявил:

— Здесь будем ждать.

Вместе в Ашуром и Менкалианом он поставил большую палатку, поглядывая на Тэлен, в изнеможении прислонившуюся к дереву, и все они забрались внутрь, к теплу очага, в ожидании рассвета и восстановления сил шаманки, которая сможет определить, где они оказались.

21.

Путешественникам пришлось сделать еще два перехода, прежде чем они добрались до ямы, которую, как выяснилось, Эрдел представил ярче всего. Разбив у ее края палатки, они решили, что такое место лучше всего подходит для лагеря. Здесь никто не бывал, а значит, никто их не обнаружит. Эрдел не понимал, отчего орки так не хотят быть замеченными, но решил не задавать лишних вопросов. К тому же, никто не знал, сколько времени заняло их путешествие на самом деле — по их субъективной оценке прошло всего четверо суток, но пути сна подчас играют с идущими странные шутки, и реальное время вполне могло занять те самые полтора месяца, что требовались на преодоление этого расстояния на своих двоих.

Эрдела разбудили крики и шум, раздававшиеся снаружи палатки. Щурясь от света, он выбрался наружу и увидел раздевшихся до пояса Гадзи и Ашура, затеявших игру в снежки. Они носились друг за другом между деревьями, бросаясь наспех слепленными комками снега, а на бревне у палатки сидел Менкалиан и с улыбкой следил за орками. Эрдел уселся рядом.

— Чуешь? — вместо приветствия спросил эльф.

— Что именно?

— Скоро весна, — ответил Менкалиан. — Думаю, мы бродили довольно долго.

— Может быть, — сказал Эрдел. — А где Тэлен?

— Пошла... — неопределенно махнул рукой эльф, — куда-то в лес. Ей надо отдохнуть. Не так-то просто все эти тропы прокладывать.

— Ваши шаманы такое умеют? — поинтересовался Эрдел.

— Нет, — сказал Менкалиан. — Ни разу не слышал, чтобы эльфийский шаман был на такое способен. Мы довольно прагматично подходим к общению с духами. У наших шаманов узкая специализация. Есть те, кто говорит с духами животных, и те, кто говорит с духами стихий; есть шаманы, общающиеся с духами разных предметов. С растениями. С камнями. Молотами и наковальнями. Мы не слишком увлекаемся метафизикой. С духами пространства и времени у нас никто не имеет дела.

— Понятно, — сказал Эрдел.

— Слушай-ка, — проговорил Менкалиан. — Мы с тобой так и не продолжили разговор о службе. Сегодня все равно день отдыха, а Тэлен вернется только к закату. Может, ты мне еще что-нибудь расскажешь?

— После завтрака, — ответил Эрдел, и эльф рассмеялся:

— Отлично. Тогда дай знать.

Хотя на этот раз Эрдел вспоминал боевое прошлое без особого вдохновения, он рассказал несколько забавных и любопытных моментов, порадовавших дотошного эльфа, прежде чем неожиданно для всех появилась Тэлен. Она казалась бодрой и отдохнувшей. Заглянув в палатку, где расположились Менкалиан и Эрдел, она сообщила:

— У вас есть время закончить свои дела и собраться с мыслями. После этого милости прошу ко мне. Сегодня ночью вы идете в монастырь.

— Ого! — обрадовался эльф. — Вот здорово!

Эрдел не понимал, к чему такая таинственность, и спросил об этом шаманку, когда они вместе с Менкалианом уселись в большой палатке Тэлен. Вместо ответа та посмотрела на Гадзи.

— Дело в том, — сказал орк, — что с точки зрения похитителей ты можешь представлять большую опасность, поэтому чем меньше тебя видно, тем лучше и для тебя, и для нас. Ты наверняка считаешь, что в монастыре некого бояться, но это может оказаться не так. Лучше поберечься.

— Вы знаете что-то, чего не знаю я! — возмутился Эрдел.

— Нет, мы просто рассуждаем, — сказал Гадзи. — Как ты думаешь, почему Хорт пытался тебя убить?

— Чтобы я никому не рассказал о похищении, — ответил Эрдел, пожимая плечами. Гадзи усмехнулся:

— Это очевидно, но не обязательно правда. Скорее всего, он хотел твоей смерти потому, что ты шаман-слухач и можешь вычислить точное местоположение Проклятого.

— Увы, — сказал Эрдел, — сейчас я этого не могу. Я слышу его, но определить место не получается. Они ведь тоже могли воспользоваться путями сна, а на больших расстояниях невозможны точные вычисления.

— В любом случае, — закончил Гадзи, проигнорировав последнее высказывание Эрдела, — в монастыре постарайся сделать так, чтобы кроме настоятеля тебя никто не видел.

— Хорошо, — сказал Эрдел.

— И ты должен вернуться, — добавила Тэлен. — Что бы ни случилось. Даже если тебе прикажут остаться.

— Это я уже понял, — проворчал Эрдел. Его самолюбие было задето. Тэлен улыбнулась:

— Не расстраивайся, избранник богов. На твою долю хватит самостоятельных решений.

Эрдел смутился. Гадзи похлопал его по плечу и сказал:

— Ашур вас проводит и будет ждать возвращения. Постарайтесь уйти оттуда затемно.

Эрдел кивнул. Они с Менкалианом собрали кое-какие вещи и в сопровождении довольного Ашура отправились в путь.

Дорога Эрделу была хорошо знакома. Вот заканчивается хмурый ельник с высохшими деревьями и начинается чаща, где под старыми поваленными стволами спит мелкая живность. Скоро лес становится более приветливым, появляются светлоствольные деревья, под которыми дети собирают летом самые вкусные грибы. Вот и Грибная поляна — сюда ходят монахи-повара, когда им приходит в голову попотчевать братию лесными дарами. А вот тройной валун, странное, неизвестно откуда взявшееся сооружение, наверняка стоявшее здесь сотни лет.

Посреди густого леса лежал плоский камень; он подпирал круглый валун в два человеческих роста. На вершине валуна находился камень поменьше. Кто и когда их сюда притащил и установил? Подобных камней в округе не было, хотя Эрдел несколько раз видел подобные конструкции на юге. Там они считались древними могилами, но как такие камни попали в южные степи, оставалось загадкой. От монастыря до Везенских гор было четыре дня пути, и камни в лесу вполне могли быть переправлены оттуда. Однако чтобы добраться до степей, конному путешественнику требовалось полтора-два месяца — сперва нужно было добраться до конца Везенских гор, шедших строго на юг, а потом постепенно поворачивавших на восток. Перейти их было возможно, но очень трудно. Когда горы кончались, начинался Черный лес, где была всего одна безопасная дорога, но шла она по болотам, так что снабжение степняков валунами в те далекие дни наверняка было чрезвычайно трудоемким процессом.

Наконец, Эрдел и его спутники вышли к полям. Сразу за ними стоял обнесенный частоколом монастырь. На монахов никто никогда не нападал, но согласно традиции они ограждали себя от непосредственного общения с миром, хотя и не уединялись полностью.

— Я подожду здесь, — сказал Ашур. — Скоро будет совсем темно, так что запомните место.

— Ничего, — сказал Менкалиан, — я в темноте как кошка вижу.

— Призраков ты тоже видишь? — поинтересовался с ухмылкой Ашур. Менкалиан удивился:

— Призраков? Это почему?

Но Эрдел прервал их:

— Про призраков выясним потом. Вон сарай, у него есть вторая дверь — выходит прямо к полю. Она наверняка заперта, но защелка простая, и я знаю, как ее открыть.

Ашур кивнул и наблюдал из-за деревьев, как Эрдел и эльф идут под покровом сумерек по заснеженным полям к монастырской стене.

22.

Защелка их и вправду не задержала. Они тихо зашли в сарай, стараясь не наступить на расставленные повсюду хозяйственные принадлежности, и остановились у входной двери. Сквозь щели была видна та часть двора, что располагалась между храмом, соседним курятником и домиком настоятеля неподалеку от центральных ворот. Эрдел указал влево и прошептал:

— Там кельи.

Менкалиан кивнул.

Двор был пуст, но Эрдел знал, что большинство монахов сейчас в трапезной, кто-то на конюшне, кто-то в церкви, а через некоторое время все они отправятся на вечернюю службу.

— Надо подождать, — прошептал он.

Расположившись в сарае среди мешков, лопат и ящиков для рассады, они плотнее закутались в куртки и начали ждать. Периодически мимо них кто-нибудь проходил; какой-то монах наведался в курятник, из-за чего куры недовольно раскудахтались. Глухо ударил гонг церкви, созывая монахов на молитву. Эрдел, который не слишком почтительно относился к формальным ритуалам, испытал странную грусть, вспомнив Карро в его бесплодных землях. Что ему эти молитвы и хвалы? Разве станет его земля богаче, разве покроются пустыни травой, а ветра потеплют?

— Хорошо, — сказал он. — Скоро пойдем.

Они подождали еще немного, Эрдел внимательно осмотрел двор и приоткрыл дверь. Вокруг было пусто. Он быстро зашагал к домику настоятеля, держась ближе к стенам. Без приключений они добрались до сеней и зашли в дом. Маленькое помещение оставалось почти таким же, каким помнил его Эрдел — правда, сейчас здесь было натоплено, на столе горела лампа и лежала раскрытая книга. Эрдел не стал расхаживать по комнате, указал Менкалиану на табуретку в небольшом закутке за печкой, а сам сел на лавку у входа.

Прошло больше часа, прежде чем дверь распахнулась, и на пороге появился новый настоятель. На нем была темно-зеленая ряса, тяжелая черная шуба и большая шапка-ушанка. Он не замечал Эрдела до тех пор, пока тот не встал, чтобы поклониться. Кланяясь, он краем глаза заметил, как настоятель отшатнулся, не разобрав, кто это перед ним. Эрдел выпрямился, и настоятель, наконец, разглядел лицо гостя.

— Эрдел! — воскликнул он и сделал шаг навстречу. Услышав знакомый голос, Эрдел очень удивился, но удивление быстро сменилось радостью, поскольку договориться с Нилом ему было гораздо проще, чем с любым другим монахом.

Новый настоятель быстро скинул шапку, шубу и махнул рукой:

— Садись, брат Эрдел! Я так рад, что ты жив!

Эрдел мигом насторожился, но прежде любых расспросов должен был сделать кое-что еще.

— Здесь мой друг, — он указал в сторону Менкалиана. Эльф вышел из-за печки и учтиво поклонился.

— Мир вам. Меня зовут Менкалиан, — промолвил он. Нил и глазом не моргнул.

— Почтенный эльф, — сказал он, — мир и тебе. Будь гостем нашего монастыря.

Наконец, они сели. Нил убрал книгу и с усмешкой взглянул на Эрдела.

— Почему тайно пришел? От кого прячешься?

— Долгая история, — ответил Эрдел. — Не знаю, с чего и начать. Может, лучше вы объясните, почему считали меня мертвым?

Нил покачал головой:

— Мы с тобой не перед алтарем, и я тебе не учитель, чтобы мне такой почет оказывать. Давай по-простому, тем более что ты здесь, насколько я могу судить, неофициально и проездом.

— Верно, — ответил Эрдел, — но откуда ты знаешь?

— Ну, — пожал плечами Нил, — это тоже долгая история.

Он помолчал.

— Когда умирал настоятель, он передал мне монастырь и наказал, чтобы я помог, когда ты придешь, но здесь не удерживал, поскольку твой путь лежит дальше. Тогда мы не знали, что произошло, и я не слишком понял эти слова. А через несколько недель к нам приехал везенский монах, Хорт, с этой тварью Проклятым, и рассказал, что на вас в лесу напали какие-то разбойники, вроде как грабители. Его ранили, а тебя убили.

— Но... — начал Эрдел, однако Нил остановил его:

— Ты сперва дослушай. Я спросил, при нем ли твой пепел, а он ответил, что тело разбойники забрали с собой. Это казалось правдоподобным — может, хотели тебя на кого натравить ... С Хортом был твой конь, поэтому пришлось поверить.

— Конь! — обрадовался Эрдел.

— Вот тогда я и вспомнил слова старика, — закончил Нил. — Решил, что может, ты выжил, и что разбойники тебя отпустят.

— Да какие разбойники! — воскликнул Эрдел. — Все было не так!

— Ты не слишком-то бушуй, — усмехнулся Нил. — А то решат, что я тут сам с собой разговариваю, и начнут допытываться, кто ко мне ходит — Зуна или Патор.

Эрдел даже не улыбнулся.

— А Карро? — спросил он. — Карро к тебе не заходил случайно?

— Нет, — ответил Нил. — Ко мне на огонек боги не заглядывают. Думаю, пора тебе рассказать, что случилось.

И Эрдел рассказал, стараясь быть как можно точнее и лаконичнее. Подробно он остановился только на своей встрече с Карро в надежде, что Нил поймет, чего хотел бог. Нил слушал внимательно, но по его лицу невозможно было понять, что он об этом думает. Лишь когда Эрдел упомянул, что находится здесь вместе с двумя орками и шаманкой, которая провела их путями сна от самых Северных земель, он молча покачал головой.

Наконец, Эрдел закончил свою историю. Некоторое время Нил размышлял.

— Как тогда объяснить, что здесь появился Хорт? — спросил он через минуту, будто обращаясь к самому себе. — Чтобы рассказать о твоей смерти? Чтобы мы были уверены, что Проклятый переправлен в Везен?

— А он туда действительно переправлен? — спросил Эрдел.

— Не знаю, — ответил Нил. — Мне об этом, как ты понимаешь, не докладывали... — он снова помолчал. — Странные истории ты мне говоришь. Если бы не орки, я бы вряд ли поверил, что Хорт сговорился тебя убить. Но они охотники, прочли по следам... и у них нет интереса врать. Верно? — Он взглянул на Менкалиана. Эльф, на которого впервые обратили внимание, смутился.

— Не знаю, — ответил он. — Но орки — честный народ, к тому же знают, что от Проклятого исходит зло.

— Да, зло, — повторил задумчиво Нил. — Ну да ладно. И зачем ты ко мне пришел? — спросил он Эрдела.

— Чтобы больше узнать о Проклятом, — ответил Эрдел, испытывая смесь страха и надежды на окончательные ответы. — Возможно, есть какие-то тайные книги, или мой учитель что-нибудь тебе передавал...

Нил засмеялся и хлопнул ладонью по столу.

— Тайные книги! — воскликнул он. — Да ты что! Нет никаких тайных книг. Но для чего это тебе? Что ты задумал?

— Я его не слышу, — ответил Эрдел. — Точнее, все, что я слышу, это гул, означающий, что Проклятый где-то есть, но где — неизвестно. Даже когда он был у орков, а я — здесь, я чувствовал общее направление. Конечно, я знал, куда они едут, но и чувствовал тоже. А сейчас я не чувствую и не знаю.

— Если Проклятого похитили, это им только на руку, — кивнул Нил. — А может, раны или камлания Матери как-то повлияли на твои способности?

Эрдел пожал плечами:

— Все возможно, но маловероятно... тем более раня. Так ты что-нибудь знаешь?

— Это орки, — сказал Нил и кивнул в подтверждение своих слов. — Это они тебя сюда послали.

— Я сам пришел, — запротестовал Эрдел.

— Сам, сам, — согласился Нил. — И все же они заинтересованы в ответах не меньше твоего.

— Мать хочет знать, — сказал Эрдел, не видя смысла скрывать факты, очевидные Нилу. Тот вздохнул.

— Ну, раз Мать... — Нил вздохнул. — Проклятый, Эрдел, это еще полбеды. Вторые полбеды — Карро. Боги редко обращаются к людям и еще реже приглашают нас в свои владения. Кажется, на тебя этот визит произвел впечатление.

— Еще бы, — пробормотал Эрдел. — Я ведь считал себя мертвым.

— Что он там сказал про твою душу? — Нил нахмурил лоб. — Что она далека? Знаешь, почему он так сказал?

— Конечно, нет.

— Царство любого бога не имеет определенного, раз и навсегда установленного вида, — сказал Нил. — Не знаю, каким воспринимают свой мир они сами, но попадавшие туда люди описывали разные пространства. Для кого-то мир Патор был похож на склон извергающегося вулкана, горячий и наполненный лавой, а кто-то встречался с ней в лесу, у обычного костра. Миры богов отражают природу попадающего в них человека. Возможно, у людей есть образ, представление об этих царствах, и этот образ воплощается, будто мысль лепит его из материи, не имевшей до этого определенной формы. А возможно, все происходит как-то иначе. В общем, то, что ты видел, было в некотором смысле тобой. Образ самих богов неизменен, иначе как бы мы их узнавали... — Нил усмехнулся. — Но мир, где они обитают, зависит от того, кто в нем находится. Так что никому на самом деле не известно, как выглядит царство Карро, и выглядит ли оно как-то вообще.

— Я об этом не знал, — произнес Эрдел.

— Разве ты не читал книг, в которых приводятся рассказы встречавшихся с богами? Впрочем, толку от них... боги ни разу не говорили людям ничего, что относилось бы к нашей вере или к людям вообще. Приглашая к себе человека, они беседовали только о нем самом. Но у тебя все иначе. Почему — ума не приложу. Нам стоит внимательно отнестись к твоим словам и провести общее воззвание к Патор... наш монастырь посвящен Патор, — объяснил эльфу Нил. — Или сперва медитировать одному... — задумчиво произнес он и вновь взглянул на Эрдела. — Задал ты мне задачку, и не разгадать.

Эрдел меньше всего хотел задавать кому-то задачки, но слова Нила ничего не проясняли. Оставалось надеяться, что однажды Карро сам объяснит, что хотел сказать. К тому же, откуда у Эрдела такой гнетущий образ царства мертвых, не знал и он сам.

— Что касается Проклятого, передай своим оркам следующее, — продолжил Нил. — Всего их одиннадцать. Трое находятся у нас, в землях Гураба. Четверо — в Акамаре, в четырех наших монастырях. Один находится в Черном лесу. Еще трое — за Щелью. Там у нас всего два монастыря, и очень маленьких; тамошний народ не слишком терпим к чужим религиям. Да и то... какой это народ. Так, название одно, — Нил махнул рукой. — Вести оттуда редко долетают; это вроде как подвиг — там жить. Местные в монахи не идут, потому что другой веры и в нашу не переходят, а кого туда пошлют — так неизвестно, добираются или нет.

Воспользовавшись тем, что Нил сделал паузу, Менкалиан спросил:

— А что это за народ там живет, который свою религию так оберегает?

— Эльфы, — тут же ответил Нил, и Менкалиан сперва решил, что настоятель шутит.

— Эльфы? — осторожно переспросил он, думая, что Нил сейчас просто улыбнется.

— Да, дорогой мой друг, эльфы; вот как ты почти, только на лицо немного другие. Когда-то в Везене я видел одного такого. Посол или вроде того, к нашим жрецам явился. Как бы эльф, а как бы... мышь летучая.

— Да ладно, — усмехнулся Эрдел, уверенный, что его старый приятель решил поразвлечь гостей. — С крыльями за спиной? Или зубы изо рта торчат, и нос приплюснут?

— Нос у него нормальный, зубы не торчат, а вот крылья имеются, — ответил Нил. — Вы, наверное, думаете, я над вами решил посмеяться? Ну думайте, думайте... только я его своими глазами видел. Он прибыл с каким-то секретным посольством, и заметил я его случайно, когда к секретарям заходил за грамотой на Проклятого.

— Это не эльф, — уверенно произнес Менкалиан. — Он просто немного похож. У нас в книгах об этих существах есть истории. Мы называем их амагианами. В древности эльфы с ними враждовали.

Нил покачал головой.

— Не обижайся, — сказал он, — я в родословных не сведущ, а тем более в эльфийских. Может, ваши ученые и правы, но если бы ты его видел... — он покачал головой, — тогда бы мы с тобой, может, и не спорили.

— Нил, — сказал Эрдел, которому не давала покоя другая мысль. — Как Проклятый оказался в Черном лесу? Там тоже есть наша обитель?

— Есть, — ответил Нил. — Но мало кто знает, где она.

— А как же болотники?

— Да ладно, Эрдел, с мертвецами худо-бедно управляемся, а с болотниками — сами боги велели, — усмехнулся Нил. — Не так они страшны, как про них сказительницы говорят. Народ, конечно, дикий, своеобразный, но зла по-пустому не творит.

Осмелевший Менкалиан спросил:

— А что еще нам надо знать о Проклятом?

— Нам! — развеселился Нил. — А ты-то каким боком в этой честной компании очутился? Вы с орками вроде не слишком ладите, а для шамана ты молод...

— Я изучаю их быт и сказания, — с достоинством ответил Менкалиан. — В наших книгах об этом народе очень мало сведений. Это большое упущение.

— Смотри-ка, — Нил покачал головой. — И как? Много изучил?

— Не слишком, — признался эльф. — Времени не хватает. Сейчас ни у кого нет настроения вспоминать легенды и сказки. Зато Эрдел рассказал про свою службу.

— Да, это очень важная информация, — хмыкнул Нил. Эрдел неожиданно почувствовал легкую обиду, вспомнив сказанные ему Менкалианом слова, но тот не промолчал:

— Важная, конечно. У нас про это мало кто слышал. Мы ценим такого рода сведения, поскольку они объемно рисуют картину эпохи.

Нилу стоило больших усилий удержаться от смеха. Эрдел тоже улыбнулся. Ненадолго воцарилось молчание. Больше монаху было нечего сказать, а у Менкалиана, как видно, вопросы иссякли.

— Мы пойдем, — сказал Эрдел и встал. Менкалиан вскочил почти одновременно с ним и поклонился. Нил остался сидеть.

— Что ж, — ответил он. — В добрый путь. Куда теперь?

— В Везен. Надо убедиться, что Проклятый там. Или что его там нет.

— Убедишься — сообщи мне, — сказал Нил. — А если я что-нибудь узнаю — пошлю тебе весточку. И вот еще, — он помедлил. — В Везене не слишком высовывайся. Лучше купи себе другую одежду... деньги-то есть? — Эрдел не успел ответить, как Нил сунул руку куда-то за печку, вытащил оттуда сверток и протянул ему.

— Откажешься — обижусь. Тебе отложил, специально, после смерти настоятеля.

Эрдел молча взял и поклонился. Нил в который раз покачал головой и недовольно сказал:

— Эх... ступай, брат Эрдел. Может, свидимся еще.

Сердце Эрдела сжалось, но он отогнал дурные мысли и вышел во двор за Менкалианом.

Если бы не эльф и Ашур, которые отлично видели в темноте и без труда ориентировались в лесу, Эрдел бы наверняка заблудился и до рассвета не нашел лагеря. Менкалиан сразу же забрался в палатку записывать услышанное, а Эрдел, сославшись на усталость, отказался отвечать на вопросы и предложил перенести разговор на день. Он улегся неподалеку от погрузившегося в работу эльфа и закрыл глаза, решив до утра не думать и не анализировать. Он долго не мог уснуть, вопреки желанию прислушиваясь к шороху бумаги и скрипу пера Менкалиана, но потом сон пришел, и до самого полудня его не тревожили никакие сновидения.

Ему действительно дали выспаться, хотя утром Гадзи предлагал его разбудить. Менкалиан уже рассказал им все, что понял из беседы, и Эрделу осталось лишь ответить на несколько вопросов, хотя знал он едва ли больше самих спрашивающих.

— К кому ты пойдешь, когда окажешься в Везене? — первым делом спросила Тэлен. У Эрдела было плохое настроение, и он не собирался его скрывать.

— А вы, конечно, туда не пойдете, — сказал он.

— Вот еще, — усмехнулся Гадзи. — Мы будем единственными орками во всем городе.

— Не будете, — успокоил его Эрдел. — Там есть община степняков.

— Еще лучше, — пробурчал Ашур. — Мелкота узкоглазая...

Эрдел и Тэлен с удивлением воззрились на него, а Гадзи расхохотался.

— Мы не пойдем в город, — сказала Тэлен. — Мы останемся неподалеку, в лесу. Надеюсь, ты хорошо знаешь окрестности Везена?

— Хорошо, — ответил Эрдел. — Но там много деревень и городков. Вряд ли вы сможете найти такое место, где бы вас никто не заметил.

— Это уже наша забота, — сказала Тэлен. — Однако мне все же хотелось бы услышать твои планы.

Эрдел вздохнул. Он не был командным игроком, хотя большую часть сознательной жизни провел на службе, требовавшей скоординированных действий нескольких человек. Сейчас ему меньше всего хотелось подчиняться, тем более оркам, которые явно были себе на уме и не говорили всей правды. Единственное, что останавливало его от возражений, был тот факт, что они спасли ему жизнь, и что именно Тэлен явился Карро.

— Нет у меня планов, — раздраженно сказал Эрдел. — Приду и все решу на месте.

Орки молчали. Гадзи задумчиво шевелил палкой в костре, и на его лице читалось недовольство. Слово было за Тэлен, и та, подумав, сказала:

— Хорошо. Мы дадим тебе и Менкалиану десять дней, чтобы узнать, в городе ли Проклятый, и собрать по возможности больше сведений. После этого вы оба вернетесь туда, где мы договоримся встретиться. Если ты, Эрдел, к тому моменту ничего не выяснишь, оставайся в Везене, а Менкалиан придет к нам.

Эрдел бросил быстрый взгляд на эльфа. Вот еще нашли стражника! Ввязался мальчишка в дурацкую орочью игру... Но выбора у него не было, да и предложение казалось вполне разумным. Эрдел кивнул, и орки заметно расслабились. Тэлен исчезла в своей палатке, Гадзи с Ашуром занялись приготовлением ужина, а эльф вытащил листки и кисти и начал что-то рисовать.

Эрдел остался у костра. Перед его глазами вновь возникли серые горы, огромные валуны, грязно-зеленое небо и желтая сухая трава царства Карро. Значит, то, что он видел, было отражением его самого? Все эти голые, бесплодные пейзажи — это он? "Не ожидал! — с горечью обратился к себе Эрдел. — А как, по-твоему, ты выглядишь? Ты ведь всю жизнь либо книги читал, либо за мертвецами охотился. Не слишком-то плодотворно". Он поплотнее закутался в меховую куртку и погрузился в невеселые размышления о своей далекой душе.

23.

Везен был городом гномов, располагавшимся внутри огромной гряды Везенских гор. Точнее, он был городом гномов до тех пор, пока туда много веков назад не пришли люди. У нескольких открытых входов люди разбили торговые ряды, построили жилища, проложили дороги к своим деревням и другим ярмаркам, а потом появились монахи и соорудили неподалеку большой монастырь. Вокруг монастыря начал расти городок. К настоящему времени Везен был самым крупным городом по эту сторону Щели, и даже две акамарские столицы уступали ему по размеру. Конечно, свою роль в этом играла подгорная часть Везена, простиравшаяся так далеко внутри скал, что никто из людей не знал, где она заканчивается, и заканчивается ли вообще.

В наземный Везен вели три дороги: с севера, востока и юга. Северная и южная проходили вдоль гряды, восточная шла от городка Туэль в полутора днях езды от города. В Туэли, деловом аванпосте Везена, сходились дороги, ведущие от многочисленных деревень в землях Гураба. Там были постоялые дворы, огромные склады, богатые конюшни и множество торговых контор. Имя "Туэль" дали ему заезжие эльфы — на их языке это означало "место темных дел". В настоящее время значение слова почти забылось, но жители Туэли вряд ли стали бы спорить с тем, что темных дел в городе не бывает.

Эрдела с Менкалианом орки решили ждать именно там, предпочтя затеряться в суете, нежели блуждать в поисках спокойного места по густонаселенным окрестностям. В Туэль они вошли втроем, а Эрдел с эльфом подождали до вечера. Эрдел знал этот город и объяснил, где найти приличную гостиницу. Сам он добрался до нее почти ночью, заглянул в таверну, заметил орков и, не задерживаясь, пошел дальше, на постоялый двор у восточной дороги.

Постоялый двор, выбранный Эрделом, находился неподалеку от стойл южных быков яхха. Быки яхха водились на холмах Акамара. Люди приручили их и начали выводить, используя для перевозки особо тяжелых грузов. Быки были огромными, но миролюбивыми животными. Их ворчание за маленьким окном комнаты долго не давало Эрделу уснуть, а мысль о том, что будет с Менкалианом, который завтра их увидит, вызывала в нем приступы смеха. Эльф, который за всю свою недолгую жизнь не видел ничего, кроме своей деревни, в Туэли глазел по сторонам, будто маленький мальчик, и умолял Эрдела задержаться тут на денек, чтобы успеть все обойти. Тот ответил, что у него еще будет время полюбоваться городом на обратном пути, однако эльф не успокаивался. Утром Эрдел обнаружил, что Менкалиан исчез, наверняка отправившись изучать Туэль, хотя времени на это у них совсем не было.

Пока эльф отсутствовал, Эрдел купил двух лошадей, подыскал себе новую одежду, а прежнюю безо всякого сожаления продал старьевщику. Заглянув в лавку книжника, он приобрел карту Везена, поскольку знал там лишь одно место — монастырь, — вернулся на постоялый двор и сел на лавке у ворот дожидаться эльфа.

Менкалиан вернулся примерно через час. Эрдел не стал ему ничего говорить, но эльф понимал, что задержал отправление, а потому извинился и обещал, что такого больше не повторится. "Посмотрим", скептически ответил Эрдел, сел на лошадь и шагом направился к выезду. Менкалиану, который был не слишком хорошим наездником, предстояло научиться ездить верхом в самые кратчайшие сроки.

Широкая восточная дорога была, как всегда, переполнена. В обе стороны ехали груженые или порожние телеги, запряженные лошадьми или яхха, на которых все не мог налюбоваться Менкалиан. На дороге могли разъехаться шесть телег; самые большие и тяжелые ехали ближе к обочинам, а всадники и порожняк стремились занять внутреннее пространство. Несмотря на это, быстро ехать не получалось, на дороге то и дело возникали заторы, и на постоялый двор путники прибыли позже, чем рассчитывали. Гостиницы попадались на протяжении всей дороги, так что со свободными комнатами сложностей не возникло. Едва Эрдел улегся на деревянной кровати и закрыл глаза, эльф, дописывавший путевые заметки за маленьким столиком с коричневой вонючей свечкой, спросил:

— Куда мы пойдем первым делом?

— В монастырь, — неохотно ответил Эрдел. — Только не пиши пока об этом.

— Почему? — удивился Менкалиан.

— Просто не пиши, — сказал Эрдел.

— А! — Менкалиан с интересом взглянул на своего спутника. — Ты суеверен! Разве монах может быть суеверным?

— Может, — ответил Эрдел. — Пока дело не сделано, не стоит влиять запечатленным словом на вероятности его развития.

Эльф был вынужден согласиться и принялся убирать письменные принадлежности.

До Везена оставались считанные часы, и путники были уверены, что к вечеру доберутся до монастыря. Однако неподалеку от въезда в город произошла авария — то ли перевернулась телега, то ли внезапно пал яхха, перегородив полдороги, — поэтому скорость движения снизилась почти до нуля. Менкалиан начал волноваться, но Эрдел махнул рукой и посоветовал вообще об этом не думать: рано или поздно они попадут в город, а от беспокойства ситуация не улучшится.

Пока они медленно продвигались вперед, Менкалиан решил расспросить Эрдела о том, что услышал у Нила.

— Помнишь, — начал он, — твой настоятель, Нил, упоминал каких-то болотников из Черного леса. О Черном лесе у нас кое-что известно, но кто такие болотники? По нашим сведениям, места там довольно опасные, и действительно много болот, но нет ни людей, ни эльфов, ни кого бы то ни было еще.

— Знаешь, — сказал Эрдел, — за десять лет службы я видел только трех эльфов. Один был торговцем и держал лекарственную лавку в городе неподалеку от заставы. Другой сбежал из Акамара — мы его поначалу за мертвеца приняли. А третий — резчик, — как-то раз заехал к нам в монастырь со своими товарами. Так что не представляю, откуда при такой активности у вас вообще есть какие-то сведения об окружающем мире. Тем более о такой дали, как Черный лес. Там-то эльфов отродясь не бывало.

— Бывало! — обиделся Менкалиан. — Я же не говорю, что путешественники — из нашей деревни! В Уэгле есть университет, и такие книги пишут ученые специалисты. Конечно, мы предпочитаем север, но это совсем не значит, что все сидят, как мыши в подвале, и носа никуда ни кажут.

Эрдел знал об эльфийском городе Уэгле неподалеку от Харасских гор, идущих почти параллельно Везенским, но об университете слышал впервые. Ученых эльфов ему доводилось видеть только в Везене, поэтому он не стал спорить и иронизировать.

— Болотники — это народ, который живет на болотах, — ответил он на вопрос Менкалиана. — Ничего особенного в них нет, кроме того, что они довольно дикие. Ну и видок у них не приведи боги.

— И как же они выглядят? — спросил Менкалиан.

— Боюсь, я тебя разочарую, — ответил Эрдел. — Выглядят они как обычные люди, только кожа у них чешуйчатая.

— Как у змей?

— Нет, не как у змей... скорее, на сухую глину похожа.

— Великий Нунка! — пробормотал эльф. — Бывает же такое...

Эрдел улыбнулся. Затор на дороге понемногу рассеялся — видимо, его причину убрали, и движение восстановилось. В Везен они вошли затемно, и эльф немного расстроился, но Эрдел убедил его, что они немного потеряли. Эта часть города была похожа на Туэль — те же склады, промышленные зоны, конюшни и огромные скотоводческие дворы, так что смотреть здесь было не на что. Добравшись до гостиницы, где оказались свободные места, путники кое-как поужинали и легли спать, устав от холода и бестолковой езды.

Наутро Эрдел первым делом отправился в баню и настоял, чтобы Менкалиан шел с ним.

— Вы что, вообще не моетесь? — спросил он эльфа, когда тот недовольно сморщил нос при виде веников и кадушек.

— Моемся, но не так же, — проговорил тот, скептически наблюдая за остальными посетителями. Эрдел удержался от смеха и повел эльфа в парную, откуда тот вышел минутой позже и сел на скамейку у двери отдышаться.

Наземный Везен в основном строили гномы, но проект составляли люди — монахи Гураба, — поэтому любовь гномов к массивным, тяжелым строениям и архитектурным излишествам была компенсирована удачным планированием улиц. Улицы в Везене были очень широкими, не позволяя каменным домам, высота которых доходила до трех-четырех этажей, доминировать в сознании горожан; то тут, то там возникали небольшие парки, где жители могли погулять и отдохнуть от окружающего их камня. Менкалиан умолял Эрдела не торопиться и дать ему насладиться зрелищем, но тот отвечал, что Везен очень скоро надоедает — к тому же, подземная часть города гораздо более впечатляющая. Однако, когда до монастыря оставалось совсем немного, Эрдел внезапно остановился и знаком приказал эльфу подъехать к тротуару.

— Мы не поедем в монастырь, — сказал он. — Мы поедем в цирк.

— В цирк?! — изумленно воскликнул Менкалиан, и несколько прохожих с любопытством и иронией посмотрели на юного эльфа, очевидно, впервые оказавшегося в городе.

— В цирк, — повторил Эрдел, — и не надо так орать. Просто следуй за мной. Мы поедем быстро, потому что цирк находится в горах, а это далеко.

Везенские горы действительно казались далекими. За много веков своего существования Везен так разросся, что до гор надо было ехать несколько часов, учитывая оживленное движение и довольно запутанную систему улиц. Спустя пару часов величественные горы, наконец, приблизились, улиц стало меньше, дома теперь окружали каменные заборы высотой с человеческий рост, а на дороге все чаще попадались работники, убирающие мусор.

— Богато здесь живут, — заметил Менкалиан. Эрдел пожал плечами — ему было все равно. Скоро они оказались неподалеку от входа в подгорную часть, и Эрдел с удивлением обнаружил, что у него стоят стражники: несколько гномов и три монаха Гураба. Менкалиан не обратил на них внимания, но Эрдел сбавил скорость и негромко сказал:

— Такого никогда не было. Видишь стражу?

— Вижу, — ответил эльф. — Нас не пустят?

— Пустят. — Было ясно, что стражники лишь наблюдают, не задавая никаких вопросов. — Но это наверняка что-то значит. Пожалуйста, если с нами заговорят — молчи.

— Ладно, — сказал Менкалиан. Он и сам не особо хотел общаться с военными. Эрдел неторопливо проехал мимо охраны, даже не взглянув в их сторону, однако отметил цепкие взгляды монахов, которыми они буквально ощупывали каждого всадника и пешехода.

Оказавшись в подгорном Везене, Менкалиан, ожидавший увидеть великолепие гномьего царства, был невероятно разочарован. Поначалу они ехали по широкой, освещенной множеством факелов дороге под высокими, ничем не украшенными сводами, а затем свернули вбок, к цирку. Система подземных переходов была невероятно разветвленной, но им так и не довелось увидеть ни одного гномьего жилища. Попадались только лавки, кабаки и одинокие колонны, подпирающие высокий потолок.

— И это великий Везен? — грустно протянул эльф, поглядывая по сторонам.

— Я же говорил, что тебе быстро надоест, — сказал Эрдел. — Вся красота ниже, где гномы живут. Там резьба, статуи...

— Мы сходим вниз? — с надеждой спросил Менкалиан, но Эрдел покачал головой:

— Нам нечего там делать. Думаю, цирк даст тебе некоторое представление о том, что такое гномье творчество.

Входы в цирк располагались на большой площади, богато украшенной барельефами. У стен, под ногами гномьих богов и духов, располагались многочисленные торговцы со всех краев, а в центре площади возвышалась статуя гнома-строителя в каске и с кайлом в руке. Эрдел спешился и направился к одному из входов, предупредив эльфа, чтобы тот следил за карманами и седлом.

— Не успеешь и глазом моргнуть, как уворуют, — сказал он. — И на лошадь посматривай на всякий случай.

— Лошадь-то не утащат, — засомневался эльф, но Эрдел так усмехнулся, что Менкалиан пошел не впереди, а сбоку от лошади.

Пробиваясь сквозь толпу покупателей, они добрались до входа в цирк. Массивные деревянные двери были закрыты. Служителей рядом не было. Эрдел в недоумении направился к следующим дверям, где повторилась та же история. Он было собрался к третьим, но сидящий неподалеку торговец коврами из Акамара, заметив их блуждания, знаком подозвал Эрдела к себе.

— Только приехал, да? — с улыбкой на смуглом лице спросил он Эрдела. — Хотел драку посмотреть?

— Да, — сказал Эрдел. — Слышал, здесь выступают какие-то непобедимые бойцы. Вот и решил взглянуть, так оно, или зря люди болтают.

— Издалека, — констатировал торговец, глядя на Эрдела. — Не знаешь новостей. Досадно.

Эрдел оглядел его товар и спросил:

— Эти ковры из Аль-Нилама?

Торговец просиял.

— Да ты знаток! Бывал в наших краях? Хочешь что-нибудь купить?

— Новости, — ответил Эрдел. — Самые свежие.

— Для такого ценителя это обойдется почти бесплатно! — воскликнул торговец. Эрдел молча протянул ему одну серебряную подкову, зная, что такое в устах акамарца "почти бесплатно". Тот убрал деньги и негромко продолжил:

— Здесь и правда выступали непобедимые бойцы, а точнее, демоны, вселившиеся в людей — поистине неуязвимые существа. Но пару недель назад цирк закрыли, а у въездов в подгорную часть выставили охрану. Ты наверняка ее заметил. Ходят слухи, что демонов в городе больше нет, что их увезли, но я бы сказал иначе — их украли! Демоны принадлежали жрецам Гураба, и раз они так засуетились — а они очень засуетились, — то их кто-то надул, стащил главный источник дохода! — Торговец расхохотался. Эрдел молчал, покрываясь холодным потом и стараясь не выдать своих чувств. — Так что боюсь, не придется тебе увидеть великую схватку, — закончил торговец. — Пока демонов не вернут, здесь ничего интересного не будет, разве только обычные бои или соревнования.

Кто-то подошел взглянуть на ковры, и торговец обратился к потенциальному покупателю, тут же забыв об Эрделе. Тот направился к Менкалиану, остававшемуся у запертых дверей в цирк. По лицу Эрдела было ясно, что он узнал нечто плохое, однако эльф не решился расспрашивать, полагая, что его спутник все расскажет сам. Но Эрдел не желал разговаривать на ходу и предложил найти гостиницу неподалеку от монастыря, где и обсудить ситуацию.

24.

Им опять не хватило времени добраться до намеченной улицы. Поздним вечером они вселились в комнату небольшой гостиницы, от которой до монастыря было довольно далеко. Но путники были рады и этому. Наскоро перекусив, они заперлись в комнате, и Менкалиан немедленно пристал к Эрделу с расспросами.

— Честно говоря, я в полном замешательстве, — сказал Эрдел, опускаясь на низкую деревянную кровать. Менкалиан расположился за столом с неизменным пером и бумагой. — Кто-то ворует Проклятых. Зачем они могут понадобиться? А что с теми, кого держат в Акамаре и за Щелью? И какой смысл выставлять кордоны, если Проклятого здесь уже нет, а воры вряд ли вернутся в Везен! — он покачал головой. — Но хуже всего, что я его не слышу. Он либо очень далеко, либо что-то случилось с моими способностями.

— А других ты можешь услышать? — спросил Менкалиан.

— Нет, не могу. Я, как бы это сказать, настроен только на этого. Поскольку люди, в чьих телах живут демоны, разные, то и настройка на каждого своя. Тех Проклятых, что в цирке, я никогда не видел.

— И что же мы будем делать?

— Не знаю, — ответил Эрдел. — Надо подумать.

Он думал весь следующий день, не покидая номера. Менкалиан, вооружившись картой, отправился изучать окрестности, а Эрдел лежал на кровати, глядя на грязные стены, и пытался найти способ проникнуть в монастырь. Хорта здесь наверняка не было, однако он почему-то заехал сообщить Нилу о гибели Эрдела, хотя вполне мог этого не делать.

Все его мысли неизменно возвращались к причинам, по которым орки хотели, чтобы их миссия оставалась тайной. От кого им скрываться? Ведь Хорт с сообщниками наверняка уже где-то далеко. Значит, рядом есть кто-то, кого надо опасаться? Те, кто направил Хорта за Проклятым?

"Вряд ли, — думал Эрдел. — Его поездка наверняка была санкционирована высшими жрецами, и они же послали его в наш монастырь, узнав, что Проклятый поменял хозяев. Без их заверения настоятель никогда бы не согласился на нашу поездку. Значит, жрецам понадобился мой демон... Возможно, они знали, что за ним охотятся. Или до них дошли вести о вероятных похищениях в Акамаре или за Щелью. Что-то произошло, и они встревожились, решили держать демонов вместе... Но когда Хорт уезжал, он уже собирался похитить Проклятого. Как вышло, что послали именно его? Значит, в этом был заинтересован кто-то наверху; кто-то планировал похищение. И как тогда я появлюсь в монастыре?"

Он не заметил, что на улице стемнело, и дважды не услышал стука. В третий раз он обратил на него внимание, отворил скрипучую дверь и увидел мальчишку-прислугу, интересовавшегося, все ли с гостем в порядке, а то он целый день не выходит из номера и ничего не заказывает. Эрдел и забыл о еде. Он послал мальчика на кухню и вновь вернулся к своим мыслям. Что ему делать в монастыре, он не знал. К жрецам попасть не так-то просто, а в свете возможного заговора это становится опасной затеей. По какой причине рядовой монах из обыкновенного монастыря может постучать в дверь везенской обители?

Мальчишка открыл ногой дверь и внес огромный поднос с разнообразной снедью. Эрдел помог ему составить горшки и блюда, отдал деньги и взглянул на стол. Что-то скользнуло в его сознании, что-то знакомое и приятное возникло в памяти при виде горячей похлебки, куска мяса на тарелке, горшочка с грибами... Точно! Эрдел даже вскочил. И почему это пришло ему в голову только сейчас? Решение оказалось простым и убедительным. Эрдел набросился на еду и к приходу Менкалиана не оставил на столе ничего, кроме пустой посуды.

Судя по лицу эльфа, Везен ему пока не надоел. Он объехал все места, которые наметил на сегодня, заглянул в эльфийский квартал, где купил пачку бумаги и брусок туши, а также видел степных орков, о которых так нелестно отозвался Ашур.

— И правда, — проговорил Менкалиан. — Мелковаты они по сравнению со снежными. Да и гривы у них нет. Похожи на лысых львов.

— На кого? — удивился Эрдел.

— На львов, — сказал Менкалиан. — Это такие животные.

— Я знаю, — засмеялся Эрдел, — но никогда не думал, что степняки похожи на лысых львов!

Он предложил эльфу поужинать, и тот с готовностью согласился. Эрдел позвал мальчишку, который забрал грязную посуду и отправился на кухню с новым заказом, а потом сообщил Менкалиану:

— Я придумал, как попасть в монастырь. По крайней мере, причина выглядит убедительной и вряд ли вызовет подозрения, если только я не наткнусь на какого-нибудь жреца. Мне кажется, кто-то из них заинтересован в похищении, иначе почему послали именно Хорта?

— Может, он сам вызвался? — предположил эльф.

— Нет, — Эрдел покачал головой. — Жрецы не ставят монахов в известность о своих планах. Они просто говорят, что надо делать

— Когда ты пойдешь?

— Завтра утром. И вот что: если я не вернусь оттуда до вечера, жди еще три дня и возвращайся к оркам.

— Что значит не вернешься? — насторожился эльф. — Думаешь, тебя могут задержать и не выпустить?

— Все будет зависеть от того, увидят ли меня жрецы. Если среди них есть заинтересованные в похищении, возможно все. Поэтому ничего не предпринимай, только сообщи оркам о Проклятых и о том, что я тебе сейчас сказал.

Менкалиан скептически пожал плечами:

— А что ты мне сказал? Что воры — сами жрецы? Это ведь только предположение. К тому же, мы все равно не знаем, зачем им это понадобилось.

— Может, мне удастся что-нибудь разведать, — ответил Эрдел, очень надеясь, что завтра ему повезет.

25.

Несмотря на раннее утро, на улицах Везена было немало народу. Дворники сгребали выпавший за ночь снег, подметали мостовые и убирали мусор в большие телеги, запряженные лошадьми с украшенными гривами. Эрдел заметил нескольких монахов, следивших за порядком. Ближе к монастырю людей стало больше — все спешили на утреннюю службу. В церковь Эрдел не собирался, а направился вдоль высокой стены в поисках двери, через которую монахи обычно выходили в город и возвращались обратно.

Он уже здесь бывал. Построенный много столетий назад, он нес в себе следы тяжелой архитектуры гномов, а потому был не похож на знакомые Эрделу деревянные обители, простые, легкие, с открытым пространством между зданиями. Однако здесь даже монастырская стена напоминала крепостную — на ней могли разойтись трое, а внутри был проход, соединенный с примыкающими постройками.

Эрдел добрался до двери, спешился и сразу же постучал тяжелой ручкой по металлической набойке на дереве. Через несколько секунд дверь отворилась. Монах-привратник вопросительно взглянул на Эрдела. Тот поклонился и сказал:

— Мир вам, брат. Меня зовут Грев, я служу богам Гураба в монастыре Патор в четырех днях езды отсюда. Будет ли мне дозволено поговорить с уважаемым братом лекарем?

— Мир вам, — ответил привратник и поклонился в ответ. — Мне нужно спросить дозволения пустить вас... Порядки изменились, брат Грев, у нас неспокойно. Подождите здесь.

Эрдел кивнул, и дверь закрылась. Он прислонился к стене и стал ждать. Наверняка это из-за Проклятых — раньше привратники пускали всех монахов без исключения. Оставалось надеяться, что жрецы на службе, а значит, привратник не будет их беспокоить. В этом случае он смог бы попасть внутрь незамеченным.

Вскоре привратник выглянул наружу и махнул Эрделу рукой:

— Заходите.

Эрдел вошел; следом, наклонив голову, зашла его лошадь. Какой-то монах молча взял у Эрдела поводья и направился в конюшню, расположение которой Эрдел не помнил, но спрашивать не стал, чтобы не вызывать подозрений.

— Сейчас за вами придут, — сказал привратник и скрылся за небольшой дверцей в стене, где была привратницкая. Эрдел остался один на холоде. Церковь отсюда была не видна, лишь высокие шпили возносились над крышами хозяйственных и жилых построек. Эрдел знал, что многие монастырские помещения располагаются под землей, и без провожатого ему никуда не добраться.

Между одноэтажными каменными постройками проходили редкие монахи. Один из них вывернул из-за угла и направился к Эрделу. Они приветствовали друг друга, и монах повел его лабиринтом переходов и закоулков во владения местного лекаря.

Больница располагалась неподалеку от жилых корпусов в отдельном доме, где лекарь пользовал больных и там же жил. Сейчас он был в церкви, так что Эрделу снова пришлось ждать. Сейчас ему позволили зайти внутрь, где было тепло, и Эрдел уселся на скамью у большой печки. Какой-то монах бегал взад-вперед по приемной, подкладывал дрова, толкал их кочергой, потом скрывался за дверью в кабинет. Эрдел постепенно успокоился, расслабился в тепле, но прошло много времени, прежде чем служба закончилась, и появился врач — к тому моменту Эрдел был готов прилечь на лавке и подремать после тревожной и почти бессонной ночи.

Увидев лекаря, Эрдел одновременно обрадовался и испугался. Они сразу узнали друг друга — брат Райвен служил в том же монастыре, куда приехал воевать с мертвецами юный Эрдел, и оставался там еще пять лет, после чего был отозван. Теперь он служил в везенском монастыре и был очень рад столь неожиданной встрече со старым боевым товарищем.

Они обнялись, и Райвен пригласил его в кабинет. Монах, протиравший полки, немедленно удалился, и Эрдел с Райвеном расположились за широким, заваленным бумагами столом. Райвен коротко рассказал о том, как очутился в везенской обители, а Эрдел в двух словах поведал о своей службе на границе и возвращении в родной монастырь. Впрочем, о возложенных на него обязанностях он не сказал ни слова.

— Ну что ж, — наконец, сказал Райвен с улыбкой. — С чем же ты к нам пожаловал? Точнее говоря, с чем ты пожаловал ко мне? Надеюсь, сам-то ты здоров?

— Я здоров, хвала богам, — ответил Эрдел. — А пришел я к тебе от лица нашей общины и по поручению настоятеля. Несколько месяцев назад заезжал к нам монах из вашего монастыря и угостил замечательным напитком, от которого все наши больные немедленно выздоровели. Но как это чудесное зелье называется, он не сказал. Сказал только, что варят его здесь, а как варят — он, мол, не знает. Новый настоятель послал меня узнать рецепт, если, конечно, это возможно. Мы очень надеемся, что его не держат в тайне.

Пока Эрдел говорил, Райвен продолжал улыбаться, а под конец закивал головой и сказал:

— Понятно, понятно. Знаю, о чем ты говоришь. Что ж, рецепт мы в тайне не держим — наоборот, распространяем, чтобы люди были здоровы, особенно на границе. Странные там сейчас дела творятся, скажу я тебе... Единственная проблема в том, что некоторые ингредиенты очень дороги, и далеко не все монастыри могут закупать их в достаточном количестве. Впрочем, это, конечно, не повод для отказа... — он встал, направился к полкам, уставленным книгами и скрученными свитками, и начал там копаться.

— А купцы его не варят? — поинтересовался Эрдел. — Они ведь могут узнать рецепт, закупать составляющие и продавать его.

— Там есть одна заковыка, — ответил Райвен, выуживая из-под завалов нужный свиток. — Это не простое варево, — он вернулся за стол и сел напротив Эрдела. — Чтобы сделать его действенным, нужны ритуалы, о которых купцы не знают, а если и знают, то не могут провести должным образом. Без них напиток не имеет силы. — Он протянул свиток Эрделу и сказал:

— Я тебе сейчас дам бумагу и перо. Перепиши рецепт, а я пока схожу позавтракаю. Только обязательно меня дождись!

— Хорошо, — сказал Эрдел и развернул свиток. Райвен покопался в бумагах, вытащил чистый лист и положил его рядом.

— Ну, я пошел, — проговорил он, накинул куртку и исчез за дверью. Эрдел недоверчиво покачал головой, надеясь, что его товарищ не будет болтать, кто и зачем к нему приехал, и без особого пыла начал переписывать рецепт. Список ингредиентов был длинным; Эрдел писал, не особо задумываясь, что за травы и минералы в нем перечисляются. Однако когда он добрался до магических составляющих, интерес его возрос. Сваренное зелье проходило через целую серию ритуалов, для которых был нужен сильный, умелый шаман, способный подчинять себе духов растений и камней, принадлежащих царству Зуны, а также знакомый с темными искусствами, которым покровительствовал Карро. Ритуалы сочетали в себе магию жизни и некромантию, на стыке которых рождался тот волшебный напиток, что был способен излечивать болезни и снимать боль проклятия мертвецов. Эрдел закончил с ингредиентами и ритуалами и приступил к переписи самого процесса изготовления, внимательно читая текст и не переставая удивляться, кому только пришло в голову столь дикое и невероятно действенное сочетание. Погрузившись в работу, он не заметил, как за спиной с легким скрипом отворилась дверь, и в комнату кто-то вошел.

— Брат Эрдел, — донесся до него из-за спины негромкий голос. Эрдел машинально обернулся, и сердце его упало. Перед ним стоял жрец Гураба в полном церемониальном облачении. До земли свисали тяжелые, вышитые узорами шкуры, обвешанные ритуальными украшениями. На голове была круглая шапка с прикрепленными к ней витыми черными рогами, а лицо скрывалось за множеством тонких кожаных полосок, доходящих до самой груди. В руках жрец держал белый костяной посох с искусно вырезанным набалдашником в форме рогатого медвежьего черепа.

Эрдел был настолько потрясен, что не мог пошевелиться. Ему следовало встать, поклониться, а затем поцеловать медвежий череп, но все эти правила вылетели у него из головы. Жрец видел, какую реакцию произвел, и не стал протягивать посох. Он сделал два шага вперед — ритуальные украшения мелодично звякнули, — и произнес:

— Мы рады, что вы остались в живых. Дописывайте рецепт и уходите. Завтра вечером к вам придет наш посланник. Выслушайте его и сделайте то, что он скажет.

Не дожидаясь ответа, жрец развернулся, подошел к двери — та отворилась перед ним сама, — и покинул комнату. Эрдел остался один, пораженный до глубины души. Он отбросил стиснутое в пальцах перо и поднялся с табурета. Только сейчас ему пришло в голову, что он вообще не приветствовал жреца. "Какой кошмар", успел подумал он, и в эту секунду дверь снова распахнулась. От неожиданности Эрдел вздрогнул, но это оказался Райвен со свертком в руках. Лекарь не ожидал такой реакции.

— Ты что это? — спросил он. — Испугался меня?

— Жрец, — проговорил Эрдел и протянул руку. — Ты не видел, как отсюда выходил жрец?

— Да ну тебя! — облегченно рассмеялся Райвен и уселся за стол. — Какой жрец! Они у себя, в трапезной. Служба закончилась, все завтракают... я вот тебе тоже принес, — он протянул Эрделу сверток. — С дороги небось, еще не ел.

Эрдел почувствовал легкий стыд за свой обман, но он сегодня действительно ничего не ел, а потому с благодарностью принял подарок. Впрочем, сперва он решил дописать рецепт.

— Ну как? — спросил Райвен, кивая на свиток.

— И кто только это придумал? — покачал головой Эрдел, пытаясь совладать с дрожью, появившейся после визита жреца, из-за которой буквы выходили кривыми, а строчки — неровными. — Монах ваш говорил, что травники, но тут столько всего намешано — и травы, и заклинания...

— Я тебя удивлю, — ответил Райвен. — На самом деле эту штуку изобрели монахи из Черного Леса. Примерно год назад один из них появился в нашей обители, пришел к жрецам, поговорил с ними, а вскоре был обнародован рецепт, и мы начали варить зелье. Представляешь, что в этом лесу творится с людьми, если им в голову приходят такие идеи? Если просто почитать, — он снова кивнул на свиток, — можно решить, что автор умом тронулся. А попробуешь, что в результате выходит — в ножки ему поклонишься за такое чудо.

— Да, — пробормотал Эрдел. — Значит, Черный Лес... Слушай, а до тебя, значит, доходят вести с границы? Ты сказал, там сейчас странные дела творятся, а я ни сном, ни духом.

— На границе сейчас трудно, — кивнул Райвен. — В Акамаре то ли восстание, то ли разбойники, так что оттуда к нам беженцы идут — ну и мертвецы, как обычно. Границу сейчас не только монахи охраняют. Везенские гномы прислали свое регулярное войско, и с Харрасской гряды обещали несколько сотен выделить.

— Ясно, — сказал Эрдел. Он дописал последнее слово, сложил свой лист и сунул во внутренний карман куртки. Свиток Райвен положил на полку.

— Ну что ж, — сказал Эрдел и поднялся, не желая здесь больше задерживаться, — давай прощаться. Поеду я не сегодня, но у меня еще кое-какие дела имеются.

— Ты верхом или с обозом? — поинтересовался Райвен.

— Верхом. Кстати, не проводишь меня, а то боюсь — не найду конюшню.

Райвен кивнул, оделся, и они вышли во двор.

На улице шел снег. Через темное стекло кабинета лекаря этого было не видно, а теперь, когда Эрдел очутился под низким серым небом, на него налетели большие, бесформенные, липкие снежинки, какие бывают в между зимой и весной. Райвен отправился вперед, закрываясь капюшоном куртки, а Эрдел подставил ветру лицо и даже улыбнулся неожиданному, почти детскому удовольствию.

26.

Весь оставшийся день Эрдел рассказывал Менкалиану о своем визите в монастырь. Сам он длился всего полтора часа, но из-за дотошности и любопытства эльфа Эрдел был вынужден в деталях описать одеяние жреца, чтобы Менкалиан тщательно зарисовал его, рассказать историю Райвена и его лекарские подвиги на границе, а также обратиться к истории Акамара.

— Что за восстание? — спросил эльф, когда Эрдел упомянул о беженцах. — Кто там может восстать?

— Войско, — ответил Эрдел. — Рабы. Вольные поселенцы вдоль Щели.

— Рабы... — протянул Менкалиан. — А помнишь, ты мне рассказывал про эльфа? — вдруг оживился он. — Почему он оттуда сбежал? Разве эльфы там живут?

— Я не знаю, — пожал плечами Эрдел. — Может, где-нибудь и живут, Акамар большой. Но тот эльф был рабом. Его поймали у Харасской гряды и увезли на рынок.

— Ну и ну, — Менкалиан покачал головой. — Ходили у нас такие слухи, но то гномы сказывали, а им особо не верят. Значит, на юге у гор действительно бродят работорговцы. И куда только эти гномы смотрят? Там ведь их заставы должны быть!

Эрдел не знал, куда смотрят харасские гномы. Устав от разговоров, он поднялся из-за стола и сказал:

— Я сегодня ночь плохо спал, так что, пожалуй, лягу. Завтра придет посланник жреца, надо его встретить со свежей головой.

Но заснуть было непросто: жрец застал его врасплох, и в попытках разобраться, насколько можно доверять тому, кто завтра придет, Эрдел провел без сна еще пару часов. Ночью ему снился родной монастырь: он подвергся нашествию полупрозрачных собак, которые носились по всей территории и кусали монахов, а те пытались выгнать их палками, метлами и банными вениками.

На следующий день Эрдел остался в номере, а Менкалиан с утра пораньше отправился осматривать Везен, заранее наметив маршрут. Эрдел тем временем достал переписанный рецепт и стал его изучать. Большинство трав, необходимых для изготовления зелья, росло в лесу или продавалось в деревенских лавках, однако за некоторыми монахам пришлось бы ехать в Туэль. Минералы тоже можно было купить, а вот шаманы на рынках не продавались. В самом монастыре подобные ритуалы мог провести разве что старый настоятель, учитель Эрдела — сейчас его населяли простые люди без особых дарований. Шаман-священник, служивший церковные службы, мог бы, пожалуй, провести ритуалы жизни, но ритуалы некромантии — магии с противоположными принципами колдовства, — были ему неподвластны.

Погрузившись в невеселые думы, Эрдел едва обратил внимание на вернувшегося Менкалиана. Вновь переполненный впечатлениями, эльф занял своими бумагами весь стол, а Эрдел прилег на кровать, размышляя, почему даже те незначительные магические способности, которыми он обладал, почти исчезли, а на их место не пришло ничего.

Наступил вечер, но к ним заходил только посыльный с кухни. Они поужинали в нервном ожидании и позвали мальчишку, чтобы тот унес посуду. Тот вошел в комнату с хитрой ухмылкой и начал собирать кружки и горшки. Менкалиан подозрительно смотрел на него, а потом спросил:

— Чего это ты ухмыляешься? Не про нас ли?

Мальчишка не выдержал и расхохотался.

— Про вас, про вас, — ответил он. — Там к вам гости пожаловали. Точнее, гостья. Сказала, что подождет, пока вы поедите.

Эрдел с Менкалианом переглянулись. Мальчишка забрал поднос и с ухмылкой до ушей покинул комнату. Спустя несколько секунд дверь отворилась, и перед изумленными путешественниками появилась женщина, одетая так, что становилось сразу понятно, кто она такая. Она служила Зуне, богине жизни, и являлась ее жрицей. Ее богатая шуба была распахнута, в волосы вплетены ярко-желтые ленты, пальцы унизаны серебряными кольцами. Под шубой виднелось алое струящееся облачение. Женщина с улыбкой взглянула на Менкалиана, отчего эльф тут же покраснел, хотя понятия не имел, кто перед ним стоит. Эрдел начал подниматься, чтобы приветствовать гостью, но та махнула рукой, чтобы он сидел, и сказала:

— Без церемоний, друг мой. Надеюсь, вы оба сыты и полны сил?

— Сестра, — проговорил Эрдел, — ты уверена, что пришла туда, куда надо?

— Уверена, — снова улыбнулась женщина, сбросила шубу на кровать Менкалиана, а сама присела рядом с Эрделом. — Меня послал тот, кто так напугал тебя своим неожиданным появлением и кого ты не удосужился приветствовать. Но он не сердится, — добавила она, увидев, как Эрдел меняется в лице. — Я расскажу тебе о событиях последних недель, но прежде ты должен объяснить, как похитили твоего Проклятого. До нас дошли сведения, что ты умер.

— До вас? — настороженно спросил Эрдел. — До кого — до вас?

Женщина изящно закинула ногу на ногу, выставив острый носок черного сапога, поправила платье и ответила:

— До жрецов Гураба, конечно. Ведь посланник не вернулся.

— Хорт заезжал в наш монастырь на обратном пути, — заметил Эрдел.

— Заезжал, чтобы встретить похитителей наших Проклятых и заодно сообщить о твоей смерти, — ответила женщина. — После этого они ушли путями снов, и мы не знаем, куда.

Эрделу пришлось рассказать всю свою историю и даже те эпизоды, которые он рассказывать не хотел. Женщина сама задавала неудобные вопросы. Как получилось, что за ним приехали орки? Откуда они узнали, что он в беде? Почему шаманке явился именно Карро? Ах, значит он приходил и к Эрделу? Каким образом Эрдел так быстро оказался в монастыре? Почему орки интересуются Проклятым? Почему они не приехали в Везен, а остались в Туэли? Мало-помалу женщина вытянула из него все сведения, и под конец разговора Эрдел чувствовал себя совершенно опустошенным.

— Понятно, — сказала жрица и встала. Эрдел вскочил:

— Ты куда! Ты должна нам рассказать...

— Расскажу, не волнуйся, — засмеялась женщина и легко толкнула Эрдела в плечо. — Сядь. Я хочу побеседовать с твоим другом.

Менкалиан непроизвольно отодвинулся к окну. Жрица подсела к нему ближе и взяла его руку в свои.

— Красивый эльф, — сказала она, не сводя с него глаз. — Знаешь ли ты, как женщины служат богине жизни?

Менкалиан неловко попытался вытащить руку из ее ладоней и молчал, то и дело бросая отчаянные взгляды на Эрдела.

— К ним приходят мужчины, нуждающиеся в балансе энергий, — продолжала жрица. — Мужская и женская энергии должны находиться в равновесии, иначе люди становятся такими, как этот монах, — она кивком указала на Эрдела. — Его энергии разбалансированы. Ему бы не мешало провести пару месяцев в нашем храме. А вот ты сбалансирован неплохо. Но если бы ты к нам зашел, то узнал бы, что такое идеальное равновесие. Ты мог бы даже остаться, — женщина заговорила тише. — И служил бы Зуне. Некоторые мужчины остаются. К ним приходят женщины...

Менкалиан все же набрался храбрости и выдернул руку.

— Ты ведь никогда не был с женщиной, — утвердительно сказала гостья. — А это большое упущение.

— Я был бы тебе признателен, если б ты приступила к выполнению своей части уговора, — Эрдел, наконец, обрел дар речи.

— Ну разумеется ты был бы признателен! — проговорила жрица и гневно посмотрела на Эрдела. — Вы, некроманты, все такие — как только речь заходит о женщинах, сразу очи долу и уши затыкаете!

— Я не некромант, — возразил Эрдел. — Я шаман-слухач.

Жрица скептически покачала головой.

— Ну ладно, слухач, тогда слушай. Одиннадцать Проклятых, о которых ты уже знаешь, это одиннадцать частей души великого демона, когда-то разделенного сильнейшим ритуалом. Было это так давно, что суть происходящего дошла до нас только в легендах, и подлинной причины разделения мы не знаем. Знаем только, что есть ритуал, способный вновь соединить эти части воедино. Если такое произойдет, демон обретет сознание, и что тогда будет, известно одним лишь богам — а может, и им не ведомо. Мы знаем, что Проклятые похищены не только на землях Гураба. Четыре Проклятых в Акамаре также пропали. Бунты и погромы, которые идут сейчас по всей стране, либо спровоцированы похитителями, либо те очень умело ими воспользовались.

О Проклятых за Щелью нам неизвестно — жрецы не могут увидеть, что там происходит, и не могут ни до кого дозваться. В монастырь Черного Леса был послан отряд, но вестей оттуда не было, поэтому что с тамошним Проклятым, мы тоже не знаем. Судя по всему, какие-то могущественные силы хотят возродить демона. Вряд ли им известно больше нашего, хотя исключать такую возможность нельзя. Члены этой организации есть и в нашем монастыре. Однако если даже они в курсе твоего приезда, вряд ли в свете последних событий ты представляешь для них опасность. Но они не знают, что с тобой говорил Карро. Знает об этом лишь жрец, который к тебе приходил. Боги обеспокоены, и трудно сказать, что именно их тревожит. Мы должны исполнить волю богов; "мы" — это ты, я, верные жрецы Гураба и все, кто не желает возрождения демона, кто оберегал от него наш мир многие тысячи лет. Твоя задача состоит в том, чтобы отправиться в Черный Лес, узнать, что там происходит, и сообщить нам.

Жрица замолчала, глядя на Эрдела. Тот чувствовал себя прескверно. Наконец, он сказал:

— Вы послали в Черный Лес отряд, и он не вернулся. Почему вы думаете, что это смогу я?

— Тебе и не придется, — ответила жрица. Эрдел поднял брови, и женщина, осознав двусмысленность фразы, пояснила:

— Мы дадим тебе духа-паразита, которого ты вышлешь нам, когда доберешься до монастыря. Он будет твоим паразитом, так что сможет вернуться, если мы решим передать тебе новые сведения. В противном случае, если служба твоя на этом закончится, ты освободишься и сможешь вернуться в свой монастырь.

Эрдел с отвращением потряс головой:

— Дух-паразит! Добровольно повесить на себя астральную пиявку!

— Предложи что-нибудь другое, — резко ответила жрица. — Пути сна там не проходят — Черный Лес слишком восприимчив к магическому воздействию и болезненно реагирует на любое вмешательство, — так что добраться до монастыря можно только на своих двоих. Мы не можем тратить столько времени на передвижения — при самом лучшем раскладе идти туда не меньше трех недель. Плюс непредвиденные обстоятельства. Учитывай, что Проклятых за Щелью также могли похитить. Как только их соберут вместе, похитители начнут ритуал. Конечно, такие воззвания не делаются за день, но... — жрица вздохнула и смягчила свой взгляд, — мы ведь практически ничего не знаем. Это реальная угроза, которой на данный момент невозможно противостоять, потому что ни сам ритуал, ни природа демона нам не известна. Разумеется, ты пойдешь не один. В двух днях от Черного Леса есть большая деревня, там живет охотник Дарган, наш проводник. Он доведет тебя до монастыря. Отдашь ему письмо, — женщина вынула из внутреннего кармана шубы небольшой лист бумаги и вручила Эрделу. — Можешь прочитать, если хочешь. Там нет ничего интересного — лишь кто ты такой и кто тебя послал.

Эрдел положил листок на стол.

— Ясно, — сказал он. — Я понял.

— Вот и замечательно, — сказала жрица и встала. — Духа подселим на днях; тебе не нужно об этом думать, мы все сделаем сами. — Она набросила на плечи шубу и в последний раз взглянула на Менкалиана. — А ты, мальчик, с ним не ходи; возвращайся туда, откуда пришел, и забудь о том, что сейчас слышал. — Жрица распахнула дверь, на секунду задержалась на пороге, а потом вдруг обернулась и кивнула Эрделу. Тот непроизвольно кивнул в ответ. Жрица шагнула в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Эрдел и Менкалиан остались одни.

Больше всего Эрдел хотел сейчас побыть в одиночестве, но оставить Менкалиана после общения со жрицей Зуны он не мог. Эрдел знал, как эти женщины могут действовать на мужчин — некоторые после обычных на первых взгляд разговоров впадали в такое отчаяние, что пытались покончить с собой. Как знать, что сейчас испытывает Менкалиан?

Менкалиан казался задумчивым. Потом он неожиданно спросил:

— Когда ты собираешься отправиться?

Эрдел пожал плечами.

— Не знаю. Думаю, послезавтра. Завтра займусь продуктами, куплю карту.

— Ясно, — тихо сказал Менкалиан. — Ну тогда я, наверное, успею.

— Что успеешь? — насторожился Эрдел. — Что ты задумал?

— Надо выполнить наш уговор с орками, — объяснил эльф. — Мы же обещали, что расскажем им все, о чем узнаем.

— Правильно, — ответил Эрдел. — Поэтому завтра ты отчалишь в Туэль, а я останусь здесь и через день уеду на юг.

— Неправильно, — усмехнулся Менкалиан. — Я тоже останусь здесь и через день уеду на юг. И не надо на меня так смотреть. Неужели ты думаешь, что я упущу такую возможность? Когда это эльфам доводилось своими глазами видеть, как творится История? Я напишу оркам письмо и пошлю его со знакомым из эльфийского квартала.

— Но... — Эрдел в отчаянии развел руками. — Какое письмо! Такие вещи не пишут в письмах! Не передают с едва знакомыми посыльными!

— Не волнуйся, — ответил Менкалиан. — Это уже моя забота. Орки, конечно, разозлятся, но ситуация не позволяет задерживаться, и, я надеюсь, это они поймут.

— Они поймут! — воскликнул Эрдел. — Но я не хочу, чтобы со мной кто-то ехал!

— То есть шлем победителя должен достаться одному тебе? — невинно поинтересовался Менкалиан.

— Ты ведь даже оружие в руках не умеешь держать! — возразил Эрдел. — Черный Лес опасен, как стая мертвецов!

— Я умею держать в руках оружие, — спокойно ответил Менкалиан. — Нас учат этому с детства. Так что возражения не принимаются, — он помолчал, ожидая реплики Эрдела, и, не дождавшись, добавил: — Обещаю, что больше не буду спрашивать тебя о службе.

— И на том спасибо, — буркнул Эрдел. Эльф улыбнулся и добавил:

— Но ты расскажешь мне всё о своих богах.

27.

С тех пор, как Эрдел и Менкалиан выехали из Туэли, прошло одиннадцать дней. Всё это время орки почти не выходили из гостиницы, постепенно мрачнели и все чаще говорили о том, что ни тот, ни другой не вернутся. Лишь Гадзи пытался найти объяснение такой задержке, предполагая, что в Везене могли произойти события, которые невозможно было просчитать. Тэлен злилась больше всех и заявляла, что лучше бы вместо эльфа шел Ашур.

Они уже собирались ложиться спать, как вдруг в дверь раздался негромкий стук. Тэлен бросила взгляд на посуду, о существовании которой забыл невнимательный служка, и пошла открывать. Однако на пороге стоял не слуга. Пожилой эльф в длинной накидке с большим отороченным мехом капюшоном сперва окинул оценивающим взглядом Тэлен, а затем порылся во внутреннем кармане и протянул ей желтоватый конверт.

— Это вам молодой эльф прислал, — сказал он. — На словах просил передать, что самому заехать не было времени. Видать, срочные дела.

Тэлен взяла конверт, поблагодарила старика, предложила эльфу согреться и выпить чего-нибудь горячего, но тот отказался, объяснив, что ему надо возвращаться к обозу — завтра они едут дальше, на восток.

Закрыв дверь, Тэлен распечатала конверт и несколько секунд с недоумением глядела на письмо. Потом передала его Гадзи и сказала:

— Что это за ерунда! Что он имел в виду?

Гадзи и Ашур просмотрели написанное. Письмо состояло из одних чисел и было разделено на две части. Ашур покачал головой и сказал:

— Загадку загадал, не иначе. Не мог открытым текстом писать.

— Допустим, — начал Гадзи, поудобнее устраиваясь за столом, — с первой частью все понятно. Одиннадцать минус три и минус четыре означает, что Проклятых похитили и из Везена, и из Акамара. Остаются три проклятых за Щелью и один в Черном лесу. Вот эти числа. Стрелка указывает на единицу. Эльф не приехал, сказал, что спешит. Делаем вывод — он спешит в Черный Лес. Пойдет такое решение?

Вопрос был адресован Тэлен. Та кивнула и ответила:

— Пойдет. Но такой примитивный шифр разгадал бы любой пожелавший перехватить письмо.

— Менкалиан этого не знал, — пожал плечами Гадзи. — К тому же, он от караванщиков шифровал, а не от тех, кто мог за ним следить. Этим и без письма все известно.

— Ну а дальше? — спросила Тэлен. — Что означает вторая часть?

— То, что написано, — ответил Гадзи. — Одиннадцать — это один.

— Хочешь сказать — ты понял?

— К примеру, это может означать, что всех украденных Проклятых свозят в одно место, а значит, похитители направятся в Черный Лес и за Щель, где еще не были. Возможно, Эрделу удалось поговорить со жрецами или с кем-то из старейшин, и они послали его перехватить воров или охранять тамошнего Проклятого. Эльф, конечно, увязался с ним — он своего не упустит, — усмехнулся Гадзи.

— Пожалуй, — проговорила Тэлен. — В этом есть смысл. Значит, их свозят в одно место — но для чего, кто бы знал...

— И что нам делать? — подал голос Ашур. — Возвращаться домой?

— Мне надо подумать, — ответила Тэлен. — Утром скажу, как поступим.

Однако не успели они улечься спать, как снова раздался стук. Гадзи открыл дверь и увидел молодую пару — мужчину и женщину, в которых сразу можно было признать брата и сестру. Они запыхались, словно бегом поднимались по лестнице. Гадзи вопросительно взглянул на них, и женщина, переведя дыхание, сказала:

— Как хорошо, что вы не уехали! Позвольте нам войти! Мы хотим поговорить о ваших друзьях!

Тэлен внимательно осмотрела гостей и вдруг подняла руку:

— Нет, постойте! С вами кто-то еще!

Пара переглянулась, и через несколько секунд мужчина сказал:

— Это духи-паразиты. Они необходимы для связи.

Тэлен помедлила, но потом пригласила их войти. Женщина тут же подошла к огню. Тэлен предложила им снять промокшую одежду и просушить у печки, а самим располагаться за столом. Ашура послали вниз найти ленивого слугу, который все никак не приходил за посудой, и заодно захватить поесть и выпить.

— Спасибо, спасибо, — поблагодарила женщина, держа руки над огнем. — Мы боялись, что потеряем вас... эльфа, который к вам приходил... это была бы катастрофа.

— А! — воскликнула Тэлен. — Так вы за ним следили?

— Чтобы узнать, где вы остановились, — сказала женщина. — Нас послали жрецы из везенского монастыря... О, простите, мы не представились... — Она указала на мужчину: — Это мой брат Крон, а меня зовут Тайша. Позвольте, мы все расскажем.

— Уж пожалуйста, — усмехнулся Гадзи. — А то мы мало что поняли из этого письма.

— Наверное, вам уже всё объяснили, — начала Тайша, но Тэлен покачала головой:

— Скорее, запутали. Мы лучше послушаем вас.

Тайша села на скамью у очага, а ее брат встал рядом, прислонившись боком к теплой печке.

— Даже не знаю, с чего начать, — вздохнула Тайша. Тут дверь открылась, и на пороге возник Ашур со слугой. Пока слуга собирал посуду, а Ашур, взявший с собой еду, выгружал ее на стол, Тайша не вымолвила ни слова. Лишь когда слуга ушел, она продолжила:

— Сегодня утром ваши друзья покинули Везен. Они отправились в монастырь Черного Леса, чтобы узнать, на месте ли Проклятый, или его тоже похитили. Вы ведь уже знаете об их отъезде?

Тэлен кивнула.

— Мы не имеем связи с тем монастырем — до нас доходят только письма, и последнее пришло больше полутора месяцев назад. В нем говорилось, что у них все в порядке. Однако, учитывая стремительное развитие событий, за прошедшее время многое могло измениться. Жрецы послали туда несколько монахов, но те не ответили, поэтому мы считаем их погибшими. Конечно, с ними что-то могло случиться и по пути в монастырь — все-таки Черный Лес опасен, — но нам это неизвестно. Эрдел прибыл очень вовремя; мы на него рассчитывали.

— Это почему? — поинтересовалась Тэлен.

— Потому что его выбрал наш бог, Карро, — ответила Тайша. — Духи такой силы, как Карро, не сравнимы с остальными и поэтому называются богами. Они ничего не делают просто так. Один из наших жрецов был удостоен визита Карро, и тот указал ему на Эрдела. С тех пор мы его ждали.

— Значит, он все-таки встречался со жрецом, — сказала Тэлен.

Тайша кивнула.

— Но это не главное. Беда в том, что мы полностью утратили связь с нашими монастырями за Щелью. Общаться с ними всегда было самой настоящей головной болью, потому что они очень, очень далеко, и магические энергии, которые преобладают в тех краях, создают сильные помехи. Но худо-бедно мы могли это делать. Теперь же нас будто отключили. Мы не можем пробиться на ту сторону. Стало трудно общаться даже в землях Гураба. Что-то происходит... или что-то мешает... Этим, конечно, занимаются, но заклинания такого уровня очень сложны, а времени на их обнаружение и нейтрализацию нет. Мы должны знать, что происходит за Щелью, на месте ли Проклятые или тоже похищены. И поэтому нас послали к вам, за помощью.

Орки в недоумении переглянулись.

— Вы хотите, чтобы мы помогли вам связаться с монастырями? — спросила Тэлен.

— Да! — воскликнула Тайша. — Мы с братом занимались этим в Везене, знаем ориентиры и сможем указать направление — нужно только доставить наши вторые тела в монастыри.

— Но если туда не могут пробиться жрецы Гураба, как это сделаю я? — удивилась Тэлен. — Я отсюда даже Мать не могу услышать!

— Дело в том, — вступил в разговор Крон, — что жрецы послали нас не лично к вам. Мы должны поговорить с вашей Матерью и попросить ее собрать самых сильных шаманок Снежных земель. Возможно, вместе они смогут преодолеть помехи и барьеры. Наши заклинания блокируют, но вряд ли похитителям удастся перекрыть еще и ваши. Пусть вы ученица, однако по вашей силе мы судим о силе Матери. Хотя у нее другая техника и иные рабочие энергии, она ни в чем не уступает нашим жрецам.

— Ясно, — задумчиво сказала Тэлен. — Вы же понимаете, что Мать может не согласиться?

— Понимаем, — ответил Крон. — Но угроза слишком велика и коснется всех народов.

— Угроза? — переспросил Гадзи. — Какая именно угроза исходит от этих демонов? Все только и говорят, что они опасны, а почему — никто не объясняет.

— Потому что никто не знает, — ответил Крон. — С тех пор, как его разделили, прошло слишком много времени, и сведения о том ритуале утрачены. По крайней мере, так нам казалось. Теперь же его хотят воссоединить, и что за этим последует — неизвестно.

— Погодите! Кого это — "его"? — не понял Гадзи. Крон взглянул на Тэлен.

— Так вы не знаете? На самом деле нет никаких одиннадцати Проклятых — есть один, разделенный на одиннадцать частей. А то, что можно разделить, при желании можно собрать воедино. Вероятно, этого и хотят организаторы похищений. Судя по их слаженности и размаху, они готовились много лет, возможно, даже десятки. Похищения произошли почти одновременно, практически без свидетелей и каких-либо осложнений. В Акамаре даже бунты случились как по заказу... Увы, мы сами отчасти виноваты, разбросав Проклятых по всему миру, спрятав их так далеко, что оказались не способны контролировать происходящее в собственных монастырях. Нам казалось, что там их никто не достанет, однако... — Крон пожал плечом. — В общем, как бы то ни было, времени у нас очень мало. Мы должны поговорить с вашей Матерью. Тем более она и сама предчувствует недоброе, раз послала вас вместе с Эрделом.

Орки молчали. Сказанное Кроном произвело на них впечатление. Однако на размышления времени было мало, к тому же, Тэлен не могла принимать решение от лица Матери.

— Что ж, — сказала она. — В таком случае, мы сделаем вот что. Я отправлюсь с вами в Снежные земли. Вы поможете мне проложить путь сна, — она взглянула на Тайшу, и та согласно закивала головой. — Ну а вы двое, — она повернулась к своим спутникам, — отправитесь за Эрделом и эльфом. День на сборы, послезавтра в дорогу. Тут где-то продавались карты. Между вами будет примерно четверо суток, а это для вас не расстояние, нагоните.

— Как замечательно! — Тайша вскочила с лавки и подбежала к Тэлен. — Мы так рады! Спасибо вам, мы верили, что вы согласитесь!

Тэлен почувствовала себя неловко и ответила:

— Я только проложу путь сна. Согласиться должна Мать. — Она указала гостям на принесенную еду, и те без разговоров уселись за стол. Гадзи и Ашур некоторое время пристально смотрели друг на друга, будто ведя беззвучный диалог, а потом Гадзи проговорил:

— У меня вопрос.

Тайша кивнула.

— Почему у ваших монахов из Черного Леса нет таких же духов-паразитов, какие есть у вас? Насколько я понимаю, они способны пересылать сообщения. К чему слать бумажные письма, если можно воспользоваться быстрой почтой?

Тайша промолчала, за нее ответил Крон:

— Черный Лес не любит магии. Болотники, насколько нам известно, не обладают магическими способностями. Ритуал призыва духа-паразита хоть и несложен, однако требует известной траты энергии. Аура Леса препятствует проведению почти любого ритуала, и монахи просто не могут призвать или отослать паразита. Но даже если бы и могли, вряд ли Лес смирился бы с подобным поведением. Там живут очень осторожно.

— И как глубоко в лесу стоит монастырь? — поинтересовался Гадзи.

— Сложно сказать, — странно ответил Крон. — Зависит от многих факторов. Я там бывал... Один раз дорога заняла всего день, а во второй шел почти трое суток, думал, уж и не выйду никогда. В общем, как повезет.

Он вернулся к еде, и Гадзи больше ничего не спрашивал.

Позже гости ушли, собираясь подыскать себе ночлег и вернуться следующим вечером. Нельзя сказать, что орки обрадовались новым перспективам, но возражений ни у кого не нашлось, и они легли спать.

28.

С утра пораньше Гадзи и Ашур отправились за покупками. Денег у них было мало, поэтому они решили сэкономить на провианте, рассчитывая, что проживут охотой. Их первой целью был транспорт. Обычно орки ездили верхом на оленях, но здесь им пришлось купить лошадей, хотя ни тот, ни другой никогда на них не садились. Подходящих лошадей они разыскали только в третьем загоне: все, что они видели до этого, были либо слишком маленькими, либо слишком дорогими.

— Лошади надежные, спокойные, — сказал продавец. — Правда, тихоходные, но вряд ли вы найдете лучше. Быстрые скакуны рассчитаны на людей, вы для них будете слишком тяжелыми.

В любом случае, быстрые скакуны, как выразился торговец, были оркам не по карману, поэтому Гадзи согласился и приобрел двух мышастых лошадей, высоких, крепких животных, которые с интересом принюхивались к доселе незнакомому орочьему запаху.

— Эти хоть не боятся, — сказал Ашур, покинув большой крытый загон. — А некоторые на дыбы встают.

— Просто они никогда не видели снежных орков, — ответил Гадзи. — Да и все остальные тоже, если ты обратил внимание.

— Да уж обратил, — хмыкнул Ашур. Действительно, их провожало множество любопытных взглядов. Так далеко на юг северные орки забирались редко, а потому привлекали всеобщий интерес. Этот интерес был дружелюбным и недолгим — рассмотрев необычных прохожих, торговцы и покупатели возвращались к своим делам, разве что перекидываясь парой слов об увиденном.

Оставив лошадей в гостиничной конюшне, орки направились дальше. Они собирались купить карту и заглянуть в оружейную лавку; хоть у них и были ножи, но судя по тому, что говорили о Черном Лесе, там требовалось более внушительное оружие.

Торговец книгами выложил на прилавок несколько карт, и орки погрузились в непростой процесс выбора. Ашур предлагал купить две карты — Везена и окрестностей и карту западной части земель Гураба, куда входили Везенские горы, южная дорога и часть Черного Леса. Гадзи слушал вполуха, листая толстый детальный атлас всех земель Гураба. Торговец скучал, а потом отошел к новому клиенту. Ашур скользнул за ним взглядом и оторопел.

У прилавка стоял гном. Это был настоящий, чистокровный гном, какие редко поднимаются на поверхность, а еще реже уходят так далеко от гор. Гномы, которых жизнь разбросала по всему свету, кто служил в войсках, путешествовал по стране, селился в деревнях и городках, зарабатывая на жизнь резьбой или кузнечным ремеслом, были полукровками; их предки смешивались с эльфами и людьми, приобретая некоторые внешние черты, не свойственные подземным жителям. Тот, кто стоял сейчас перед Ашуром, казался существом из самого сердца гор. Он был невысоким, в черном военном одеянии без знаков отличия, создающем разительный контраст с бледной, почти белой кожей. На лице и голове, равно как и на всем теле, не росло ни единого волоса; голое лицо украшали лишь темные брови и ресницы. Светло-голубая сетчатка была ненамного темнее глазного яблока, и лишь черные зрачки не делали его большие глаза похожими на глаза мертвеца. Уши, подобные ушам летучей мыши, были плотно прижаты к голове — чуткий слух, необходимый в горных глубинах, доставляет слишком много неудобств наверху, где звуков значительно больше. Вдобавок ко всему, у гнома было по шесть пальцев на руках, и ими он быстро листал какую-то книгу.

Гадзи, заметивший, что его друг притих, поднял глаза и тоже заметил гнома. Как и Ашур, он никогда не видел чистокровных подземных жителей, но кое-что слышал о различиях между ними и теми гномами, которых регулярно встречал на ярмарке. Впрочем, эти слухи не помешали ему испытать то же потрясение, что и Ашур, однако он быстро взял себя в руки и незаметно толкнул друга в бок. Ашур очнулся и отвел глаза. Они купили общий атлас и отправились за оружием.

Всю дорогу до оружейной лавки Ашур молчал — гном произвел на него сильное впечатление. Гадзи хоть и посмеивался про себя, но от вида подземного существа ему было не по себе. Не зря, наверное, гномы охотно смешивали свою кровь с другими расами — исключая, конечно, орков, потому что какой орк на это согласится, — иначе как бы они жили на поверхности?

У дверей лавки Гадзи остановился и отошел в сторону. Ашур удивился:

— Что это ты?

— Да вот, — сказал Гадзи. — Ты подумал, какое оружие мы будем покупать?

— Луки. Мы же решили охотиться...

— Плохое решение. В этих краях деревни через каждые полдня встречаются; не думаю, что с охотой будет просто. Звери наверняка в глуши, а туда нам некогда заходить.

— Но... — Ашур задумался. — Как же тогда? Нам не хватит денег на весь путь.

— Значит, надо быстрее догнать Эрдела. У него-то денег навалом — настоятель позаботился.

Ашур пожал плечами:

— И что же? Оставим только ножи? А Черный Лес?

— Тем более лук не подойдет, — ответил Гадзи. — Мы все-таки не боевые эльфы, чтобы стрелы пускать во все, что движется. Пойдем-ка отсюда, а когда нагоним Эрдела — обсудим этот вопрос с ним.

Ашур не одобрил решения друга, но возражать не стал.

В комнате они склонились над картой, вычисляя маршрут. Черный Лес выходил из-за Везенских гор, отмечая южную границу земель Гураба, и клином вдавался в Акамар. Южная дорога шла вдоль горной гряды и замысловатым зигзагом пролегала через Черный Лес, выходя к степям, принадлежавшим кочевым родичам снежных орков. Гадзи наметил путь по небольшим деревушкам в округе с выходом на дорогу много миль южнее Везена. Вечером, когда появились Крон и Тайша, Гадзи спросил, где именно им будет проще найти Эрдела.

— Мы не можем заходить на каждый постоялый двор, — сказал он. — Эрдел не знает Черного Леса и вряд ли пойдет туда один. Значит, у него должен быть проводник.

Крон кивнул и ответил:

— Всё так. Проводник у него будет, но возможно, вы нагоните его раньше. Это — последняя деревня перед Лесом, — он ткнул пальцем в маленькую точку рядом с заштрихованной областью. — Там живет охотник Дарган, который поведет его в монастырь. Если не встретитесь по дороге, ждите Эрдела там. Но если охотника не будет, если он уже ушел в Лес, не догоняйте их. Вы только заблудитесь или утонете в болоте.

Гадзи скептически хмыкнул — а то он болот не видел! — однако ничего не сказал и вынул из кармана трубку, давая понять, что вопросов больше нет.

Не желая терять время попусту, Тэлен, Крон и Тайша решили идти в ночь. Они планировали выйти в лес за Туэлью и оттуда открыть путь сна. Долгие прощания были не в традиции орков — они расставались слишком часто, чтобы придавать этому большое значение, — а потому ограничились пожеланиями удачи. Под конец Тэлен прибавила:

— Не знаю, что там будет после Черного Леса, но лучше вам вернуться домой.

Орки переглянулись.

— Знаю, — сказала Тэлен, — может сложиться всяко, но если Проклятого уже увезли, пусть им занимаются монахи. Для вас и дома найдется дело, уж поверьте.

— Ладно, — сказал Гадзи. — Обещать не стану, но если ничего интересного не произойдет — вернемся.

Ашур кивнул. Тэлен развернулась и вышла в коридор, где ее дожидались Тайша с братом.

29.

На этот раз пути сна открылись гораздо легче. Два таких сильных шамана, как Тайша и Крон, с легкостью помогли Тэлен проложить путь до самого мольбища, и выйдя из палатки, поставленной в лесу неподалеку от Туэли, они оказались в часе ходьбы от холма с молельной избой.

Прежде, чем отдохнуть после трехчасового сосредоточения, Тэлен осторожно попыталась связаться с Тагу, другой ученицей Матери. Несмотря на усталость, вызов дался ей легко — вероятно, потенциал совершенных с братом и сестрой камланий еще не иссяк. Попросив прислать за ними сани, Тэлен в изнеможении улеглась на шкуры в своей палатке и мгновенно уснула. Крон и Тайша легли в своей.

Она проспала почти половину суток, но брат с сестрой отдыхали еще дольше. Тэлен успела разжечь костер и подвесить над огнем котелок, когда из соседней палатки выбралась Тайша, зачерпнула снега и умыла лицо. Осмотревшись, она улыбнулась и подошла к Тэлен.

— Как здесь хорошо! — сказала она, присаживаясь рядом. — Вам повезло, что вы здесь родились.

Тэлен тоже так считала, особенно теперь, насмотревшись, как живут люди, но ничего не ответила.

— Скажите, а почему вы послали своих друзей за Эрделом? — вдруг безо всякого перехода спросила Тайша. Тэлен и сама об этом думала — приказ, отданный Гадзи и Ашуру, возник спонтанно, без размышлений. Чем могли помочь монаху-военному два охотника, которые дальше ярмарки на Плоскогорье и носа ни казали? Тэлен было проще предположить, что таково желание духов, тем более что Эрделу покровительствует один из них, нежели счесть решение ошибочным, а поэтому она ответила кратко:

— Они пригодятся.

Тайша улыбнулась:

— Наверняка.

Она кивнула на молельную избу.

— Здесь хорошее место. Везен был построен на таком же. Гномы молодцы, первыми это почувствовали.

— Гномы? — Тэлен не сдержала удивления.

— Ах да, вы же не были в Везене, — кивнула Тайша. — Большая часть города находится под Везенскими горами, в естественных пещерах, которые расширили гномы с Харасской гряды. Весь хребет изрыли. Никто из людей не знает всех ходов и выходов, которые там есть.

Тэлен скептически проговорила:

— Что эти гномы могут чувствовать? У них даже шаманов нет. Всю жизнь либо в земле ковыряются, либо по железу молотками колотят.

Тайша расхохоталась, да так, что разбудила Крона, который в недоумении высунулся из палатки.

— Это у гномов-то нет шаманов? — наконец, воскликнула она. Услышав это, Крон скривился, пробормотал: "Ну начинается" и залез обратно, решив доспать те несколько минут, которых ему как обычно не хватило. Тайша оживленно продолжала:

— Конечно у них есть шаманы! Как могут живые существа не иметь магических способностей? Все дело в том, что гномьи шаманы не выходят на поверхность. Те гномы, которых вы видели, и которые, как вы выразились, колотят молотками по железу, родились от смешанных браков. Они вступают в них потому, что от таких браков рождаются только гномы и никогда — люди или эльфы. Они, конечно, похожи на подземных, но далеко не во всем. Так вот, шаманами могут быть только чистокровные гномы. А их вы на земле не встретите.

Тэлен этого не знала.

— Значит, гномы действительно не ушли под землю, а вышли из нее? — спросила она. — У нас есть легенды, что когда-то они жили на поверхности.

— Возможно, они и жили на поверхности, но очень давно, — сказала Тайша. — Большую часть исторического времени они провели под землей. То есть когда мы начали фиксировать историю, они уже жили там, внизу.

— И что их шаманы? — поинтересовалась Тэлен. — Они наследуют способности или обучаются им?

— Наследуют, — ответила Тайша, — иначе как объяснить, что шаманом может стать только чистокровный гном. Есть роды, ни один из членов которых никогда не смешивал свою кровь с кровью другой расы, чтобы не потерять возможность появления в семье шамана. На самом деле о гномьей магии мало что известно, а еще меньше — об их духах и богах. У нас есть лишь отрывочные сведения.

— А почему вы не попросили гномов помочь вам связаться с монастырями? — спросила Тэлен.

— Мы просили, — ответила Тайша. — Они отказали.

— Ничего себе! — возмущенно воскликнула Тэлен. — А демон их не беспокоит?

— Не знаю, — пожала плечами Тайша. — Они вообще не склонны к сотрудничеству в сфере магии. Вот если что-нибудь построить, повоевать или оружие смастерить — это пожалуйста. Тут они сама любезность.

— Мы будто говорим о разных гномах, — покачала головой Тэлен. — Какая еще любезность! Я, конечно, мало их видела, но те, что попадались, могли только всякую небывальщину рассказывать да заложить за воротник.

Тайша снова рассмеялась, закрыв лицо руками.

— Гномы разные, — ответила она, улыбаясь. — Но вы не видели, как даже самый распоследний любитель горячительных напитков трезвел, когда речь заходила об их шаманах и богах.

— Зачем скрывать такие вещи? Разве люди скрывают их? Или эльфы? Или даже орки? Вот к нам недавно эльф приходил... — и она начала рассказывать о Менкалиане, забыв, что Тайша наверняка о нем знает. Однако та внимательно выслушала всю историю и проговорила:

— Какой молодец! Надеюсь, он вернется из Черного Леса. То, чем он занялся, пригодится не только эльфам. Люди тоже не слишком много о вас знают.

Тэлен всегда считала, что уж кто-кто, а люди о них вообще ничего не знают, но оставила свое мнение при себе. Крон, которому так и не удалось уснуть, вылез из палатки с недовольством на лице, однако вкусный запах похлебки исправил его настроение, и он постарался перевести разговор на другие, менее серьезные и более безопасные темы.

30.

Гадзи и Ашур покинули Туэль рано утром и в первый день преодолели немалое расстояние, по их мнению, значительно сократив дистанцию между ними и Эрделом. Путь оказался тягостным. Разговор не клеился, еда в рот не лезла, а настроение ухудшалось от деревни к деревне. Орки были не слишком чувствительны к своим эмоциям, следуя им неосознанно, но ничего подобного не испытывали даже тогда, когда Мать отказала им в возвращении. Заночевав на деревенском постоялом дворе, где на необычных незнакомцев, к тому же умевших объясняться по-человечески, сбежались взглянуть все прознавшие об их приезде селяне, орки попытались разобраться, что идет не так.

— Может, не надо нам туда ехать? — предположил Ашур. — Ну его, этот Черный Лес. Эрдел и без нас справится, с таким-то заступником, а мы только под ногами мешаться будем. Вдруг духи пытаются нас остановить?

— Чтобы точно это знать, нужна Тэлен, — ответил Гадзи. — А раз ее нет, то нечего говорить о духах.

— Зачем нам вообще туда ехать? — спросил Ашур. — Ведь мы с Тэлен даже не обсуждали это. Она сказала, мы согласились. Не странно ли?

— Странно, — недовольно кивнул Гадзи. — Но раз никаких обсуждений и возражений не было, ехать нам до самой встречи с Эрделом, или до этого охотника... в общем, до Леса. И давай не будем обсуждать, надо ехать или не надо. Раз оно случилось, значит, так тому и быть. А что у нас с тобой молчанка всю дорогу — так разве пристало оркам попусту болтать? Доберемся до южного тракта, наверняка будет веселее. Там такая же толкотня, как в Туэли. Вон сколько деревень да городков на карте обозначено. К тому же, мы с тобой будем там первые гости от нашего народа, поэтому держи ухо востро — мало ли.

На следующий день все повторилось. Кое-как поев, орки сели на лошадей и отправились в путь. Поговорив с местными жителями, они выяснили приблизительное время езды до южной дороги. Выехав на нее, они будут в сутках от Эрдела, если тот, конечно, не купил себе акамарского скакуна, на котором уже приближается к Везенскому повороту, где горная гряда круто заворачивает на восток. Но сколько бы не дал ему денег настоятель, вряд ли их хватит на двух скакунов, а потому лошади у них самые что ни на есть обычные. Рассуждая таким образом, орки решили, что нагонят Эрдела, если не будут тратить на отдых целую ночь. Поначалу они увлеклись разговором, но потом он сам собой иссяк, и оба погрузились в угрюмое молчание. Лошади двигались медленным шагом. До следующей деревни оставалось целых полдня.

И тут Гадзи сказал:

— А ты знаешь, ведь за нами кто-то едет.

— То есть? — не понял Ашур, но от этих слов ему стало не по себе.

— Я только сейчас понял, на что это похоже. Будто мы с тобой подснежника выслеживаем, идем по его следам, а он уже сидит на дереве и сам следит за нами. Ты знаешь, что у него за взгляд, особенно перед прыжком. Словно кожу с затылка сдирают.

— Думаешь, тут где-нибудь подснежник околачивается? — усмехнулся Ашур, подумав, однако, что и впрямь то, что он испытывал весь предыдущий день, напоминает на подобные ощущения.

— Вроде того, — хмыкнул Гадзи. — Едет себе не спеша, держится на расстоянии.

— Если он шаман, то может нас услышать, — напомнил Ашур.

— Думаешь, он знает орочий?

Ашур не ответил. Хорошему шаману не надо знать язык, чтобы понять, о чем идет речь. Продолжать беседу они не решились. Лошади пошли быстрее, и через несколько часов лес расступился, открывая вид на просторные поля вокруг большого села. На виду у ошеломленных жителей проголодавшиеся орки спешились у трактира и поинтересовались, могут ли им приготовить мясо, которое они везли с собой. Хозяин забрал сверток и передал его повару. Орки уселись у окна, заказали похлебку и стали ждать, не покажется ли на улице тот, кто за ними следовал. Посетители поглядывали на них с нескрываемым любопытством, но предостережения Гадзи оказались напрасными — местные не испытывали к необычным гостям враждебности. Тем более что оба орка были на голову выше самого рослого из присутствующих и значительно шире в плечах.

Они съели похлебку, и скоро им подали мясо. Повар постарался на славу, так что на некоторое время они отвлеклись от наблюдения за улицей, и именно в это время в таверну кто-то вошел.

Разговоры мгновенно стихли. Орки тут же подняли головы. Воистину в этот день на село пролился целый дождь необычных гостей. Хотя местные жители никогда не видели снежных орков, они все же слышали, что есть такой народ оленеводов и охотников севернее Везена, там, где тундра, снег и ледяной океан. Но откуда им было знать о чистокровных гномах?

Вошедший незнакомец заметил орков, развернулся и направился прямо к ним. Судя всему, это был тот самый гном, которого они встретили в Туэли. Он взял стул и без церемоний подсел к оркам. Хозяин трактира даже не решился к нему подойти.

— Мир вам, — сказал гном негромким, чуть хриплым голосом.

— Мир и тебе, — одновременно ответили орки.

— Я бы что-нибудь поел, — продолжил гном чуть громче, адресуя эту фразу хозяину. Тот подошел без особого энтузиазма, однако гном оказался очень вежлив и заказал несколько блюд, демонстрируя как знание человеческой кухни, так и намерение основательно подкрепиться в его заведении. Когда хозяин с явным облегчением отправился раздавать указания, гном вновь обратился к своим соседям, которые за все это время не проглотили ни кусочка.

— Я должен перед вами извиниться, — начал он, — что некоторым образом действовал вам на нервы, пока вы были в пути. Я отправился из Туэли почти одновременно с вами и ехал чуть сзади, а это, конечно, не могло не раздражать. Надеюсь, недоразумение исчерпано, и мы вместе решим, как не досаждать друг другу, тем более что нам в одну сторону.

— Неужели, — сказал Гадзи, нимало не смущенный витиеватой речью гнома. — С чего это ты взял?

— Мы ведь уже встречались, — ответил гном, — в книжной лавке, где вы покупали карту. Покупали вы ее довольно шумно, так что не один я в курсе, куда вы направляетесь. — Гном усмехнулся. — Я еду к знакомым, в Нижний Кашим — это такой городишко у самой Щели. Мне придется доехать до Черного Леса и даже пересечь его, хотя, как говорят, это не самое дружелюбное место для путешественников.

В самом начале гномьего монолога Гадзи бросил на Ашура выразительный взгляд, говоривший о том, что он думает по поводу его болтливости в лавке, но Ашур проигнорировал намек и с деланным безразличием начал ковыряться в остывающем мясе. Гному принесли первое блюдо, и он сказал:

— Я не хочу мешать вашему обеду. Давайте поедим, а потом обсудим, как ехать дальше, чтобы никто никому не мешал.

Так они и сделали.

Гном погрузился в еду, орки тоже продолжили трапезу. Гадзи сожалел, что рядом нет Тэлен — она бы точно что-нибудь придумала. Но Тэлен была далеко, и все решения приходилось принимать ему. Размышляя, что им теперь делать, он вдруг услышал голос Ашура.

— Что ж, — сказал он, покончив с обедом. — Мы, пожалуй, отправимся и подождем тебя в лесу за селом. Там и поговорим.

Гадзи поспешно отставил тарелку и поднялся. Расплатившись с хозяином, орки вышли на улицу, сели на лошадей и в молчании направились прочь от странного гнома и людского жилья.

Выехав за пределы села, они почувствовали облегчение. Лес казался охотникам домом, и с его хозяином всегда можно было договориться. Проехав еще несколько минут, орки спешились и уселись на поваленное дерево. Ашур раскурил трубку и спокойно прислонился к большому суку.

— Скоро весна, — заметил он. Гадзи тут же развернулся к нему:

— Весна, говоришь? И что ты задумал?

— Ничего, — Ашур улыбнулся. — Не договариваться же с ним у всех на глазах. Людям теперь и так на полгода впечатлений.

— Тебе это не кажется странным? — не успокаивался Гадзи. — С чего вдруг подземному гному болтаться так далеко от гор? Зачем ему ехать такую даль, да еще и — надо же, какое совпадение! — по дороге с нами?

— Кажется, — согласился Ашур. — Но что мы можем сделать?

Гадзи промолчал. Ашур не стал продолжать разговор, наслаждаясь ароматным дымом.

Прошло около часа, прежде чем на дороге показался гном верхом на скромной каурой лошади. Завидев орков, он подъехал ближе и спешился. Сев на поваленный ствол, он сказал:

— Итак, уважаемые, кому дадим фору?

— Мы тут подумали, — сказал Ашур, не дав Гадзи раскрыть рта. — Раз уж нам все равно по пути, может, поедем вместе?

Гном явно не ожидал такого предложения.

— Вместе? — переспросил он. — Признаться, я не слишком люблю путешествовать в компании.

— Признаться, мы тоже, — ответил Ашур, избегая смотреть на застывшего в изумлении Гадзи. — Но у нас нет времени давать кому-то фору.

Гном некоторое время бесстрастно глядел перед собой, словно взвешивая все "за" и "против", а потом произнес:

— Ну хорошо, поезжайте вперед. Я подожду в этом селе... сутки.

Только Гадзи подумал, каково будет деревенским приютить у себя столь неуместное на поверхности существо, как вдруг услышал возмущенный голос Ашура:

— Да ты никак решил, что мы фору себе выбиваем? Ну знаешь! Не надо нам твоих одолжений. Мы действительно не можем задерживаться, нам товарищей надо догонять, поэтому я и предложил ехать вместе, чтобы без обид и недоразумений!

— Я понял, — ответил гном. — Не сердись. Но насколько я могу судить, твой друг слышит об этом впервые, как и я. Может, сначала его надо было спросить?

Гадзи вопросительно поднял бровь и глянул на Ашура.

— Да знаю я, что он скажешь, — хмыкнул Ашур. — Мол, не нужны нам всякие попутчики и компании. Разве нет?

Гадзи ничего не оставалось, как ответить:

— Ладно, ладно, если согласится — пусть едет. Можно будет представления по дороге давать — два орка и подземный гном едут на юг.

Помолчав, гном сказал:

— Что ж, хоть я и не ожидал услышать ничего подобного, это по меньшей мере интересно — проехаться в компании с теми, кто их не любит. Вы ведь охотники? Пусть здесь и лес, для вас он слишком мал, а горы, хоть и рядом, для меня недосягаемы. Мы в одинаковом положении. Так что нам действительно лучше держаться вместе.

Ход мыслей гнома показался оркам слишком причудливым, но они не подали виду. По крайней мере, думал Гадзи, теперь он не будет маячить за спиной и действовать на нервы. А можно ли считать его появление совпадением, выяснится в пути.

31.

К вечеру вторых суток на холме появилась собачья упряжка, с которой весело соскочил Лаго, жаждущий увидеть своего дядю и Ашура и услышать об их приключениях. Однако его ожидало разочарование. Тэлен объяснила, что оба орка отправились на юг, но все вопросы, сыпавшиеся из уст Лаго, оставила без ответа.

Тайша пришла в восторг при виде ездовых собак и бросилась гладить и обнимать их. Не привыкшие к ласкам, они сперва отнеслись к ней недоверчиво, но потом прониклись и перестали огрызаться и вертеться.

Лаго с недоумением смотрел на Тайшу, а потом спросил:

— Скажи хоть, кто это?

— Человеческие шаманы, — ответила Тэлен. — С Матерью хотят говорить.

— Это будет непросто, — сказал Лаго. — Она сейчас не в настроении.

— Что это значит? — насторожилась Тэлен.

— Восемь дней назад Мать поставила себе большой шатер в часе езды от становища и все время проводит там. С ней только Тагу... и еще Дачан с санями.

— Ясно. Но это еще ничего не значит. Она разговаривает с духами, и человеческие шаманы ей не помешают. В любом случае, я с ней увижусь и передам их просьбу. — Лаго уже собрался разузнать, в чем эта просьба состоит, но Тэлен развернулась и исчезла в палатке. Лаго покачал головой и подошел к Тайше.

— Нравятся? — спросил он. Тайша не знала язык орков, но общий смысл поняла и кивнула в ответ.

— Собаки знатные, — продолжил Лаго. — Вон, видишь, какая у них шерсть? Они могут спать на снегу и не замерзать. А лапы видишь? Толстые, широкие. Как раз чтобы по снегу бегать.

Тайша все отлично видела, но оценивала на собак с точки зрения красоты, а не пользы. Она согласно кивала головой, пока Лаго расписывал, как хороши ездовые орочьи собаки, а сами животные тем временем отдыхали, получая непривычные ласки от незнакомого человека.

Переночевав на холме, путники отправились к становищу и через два дня были на месте. Людей поселили в большой палатке для гостей и временно оставили в покое. Тэлен уехала к Матери, и Тайша с Кроном оказались предоставлены самим себе.

В первый же вечер Крон предложил сестре расставить вокруг палатки охранных духов, но та возмущенно отвергла такое предложение.

— Мы в гостях! — полушепотом воскликнула она. — Как это будет выглядеть! Что подумает Мать?

— Забыла, как это было с гномами?

— Орки — не гномы! Гномы политики и интриганы, от них всего можно ожидать! А орки? Ты на них посмотри! Они даже слова такого не знают — "политика"! Не станут они подслушивать.

— Это еще неизвестно, — буркнул Крон.

— Обжегшись на огне, на воду не дуют, — парировала Тайша.

— Ладно, — смирился Крон. — Но подумай вот о чем: только сейчас эльфы сообразили, что по сути им ничего об орках неизвестно, хотя эти народы живут бок о бок уже века. И наши жрецы вспомнили о них в последнюю очередь. Если этому народу нечего скрывать, почему о них толком никто ничего не знает?

— Потому что не хочет знать, — ответила Тайша. — Эльф пришел, и ему всё рассказали.

— Всё! Откуда ты знаешь, что всё? Они отвечали на его невинные вопросы о сказках и открытых ритуалах. Мальчишка не знал, о чем спрашивать, поэтому его и приняли.

— Какой ты подозрительный! — сказала Тайша, пряча улыбку. — Сам скоро убедишься, что орки не такие, какими ты их считаешь.

— Очень на это надеюсь. А пока будь внимательней. На всякий случай.

Но Тайша не считала, что посреди заснеженной тундры им есть чего опасаться. Здесь было слишком далеко от всех, в том числе и от жрецов, пожелай они разузнать, как их посланники. Возможно, слишком далеко даже от гномьих шаманов, которые, как рассказывается, могут общаться друг с другом на любых расстояниях, если находятся под землей. Она наблюдала за жизнью становища, а когда у Лаго выдавалась свободная минута, он катал ее в санях по окрестностям. Это не нравилось ни оркам, ни Крону, но Тайша лишь смеялась, а Лаго только отмахивался от недоумевающих друзей и родственников.

Тэлен не было несколько дней, и Крон начал беспокоиться.

— Не может быть, чтобы Мать так долго не могла принять решение, — сказал он, когда Тайша ложилась спать. — Вот увидишь, нас ожидает сюрприз.

— Какой, например? — поинтересовалась Тайша.

— Откуда мне знать. Возможно, и она откажет.

— Это будет плохо, — сказала Тайша. — Но зачем ей отказывать?

— А почему отказали гномы?

— Я тебе десяток причин приведу, по которым они могли отказать. Во-первых, они не хотят, чтобы мы видели их шаманов в работе. Достаточно того, что мы вообще их видели на том совете. Во-вторых, в Проклятых у них свой интерес, и я не удивлюсь, если они приложили руку к их похищению. Может быть, не главы родов, но кто-нибудь из... — Тайша задумалась, — из тайных группировок, какие всегда есть в любой магико-политической системе. В нашей же оказались ренегаты, вот и у гномов они вполне могут быть. В-третьих, несмотря на давнее сотрудничество, мы толком ничего не знаем об их богах. Вдруг они запретили гномам вмешиваться?

— Боги, боги... — проговорил недовольно Крон. — Это всего лишь духи, пусть и сильные. А значит, с ними можно договариваться и даже подчинять.

— Ага, — усмехнулась Тайша. — Подчини-ка Патор.

— Я не имею в виду нас! Я имею в виду тех, кто над ними.

— Об этом нам ничего не известно, — ответила Тайша, но Крон ее перебил:

— Заметь — нам не известно. Но кому-то вполне может быть известно.

— Даже если и так, — сказала Тайша, — что из этого следует?

— Не знаю, — ответил Крон. — Все, что угодно. Но уверен, что ничего хорошего.

Наконец, вечером шестого дня Тэлен вернулась. В это время Тайша каталась с Лаго на санях, и встретил шаманку один Крон.

— Где твоя сестра? — спросила Тэлен. Крон махнул рукой:

— Катается.

— Катается? — удивилась Тэлен. Она выглядела усталой, но не собиралась терять времени. — Позови ее.

Крону не требовалось особых усилий, чтобы дотянуться до сознания сестры — они с детства привыкли чувствовать друг друга и легко связывались мыслями. Услышав брата, Тайша попросила Лаго возвращаться.

В этих краях до весны было еще далеко. Лаго вернулся как раз вовремя — разыгралась метель, и Тайша, на прощанье улыбнувшись орку, едва отыскала свою палатку в сером вихре снежинок. Там у костра сидела недовольная Тэлен и сумрачный Крон.

— Привет! — воскликнула Тайша, присаживаясь у огня. — Мы уже думали, не случилось ли чего?

— Случилось, — пробурчал Крон. Тайша снова улыбнулась.

— Вот что я должна вам передать, — сказала Тэлен. — Мать согласна помочь, если после этого, независимо от результатов, вы поможете нам.

Крон взглянул на Тайшу — мол, что я говорил? Но та с интересом кивнула:

— И что же мы должны сделать?

Тэлен заколебалась. Мать сказала, что потребуется от людей, но посвящать их в детали означало с высокой вероятностью получить отказ. Не следовало забывать и о духах-паразитах, которые в любой момент могут полететь в Везен с докладом.

— Вы знаете орочьи легенды? — начала она издалека.

— Ни одной, — ответила Тайша.

— У нас есть одна легенда... точнее, истина, облеченная в форму легенды... о великом духе, которого мы называем Ледяным Отшельником. — Тэлен внимательно взглянула на людей, но те явно слышали об этом впервые. — Этот дух, — продолжила он, — обитает далеко на севере, во льдах, в таком холоде, что кроме него там никто не может жить. Большую часть времени он спит или пребывает в недеянии, но иногда по неизвестным причинам просыпается и отправляется бродить по миру. Там, где он пройдет, жизнь исчезает, так сильна его магия холода. Мы хотим, чтобы вы помогли нам добраться до него и посмотреть, спит он или начинает просыпаться. У Матери нехорошее предчувствие.

— Это как-то связано с Проклятым? — тут же спросил Крон.

— Она думает, что это может быть связано с Проклятым, — уклончиво ответила Тэлен, — но совсем не обязательно.

— Слияние частей Проклятого способно разбудить этот дух? — предположила Тайша. — Или, возможно, это он и есть?

— Нет, это не он, — ответила Тэлен. — Разделить и поработить его сущность не может никто. Мать насторожило видение Эрдела: когда тот встречался со своим богом, он показал ему нечто напомнившее ей Ледяного Отшельника.

Крон и Тайша переглянулись. Они ничего не знали о видении Эрдела и его встрече с Карро, но не решились задавать вопросы.

— Если Эрдел уже видел Отшельника, зачем вам понадобилось смотреть на него еще раз? — спросил Крон.

— Потому что это был не он, — ответила Тэлен. — Тот дух был похож, и только. Конечно, если бы мы могли общаться с вашими богами, то спросили бы у них, но это вряд ли возможно. А сами они не захотят ответить на наши вопросы.

— Вы думаете, что мы можем запросто общаться с богами? — спросил Крон. — У нас в основном односторонняя связь.

— Тем более, — проговорила Тэлен. — Ваша сила велика, и она поможет нам добраться до его обители. Можете подумать, если хотите. Можете дать ответ сейчас. Завтра вечером, если вы согласитесь, мы уедем к Матери. Если откажетесь, я помогу вам вернуться в Туэль.

— Мы подумаем, — быстро ответил Крон, не дав сестре и рта раскрыть. — Утром поговорим.

Тэлен кивнула и выбралась из палатки. Тайша гневно воззрилась на брата.

— Ты что! — воскликнула она. — Как это "подумаем"! Мы обязаны узнать, что происходит за Щелью!

— Тайша, ты что-нибудь знаешь о видении Эрдела? — спросил Крон, не реагируя на ее возмущение.

— Нет, — призналась она, — но жрецы наверняка знают.

— К Эрделу являлся бог, — сказал Крон. — Много ли ты видела людей, к которым вот так являлись боги, исключая пару-тройку наших жрецов?

Тайша промолчала.

— И что это было за видение? — продолжил Крон. — Что ему показали? Кто к нему приходил? Что бог от него хотел? Ты ведь понимаешь, что мы не можем вслепую соглашаться на орочье предложение. Кто этот Отшельник? Есть духи, на которых даже смотреть нельзя — мгновенная смерть! Я не верю, что мы нужны им как подспорье в силе. Чем могут помочь два человеческих шамана, если все Матери Снежных Земель якобы не способны до него добраться? Все это мне совершенно не нравится.

— Тебе никогда ничего не нравится, — ответила Тайша, понимая, впрочем, что брат прав.

— Именно поэтому мы до сих пор живы, — сказал Крон. — Если ты вспомнишь все те передряги, в которых мы побывали, то спасала нас именно осторожность. Я предлагаю отослать духа в Везен. Он как раз успеет вернуться к утру и сообщит мнение жрецов.

— Ладно, — сказала Тайша. — Но это будет твой дух.

— Замечательно, — ответил Крон и начал готовиться к ритуалу.

Ритуал освобождения духа-паразита был очень простым, однако Крон не хотел, чтобы Тэлен о нем знала. Он попросил Тайшу замаскировать ритуал, чтобы его никто не засек.

Ночью Крон не сомкнул глаз. Тайша сперва тоже не могла уснуть, но потом незаметно для себя погрузилась в глубокий сон и проснулась поздно днем, когда в палатке уже никого не было.

Умывшись, Тайша отправилась искать брата. Она нашла его выходившим из палатки Тэлен. Улыбнувшись, он обнял ее за плечи.

— Прогуляемся? — спросил он. Тайша сперва глазам не поверила, увидев брата в хорошем настроении, но с сожалением поняла, что это притворство.

— Я уже говорил с шаманкой, — сказал он, направляясь к краю становища. — Вечером отправляемся к Матери.

— Ты что-нибудь узнал? — осторожно спросила Тайша.

— Что-нибудь, — ответил Крон. Оказавшись на некотором расстоянии от хозяйственных палаток, разбитых на краю становища, он повернулся к сестре.

— Я узнал, — сказал он, — но очень мало. С Эрделом встречался Карро, и он действительно показал ему нечто, похожее на духа. Кроме того, жрецы ничего не знают об этом Ледяном Отшельнике; скорее всего, это какое-нибудь родоплеменное божество, связанное с ледниками и всем прочим. Когда-то давно лед дошел почти до Черного Леса...

— Да-да, — перебила его Тайша, — я тоже учила историю. А что про Карро?

— Они знают только то, что знает Эрдел, — пожал плечами Крон. — А он, судя по всему, ничего не знает.

— И зачем ему дали духа-паразита? — Тайша покачала головой. — Как он будет его из Черного Леса отпускать? Лес ведь терпеть не может таких вещей.

— Однажды оттуда уже прилетал дух-паразит, — напомнил Крон. — Может, и у него получится. Жрецы, понятное дело, рассчитывают, что ему поможет Карро, но я бы не стал слишком полагаться на богов, тем более в ситуациях, когда у них самих проблемы.

— Значит, жрецы разрешили помочь оркам на таких условиях?

— Да. Но ведь им надо срочно связаться с монастырем, а на остальное наплевать... — Крон махнул рукой. — В общем, куда ни кинь, всюду клин.

— Может, еще и не клин, — успокаивающе сказала Тайша. Она взяла брата под руку, и они медленно зашагали обратно в становище. Забираясь в палатку погреться и позавтракать, Тайша заметила, что Тэлен разговаривает с Лаго. Тот слушал спокойно и сосредоточенно, но Тайша, успевшая в эти дни хорошо его узнать, почувствовала, что молодой орк расстроен.

32.

Гнома звали Грондоллион. "Можете звать Грон", добавил он, увидев выражение на лицах своих спутников. Они ехали уже десять дней, семь из которых — по южной дороге вдоль Везенских гор. По расчетам Гадзи, им давно пора было нагнать Эрдела с эльфом, но в той суете, что царила на южном тракте, они бы друг друга не заметили, даже находясь в одной деревне.

Деревни на юге буквально переходили одна в другую. Стоило закончиться первой, как вдали мелькали заборы второй. У выходов из гномьих пещер возникали маленькие городки. Дорога никогда не пустовала, хоть и не была такой широкой, как путь, соединявший Везен и Туэль. Вопреки ожиданиям орков, на них никто не обращал внимания, будто снежные орки разъезжали здесь каждый день. Близость пещер говорила о том, что многие жители имеют представление о чистокровных гномах, а потому на Грондоллиона смотрели без особого удивления.

Гном не задавал оркам вопросов. Первое время оба они помалкивали, но постепенно ощутили себя свободнее в компании странного спутника. Им не пришлось ради вежливости говорить между собой на человечьем языке, принятом в землях Гураба в качестве официального, поскольку людей здесь жило больше (хотя никто не учитывал подгорное гномье население, что, впрочем, вряд ли было возможно). В быту гном был неприхотлив, хотя любил хорошо поесть, благо деньги у него имелись. На ночь они снимали одну комнату на троих, поскольку гостиницы и постоялые дворы по всей южной дороге были переполнены, а пару раз им даже пришлось ночевать в палатке, поскольку все места на постоялом дворе оказались заняты. Помимо прочего, гном проявлял большую религиозность — каждый раз перед сном он осенял себя сложным знаком, проделывая его обеими руками, тихо бормотал на своем языке слова молитвы и только тогда укладывался спать.

Все было бы ничего, если б у орков не заканчивались деньги. Они старались экономить, но сбережения таяли, как снег под солнцем. Ашур предложил ночевать в палатке, и Гадзи вынужденно согласился, хотя весенняя погода была хуже зимней — сырой, пробирающий до костей ветер холодил хуже любого мороза. Узнав о плане орков, Грон сказал:

— Должно быть, вы смеетесь, полагая, что я отправлюсь в деревню один, а вас оставлю мерзнуть посреди дороги! Я так понимаю, друг, которого вы ищете, обладает некоторыми средствами и не станет возражать против возмещения мне тех расходов, что я понесу, оплачивая наше совместное питание и жилье. Будьте моими гостями на время, пока мы его не догоним.

Орки, привыкшие к пространным речам своего спутника, неохотно согласились. Они не любили быть в долгу, но в сложившейся ситуации не видели смысла возражать. Насколько они успели узнать Эрдела, тот был простодушным и нежадным человеком, а потому не откажется компенсировать затраты гнома. Проблема состояла лишь в том, чтобы его найти.

Они прошли больше трети пути и приближались к пустынным областям, где Везенские горы начинали поворачивать на восток. Местность здесь была холмистая, а в густых лесах, как предполагали орки, водилось много дичи. Зайдя в одном из городков в оружейную лавку, они поинтересовались у торговца, как в округе с охотой. Тот критически осмотрел их и сказал:

— Ну, если вам жить надоело, идите, охотьтесь.

Орки переглянулись.

— Как это понимать? — спросил Гадзи.

— Во-первых, в лесах полно клыкастых волков. Они вам примерно по пояс будут, ну и в обхвате... где-то с вас. Говорят о двух стаях, а это, считай, по десять зверей в каждой. От таких вы и мечами не отмашетесь — у них зубы с ваши ножи, а шкура — как гномий щит. Тем более весна сейчас, они голодные да злые... А во-вторых, веселый народ у нас в лесах завелся, выше по дороге. Монахи да гномы высылали на них облаву, но та вернулась ни с чем. Предупредили, наверное — у них везде свои люди. Еще бы, — хмыкнул торговец, — денег-то немало с путников гребут. Так что берегите кошельки и в лес не суйтесь. Дичь у нас, конечно, есть, да только хозяева ее — волки, а не мы с вами.

О клыкастых волках орки знали и даже как-то раз видели шкуру, привезенную на ярмарку одним торговцем. В северных лесах такие звери не водились — дичи для них было мало, и огромные животные не смогли бы прокормиться. А здесь за городами и деревнями, выстроившимися вдоль южного тракта, на недели пути расстилались густые непроходимые леса. Тут им самое раздолье.

Орки передали разговор Грону — как-никак, деньги были только у него. Гном с типичным бесстрастнием выслушал Гадзи, кивнул и сказал: "Понятно", не проявив к новостям никакого заметного интереса.

Переход через холмы до следующей деревни занимает четыре дня. На этом участке дороги и хозяйничали "веселые ребята". Орки были настороже, но прошло уже два дня, а никаких следов разбойников они не заметили. На третий вечер они увидели впереди костер.

Через некоторое время их взору предстал небольшой лагерь — две набитые тюками повозки с привязанными в сторонке лошадьми, четыре палатки вокруг центрального костра и с десяток людей, устроившихся на ночлег. Путники поздоровались и собирались уже проехать дальше, поскольку ночевать им было еще рано, как вдруг их окликнул один из сидевших у костра.

— Эй! — крикнул он. — Погодите!

Орки и гном остановились.

— Вы это... — начал мужчина, приподнявшись, — одни туда не езжайте.

— А разве вы тоже едете на юг? — спросил гном. Мужчина замялся:

— Да нет, едем мы на север... Только ночь уж скоро, а там... — он опять запнулся. — В общем, опасно там. Волков мы видели. Вернее, следы ихние, аж вот такие, с мою голову. Звери огромные, голодные. Вы что — вы им так, на закуску. А тут все ж огонь, и охрану мы выставим. Остались бы?

Оркам не понравилось туманное объяснение, и они уже приготовились дать ответ, как тут Грондоллион спокойно произнес:

— Цветы Создателя не дадут нам погибнуть ни от зубов, ни от клинков.

Мужчина помолчал и ответил уже без всяких запинок:

— Ну, раз оно такое дело, то и вам счастливого пути.

Гном тронул коня, и орки последовали за ним, оставив обоз позади.

Быстро стемнело, и не будь у них ночного зрения, орки уже давно потеряли бы гнома из виду. Пещерный житель отлично видел в темноте. После встречи с обозом они ехали уже два часа, и Гадзи, наконец, сказал:

— Может, все-таки заночуем? И так уж полночь скоро.

Гном будто очнулся.

— Да, разумеется, — сказал он. — Я задумался. Простите.

Орки спешились и начали расставлять палатку. Гном не лез, не желая мешать. Ашур, запасший хворост, быстро разжег огонь. Все это время гном стоял поодаль, словно продолжая размышлять. Гадзи сказал ему:

— Я покараулю, иди погрейся.

Грондоллион покачал головой и ответил:

— Не надо караулить. На нас никто не нападет.

— Откуда ты знаешь? — спросил Гадзи.

— Просто знаю, — ответил гном.

— А ты уверен, что те обозники — действительно обозники?

— Я уверен, что они не обозники, — проговорил гном. — По крайней мере, некоторые из них. Но на нас никто не нападет, — повторил он. — Ни люди, ни волки.

Он обошел Гадзи и нырнул в палатку. Орк некоторое время постоял, оглядываясь по сторонам, а потом полез следом.

Ашур занимался ужином, а Гадзи, накопивший к этому времени слишком много вопросов, чтобы держать их при себе, спросил:

— Что это за Цветы Создателя?

Грон не ответил.

— Ведь тот разбойник знал при них, верно? — продолжал Гадзи. — Он сразу отстал, как только тебя услышал.

Ашур проговорил, ни к кому не обращаясь:

— Неужели они серьезно думали, что их примут за обозников, с такими-то сказками?

Грон ответил:

— Про волков они правду говорили.

— Неужели, — сказал Гадзи. — Значит, они спасти нас хотели? Как великодушно.

— Просто это было рассчитано на людей, — гном вздохнул, словно досадуя на разбойников за этот недосмотр. — Не на гномов и уж тем более не на вас.

— Так он знал? — не сдавался Гадзи. — Знал, кто эти Цветы?

Грон посмотрел ему в глаза. Орк не отвернулся, хотя гномий взгляд пробрал его до костей.

— Цветы Создателя — это духи, — сказал Грондоллион.

— Так я и думал, — с некоторым облегчением вздохнул Гадзи. — Подумаешь, тайна какая. — Он сел ближе к огню. — Значит, ты шаман?

— Вроде того, — с легкой улыбкой ответил Грон.

— Мы так и решили, — произнес Ашур. — Еще когда ты за нами в лесу ехал.

— Ладно, — сказал Гадзи, видевший, что гному не хочется говорить на эту тему. — Давайте поедим и на покой. Раз Цветы Создателя будут всю ночь нас охранять, сможем нормально выспаться.

Гном неожиданно рассмеялся, впервые за все время их путешествия.

— Нет, — сказал он, переведя дыхание, — они не будут нас охранять.

— Но... — начал Ашур, однако гном продолжил:

— От волков я поставлю охранное заклинание. Обычное заклятье, какое может исполнить любой уважающий себя шаман. Ведь ваши умеют ставить охрану?

— Умеют, — успокоил его Гадзи. — А как же разбойники?

— Разбойники нас не тронут, — повторил гном. — Их колдун знает о Цветах, и этого достаточно, чтобы дать нам спокойно проехать.

— Но разве он не может напасть именно потому, что знает твои заклинания? — настаивал Гадзи, желая выяснить все до конца.

— Нет, Гадзи, все наоборот, — терпеливо сказал гном. — Он их знает и поэтому не нападет. Это как... — он на секунду задумался, — цеховая солидарность.

Орк удовлетворился таким расплывчатым ответом, решив, что времени на выяснение деталей у него будет предостаточно. Ночь прошла спокойно, лошади хорошо отдохнули и не тревожились, но Ашур, поутру отошедший в лес, увидел на пригорке между деревьями огромного клыкастого волка. Серый зверь был мертв. Глаза его закатились, пасть была раскрыта, и из нее на снег натекла целая лужа крови. Ашур вернулся в палатку, никому не сказав ни слова, а про себя подумал, смогла бы Тэлен поставить охранное заклятье, бьющее с такой силой и на таком расстоянии.

33.

Несмотря на разбушевавшуюся к вечеру метель, Тэлен приготовила сани, сказав, что ехать недалеко, и они в любом случае не заблудятся. Крон с Тайшей укрылись большой шкурой морского конька, а Тэлен закрыла лицо меховым капюшоном. Они тронулись под свист ветра и мигом потеряли стойбище из виду.

Казалось, их путь никогда не кончится — метель растягивала время, превращая секунды в минуты, а минуты в часы. Тэлен правила на один ей известный ориентир, и конечно же, он не был виден глазу. В метели их путь занял два часа, но она безошибочно вывела собак к палаткам, где сейчас была Мать. Как ни странно, к этому моменту метель прекратилась.

Их встретил Дачан, немолодой помощник Матери. Он занялся санями и собаками, а Тэлен показала людям их палатку.

— Отдыхайте или готовьтесь, как хотите, — сказала она. — Завтра я к вам зайду.

— Мы встретимся с Матерью? — спросил Крон.

— В этом нет необходимости, — отрезала Тэлен и ушла.

В палатке, нагретой костром, горевшим в окружении больших разложенных посредине камней, Крон в очередной высказал Тайше свои подозрения.

— Посмотри, как она с нами разговаривает, — возмущенно, но тихо сказал он. — Как будто мы никто и звать нас никак.

Тайша промолчала.

— Милый простодушный народец, — буркнул Крон. — Ничего-то он не замышляет...

— Давай об этом потом поговорим, — сказала Тайша. — Завтра нас ждет такое дело — у меня уже заранее голова болит.

— Будем надеяться, этим оно и ограничится, — ответил Крон. — В конце концов, мы указываем путь, а это совсем не то, что его прокладывать.

Путь всегда указывали старшие жрецы: они знали, куда править и с кем встречаться, а их помощники должны были вынести их на место, подобно тому, как стрела несет свой наконечник. Однако сейчас все изменилось. Сперва младшие жрецы не смогли пробиться сквозь ставшее хаотичным и вязким пространство элементарных духов, по которому жрецы путешествовали к своим целям; за дело взялись старшие, но тоже не преуспели. Тайша и Крон хоть и были младшими жрецами, но одними из самых опытных и сильных, поэтому к оркам послали именно их. Им показали ориентиры, наилучшие пути прохода, научили маневрировать над Щелью, где бьют сильнейшие разряды, способные при попадании во второе тело парализовать первое, а также объяснили, как среди высоких гор, по сравнению с которыми Везенские кажутся болотными кочками, найти монастыри, где прячут Проклятых.

Чтобы уснуть и хорошо отдохнуть, люди применили заклятья. Наутро они поели из привезенных с собой запасов и стали дожидаться Тэлен. Она пришла в лучшем настроении, чем была прошлым вечером.

— Ну как? Готовы?

— Мы готовы, — ответил Крон. — А вы?

— Я останусь с вами, — сказала Тэлен, оставив его вопрос без ответа. — Все равно я не буду участвовать в ритуале, хотя мне бы очень хотелось. Мать сказала, чтобы я сидела здесь, на всякий случай. Если на пути окажутся препятствия, это может повлиять на ваши тела, и тогда им может понадобиться помощь.

Такая мысль казалась разумной. Жрецы всегда держали на ритуалах такого уровня сложности лекарей, хотя на памяти Крона и Тайши они ни разу не понадобились.

Крон и Тайша начали процесс фиксации на втором теле. Оно покидало физическое и отправлялось в путешествие по миру элементарных духов. Прежде всего они связали свои вторые тела, чтобы не оторваться друг от друга по дороге и страховать на случай непредвиденных обстоятельств. Сделав это, они стали ждать притока силы от Матерей, хотя обычно жрецы выходили в мир элементарных духов, когда их помощники уже накапливали энергию, чтобы не терять времени и сразу отправляться в путь.

Мир, в который поднималось (или опускалось — теоретики разных школ не пришли на этот счет к единому мнению) второе тело, служил обиталищем элементарных духов. Здесь жили так называемые духи-паразиты и множество иных примитивных созданий. Этот мир был единственным из всех, который можно было "увидеть" — вторые тела воспринимали визуальные образы того, что их окружало. В подавляющем большинстве элементарные духи были безобидными, а в редких случаях агрессии их легко можно было отогнать. Более серьезной проблемой оказывались погодные условия этого пространства. Угольно-черное небо было затянуто сероватыми облаками. Земли не было видно — над ней клубился густой серебристый туман, в который жрецы никогда не опускались. И, наконец, здесь отсутствовали ориентиры родного мира людей. В отличие от обителей других, более сильных и разумных духов, где в той или иной форме наличествовали некоторые природные или рукотворные объекты человеческого мира — горы, озера или храмы, — здесь ничего подобного не было. Поэтому Тайша и Крон, воспринимая теперь друг друга в виде полупрозрачных сфер с расплывчатыми краями зеленоватого цвета, соединенных тонкой нитью, должны были отчетливо представить цель, чтобы указать Матерям путь. Неподалеку висели их духи-паразиты — небольшие желтые облачка. Они оставались подле физических тел.

Сила возникла словно ниоткуда, живой поток, сдерживаемый лишь отсутствием направления. Тайша и Крон, не успев удивиться необычным ощущениям, сконцентрировались на первом ориентире — высокой монастырской башне на границе с Акамаром, представив ее так ясно, будто находились рядом. Поток сорвался с места, и мир элементарных духов исчез, превратившись в серое однородное пространство. Через несколько секунд люди остановились. Они прибыли. Потрясение от такой невероятной скорости на некоторое время выбило обоих из равновесия — скорость, с которой помощники несли своих жрецов, была значительно ниже.

Крон быстро "выглянул" в родной мир, чтобы проверить, там ли они оказались, не сбились ли с пути. Они не сбились, но второе тело быстро деформировалось из-за жестких энергетических помех физического мира, а потому времени на сверку почти не было. Второе тело не могло полноценно чувствовать себя там, где обитало первое, а первому не были доступны миры, куда могло попадать второе. Для него существовал лишь один мир — тот, где оно появлялось на свет.

Вторым ориентиром являлись так называемые степные руины — комплекс древних захоронений, созданный неизвестным народом в незапамятные времена. Орки-степняки считали эти захоронения могилами великих предков, однако человеческие ученые были уверены, что хоронили там вовсе не орков. Проверить это, впрочем, никто не мог: сделанные на века охранные заклятья до сих пор испепеляли любого, кто решался преодолеть незримую границу, отделявшую захоронения от степи. Орки объезжали это место стороной, однако утверждали, что в курганах лежат их цари, воевавшие с древними княжествами Акамара, победившие их и взявшие там множество богатств. Разумеется, эти богатства лежат вместе с ними в высоких курганах.

Матери переместили их к руинам в мгновение ока. На этот раз сверяться необходимости не было: курганы являлись одним из немногих мест, видимых в мире элементарных духов. Они представляли собой несколько десятков высоких курганов, среди которых лежали огромные валуны вроде тех, что прятались в лесу неподалеку от монастыря Эрдела.

Третьей остановкой была Щель. Нацелиться на нее было невозможно: она постоянно менялась и не имела четких ориентиров. Матери вынесли их к городу Аями. В его окрестностях Щель была наиболее спокойной, и жрецы решили, что их помощникам легче переправиться именно здесь.

На этот раз Крону и Тайше не понадобилось сверяться. Перед ними была Щель, и это место невозможно было спутать ни с одним другим, в каком бы из миров они не оказывались.

До самого горизонта перед ними расстилалось черное пространство, пугающе сливаясь с небом. Туман внизу исчез. В черноте то и дело проносились фиолетовые и желтые молнии, сплетая причудливые узоры и уходя то вертикально, то горизонтально. В том, как они били, не было никакой системы, однако жрецы умели маневрировать, защищая себя мощными заклинаниями. Тайше и Крону такие заклинания были не под силу, однако кое-что они могли. Впрочем, в сложившейся ситуации они больше рассчитывали на немыслимую скорость, с которой перемещали их Матери. К тому же, от орочьих заклинаний вероятные противники не выставили никаких преград.

За Щелью находились горы Хочадам, выходящие из глубин страны южных эльфов (северные эльфы называли их амагианами и упорно отрицали свое родство). Мысленно представив отвесные склоны и вершины, скрывающиеся в облаках, Тайша и Крон понеслись над Щелью. Переправляться через нее оказалось сложнее — скорость полета замедлилась, и одна молния едва не зацепила Крона, ощутившего болезненные уколы энергии. Но вот вдали показался знакомый туман и, к невероятному удивлению обоих, нечеткие контуры гор. Прокладывая жрецам путь, ни Крон, ни Тайша не видели ничего подобного. Возможно, горы становились видны только тем, кто указывал путь, а не тем, кто двигал их своей силой. Так или иначе, размышлять над этим феноменом времени не было. Четвертой остановкой был горный монастырь на одной из скал хребта.

Здесь их ожидал неприятный сюрприз. То ли Матери устали, то ли работать на таких расстояниях было для них слишком непривычно, но до монастыря их вели дольше, чем над Щелью, несмотря на близкое расстояние. Мимо неторопливо проплывали темные скалы, и когда впереди показались каменные стены монастыря, люди уже утомились от однообразия и угнетающей высоты горных склонов.

Монастырь был вырублен в скале и состоял из множества переходов и неглубоких пещерок. Разговор со жрецом взял на себя Крон. Людей он не видел, но жреческий зал нашел быстро — оттуда изливалась негромкая мелодия остаточной силы, что возникала во время служб или медитаций. Зал был круглым, с двумя несимметричными выходами. Крон решился выйти в знакомый мир — если верить жрецам, в таком зале он сможет пробыть не меньше минуты, а этого вполне хватит, чтобы все узнать.

К его досаде, здесь оказалось пусто, хотя, по словам жрецов, в зале всегда должен был кто-то находиться. Он вернулся на уровень духов и полетел в другое помещение. Там его тоже ждала неудача. Облетев с десяток мелких комнатушек, он никого не обнаружил. Возможно, монастырь попросту оставили. Крон вернулся к Тайше. Теперь их ожидал второй монастырь, последняя остановка перед возвращением.

Он также располагался в горах, но значительно дальше от Щели, за огромной долиной кристаллов, окруженной величественными хребтами Хочадама и горными цепями пониже. Перелетев через скрытую в тумане долину, они увидели странное явление — горную вершину, будто разрубленную надвое гигантским мечом. "Меч" гладко рассек скалы, образовав узкую щель, доходящую почти до основания горы. Это и был последний ориентир. Монастырь стоял там, где этот меч завершил свое движение.

Теперь в зал жрецов отправилась Тайша. К счастью, в нем сидел монах. Она мгновенно обратилась к нему, и монах расцвел от радости и облегчения.

— Вам удалось! — воскликнул он. — Какое счастье! У нас так мало времени! На наши монастыри постоянно нападают, мы живем в состоянии войны!

— А где монахи из монастыря Хочадам? — спросила Тайша.

— Они здесь, вместе с их демоном. Нам легче обороняться, объединив усилия. Вряд ли вы успеете нам помочь — если им удастся лишить нас пищи, мы долго не протянем.

— Кому — "им"? Кто на вас нападает?

— Эльфы и люди, — ответил монах. — Даже не представляю, что им надо! С этими эльфами всегда что-нибудь неладно, но до сих пор за оружие никто не брался. А теперь их колдуны просто с ума посходили!

— Берегите Проклятых, — предупредила Тайша. — В Акамаре и Везене их уже похитили.

Монах побледнел.

— Проклятые? — воскликнул он. — Ну конечно же! — Он вскочил и заходил по небольшому помещению — И почему нам это в голову не пришло? А Черный Лес? Что в Черном Лесу?

— Пока не знаем, — с трудом ответила Тайша. — Я сейчас. — Она оказалась подле брата. — Поговори с ним, — попросила она. — Я без сил.

Крон нашел монаха, хватавшегося за голову.

— Что нам передать жрецам? — спросил Крон.

— А вы разве... — начал монах и вдруг замолчал.

— Мы — младшие жрецы, — сказал Крон, понимая причину его тревоги. — Нас вели сюда Матери орков — заклинания людей не могут к вам пробиться. Мы сейчас в Снежных землях. Я передам жрецам, что вы держитесь из последних сил — возможно, им удастся что-нибудь придумать. У вас есть сильные шаманы, которые смогли бы помочь проложить путь сна?

— Никому еще не удавалось перебраться через Щель путями сна, — сказал монах. — Не рискуйте. Лучше попробуйте проложить до Аями или Эрена. — Он помолчал. — И передайте, что если эльфы решили его возродить, то наверняка будут делать это здесь, в горах.

Путь назад занял больше времени. Казалось, прошел час, прежде чем они увидели фиолетово-синие ауры собственных тел и своих духов-паразитов, послушно висевших рядом. Еще несколько секунд, и они оказались дома.

Рот Тайши пересох, руки и ноги затекли до бесчувствия. Она без сил повалилась на шкуры рядом с братом. Сидевшая у костра Тэлен спросила:

— Вам что-нибудь надо?

— Пить, — прошептала Тайша. Тэлен подняла ей голову и влила воду в рот из кожаной фляги, а потом напоила Крона.

Убедившись, что с людьми все в порядке, Тэлен их покинула. Тайша сказала:

— Зверски хочу есть.

Крон засмеялся.

— Не забудь отпустить духа. Они ждут, — сказал он.

— Потом, — сказала Тайша. — Я так устала.

Больше они не разговаривали, отдыхая на мягких шкурах, пока к ним не вернулась Тэлен с горячим мясом. Тайша набросилась на него, будто не ела сутки. Крон повел себя более сдержанно. Он спросил:

— Как Мать? Как ее сестры?

— С ней все в порядке, — ответила Тэлен. — Оказалось непросто, но она говорит, что преград не было. Она никогда не видела Щели и того, что находится за ней. Ей было интересно.

— Она видела то, что находится за Щелью? — удивился Крон. — Горы и остальное?

— Она видела и слышала все, что видели и слышали вы, — Тэлен пожала плечами.

— А другие Матери? Они тоже видели?

— Не было никаких других, — сказала Тэлен. — Только Мать и Тагу. Но остальные присоединятся, когда наступит ваша очередь нам помогать.

34.

Перевалив через холмы и спустившись вниз, путешественники оказались в другом мире. Здесь была весна. Снег таял, на прогалинах цвели яркие желтые и бело-фиолетовые цветы, припекало солнце, и даже ночи были теплыми. Орки с радостью скинули тяжелые куртки и ехали в одних рубашках. У небольшой речки они спешились и отправились купаться. Вода была ледяная, но оба они окунулись, распустив заплетенные косы, и остались очень довольны. Гном наблюдал за ними с берега.

Первая деревня, в которую они попали, удивила их необычным для северян строением домов. Жилой этаж располагался на сваях высоко над землей, а под ним жил скот. Пологие настилы вели к высоким пристройкам, в которых хранились продукты и сено. Дворы были большими, а здания ставили по периметру вдоль оград. Люди говорили на малопонятном диалекте, и орки едва их понимали. Однако здесь были все те же гостиницы, таверны и обозы, шедшие с юга или с севера.

Эрдел явно их опережал, и орки, отслеживая по карте путь, видели, что приближаются к селу у Черного Леса, где проживал охотник Дарган.

В одной из деревень они оказались свидетелями похорон. Орки, как и люди-северяне, имели довольно сложный похоронный обряд, но то, что предстало перед ними здесь, затмило все виденное прежде.

Возможно, это были похороны какого-то знатного или уважаемого человека, поскольку на них собралась вся деревня. Основным и разительным отличием было то, что здесь обряд не сопровождался ритуальными плачами и поминальными службами, которые оркам доводилось наблюдать на ярмарке. Похороны проходили весело. Женщины здесь тоже пели песни, но, судя по настроению, не плачи — впрочем, орки не поняли ни слова. Процессия с деревянными носилками, где лежал покойник, обряженный в яркие одежды и с покрывающей лицо расписной маской, направлялась в лес. Возглавляли процессию три женщины. Их песня представляла собой беседу неизвестных действующих лиц, и то и дело какой-нибудь мужчина из толпы подхватывал несколько слов, повторявшихся после каждой партии.

Орки и гном сидели за столом на улице: внутри таверны мест не было — в деревню пришел большой караван с юга, и купцы заняли почти все помещение. Однако ужин на свежем воздухе и необычное зрелище подняли оркам настроение. Процессия исчезла в лесу, и вскоре над деревьями возник дымок. Гном наблюдал за происходящим с не меньшим интересом, чем орки. Гадзи сказал:

— Ишь как тут радуются! Хоть бы слово в песне разобрать, а то непонятно, в чем дело.

— Эти женщины, — объяснил гном, — представляли диалог духа покойного и трех богинь, что встречают его у врат в загробный мир.

— Богинь? — спросил Гадзи. — Значит, тут в этих богов, которых чтят на севере, не верят?

— Не знаю, — сказал гном. — Но одно другому не мешает. Может, это какие-нибудь местные божества.

— Это ведь земли Гураба, а значит, тут должна быть их церковь.

— И что? Верят они в этих богинь и пусть себе верят.

— Я думал, у людей только пять богов, — сказал Гадзи.

Гном покачал головой.

— В Акамаре, например, их десятки.

— Ты был в Акамаре? — заинтересовался Гадзи.

— Нет, — гном пожал плечами. — Но я жил по соседству.

— По соседству?

— В Харасских горах.

До сих пор Гадзи был уверен, что гном из Везена, хотя откуда взялась такая уверенность, он понять не мог. О Харасской гряде он даже не думал.

— Если ты едешь в этот Нижний Кашим, почему ты не пошел напрямик? — спросил орк. — Можно было срезать угол и выйти прямо к Щели.

— Я не хотел идти через Акамар, — объяснил гном. — Там неспокойно. Охотники за рабами, насильственное рекрутство... они же постоянно собачатся с кочевниками. Хотя, спрашивается, что с ними делить?

— Как это — "собачатся"? — удивился Ашур, до сих пор поглощенный едой.

— Не могут поделить степь, — усмехнулся гном.

— Ругаются, — объяснил Гадзи.

— Нашли словечко, — сердито сказал Ашур, любивший собак.

Через пару дней снова начались холмы. Деревни обычно располагались на склонах и вершинах — внизу землю затапливал сходящий с холмов и гор снег, образуя болотца и речушки. Некоторые деревья, заждавшиеся весны, начинали зеленеть. На одном из таких холмов раскинулось село, где жил Дарган.

У самого первого дома, к которому подъехали путники, столпились мальчишки, что-то оживленно обсуждая. Гадзи спросил:

— Где тут дом охотника Даргана?

Дети замолчали и посмотрели на него едва ли не с насмешкой.

— Дарган! — сказал Гадзи. — Дар-ган!

Мальчишки разом загомонили, и один из них махнул рукой вдоль дороги.

— И где прикажете его искать? — Гадзи повернулся к своим спутникам. — Там! Да там столько домов, что до утра не объедешь!

К детям подъехал гном и вытащил из кармана медную подковку.

— Думаю, это нам поможет, — сказал он и подбросил ее на ладони. От группы тут же отделился самый старший и снова махнул рукой, на этот раз указывая всадникам, чтобы те следовали за ним.

Дарганово хозяйство располагалось ближе к вершине холма. Гном отдал мальчишке деньги, спешился вслед за орками, и все трое подошли к открытым воротам. Их глазам открылся широкий двор: справа и слева стояли крепкие сараи и небольшие одноэтажные постройки, а впереди — традиционный для этих мест широкий приземистый дом в два этажа, с чердаком под двускатной крышей и большой верандой, где на широкой скамье сидела пожилая женщина в белой шерстяной накидке, изукрашенной яркой вышивкой. Больше во дворе никого не было.

Орки и гном поклонились. Женщина кивнула в ответ. Путешественники подошли к веранде, и Гадзи сказал:

— Мир вам. Мы ищем наших друзей. Их зовут Эрдел и Менкалиан. Они шли в Черный Лес и должны были встретиться с охотником по имени Дарган.

Женщина выслушала их и ответила на вполне понятном северном диалекте:

— Ваши друзья ушли три дня назад. Мой муж повел их в монастырь. Они должны были с вами встретиться?

— Нет, — сказал Гадзи. — Мы должны были их догнать.

— Что ж, — проговорила женщина. — Если хотите, можете их подождать. Младшие сыновья сейчас в отъезде, их дом свободен. — Она кивнула на одноэтажное здание у ворот.

— Спасибо, — сказал Гадзи и собирался добавить что-то еще, но дверь на веранду распахнулась, и из дома вышел молодой мужчина. При виде непрошеных гостей он замер, однако через секунду овладел собой и что-то спросил у женщины. Та ответила ему несколькими фразами и сказала:

— Это мой старший, Айран.

— Спасибо, хозяйка, — повторил Гадзи, поклонился, и его спутники сделали то же самое.

Айран проводил гостей в дом младших братьев, которые, в отличие от Айрана, еще не обзавелись семьями. Дарган и его жена Тэуни приехали сюда с севера, чем объяснялось, что и они, и их дети владели северным диалектом. Выяснилось, что Айран тоже был охотником.

— Ты смог бы показать нам дорогу до монастыря? — без особой надежды спросил Гадзи. Тот покачал головой:

— Я не хожу в Черный Лес; охочусь в округе, а туда не ногой. Это всё отец... он сам захотел сюда перебраться, говорил, что его будто тянет в эти места. Так и начал с монахами водиться да с болотниками. Лес — как человек; сегодня у него хорошее настроение, завтра плохое, и путь в нем сегодня короткий, а завтра длинный. Никогда не знаешь, когда вернешься.

— А болотники? — спросил Ашур. — Они на вас не нападают?

Айран расхохотался.

— Нападают! Да они из лесу не выходят! Если с кем и ведут дела, то с одними монахами. Те иногда появляются, в лавку заходят, покупают всякое, в основном для болотников, а те приносят им грибы, травы всякие, целебные и магические — в общем, обмен со взаимной пользой. Отец болотников видел. Народ, говорит, странный, но тихий, слова не скажет, все молчуны, как на подбор.

— Ясно, — сказал Гадзи. — А кроме наших друзей никто в последнее время в монастырь не ходил?

— Нет, — ответил Айран. — Чего там делать-то?

— А где этот монастырь? — спросил Гадзи. — Ничего отец не рассказывал?

— Да вы никак туда собрались! — воскликнул Айран. — Помереть хотите? Там же болота! Если не знаете пути, утонете как пить дать!

— Не утонем. Хаживали мы по болотам. Они везде одинаковые.

— Не одинаковые, — покачал головой Айран. — Вот подниметесь завтра на холм, посмотрите на Лес и передумаете. Это вам не север.

— Так знаешь, где монастырь?

— Отец сказывал, там у дороги есть изба, — Айран махнул рукой. — А от нее — прямиком к горам.

На этом их разговор закончился. Айран ушел, они достали припасы и только начали ужинать, как жена Айрана принесла им горячей похлебки. Поев и поблагодарив хозяйку, уставшие путники легли спать. Было ясно, что ждать они никого не станут и завтра утром пойдут в монастырь.

35.

Тайше и Крону дали несколько дней на отдых и отвезли обратно в становище. Там они вновь оказались предоставлены сами себе. Тэлен уехала в Матери, Лаго отсутствовал, и брат с сестрой большую часть времени проводили в палатке, негромко обсуждая увиденное и строя предположения о том, что их ожидает.

Жрецы оставили духа Тайши себе — он улетел и так и не вернулся. Тайша к нему привыкла и теперь чувствовала странное одиночество. Духи-паразиты напоминали ей маленьких собак, каких многие держат в Везене, разве что более послушных и менее шумных.

— Хочешь, я передам тебе своего? — спросил ее брат. Тайша отказалась:

— Не надо. Мне бы моего вернули...

Заканчивался четвертый день вынужденного безделья. Они устали от разговоров. Крон, как всегда, скептически смотрел на предстоящий ритуал, а Тайша считала, что Матерям действительно может не хватать силы добраться до северного духа.

— Держи паразита наготове, — посоветовала, однако, Тайша. — Если что — шли к жрецам.

Крон горько вздохнул.

— Тайша, — сказал он. — Наших жрецов вело до монастырей восемь человек. Нас с тобой — одна Мать с ученицей. Ты представляешь, какая у нее сила? А что будет, когда объединятся несколько Матерей? Куда они смогут добраться? Думаю, в тех местах паразит не выживет, с его-то скромными возможностями, да и мы с тобой серьезно рискуем. Если вернемся, отошлю, а вот с собой его взять не получится.

Тайша сочла за лучшее промолчать. Они сидели, глядя в огонь, когда полог палатки отодвинулся, и внутрь вошла Тэлен. Вид у нее было серьезный и сосредоточенный.

— Отдохнули? — без предисловий спросила она. — Готовы?

— Да, — ответила Тайша. Крон, однако, решительно заявил:

— Мы дали слово и сдержим его, но хотим больше знать, что нам предстоит. Судя по силе ваших Матерей, им не нужны никакие помощники. Зачем вы просите нас участвовать в ритуале?

— Об этом я и хотела с вами поговорить, — ответила Тэлен. — Для начала, мне надо знать, в какие миры может подниматься ваше второе тело. Вы путешествовали по миру, которое мы называем первым небом. Всего их семь, а после них идут жилища великих духов. Чтобы добраться до Ледяного Отшельника, надо будет подняться в жилище Симура и пройти к границе его мира. Оттуда мы попадем на Великий Север. Ваше второе тело может подняться до жилища Симура? После семи небес его — следующее.

Крон с Тайшей переглянулись.

— Семь? — невпопад спросил Крон. Тэлен выжидающе смотрела на них. Крон молчал, сравнивая иерархию миров людей и орков, но первой подсчитала Тайша.

— Это мир теней-стражей, — сказала она. — Мы сможем туда подняться. А кто это — Симур?

— Самый сильный из духов того мира, нечто вроде главы клана, — ответила Тэлен. — Матери иногда просят у него защиты, если становищу что-то угрожает. Или во время войны. Вы там бывали?

— Бывали, — ответил Крон. — Но мы заключали соглашения только с обычными духами и никаких великих не видели.

— Соглашения какого рода? — поинтересовалась Тэлен.

— О защите, во время войны с Акамаром, — усмехнулся Крон. — Но акамарцы тоже их призывали. Из-за этого наши договоры лишились всякого смысла.

— Война с Акамаром? — переспросила Тэлен. — С той страной в степях? Но она была так давно.

— Давно, — согласился Крон.

— И вы на ней воевали?

Крон, наконец, понял причину ее удивления.

— Мы с сестрой — нет. Но мы поднимались в тот мир. Хотя я не слишком представляю, о чем вы говорите, имея в виду Великий Север.

— Это не другой мир, — ответила Тэлен. — Это больше похоже на его изнанку. Там нет никого, кроме Отшельника. По легендам, Матери предчувствовали его появление и собирали силы, чтобы на него взглянуть и оценить, как скоро он появится, и если время приближалось, орки уезжали на юг, переждать. Но Отшельнику не нравилось, что за ним наблюдают, и он закрыл для нас возможность видеть его с помощью заклинаний. Мы надеемся, что вы их отопрете. Мы доведем вас до границы, но дальше пройти не сможем. Постарайтесьраспутать его защитные заклятья.

— Понятно, — сказал Крон. — А что потом?

— Потом Матери посмотрят на Отшельника.

— И давно вы выполняли такой ритуал?

— Очень давно, — сказала Тэлен. — Может быть, тысячу лет назад. Или больше. Тогда он спал.

— А что будет, когда он проснется? Здесь все покроется льдом?

Тэлен покачала головой:

— Понимаю, что вы имеете в виду. Большие льдины, наползающие с моря. Но льдины ползут медленно, и это заметно без всякого камлания. От них можно спокойно уйти. Но когда появляется Отшельник, это всегда очень быстро. Несколько дней, может, неделя. Никто не успевает убежать. Он появляется только на севере, хотя ваш Везен наверняка заденет, и может быть даже Черный Лес. Тогда здесь не останется ничего, кроме ледяных кристаллов. Деревья, звери, земля — все превращается в лед. Отшельник пробудет здесь недолго, месяц или два, но этого достаточно, чтобы все убить. Земля становится мертвой. Дышать невозможно. Море промерзает до дна вместе с рыбой и тюленями. Говорят, если дотронуться до замерзшего дерева, оно рассыпается словно пепел. Так что чем скорее мы узнаем, в каком состоянии Отшельник, тем лучше и для нас, и для вас.

Утром они уехали к Матери. Крон решил, что увидит палатки других Матерей, однако каждая из них оставалась в своем стойбище. Расстояния между орочьими становищами были велики, и Крону стало не по себе при мысли о том, насколько сильны эти шаманки. Конечно, чтобы стать такой сильной, надо иметь дар, всю жизнь учиться, но жрецы тоже стары и тоже учатся... а какими несуразными они кажутся отсюда, из снежных степей, со всеми своими посохами, рогами и атрибутами. Крон подозревал, что на этот раз их снова поселят отдельно и не дадут увидеть работу Матери. Так оно и случилось.

— Не могут ли жрецы... — начал Крон, когда они уединились в знакомой палатке. Тайша вопросительно взглянула на него.

— Что если они знают об Отшельнике? Может, у них есть свой интерес, чтобы не говорить об этом с нами? В хрониках упоминается нашествие льдов, но нет ни слова о том, о чем рассказывала Тэлен.

Тайша пожала плечами.

— Откуда мне знать, — ответила она. — Может, и так. Но что это меняет? Мы ведь заключили договор, а орки выполнили свою часть. И потом, разве тебе не интересно?

— Нет, — ответил Крон. — Я хочу вернуться в Везен, и чем быстрее, тем лучше.

Скоро пришла Тэлен и уселась напротив.

— Мы начинаем, — сказала она. — Вам нужно подняться в мир Симура. Там вас встретят и доведут до охранных заклинаний. Я буду здесь, на всякий случай.

Тайша и Крон сосредоточились, освободили вторые тела и быстро поднялись в мир теней-стражей, не задерживаясь ни в одном из предшествующих ему миров.

Контраст между привычной физической реальностью и миром, где отсутствует визуальная информация, был поразительным. Второе тело испытывало ощущения, недоступные первому. Зрения ему не требовалось. Энергетические формы воспринимались им с большей полнотой, чем материальные формы воспринимались обычными органами чувств.

Этот мир походил на бесконечный лабиринт нор, а пространство, где они были вырыты, состояло из силовых полей. Духи обитали в огромных пещерах, вися под потолком наподобие летучих мышей. Их энергия отличалась от той, что исходила от стен, и они были способны общаться с людьми. Когда жрецы и шаманы заключали с ними договоры о защите, духи отслеживали все заклинания, что направлялись на их партнеров. В зависимости от уровня собственной силы, они могли нейтрализовать их, но в основном люди занимались этим сами.

Однако плата за подобный симбиоз была высока — тени-стражи каким-то образом вызывали в человеке зависимость от своего присутствия, и многие люди оказывались не в состоянии расстаться со своим духом. Дух подчинял человека, а поскольку любил некоторые виды энергии, долетавшие из мира людей в его родной, то вынуждал подчиненного питать себя ими. Духи очень обижались, если их носителя убивали, однако такие обиды скоро забывались, и они с готовностью заключали очередные договоры.

Тайша с Кроном не знали, что у этих бесконечных нор-лабиринтов есть граница. Оказавшись в мире теней-стражей, они начали дожидаться знакомого потока силы, однако Матери явились собственной персоной. Края их вторых тел четко очерчивались, а сами сферы не были прозрачны, светясь тусклым оранжевым, желтоватым или красноватым светом, ближе к центру превращавшимся в почти черный. Всего их появилось четверо. Матери окружили людей, словно стража, и отправились в путь.

Их путешествие по норам казалось бесконечным. Крон начал думать, что они кружат в одних и тех же коридорах. Мимо проплывали огромные пещеры, набитые тенями-стражами, не проявлявшими к гостям никакого интереса. Матери не общались с людьми, однако их энергия была положительной — Тайша чувствовала исходящую от них симпатию и одобрение. Спустя какое-то время она поняла, что граница близка. Вибрации мира обрели иные ноты, стены начали издавать низкий гул, а в энергиях возникло предчувствие новой силы.

Наконец, норы начали расширяться, пока, наконец, не исчезли совсем. Они уже давно не видели местных духов и теперь находились в огромном пространстве, пронизанном остаточными энергиями мира, остававшегося у них за спиной, и силовыми полями того, что лежал впереди. Они застыли там, где сталкивались заклинания Отшельника и энергия мира теней-стражей.

Отшельника недаром звали Ледяным. Его заклинания были похожи на метель и вихри из острых, колючих, болезненных игл энергии, бивших в тех, кто слишком близко подбирался к незримому барьеру. Матери замерли, давая людям возможность разобраться в царящем хаосе.

Взломщиком стал Крон. Охранные заклинания представились ему в виде сложно связанных прочных узлов энергии. Прикосновение к такому узлу почти лишило его сил, и Матерям пришлось с ним поделиться. Однако Крон уловил общий принцип. Ему не надо было распутывать все узлы — достаточно проделать отверстие, чтобы Матери смогли пролететь через него и оказаться по ту сторону сетки. Заклинания оказались сложными и многомерными. Потребовалось много времени, прежде чем Крон распутал несколько связок и направился обратно к норам — отверстие было готово, Матери могут двигаться дальше.

Однако далеко уйти не удалось. Знакомый поток энергии, неудержимый и стремительный, подхватил его с Тайшей и в мгновение ока выбросил в проделанное им самим отверстие. Матери не собирались никуда проникать. Они желали взглянуть на происходящее чужими глазами, оставаясь в безопасности.

Их вторые тела превратились в органы чувств Матерей, связавших их друг с другом прочными нитями заклятий и лишивших возможности двигаться по собственной воле. Поток силы понес их сквозь проход, и они оказались в мире, подобного которому никогда прежде не видели.

Вихри и метели охранных заклинаний лишь отдаленно напоминали царивший здесь хаос. Кажется, тут сталкивалось множество сил, готовых растерзать любого, кто случайно залетит сюда, но пока ни один порыв энергии не разорвал их вторые тела в клочки. Матери остановились по ту сторону проделанной Кроном лазейки и замерли в ожидании.

Вскоре в том, что казалось хаосом, начала прослеживаться странная повторяемая структура. Матери заметили это и медленно повели людей в открывающийся перед ними мир. Судя по всему, до Отшельника было не близко. Иногда Крону казалось, что его тело распадается из-за действующих сил, но с его точки зрения это был не худший вариант — он совершенно не хотел сталкиваться с обитающим здесь духом. Как ни странно, Тайша не была встревожена или напугана; напротив, несмотря на предательство Матерей, она испытывала любопытство и была не прочь посмотреть, кто здесь живет.

Порывы энергии начали образовывать странные многомерные структуры. Пространство обрело геометрию, доселе не встречавшуюся людям ни в одном из знакомых измерений. Нарушения восприятия стали настолько сильными, что среди бесчисленных искажений метрики исчезало осознание самих себя, но Матери умело возвращали людей в чувство. Настал момент, когда они пересекли невидимую, неощутимую границу и попали в полосу штиля.

Буря осталась позади. Человеческое восприятие бессознательно трансформировало приходящую по многочисленным каналам информацию, стремясь придать тому, что здесь было, знакомые формы, однако уловить окончательный образ людям не удавалось. Пространство было слишком переменчиво, и образ искажался вместе с ним. Они лишь чувствовали подлинно космические масштабы того, кто пребывал в этом мире, если это вообще был мир. Он излучал ледяной покой окончательной смерти, смерти духа, тела, материи и пространства — всего, что есть. Это тень, шептали Матери, это его тень, самый край. Невозможно оглядеть великое существо целиком, его нельзя увидеть — можно лишь почувствовать его покой. Видите что там, за этими облаками?

Ни Крон, ни Тайша не видели облаков, поскольку не могли придать тому, что перед ними возникало, никакой, пусть даже самой размытой формы. Это сводило с ума, ибо восприятие человека стремится к определенности. Но они поняли, что имели в виду Матери. Ткань ледяного покоя пронизывали тонкие темные разрывы. Их бездонная глубина уходила в иные вселенные. Скоро их станет больше, шептали Матери, и когда здесь не будет ничего, кроме них, оттуда придет Он.

36.

С рассветом орки были уже на ногах. Гном собрался вместе с ними.

— Ты-то куда, — сказал ему Гадзи. — Это наше дело, Грон. Оставайся здесь и дожидайся своего возмещения.

— Думаешь, я упущу возможность побродить по Черному Лесу? — спросил гном. — Из нашего народа мало кто бывал в этих краях, а в Черном Лесу вообще единицы. Я с вами, а то мало ли... где вас потом искать?

Он усмехнулся и продолжил собираться. Ашур был рад, что гном к ним присоединится. Несмотря на их с Гадзи охотничий опыт, сильный шаман в лесу не помешает.

Семья Даргана тоже встала. Тэуни вышла проводить гостей. Закутавшись в накидку, она стояла на веранде и молча наблюдала за сборами.

— Мы оставляем лошадей, — сказал Гадзи. — Если не вернемся, возьмите их себе.

— Ваши друзья сказали то же самое, — заметила Тэуни. Орки направились к воротам, как вдруг она добавила:

— Когда войдете в лес, подарите ему что-нибудь. Что-то, что вам небезразлично. А потом идите направо. Там есть тропа. Дойдете до избушки — оставьте в ней лишнюю одежду. Муж говорил, если идти от нее вверх, к горам, выйдешь прямо на монастырь.

Орки поблагодарили ее, решив не выяснять, что она имела в виду, говоря об одежде, и вышли на улицу.

По широкой улице они направились к вершине холма. В деревне кипела жизнь — хлопали двери, кричали всполошенные птицы, в хлевах мычали коровы. Наконец, дома и заборы кончились. Перед ними была голая вершина, покрытая прошлогодней сухой травой и мерзлыми лужами, и от места, с которого можно будет увидеть Черный Лес, их отделяло всего несколько десятков шагов.

Оказавшись на вершине, все трое остановились. Орков охватило доселе незнакомое чувство, известное, наверное, только Матерям, которые постоянно встречаются с существами иной природы.

Черный Лес оказался зеленым. От подножия высокого холма до края горизонта простиралось зеленое море, уходя вправо до самых гор. Слева оно граничило с обыкновенным лесом, в котором зелеными были только сосны и ели. Однако даже отсюда было ясно, что растения Черного Леса разительно отличаются от всех, виденных орками прежде. Сбегающая с холма дорога исчезала среди высоких толстых деревьев с черными стволами — вероятно, из-за них лес и получил свое имя.

Постояв еще немного, орки и гном молча начали спускаться. Вблизи деревья выглядели чудно: с толстых ветвей свисали тонкие, покрытые листьями нити, а подлесок то казался непроходимым, то вообще отсутствовал, обнажая серовато-рыжий слой старой листвы.

При входе их ожидал еще один сюрприз — в Черном Лесу было жарко. Едва путешественники вошли под темные кроны, как тут же почувствовали на лицах теплую влагу. Даже воздух здесь казался горячим.

— Где тут изба для одежды? — сказал Гадзи.

— Надо до тропинки какой-то дойти, — ответил Ашур.

— Подарок, — напомнил Грон.

— У избы подарим, — сказал Гадзи. — Пошли скорее.

Спустя несколько минут они свернули с широкой дороги направо и по едва заметной тропинке вышли к покосившейся, поросшей гибкими лианами избе. Дверь была закрыта, но не заперта. В избе они обнаружили только куртку, принадлежащую, вероятно, Даргану. Оставив здесь одежду и те вещи, которые, по мнению орков, им не пригодятся, они начали думать, что же подарить. Гадзи решил оставить амулет от духов сна, который носил с детства. Ашур оставил трубку, а что подарил Грондоллион, орки не узнали, потому что гном скрылся в кустах и никому ничего не сказал. Положив подарки в траву у одного из деревьев, орки без особого труда определили, в каком направлении надо идти.

— Палок бы наломать, — сказал Ашур. — Вроде впереди болота.

Но палок здесь не было. Ветви деревьев были либо слишком толстыми, либо чересчур тонкими. Гадзи решил, что когда появится болото, растительность изменится, и они найдут что-нибудь подходящее, а пока под ногами твердая земля, никакие палки им не нужны.

Все трое шли медленно, рассматривая удивительные деревья и травы. В лесу было тихо, только шумела листва. Ни птиц, ни признаков животных. Гадзи как-то остановился, чтобы рассмотреть дерево, и с удивлением понял, что насекомых здесь тоже нет.

Зато были грибы. Высокие, едва ли не по колено оркам, и мелкие, облепляющие обнажившиеся корни деревьев. Одиночные, растущие посреди полян, и многочисленные, ковром покрывающие пространства между деревьями. Красные, желтые и белые шляпки выделялись на фоне более привычных тускловато-оранжевых, желтоватых и коричневых. Некоторые грибы росли на деревьях и даже на ветвях. Одни были с ножкой и шляпкой, другие — круглыми и сморщенными.

— С голода тут не пропадешь, — пробормотал Гадзи. — Знать бы только, какие из них съедобные.

— Боюсь, что никакие, — сказал гном. — Они не рассчитаны на желудки гостей.

— Зачем тогда болотники приносят их монахам?

— Мало ли.. Может, монахи привыкли, а может, для шаманских дел.

— Так лес вроде не любит шаманских дел, — ответил Гадзи, припомнив рассказ Крона. Гном промолчал.

Из-за густой листвы у них не было возможности оценить, насколько они приблизились к горам. Жара и влажность словно вытягивали из них силы. Наконец, за деревьями показался просвет, и путники вышли к широкой поляне, поросшей остролистной красноватой травой с белыми круглыми цветами на толстых стеблях.

— Вот это наверное и есть болото, — сказал Гадзи. — Лучше нам его обойти.

Не желая рисковать, путники почти час потратили на обход. Оказавшись на другой стороне, они сделали привал.

Только усевшись на землю, они поняли, насколько устали. Даже еда в горло не лезла. Сразу после вымученного обеда орки улеглись под деревом и уснули. Гном ложиться не стал. Он сидел лицом к болоту, поглядывая по сторонам и двигая ушами, словно настороженный кот. Наконец, выждав час, он разбудил своих спутников.

— Если вы будете спать на каждом привале, — сказал он, — мы будем вынуждены есть на ходу.

Сон не прибавил оркам сил. Они чувствовали себя разбитыми и шли еще медленнее. Гному то и дело приходилось их торопить.

— Да что ты все гонишь, — с досадой воскликнул Гадзи. — Бежим мы от кого что ли?

— Не бежим, — ответил гном. — Да тут и не убежишь, даже если захочешь.

Вскоре возникло второе болото. Оно было узким и длинным, будто специально отрезая путь незваным гостям. Однако Ашур приметил среди травы несколько вешек, вероятно, указывающих на переход.

— Вижу, — сказал Гадзи. — Это, конечно, похоже на вешки, но меня они не слишком убеждают. Эх палок нет! Надо было колья у хозяйки попросить.

Высокая красноватая трава лениво шевелилась на ветру. Гадзи осторожно подошел ближе. Болотная вода оказалась белесой и мутной. Ее покрывала мелкая сероватая ряска и такие же мелкие оранжевые цветки. Кочки, которые увидел орк, выглядели подозрительно.

— Я туда не полезу, — решительно сказал Ашур. — Мне тут вообще не нравится. Давайте искать обход.

Но болото уходило далеко в обе стороны. Не зря, наверное, кто-то провесил здесь путь. Стоя у воды, орки размышляли, как им быть дальше, когда гном вдруг схватил обоих за рукава и потянул в лес.

— Сюда идут, — тихо сказал он. — Отойдите.

Орки мигом оказались под деревьями. Они не слышали ничего подозрительного, хотя к этому времени утратили бдительность, какую обычно соблюдали в тайге, где бродило много хищников.

Спрятаться тут было негде, да им и не хотелось прятаться, что бы ни приближалось с болот. Гадзи на всякий случай вытащил нож, а Ашур поглядывал на гнома, в крайнем случае рассчитывая на его колдовство. Грондоллион казался спокойным, но сосредоточенно смотрел в колыхавшееся перед ними море травы. Прошла минута, и заросли бесшумно раздвинулись, пропуская вперед удивительное существо, легко шагающее с кочки на кочку — болотника.

На первый взгляд он действительно напоминал человека, однако руки и ноги у него казались длиннее, корпус — меньше, а кожа отливала коричнево-зеленым. Бедра были обмотаны темной тряпкой, и точно такой же тряпкой болотник обмотал себе голову до самой шеи, не оставив даже щели для глаз. Однако видел он превосходно. Перепрыгнув с кочки на твердую землю, он заметил орков с гномом и остановился. Орки молчали, в изумлении глядя на необычное существо. Гном не шевелился. Немного подождав, болотник повернулся, зашагал вдоль кромки леса и вскоре скрылся за деревьями. Орки облегченно вздохнули.

— Ну и дела! — проговорил Гадзи, качая головой. — Болотник с болота!

— Ничего удивительного, они же тут живут, — философски заметил Ашур. — Зато теперь мы знаем, что кочки безопасны. — Он посмотрел на гнома. Тот, однако, был все так же напряжен и смотрел в сторону, куда ушло создание.

— Что? — спросил он. — Ты что-то заметил?

— Нет, — односложно ответил гном и, давая понять, что разговор закончен, подошел к воде.

— Ладно, — сказал Гадзи. — Давайте попробуем.

Прыгая с кочки на кочку и держась вешек, они перебрались на ту сторону и, не останавливаясь, пошли дальше.

— Может, выйдем на их деревню, посмотрим, как живут, — размечтался Ашур.

— Надеюсь, что нет, — пробормотал гном.

— Это еще почему? — спросил Гадзи.

— Так, — сказал Грондоллион. — Но думаю, на деревню мы не выйдем. Они не будут строить ее там, где ходят монахи. А это — дорога, разве не видите?

Действительно, они шли по узкой, едва заметной среди подлеска тропинке. Когда под ногами появилась жесткая желтоватая трава, тропку стало видно еще лучше.

— Сколько же теперь времени? — устало спросил Ашур. — Кажется, пора бы и вечеру настать.

Остальные молча согласились. Их организм потребовал ужина, а в лесу было светло, как днем. Наконец, они уселись на траву рядом с тропинкой и немного поели.

— Из-за этой жары просто кусок в горло не лезет, — сказал Гадзи. — Как так получается, что посреди зимы такое лето?

— Это не из-за жары, — ответил гном. — Но есть надо. Вам только кажется, что вы ничего не хотите.

Сам он в еде себе не отказывал. Орки скривились, но совета послушались.

— Если не из-за жары, то из-за чего тогда? Из-за колдовства? — спросил Ашур.

Гном ничего не сказал. Ашур решил, что тот опять промолчит, однако Грон старался понятнее сформулировать свой ответ.

— Это дух леса, — сказал он, наконец. — Не намеренное колдовство и не отголоски чужих заклинаний. Просто дух. Мы внутри живого существа, не слишком милого и прирученного, и должны не только выжить, но и выйти обратно. Поэтому замечайте все странности, которые с вами происходят. Это может спасти жизнь.

Орки молчали, но намотали слова гнома себе на ус. Поев, они отправились дальше. Орков снова клонило в сон, но теперь они решили, что все это проделки того духа леса, который представлялся им самостоятельным существом, чем-то вроде таежного лешего. Поэтому, борясь со сном — и местным лешим, — они не заметили, как оказались на обжитых землях. Кое-где за деревьями замелькали постройки, а тропинка превратилась в каменную дорогу. Еще несколько шагов, и они увидели железные ворота. Перед ними стоял монастырь, обнесенный невысокой каменной стеной.

Тяжелые ворота были приоткрыты. Гадзи потянул за металлическое кольцо, и широкая створка бесшумно отворилась. По ту сторону большого монастырского двора оказались двухэтажные каменные здания, какие можно встретить в городах, а слева — длинный одноэтажный дом с зарешеченными окнами. Позади торчал шпиль скромного храма.

Двор, на котором ни росло ни единого дерева, был вымощен камнями, и все эти камни покрывала кровь. Она загустела, но не высохла. В ней отпечаталось множество следов, уходивших за ворота, только раньше орки почему-то не обращали внимания на алые знаки, видневшиеся то тут, то там на камнях и в траве. Гном, однако, их заметил и стоял чуть поодаль.

На лавке у одноэтажного здания сидел бородатый старик в кожаной рубахе, опиравшийся на крепкую длинную палку. Рядом стоял Менкалиан. Он смотрел на путешественников молча и безо всякого удивления, словно был уверен, что они придут. Орки едва признали в нем прежнего Менкалиана — на лице эльфа не было того вдохновения и восторга, которые они привыкли видеть раньше. Его одежда и длинные волосы были в грязи, словно он искупался в болоте. Больше всего Гадзи поразил боевой лук в руке эльфа и торчащий из-за спины колчан со стрелами.

Орки сделали несколько шагов, стараясь обходить склизкую кровь, как тут дверь одного из зданий распахнулась, и оттуда вышел бритый человек в темно-зеленой военной форме со странным изогнутым мечом. Остановившись, он недоверчиво посмотрел на орков.

— Что вы здесь делаете? — с усталым удивлением спросил он, и только тогда орки узнали в нем Эрдела.

37.

Менкалиан открыл глаза и медленно сел на кровати.

— Я тебя не узнал, — хриплым со сна голосом проговорил он.

— Да, — Эрдел провел рукой по голове, — побрился. Это удобно. Мы так служили.

— Уже день? — Эльф посмотрел в окно.

— У нас сегодня много дел. Надо сходить в оружейную лавку. Еду я тебе принес — правда, она давно остыла.

Менкалиан умылся водой из кувшина, стоявшего в тазу у двери, и сел к столу.

— Спасибо, — проговорил он, жуя. Эрдел легко кивнул и вернулся к своим мыслям.

За едой Менкалиан то и дело поглядывал на своего спутника, не уставая поражаться перемене, что случилась с ним всего за одну ночь после визита жрицы. "Мы так служили"! Несмотря на подробные и занимательные рассказы Эрдела о службе на границе, эльф не мог представить себе Эрдела-военного, рискующего жизнью, спасающего товарищей, уничтожающего мертвецов. Прошлое не оставило в нем следов — ни жесткости, ни цинизма, ни горечи, и даже вроде бы ничему не научило. Он выглядел молодым и не вел себя так, как, по мнению Менкалиана, должен вести себя зрелый, опытный воин.

Сперва они отправились покупать снаряжение Менкалиану.

— Я ничего не понимаю в луках, — признался Эрдел. — Мы ими не пользовались — против мертвых они бесполезны, хотя некоторые ради поддержания формы тренировались на стрельбище.

— Я разберусь, — кивнул Менкалиан. — В эльфийском квартале есть оружейный магазин. Может, и ты себе там что-нибудь присмотришь?

Эрдел покачал головой:

— Нет, я зайду к гномам. Они лучшие оружейники.

И все же Эрдел купил себе в эльфийской лавке комплект военного снаряжения. Он долго рассматривал образцы того, что предлагали хозяева, и в конце концов выбрал темно-зеленую форму, напоминавшую монашескую, только более удобную.

В глубине души Менкалиан не верил, что ему придется стрелять, но подыскал себе хороший и довольно дорогой лук. Эрдел заплатил без возражений — видно, его друг-настоятель не пожалел денег.

— Тебе не обязательно ехать со мной к гномам, — сказал Эрдел. — Это далеко, да и нет там ничего интересного.

Однако Менкалиану было любопытно побывать в лавке гномов и взглянуть, как Эрдел выбирает себе оружие.

Ехать им пришлось действительно долго, но место, где они оказались, было не обыкновенной лавкой. Это было большое каменное здание, которое занимали только оружейные магазины. Всюду торговали гномы, люди и эльфы. Эрдел неторопливо бродил мимо торговцев, легко скользя взглядом по оружию, и в конце концов уставший Менкалиан не выдержал:

— Что именно ты ищешь?

— Точно не знаю, — ответил Эрдел. — С оружием так непросто... вроде и ты его ищешь, и оно тебя. В общем, мы должны найти друг друга.

После часа блужданий они заглянули в небольшой зал, где на темных деревянных подставках висели одноручные и двуручные мечи, копья с замысловатыми наконечниками, великолепные луки и множество другого оружия. Хозяин-гном молча изучал своих единственных на тот момент посетителей.

Эрдел рассматривал выставленный товар. Менкалиан глазел по сторонам, удивляясь виду того или другого незнакомого оружия, а Эрдел вдруг направился к гному.

— Покажите мне вон тот меч, — он указал на непрямой меч с простой, ничем не примечательной рукоятью и расширяющимся лезвием, который висел на верхней перекладине ближайшей подставки. Менкалиану оружие показалось неудобным. Гном, однако, был другого мнения.

— Хороший выбор, — одобрительно хмыкнул он. — Но предупреждаю сразу — он дорогой, и здесь я не торгуюсь. Сами видите, что это за оружие.

— Я вижу, — ответил Эрдел. — Дело не в деньгах.

— Что ж, — гном на секунду скрылся за темной тяжелой шторой, вынес оттуда небольшую лесенку, забрался на пару ступеней и снял меч.

Эрдел положил свертки с одеждой на пол и взял у гнома оружие. Менкалиан, раскрыв рот, смотрел, как Эрдел примеривается к мечу, слегка его подбрасывает, несильно размахивает, проверяя баланс и ход руки. С оружием Эрдел перестал быть похож на себя — эльфу вообразилось, что теперь в нем чувствуется скрытая сила. Менкалиан переложил лук в другую руку, уверенный, что выглядит с ним нелепо.

— Не в Акамар собрались? — между тем спросил гном. Эрдел удивился:

— В Акамар?

— Там всегда нужны воины, — объяснил гном.

— Нет, не в Акамар, — ответил Эрдел. — Я его возьму, — сказал он, положив меч на прилавок. Гном снова исчез за шторой и через некоторое время принес ножны. Те оказались такими же простыми, что и меч, и Менкалиан даже разочаровался, особенно услышав цену оружия.

— Почему такие ножны? — спросил он Эрдела, когда они вышли на улицу.

— Какие — такие?

— Ты столько отвалил за меч, наверняка он какой-нибудь необычный. А ножны у него самые что ни на есть простые.

— Меч тоже простой, — сказал Эрдел. — Зачем хорошему оружию украшения? Оно говорит само за себя.

— А как ты понял, что этот меч хороший?

— Просто понял, — терпеливо ответил Эрдел. — Увидел и понял. Как ты понял, что должен купить именно этот лук?

— Есть несколько критериев хороших луков, — начал Менкалиан. — Во-первых, этот сделан...

Но Эрдел рассмеялся, озадачив Менкалиана, и тот больше не заговаривал с ним о мече, решив обдумать все самостоятельно.

На следующий день они выехали на юг.

Несмотря на царящую суету, Эрдел двигался быстро и останавливался как можно реже. Поначалу Менкалиан пытался выяснить у него, куда они так торопятся, но Эрдел отделывался общими фразами, и эльф даже обиделся, но потом понял, что тот не хотел от него что-то скрывать. Скорее всего, он сам не знал ответа.

На одном из постоялых дворов, где они остановились на ночлег, гостей развлекали музыканты. Сперва они пели удалые, развеселые песни, которым подпевал весь зал, и даже Менкалиан, привыкший к иной музыке, начал притопывать ногой и покачивать головой, захваченный всеобщим весельем. Потом вперед вышел певец и исполнил длинную балладу на распространенную у всех народов тему любви девушки к ушедшему на войну мужчине, где тот погиб и вернулся к своей невесте в образе призрака, чтобы забрать ее с собой в мир мертвых. Это больше походило на эльфийские песни, и Менкалиан так заслушался, что впервые за все время путешествия с грустью вспомнил о доме. Случайно он бросил взгляд на Эрдела и поразился увиденному. Эрдел сидел с таким выражением лица, будто пение вызывало в нем невероятное отвращение. Менкалиану стало не по себе, но он ничего не сказал.

Утром он как бы между прочим спросил, понравилось ли Эрделу выступление музыкантов. Тот пожал плечами и промолчал.

— Не понравилось, значит, — сказал Менкалиан. — Не любишь музыку?

Эрдел снова пожал плечами.

— Да как-то все равно, — сказал он. — А вчера я почти ничего не слышал. Мимо прошло.

— Мимо? — удивился Менкалиан. — Они весь вечер пели, да еще так громко!

Эрдел усмехнулся. Потом взглянул на эльфа и сказал:

— У меня еще никогда не было духа-паразита. Никак не могу привыкнуть.

Тут эльф вспомнил о словах жрицы. Конечно, это дух-паразит так отвлек его вчерашним вечером!

— На что же это похоже? — с интересом спросил Менкалиан. — Тебе больно?

— Больно? — удивился Эрдел. — Конечно, нет. — Он подумал. — Похоже, что у тебя есть собака, которая постоянно тянет тебя во все кусты, ко всем деревьям, к повозкам или лошадям. Только эта собака тянет тебя к другому.

Менкалиан поежился.

— К чему же?

Эрдел скривился и промолчал. Эльф больше не приставать к нему с расспросами, но путешествие начало казаться Менкалиану все более пугающим. Однажды ночью он проснулся от шепота. В комнате было темно, но эльф своим ночным зрением увидел, что Эрдел сидит на кровати и что-то бормочет себе под нос. Потом он замолчал и улегся. Менкалиан долго не мог уснуть, размышляя, неужели духи-паразиты настолько влияют на сознание, и если это так, зачем вообще иметь с ними дело.

Они доехали до холмов, где обитали клыкастые волки и разбойники. Об этих напастях им никто не рассказывал, поскольку последний перед холмами город они проехали днем, не задержавшись даже на обед. Они изучили карту и знали, что впереди — лесной переход, но с ними была пара шкур, на которых они намеревались ночевать, и путь через холмы не казался им трудным. Первые два дня они ехали спокойно, а на третью ночь на них напали волки.

Заслышав пронзительный вой, донесшийся из нескольких глоток неподалеку от места их ночевки, Менкалиан вскочил и бросился к лошади за луком. Встревоженные лошади фыркали и мотали головами, пытаясь освободиться. Чем ближе становились волки, тем сильнее они нервничали. Менкалиан, удивляясь собственному хладнокровию — он ни разу в жизни не был на охоте и никого не убивал, — вложил стрелу и повернулся в сторону, откуда доносился вой. Эрдел тоже поднялся и стоял, держа руку на рукояти меча, но не вынимая его из ножен.

Внезапно из леса к дороге вышел первый волк. Менкалиан никогда не видел таких огромных зверей. Изо рта серой твари торчали длинные клыки. Одной стрелой такого не убьешь, пронеслась мысль, но он прицелился, натягивая тетиву, и стоило волку сделать шаг, почти не думая послал стрелу вперед. Она вонзилась волку в плечо, и тот ринулся на них. Менкалиан прицелился снова, но Эрдел вдруг оттолкнул его, крикнул: "Следующего!" и встал на пути волка с выставленным вперед мечом. Менкалиан живо представил, как волк своими гигантскими зубами перекусывает невзрачный меч, но раздумывать было некогда — к костру подходило еще несколько зверей. Эльф выстрелил и услышав свист рассекающего воздух меча. Волки замерли, недовольно косясь на огонь.

Одного зверя Менкалиану удалось убить, попав прямо в глаз. Двое других отделались легкими ранениями — их взял на себя Эрдел. Остальные, увидев гибель своих товарищей, затаились в лесу. Эльфу было некогда думать, как его спутник управился с такими зверьми. Всю ночь они провели спиной к костру, вглядываясь в лесную тьму. Волки больше не показывались, бродя вокруг и периодически воя. С рассветом они ушли.

Когда взошло солнце, Менкалиан, наконец, осознал, что творится вокруг костра. Двум волкам Эрдел отрубил головы — они валялись среди окровавленного, вытоптанного снега, будто волосатые пни, — а третьему рассек грудную клетку. Теперь, усевшись на шкуре, он чистил меч.

— Возьмем одну с собой, — сказал он эльфу.

— Одну? — переспросил Менкалиан, чьи ноги дрожали от пережитого напряжения.

— Голову, — сказал Эрдел.

— Это еще зачем! — воскликнул эльф, отчего-то вспомнив слова Эрдела о духе-паразите, который тянет его "к другому". — Что за странная фантазия!

Эрдел взглянул на него.

— Трофей, — сказал он. — Будет хороший череп.

— Ты собираешься таскать с собой череп волка? — Эльф не мог поверить своим ушам.

— Нет, — ответил Эрдел. — Но с его помощью хороший шаман сможет отвадить их от своей деревни.

Очистив меч, он вложил его в ножны, и тут они увидели, как из лесу к месту их сражения выходят люди. Они выглядели обыкновенно, как деревенские жители, и оружия при них не было, однако было понятно, что в такие леса деревенские жители не забредают. Менкалиан на всякий случай вытащил стрелу. Эрдел встал, но до меча не дотронулся. Люди молча осмотрели поле ночной битвы, и от них отделился бородатый невысокий мужчина.

— Эй, доблестные воины, — весело крикнул он. — Дозвольте подойти поговорить! Только не стреляйте, люди добрые!

Эрдел не ответил. Мужчина начал приближаться. При взгляде на Менкалиана в его глазах возникла нескрываемая ирония.

— Хорошо стреляешь, — сказал он эльфу, кивнув на застреленного им волка. — Добрый охотник будешь.

Эльф промолчал.

— Мы это, — начал говорить мужчина, обращаясь к Эрделу, — мимо шли, как есть мимо, идем и видим, что у вас тут. Страшное дело эти волки. Бегут, бегут, как саранча из-за Щели, и откуда только берутся? Может из земли? Они такие могут норы выкопать — глубокие, темные, длинные! Видишь, какие у них клыки? Враз голову оттяпают, — он повернулся к Менкалиану. — И корни перегрызут, и мерзлую землю. Людей-то они не едят, зачем им люди. Они все больше так убивают, кости погрызть, зубы поточить, и в норы, в норы тащат. А норы глубокие! Под реками, под корнями, под скалами — есть посреди лесов скалы. Подземные норы, глубокие... — Он снова посмотрел на Эрдела. — А вы это... куда собрались-то? Зачем вам? Там впереди волки, страшное дело, ага. И откуда только берутся? Может, из земли, а?...

Пока он говорил, у Менкалиана от этих странных речей начала кружиться и болеть голова. Казалось, его сейчас стошнит; фигура мужчины расплывалась, будто в тумане, и вдруг Эрдел протянул руку, стиснув горло незнакомца. Тот мгновенно замолчал, вцепившись руками в куртку Эрдела, а стоявшие неподалеку люди быстро направились к ним. Менкалиан поднял лук и с трудом натянул тетиву.

— Не подходите! — срывающимся голосом крикнул он. Когда бородач замолчал, голова у эльфа перестала кружиться, и хотя боль не ушла, теперь ему было легче сосредоточиться. Люди не обратили на него внимания. Они подошли близко, когда Эрдел отпустил мужчину, чье лицо стало красно-синим, и тот рухнул в снег. Эрдел не вынул меча даже перед лицом приближавшихся. Мужчина на снегу приподнялся и замахал рукой своим спутникам. Те остановились. Менкалиан с облегчением опустил лук.

Откашлявшись и придя в себя, странный человек встал и хриплым голосом сказал Эрделу:

— Кто ж знал-то? Кто ж знал?

С этими словами он зашагал прочь, но, поравнявшись со своими спутниками, вдруг остановился, будто что-то забыл.

— Да! — воскликнул он и повернулся. — Дозволь, мил человек, волчат забрать.

Эрдел кивнул. Человек и его люди подняли тело одного из волков, а сам он с трудом поднял голову. На этом разговоры закончились, и все они удалились в лес, склоняясь под тяжестью туши.

— По коням, — скомандовал Эрдел. Они быстро собрались и отправились в путь.

Несмотря на усталость, они ехали весь день. Нервы Менкалиана были на пределе; он вздрагивал даже тогда, когда с ветки вспархивала птица. Однако больше никто их не тревожил, и они без происшествий добрались до южных деревень.

Отоспавшись в гостинице, Менкалиан пристал к Эрделу с расспросами.

— Что это за меч, если он таким огромным зверям головы рубит! — сказал он поутру, когда они собирались завтракать.

— Меч хороший, — ответил Эрдел, будто подобного объяснения было достаточно.

— Его сделал какой-то известный мастер? Или дело в металле?

Эрдел бросил взгляд на изнывающего от любопытства эльфа и, наконец, сжалился.

— Этот меч сделал гномий шаман. На нем клеймо одного из домов, занимающихся кузнечным делом. Эти мечи куют глубоко под горами, и сплав, и технологии — все известно только гномьим мастерам. Кроме этого, на нем несколько заклинаний. Редкая удача, когда мастер выставляет такое оружие на внешнюю продажу, и его могут купить люди... или эльфы, к примеру. Обычно оно предназначено только для гномов.

Менкалиан потрясенно качал головой.

— И ты именно такое оружие искал?

— Ну... я надеялся, что смогу его найти, — ответил Эрдел. — По крайней мере, ничего лучше этого меча я не встретил. Для себя гномы делают что-то более совершенное, но здесь, наверху, вряд ли найдется мастер, способный сотворить такое оружие.

Эльфу не давало покоя и лесное происшествие, однако он решил выждать день, чтобы не слишком надоедать Эрделу.

— Как ты думаешь, — начал он на следующее утро, — эти люди из леса действительно натравили на нас волков? Может ли такое быть, чтобы они научились приручать таких хищников?

Эрдел слегка улыбнулся и ответил:

— Маловероятно.

— Но как же тогда? — спросил эльф. — Он ведь назвал их волчатами! Ничего себе волчата — мне по плечо!

— Ты разве не заметил, что это был колдун с учениками? — спросил Эрдел.

— С учениками? — Менкалиан вздрогнул. — Что они делали в лесу?

— Учились, я думаю, — сказал Эрдел. — В лесу самое место познавать тайную науку.

— Может, он заколдовал их, этих волков? — спросил Менкалиан.

— Он не заколдовывал волков, — ответил Эрдел. — Он просто вышел забрать то, что осталось. Точнее, что должно было остаться после их нападения. Вещи и так далее.

Менкалиан вздрогнул.

— Зачем ему трупы? Будет отваживать остальных от своего стойбища?

— Мало ли... — Эрдел покачал головой. — Призовет их духов к себе на службу. Сделает обереги. Повесит череп на забор. — Он снова усмехнулся. — Ты почувствовал что-нибудь, когда он говорил?

— Голова заболела и закружилась, — признался Менкалиан. — Но ведь он не произносил никаких заклинаний...

— То, как он говорил, и было чем-то вроде заклинания, — сказал Эрдел. — В монастыре нам рассказывали об этой технике. Я ею не владею... — он замолчал, а потом продолжил с новой силой, — и вообще теперь ничем не владею, даже тем немногим, что было. Не слышу Проклятого, не чувствую заклинаний, камланий, шаманских песен. Мир стал мертвым. Карро все верно отразил. — Он снова замолк, и Менкалиан подумал, какую горечь, должно быть, испытывает его спутник из-за утраты своих небольших шаманских способностей. Он не знал, почему такое случилось; вряд ли это знал и Эрдел. Менкалиан собирался задать ему еще вопрос, но решил, что сейчас не самое подходящее время.

Через несколько дней они благополучно добрались до села, где жил Дарган. Охотник оказался седым, бодрым стариком, крепким и серьезным. В день, когда к нему пришли Эрдел с Менкалианом, он провожал младших сыновей в соседний городок за новыми инструментами. Эрдел отдал ему письмо жрецов, которое Дарган внимательно прочитал, после чего сообщил, что завтра поведет их в лес.

— Отдыхайте, гости дорогие. Сейчас вам баньку истопят, а я вечером зайду, поговорим, — сказал старик, оставил их в доме младших детей и удалился к себе.

В душе Менкалиана смешались приятная тревога и радостное предвкушение. Нападение волков ушло в прошлое, и то, что он, вечно погруженный в летописи и книги, смог целую ночь простоять у костра с луком в руках, убил огромного зверя и не промахнулся по остальным, казалось почти сном. Даже то, что Эрдел не испытывал особого энтузиазма перед походом, был молчалив и задумчив, не смогло испортить эльфу настроения.

Вечером к ним зашел Дарган.

— Вам, наверное, уже рассказывали о Черном Лесе, — сказал он, усаживаясь на лавку у стола. Эрдел ничего не ответил, а Менкалиан пожал плечами:

— Не так уж и много.

— Он на всех действует по-разному, — продолжил Дарган. — Как на вас — не знаю. Сколько будем идти до монастыря — тоже не скажу. С одними за несколько часов доходили, с другими — трое-четверо суток шли. Но дойти дойдем, хотя если идти будем долго, понадобится осторожность. Далеко от меня не отходите и присматривайте за собой... за разными странностями. Может, в теле какие ощущения, или вам что кажется. В общем, если что-то необычное, говорите мне. Думаю, это все грибы тамошние, но про грибы вам монахи расскажут, они знатоки. И последнее, насчет болотников. Болотники — народ мирный и тихий, что бы вам о них ни говорили, но брать у них ничего не следует и ничего давать тоже. Поняли? Хорошо. Завтра с утра и пойдем.

Он встал, подошел к двери, опираясь на длинную палку, а потом остановился и повернулся к Эрделу.

— Нехорошо, что у тебя этот дух, — сказал он. — Лучше развяжись с ним.

— Мне повесили его жрецы, — ответил Эрдел, — чтобы я отослал его из монастыря с сообщением.

— Ты не сможешь его отослать, — Дарган отрицательно покачал головой. — В лесу магия не работает. Зато можешь этим самым духом Лес разозлить.

— Не смогу отослать из леса — отошлю, когда вернусь, — проговорил Эрдел. — Куда мне его деть? Я не шаман, я только знаю, как его отправить в Везен. Даже передать на время никому не могу, потому что не умею.

— Нда, — Дарган пожал плечами. — Ну как скажешь. Я-то решил, что ты шаман.

— Да не шаман я! — разозлился Эрдел. — И плевать мне, что там ваш лес подумает! Если он такой могущественный, то не станет беспокоиться из-за подобных мелочей!

Дарган, кажется, удивился этой вспышке ярости, а Менкалиан вообще никогда не видел Эрдела таким сердитым.

— Твой дух — не мелочь, — сказал охотник. — Я, конечно, не знаю всех этих мудреных названий, но это не обычный дух-паразит, каких носят монахи или жрецы. Поэтому я тебя предупредил. Поэтому и решил, что ты шаман, раз приручил такую тварь. Ладно, завтра все увидим.

Дарган ушел, оставив Эрдела со сжатыми кулаками, будто тот собрался драться. Менкалиан испугался и поначалу не стал ничего спрашивать, но в конце концов не выдержал:

— Что с тобой происходит?

— Я не знаю, кто это, — ответил Эрдел через некоторое время. — Не знаю, кого они мне подселили. Это действительно не дух-паразит, хотя сперва мне так казалось. Элементарные духи не могут общаться с людьми, они слишком просты и способны только доставлять сведения. А этот... — он обхватил себя руками, — этот может. Не знаю, чего он хочет или чего хотят жрецы, но если он решит от меня улететь, то сможет сделать это сам, без всякого ритуала.

— Дух с тобой говорит?

— В некотором смысле, — сказал Эрдел. — Не словами.

Он взглянул на встревоженного эльфа и закончил:

— Давай лучше спать. И не думай об этом. Для тех, кто мне не угрожает, он не опасен.

Менкалиан почувствовал, как по спине бегут мурашки. Возможно, Эрделу удалось победить волков и колдуна с помощью неизвестного духа? Эльф стал укладываться спать. Он не знал, как отнестись к услышанному. Желая доверять Эрделу, он решил смириться с таким положением вещей и принять их как данность, однако не мог игнорировать то немногое, что знал о духах. Духи, способные действовать через тело своего партнера, однажды могут полностью подчинить его себе, овладеть сознанием и сделать это так мастерски, что понять, человек перед ними или вместилище чужеродного существа, могут лишь сильные шаманы. А Менкалиан таким определенно не был.

38.

Они заночевали на небольшом островке посреди болота. Первым делом Дарган разжег костер, чтобы высушить одежду Менкалиана, который поскользнулся на кочке и с головой ушел под воду. Эрдел, шедший последним, ухватил его за куртку, а подоспевший Дарган помог вытащить на твердую землю. Через час они добрались до острова и расположились на ночлег.

Эрдел давно уже понял, что ночь здесь — время условное. Когда устанешь, тогда и ночь, как выразился Дарган. Менкалиан прополоскал свою одежду, но чище она не стала. Мыться в белесой воде со слизью он не рискнул.

— Траву-то здесь можно рвать? — спросил он Даргана. Тот махнул рукой — рви. Эльф вытер волосы травой и уселся ближе к костру согреться, привести в порядок лук и колчан со стрелами. Эрдел лег неподалеку, повернувшись к болоту лицом.

Как только они вошли в Черный Лес, дух, которого подселили ему жрецы, будто сошел с ума. В первые дни после отъезда из Везена дух помалкивал, а потом хитрая тварь начала привлекать его внимание к интересующим ее вещам. Интересовали ее любые проявления агрессии, начиная с петушиного боя и заканчивая показательной поркой пойманного вора. Сам Эрдел никогда подобным не интересовался и внезапную тягу к таким сценам объяснил вмешательство духа. Поняв, что его раскусили, тот буквально атаковал Эрдела своими желаниями, на некоторое время превратив путешествие в настоящую пытку. Поняв, что никаких поблажек не будет, дух успокоился и не проявлялся до тех пор, пока в холмах на них не напали волки. Тогда Эрдел понял, что дух может быть полезен — благодаря нему восприятие и реакции тела настолько улучшились, что он чувствовал себя готовым сразиться с дюжиной наступающих волков любого размера и степени агрессивности. Но чем ближе они подходили к Лесу, тем тревожнее становился духа. Теперь же, когда они находились здесь уже много часов, дух пребывал в настоящей панике. Возможно, на него влияли энергии Леса, или он действительно боялся, однако Эрдела не покидал и не оставлял в покое, передавая ему свой страх и ощущение близкой опасности.

В отличие от путешествия по дороге, где такие бурные эмоции только мешали, здесь Эрдел не стал прогонять их или отмахиваться. Лес не нравился и ему. Здесь не было животной жизни — одни только огромные причудливые деревья с черными стволами, травы с острыми листьями, бескрайние болота с белесой водой и слизью, невероятная жара и духота. Эрделу хотелось скинуть тяжелую одежду, но он не сделал этого в избушке, где Дарган оставил куртку, и тем более не собирался раздеваться посреди болот.

— Забрели мы с вами, — подал голос Дарган, готовивший ужин. — Что в болоте искупались — это ничего, это со многими бывает. Но идти нам придется долго, еще день или два.

— Здесь никого нет, — сказал Менкалиан, протягивая руки к огню. — Ни птиц, ни насекомых. Что за место такое?

— Такое место, да, — согласился охотник. — Живности здесь нет. Зато есть грибы.

— На одних грибах не проживешь, — заметил Менкалиан.

— Кто их знает, — Дарган пожал плечами. — Болотники могут и прожить. Потом, здесь ягоды растут — сейчас, правда, не сезон. Болотные ягоды. Большие, вкусные, я их одно время даже собирал, но потом бросил.

— Почему?

— Да так... Мой старший ребенком еще был, я его ими угощал. А потом, когда начал за ним кое-что замечать, перестал.

— Что замечать? — поинтересовался Менкалиан.

— И не объяснишь, — вздохнул Дарган. — Меняться он стал, тосковать. Я так понял, что он в Лес убежать хочет. А когда бросил его этими ягодами угощать, все обратно хорошо стало.

— А вы сами их ели?

— Я-то ел, и ем, когда случается найти. Только я и без ягод сюда вернусь. Это вроде как второй дом. Уж не знаю почему.

Дарган замолчал, помешивая ложкой в котелке. Он взял с собой пару мехов свежей воды — один отдал Эрделу, другой нес сам. Кроме болотной воды, другой здесь не было.

— А вы видели когда-нибудь деревню болотников? — спросил эльф, просто чтобы нарушить гнетущую тишину.

— Что ты! — усмехнулся Дарган. — Там даже монахи не бывали. Болотники сами к ним ходят. Приносят травы, грибы и получают всякие вещи по хозяйству, ткани или лопаты. Лопаты они очень ценят. И веревки. Уж не знаю почему.

— А мертвые из леса не идут? — спросил Эрдел.

— Нет, мертвые не идут. Наверное, они нашли способ с ними управляться. Монахи тут давно живут, они могли научить их сжигать. А может, сами додумались. Давайте-ка, садитесь. По такой жаре есть не хочется, но надо — силы тут оставляют внезапно, вроде идешь, а потом падаешь и все, шагу шагнуть не можешь. Так что следите за собой.

Эрдел через силу поел и вновь улегся лицом к болоту. Дух немного успокоился.

Когда костер затушили, и все легли спать, Эрдел спросил, не надо ли покараулить. Охотник только рассмеялся.

— От кого тут караулить? Зверей нет, змей нет, болотники тебя не тронут. Спи спокойно да не думай ни о чем. Скоро выйдем на твердую землю, там будет легче.

Но вышли они не скоро. Болото водило их кругами. Дважды они оказывались на том же острове, и даже Дарган начал проявлять признаки беспокойства.

— Никогда такого не было! — негромко возмущался он, адресуя свое недовольство Лесу. — Во что это ты играешь? Ты это кончай! Нам надо на берег, в монастырь! Ишь как водит. Все, небось, из-за духа твоего, — он покосился на Эрдела, но тот лишь пожал плечами. Все трое устали и снова сделали привал на старом месте.

К вечеру второго дня они вышли на землю, но Эрдел отказался отдыхать у болота.

— Давайте отойдем, — сказал он. — Я уже видеть не могу эти кочки и камыши.

— Какие ж это камыши... — начал Дарган, но Эрдел перебил:

— Все равно. Как-то же они называются. Пройдем хотя бы полчаса.

Так они и сделали. Их вторая ночевка была под большим деревом, чьи ветви образовывали полог на большом расстоянии от ствола. Здесь они развели костер, стараясь не задеть корни, поели и легли отдыхать.

Эрдела разбудил дух. С тех пор, как они заснули, прошло очень мало времени — Эрдел едва открыл глаза, так ему хотелось спать. Дух буквально рвался с астральной цепи, соединяющей их с Эрделом. Возможно, он все-таки не може улететь самостоятельно, подумал Эрдел, приподнимаясь на локте и вглядываясь в происходящее за пологом. Ничего не увидев и не услышав, он мысленно прикрикнул на духа, и тот слегка угомонился. Эрдел быстро заснул и проснулся лишь тогда, когда начали подниматься его спутники.

С этого момента дух не давал ему покоя. Он был невероятно напуган, и Эрделу пришлось поделиться этим страхом с остальными.

— Мой дух чего-то боится, — сказал он. — Ему и раньше было не по себе, но сейчас что-то явно происходит. Он бы рад отсюда улететь, но, видимо, не может.

— Ничего, мы уже подходим, — ответил охотник. — Еще час — и будем в монастыре, а там уж говори о своем духе с монахами. Тропинка скоро появится.

Тропинка действительно появилась, но никто этому не обрадовался. Менкалиан в своей грязной одежде едва переставлял ноги, то и дело с отвращением прикасаясь к волосам, спутавшимся от грязи и слизи. Дарган сказал, что в монастыре есть колодец и баня, так что он сможет вымыться и привести себя в порядок. Эльф только вздыхал, но ни разу не пожаловался.

Каменная ограда монастыря возникла неожиданно. Тропинка перешла в мощеную дорогу. Эрдел не успел удивиться и спросить, от кого в этом пустом лесу защищаться такими мощными стенами и воротами, как Дарган замер на месте, сжимая в руке палку. Дух Эрдела рванулся в последний раз, после чего прекратил всяческое общение и прервал эмоциональный контакт.

Ворота в монастырь были незаперты — одна створка отстояла от другой на ширину ладони. Видимо, такого никогда не было, раз Дарган насторожился. Однако Эрдел не собирался ждать. Он подошел к воротам и потянул створку на себя.

Прямо перед ним стоял болотник. Голова и бедра этого существа были замотаны темными тряпками. Болотник стоял спиной, и когда Эрдел отворил ворота, повернулся к нему. Он ощутил взгляд из-под тряпки — пристальный и чужой. Кожа болотника была темная и сухая, будто лист. Местами она отслаивалась, и под ней обнаруживалась новая, более гладкая. Болотник несколько секунд изучал Эрдела, а потом отошел в сторону, словно приглашая войти. Эрдел сделал несколько шагов по камням, уже предчувствуя недоброе, но сходу не мог разобраться, что происходит на площади в центре монастыря. Только подойдя к группе болотников, он понял, чем они занимаются.

На широком дворе оказалось не менее двух десятков этих странных существ. Большинство из них расположилось у одноэтажного здания неподалеку от входа. Рядом стояли плетеные корзины. В основном они были пусты, а в оставшихся лежала то ли земля, то ли густая грязь.

Двор напоминал бойню. За все годы службы Эрделу не доводилось видеть ничего подобного. В центре площадки, сплошь покрытой кровью, лежали обнаженные тела монахов. Их было около десятка. Ближе к корзинам лежали трупы, которые были вскрыты, а потом зашиты. Один из болотников, присев рядом с телом, зашивал его изогнутой коричневой иглой с такой же коричневой нитью. На камнях лежало последнее тело, вскрытое от горла до паха, а другой болотник, вооружившись узкими ножом, вырезал внутренние органы и складывал их в стоявшую рядом корзину.

Вглядевшись, Эрдел заметил на телах раны иного рода. Многие головы, шеи и плечи были рассечены. Иногда колотые раны виднелись и на груди. Выпотрошив труп, болотник изящным движением поднял корзину, поставил на замотанную голову и отправился к воротам, небрежно сунув нож в расширение между плетеными ветками. Эрдел посторонился, мельком увидев почти белое лицо эльфа, не отрывавшего глаз от вскрытого трупа, и старика Даргана, который выглядел не слишком удивленным. Эрдел перевел взгляд на площадь и увидел, как два болотника тащат за ручки корзину с грязью. Поставив ее рядом с телом, они начали запихивать землю внутрь выпотрошенного трупа.

Зашив его, болотники отошли в сторону. Все они молчали и. кажется, не глядели на гостей, хотя Эрдел не решился судить об этом, не видя под тряпками глаз. Впустивший их болотник подошел к трупу, присел и положил левую руку на свежие стежки, а правую — на голову. В этот момент дух, до сих пор молчавший и не подававший никаких признаков жизни, вновь наводнил Эрдела паникой и ужасом. Однако Эрдел, повидавший за свою жизнь сотни живых мертвецов, представлял, чем сейчас занимается болотник. Спустя недолгое время болотник перешел к другому телу, а мертвец начал медленно подниматься.

Вскоре болотник поднял всех монахов. Мертвые вели себя спокойно и послушно. Болотники забрали свои корзины, в том числе и с грязью, и направились к воротам. После них вышли мертвецы — их погонщик замыкал шествие и последним покинул монастырскую землю и прикрыл за собой ворота.

Эрдел вздохнул. Он едва ли удивился случившемуся и не испытал ни жалости к погибшим, ни страха перед увиденным. Скорее, оправдались его бессознательные, неоформленные опасения: здесь он тоже опоздал.

Он взглянул на своих спутников. Дарган, стуча по камням палкой, направился к лавке, стоявшей у одноэтажного строения. Взгляд Менкалиана застыл, будто он все еще видел перед собой страшную картину.

Эрдел подошел к нему и положил руку на плечо. Эльф перевел на него темные глаза и сказал полушепотом:

— Нас не тронули.

— Это не они, — ответил Эрдел. — Они пришли за мертвыми.

— За мертвыми?

— Да, — Эрдел обнял эльфа за плечи, стараясь немного привести в чувство. — Болотники забрали мертвых, но убили монахов не они.

— Не они? — переспросил Менкалиан. Эрдел отрицательно покачал головой.

— Ты не обратил внимания на их раны? Здесь был кто-то с мечами и стрелами.

— Но здесь нет стрел! — эльф вытянул руку вперед.

— Стрел нет, потому что их забрали.

Он обошел лужи на площадке и вытащил из ножен меч.

— Я тут все обойду. Может, они не нашли Проклятого.

— Проклятый! — воскликнул эльф. — А если болотники забрали его с собой?

— Болотники не забрали, — ответил Эрдел. — Но Проклятого могли увести те, кто убил монахов. — Он посмотрел на Даргана, сидевшего на лавке. — Ничего не хотите сказать?

Дарган только казался спокойным. Старик был потрясен не меньше эльфа. Голова и руки его тряслись, посох ходил ходуном.

— Не знал, ничего не знал, — пробормотал он. — Все думали, тут никакая магия не работает, и болотники ничем таким не владеют.

— Они здесь живут, — сказал Эрдел. — Лес полон магии. Для нас она чужая, для них — родная. Так что владеют, и владеют в совершенстве. Чтобы поднять мертвого — мертвых, — да вот так погнать, как стадо гусей... — он усмехнулся, представив, как болотник гонит бывших монахов хворостиной. — Ладно. Я прогуляюсь. Не выходи за ворота, — он кивнул эльфу. Менкалиан поплелся к скамейке, но садиться не стал.

Первым делом Эрдел обыскал все хозяйственные постройки. Всё в них носило следы прошедшей бойни. Монахи не защищались — видимо, не успели, застигнутые врасплох. Столько лет они жили, считая себя в безопасности, что утратили бдительность. Повсюду были кровавые следы, а среди инструментов в каменном сарае Эрдел обнаружил невесть как оказавшуюся здесь сломанную стрелу. Он не был экспертом в оценке оперения и наконечников, а потому отнес стрелу Менкалиану. Тот повертел ее в руках и сказал:

— Не знаю. Дерево незнакомое, ни разу такого не видел.

Эрдел отправился дальше. Он обошел почти все строения, заглянул даже в небольшой храм, но нигде не увидел даже намеков на присутствие Проклятого. В последнюю очередь он зашел в здание, где жили монахи. Там был подвал, но кроме съестных припасов и вещей в нем ничего не оказалось. Пленника здесь никогда не держали.

Выйдя из здания, он увидел у ворот орков.

39.

Как ни неприятно было соседство с окровавленной площадкой, внутри монастырских стен казалось безопаснее, чем снаружи, хотя все понимали иллюзорность такого ощущения. Убийцы монахов либо забрали Проклятого, либо не нашли его. Однако Гадзи сразу же преисполнился уверенности, что Проклятого здесь не держали.

— Это было бы слишком просто, — сказал он Эрделу. — Наверняка его где-нибудь прячут. Надо по округе походить, поискать.

— Гости тоже ходили и искали, — проговорил Эрдел. — И может быть, уже нашли.

— Тогда мы это поймем. Он должен был где-то жить, что-то есть... В конце концов, он должен был быть прикован. Следы наверняка останутся.

— Вы сами-то видели какие-нибудь следы? — спросил Эрдел. Гадзи скривился:

— Не до них было. Нам этот Лес совсем голову заморочил. Один Грон молодцом держался.

Эрдел сдержал улыбку. Увидев гнома, ему показалось, что он встретил старого знакомого. Судя по всему, гном тоже ощутил нечто подобное, поскольку непроизвольно сделал шаг вперед, словно узнав Эрдела. Пока что они не сказали друг другу ни слова, но Эрдел чувствовал присутствие гнома, словно рядом был старый друг, понимая, что если на кого-то здесь и можно всерьез положиться, то только на него.

— Ладно. Пока мы никуда не пойдем, — решил Эрдел. — Предлагаю привести тут все в порядок, нормально отдохнуть, поесть, а потом уже отправляться на поиски.

Дарган с Менкалианом отправились в купальню, находившуюся в одноэтажном здании, а остальные принялись таскать из колодца за храмом воду и поливать двор.

Ночевка в каменном доме, в настоящих постелях, горячая, вкусная пища из погреба — все это настроило орков на благодушный лад. Они с готовностью рассказали, как ждали Эрдела в Туэли, как встретили Тайшу с братом, как познакомились с Грондоллионом и как миновали разбойников. Тут подал голос молчавший до сих пор Менкалиан:

— И вы их видели?

— Видели.

— И они на вас не напали? Вот так отпустили?

— С нами был Грон, он им правильные слова сказал.

Грондоллион усмехнулся. Ашур взглянул на Эрдела:

— Вижу, у тебя меч появился. Им от колдуна отмахивался?

— Нет, — Эрдел усмехнулся. — Им от волков. Одного Менкалиан застрелил.

— Ого! — уважительно сказал Ашур. — Молодец!

Эльф не отреагировал. Сейчас он был одет в монашеское одеяние, поскольку его выстиранная одежда сохла. В темно-зеленом облачении он казался жрецом какой-то странной религии, выглядя чрезвычайно уместно в окружении причудливых деревьев. Эрделу было его жаль.

— Вы, молодежь, еще поговорите, — сказал Дарган, — а я, пожалуй, отправлюсь спать.

Он поднялся, опираясь на посох, и, кряхтя, пошел к двери маленькой трапезной, где они отдыхали. Неожиданно его окликнул Гадзи:

— Уважаемый Дарган! Ваш сын говорил, что монастырь расположен у гор. Где же тут горы?

— Э-э, — охотник повернулся к нему. — Горы тут, да не тут.

— В смысле? — спросил Эрдел, поняв, к чему клонит орк.

— К ним не подступишься, — ответил Дарган. — Я туда ни разу не ходил.

— Почему?

— Там болотники живут. Монахи так сказывали. А туда, где живут болотники, никто не ходит.

— Сказывали-то они сказывали, — хмыкнул Гадзи, — только это не значит, что они действительно там живут. Где все-таки горы?

Дарган призадумался.

— А верно, — сказал он. — Если они что-то прятали, самое оно его в горах искать. Где горы, я вам завтра покажу. И с вами, конечно, пойду, хотя вы, — он глянул на гнома, — и без меня дошли бы. Но сходить надо. А вот если болотники и впрямь там живут, к ним в деревню ни шагу не ступлю после сегодняшнего.

Он вышел и притворил за собой дверь.

— Я тоже пойду спать, — произнес Менкалиан. Эрдел хотел сказать ему что-нибудь ободряющее, но на ум ничего не шло, а вид у эльфа был такой, что развеселить его в ближайшее время не представлялось возможным.

— Если хочешь, не ходи завтра, — только сказал он. — Мало ли что, действительно...

— И чем я тут займусь? — с некоторым удивлением спросил Менкалиан. — Буду сидеть и ждать, пока вас кто-нибудь не распотрошит или головы не отрубит? А потом? Стану единственным монахом? Если умирать, то вместе с вами, — добавил он на прощание и вышел в коридор.

Гадзи подождал, пока Менкалиан поднимется на второй этаж, в спальню монахов, и спросил:

— Так что это за болотники? Местное колдовское племя?

— Кто знает, — ответил Эрдел. — Да и какая разница. Скорее всего, они не представляют для нас опасности, иначе мы бы сейчас тут не сидели. Будем думать о тех, кто убил монахов. Если они взяли Проклятого, то ушли. Если нет... — он посмотрел в маленькое окно, — если нет, то здесь где-нибудь ошиваются, ищут.

— Зачем болотникам мертвые? — спросил Ашур, бросив взгляд на гнома. Однако тот не ответил, не слишком интересуясь разговором. Вопрос повис в воздухе. Гадзи поднялся и похлопал Ашура по плечу.

— Утро вечера мудренее, — сказал он. — Завтра поговорим.

Орки тоже ушли.

Сидя рядом с гномом, Эрдел ощущал себя заговорщиком. Он чувствовал, что им о многом надо поговорить. Гном слегка улыбнулся и сказал:

— У тебя хороший меч. Откуда он?

— Купил в Везене.

— В свободной продаже или у знакомых?

— В свободной. Даже странно.

— А, — сказал гном. — Да нет. Не странно. Для тебя берегли, надо думать. Ты ведь его уже опробовал? И как?

— Понятно как, — ответил Эрдел. — Правда, раньше я с мечом только тренировался... на мертвых ходил с сетью. Но тренировался я много. В моем монастыре был хороший учитель.

— На границе служил?

— Да.

— А здесь зачем?

— Узнать, на месте ли наш демон. Везенские жрецы послали.

— Это они тебе хара-баргына привязали?

— Кого?

— Астрального защитника.

— Наверное, это тень-страж, — вспомнил Эрдел иерархию миров, которую учил в юности. Что ж, это не худший вариант, подумал он. Только вот управлять им практически невозможно.

— Так ты сам не знаешь, с кем ходишь? — слегка удивился гном.

— Мне сказали, что это будет дух-паразит, — ответил Эрдел. — Для связи. Непонятно, почему они сразу не объяснили, какой будет дух.

— Из-за последствий, — сказал гном. — Эти духи могут овладевать телами и вытеснять сознание.

— Будем надеяться, что пока ему это не надо.

Гном кивнул:

— Будем. — Он сделал паузу и спросил:

— Как ты одолел лесного колдуна?

— Схватил его за горло, когда он на второй круг пошел, — сказал Эрдел. — Подозреваю, что за это надо благодарить моего баргына.

— Хара-баргына, — уточнил гном. — И что произошло?

— Он замолчал, — Эрдел проверил, не осталось ли в кружке настоя, и сделал последний глоток. — Потом извинился и забрал волков.

— Прекрасно, — проговорил гном.

— Я не мог ему помешать. Он бы за ними все равно вернулся. Я хотел только одну голову взять.

— Вот и надо было взять.

— До сих пор жалею. Ну а ты здесь зачем?

— Потому что за тобой должок.

— Должок? — удивился Эрдел. — К тебе?

Гном серьезно кивнул:

— Орки в пути поистратились, и я им немного помог. Сказали, ты при деньгах, отдашь, если встретимся.

— Много наели? — поинтересовался Эрдел.

— Много не много, а кошель заметно облегчили. Так что давай, колись, при деньгах ты или нет?

Эрдел засмеялся, и гном тоже не сдержал улыбки.

— При деньгах, при деньгах. Не изволь волноваться, все отдам.

— Ну что ж, — Грондоллион провел рукой по лицу, пытаясь прогнать усталость. — Значит, не врали орки.

— Не врали.

Оба они снова улыбнулись.

— Спать?

— Спать.

Гном поднялся на второй этаж, а Эрдел остался внизу, в комнате настоятеля. Он с облегчением стянул с себя тяжелую форму, оставшись в рубашке, положил рядом меч и растянулся на постели. Монахи спали на низких деревянных кроватях без задней спинки, положив грубые плетеные циновки, которые, однако, оказались сухими и теплыми. Эрдел за свою жизнь спал и не на таком, поэтому не успел ни о чем подумать, как провалился в глубокий сон.

Пытаясь приспособиться к отсутствию смены дня и ночи, монахи сделали окна маленькими и на ночь занавешивали их циновками, поэтому в помещениях стоял приятный полумрак. Прошло много часов, прежде чем проснулся первый из гостей монастыря — Дарган. Живя в деревне, он время от времени мучался бессонницей, но в Лесу его сон был долгим и крепким, и чувствовал он себя спокойно, по-настоящему дома. Одевшись, Дарган спустился вниз и принялся хозяйничать на небольшой кухне в углу трапезной.

Стук горшков и чугунков разбудил Эрдела. Ему очень не хотелось вставать, но по приятной неге в теле было ясно, что он выспался. Выйдя на кухню, он умылся и поздоровался с охотником.

— Доброе утро, — ответил тот.

— Помочь? — спросил Эрдел.

— Иди отсюда, — недовольно буркнул Дарган. — Без тебя управлюсь.

Эрдел вышел на улицу. Стояла все та же влажная жара без ветра. Черные деревья с тонкими ветвями и причудливой листвой застыли вокруг стен монастыря, словно вторая стена. Эрдел отправился вдоль стены, обойдя весь монастырь, но не обнаружив никакого второго выхода. Тогда он вышел за ворота и обошел его еще раз в поисках тропинок. Было ясно, что если монахи не дураки, они вряд ли протоптали дорогу от монастыря до места, где держали Проклятого. Вернувшись, он увидел сидящих на скамейке орков.

— Ну что, нашел? — спросил Гадзи. Эрдел отрицательно покачал головой.

Они позавтракали, набили сумки припасами, взяли несколько обнаруженных в монастыре мехов с водой и собрались во дворе. Перед выходом Дарган обратился к Грону:

— Ты вот, гном, всю жизнь под землей просидел, наверняка камни чуешь. Я хоть и знаю, где тут горы, но лес за монастырем незнакомый, и кто знает, что мы там увидим.

— Я понял, — сказал гном. — Не могу сказать, что горы близко — скорее всего, идти до них не меньше суток. Однако если мы начнем уходить в сторону, я скажу.

— Вот и ладно, — кивнул старик, и все отправились в путь.

В лесу становилось все жарче. Орки сняли рубахи и шли будто на прогулке, позабыв о возможной опасности. Одежда Менкалиана так и не высохла, и он остался в темно-зеленом монашеском одеянии, почти теряясь среди травы и листвы. Эрдел обливался потом, но форму не снимал. Гному, судя по всему, было хоть бы что.

На первом привале Эрдел сказал:

— Те, кто убил монахов, могут за нами следить.

— Я не заметил, чтобы за нами кто-то шел, — ответил гном. — Но магические потоки здесь искажены, трудно понять, что есть что.

Он помолчал и добавил:

— Могу только сказать, что болотников здесь предостаточно, но к нам они не подходят.

— Идут за нами? — спросил Гадзи.

— Скорее, занимаются своими делами.

— И то хорошо, — буркнул Ашур.

Через некоторое время они увидели часть этих дел. Лес начал редеть, и они вышли на большую поляну, за которой расстилалось огромное болото. Его противоположный берег с деревьями был едва виден. На поляне несколько болотников бродили среди посадок необычных цветов.

Цветов росло много, и все они были синими, фиолетовыми или красными. Ближе к лесу росли низкие цветки с острыми листьями, широкими сине-белыми лепестками и красными тычинками, чуть дальше были цветы с изящными голубыми колокольчиками по всему тонкому стволу, а у болота на верхушках прямых коричневых стеблей, достававших Эрделу почти до плеч, виднелись большие красные цветы.

Дарган огляделся и сказал:

— По болоту наверняка можно пройти, но я пути не знаю, так что придется в обход. — Он кивнул на болотников. — Эти-то наверняка ходят напрямик.

— Может, спросить у них дорогу? — сказал Эрдел. Дарган аж побледнел:

— И не думай! Вчера обошлось, но кто знает, что сегодня будет?

Болотники, до сих пор не обращавшие на пришельцев внимания, внезапно повернулись к ним.

— Та-ак, — протянул Гадзи, перебрасывая рубашку из правой руки в левую.

— Не надо резких движений, — сказал Эрдел и покосился на гнома. Тот не отводил от болотников глаз. Дух Эрдела, молчавший с самого появления орков и гнома, помалкивал и сейчас. Эрдел чувствовал его присутствие, но дух перестал транслировать ему свои эмоции. Эрдела это не слишком расстраивало, хотя дополнительные предупреждения сейчас бы не помешали.

После нескольких напряженных секунд болотники вернулись к сбору цветов. Набрав большие охапки, они устремились к болоту.

— Вперед, — сказал гном. Он первым пошел по узким тропинкам между грядками, за ним — Эрдел, орки и Менкалиан, а замыкал цепочку охотник.

Аборигены неторопливо шли по болоту, где обнаружилась прочная и надежная тропа. Гном следовал за ними на некотором расстоянии. Они переходили болото не меньше часа, иногда резко сворачивая, чтобы обогнуть топи, и в конце концов вышли к другому саду, где были желтые и оранжевые цветы. Болотники не стали задерживаться и исчезли в лесу, так и не взглянув на своих преследователей.

Благополучно перебравшись на другой берег, путешественники выжидающе посмотрели на Грондоллиона. Тот пожал плечами:

— Я просто рискнул.

— Ну конечно, — сказал Гадзи. — Так мы и поверили.

— Если ты имеешь в виду, позволили ли они идти следом за ними, то ответ будет — нет, — повернулся гном к скептику. — Но в своем решении я исходил из того, что болотникам нет до нас дела. Мы не представляем для них угрозы, потому что не понимаем, что они такое и как с ними можно взаимодействовать. Мы не можем причинить им вреда. Тем более... — гном помялся, — они пользуются магией леса, а мои способности он блокирует, и сейчас я практически ни на что не годен. Так что считай они нас врагами, мы бы даже до монастыря не дошли.

Они немного отдохнули и отправились дальше. Теперь им пришлось взять вправо — Везенские горы заканчивались, становясь все ниже и в конце концов скрываясь в густых высоких деревьях. Эрдел посоветовал оркам не расслабляться и следить за тем, что вокруг происходит, но вокруг ничего не происходило. Не было ни животных, ни птиц, не насекомых. Даже болотники остались где-то в стороне. По словам гнома, в радиусе нескольких часов вокруг них не было ни единой живой души. Они все ближе подходили к горам, и Грон, наконец, смог определить их точное местоположение.

Постепенно местность начала повышаться. Становилось все больше открытых мест, и с одного такого места они заметили горный хребет. Гном молчал, как и дух Эрдела.

Чем ближе они подходили к горам, тем заметнее менялась растительность. Постепенно среди странных деревьев и трав Черного Леса начали появляться привычные растения и деревья, в основном хвойные, а когда путники подошли к горам, температура заметно упала, хотя до холода было еще очень далеко.

— И что теперь? — спросил Гадзи, разглядывая нагромождение камней, острые утесы и скалы.

— Теперь мы будем отдыхать, — сказал Эрдел. — Мы сделали три привала, наверняка идем уже сутки. Устали мы или нет, надо выспаться. А потом все решим.

Они разбили лагерь, разожгли костер, и Дарган, взявший на себя обязанности повара, начал готовить ужин. Эрдел прогулялся по окрестностям в поисках каких-нибудь знаков, но ничего не нашел, а дух ни на что не отреагировал. Неожиданно для себя рассердившись на такое его поведение, Эрдел вернулся к костру и спросил гнома:

— Ты знаешь, что случилось с моим духом? Последнее время он перестал закатывать мне истерики.

— А ты недоволен? — хмыкнул гном.

— Сейчас — недоволен. Его страх означал опасность... или то, что он считал опасным. В битве с волками он добавил мне реакции и силы. А сейчас молчит как пень. Может, Лес на него так влияет?

Гном некоторое время молчал, а потом ответил:

— Насколько я могу судить, с твоим духом все в порядке. Ему не на что здесь реагировать. Хотя ему неприятно находиться в Лесу, критического ущерба Лес ему не наносит.

Поужинав, путешественники улеглись спать. Несмотря на кажущуюся бодрость, все быстро погрузились в сон. Один Ашур никак не смог заснуть. Постепенно его охватило странное беспокойство, природы которого он не мог понять, поскольку никогда не сталкивался ни с чем подобным. В конце концов он признал, что испытывает нечто похожее на страх. Откуда этот страх взялся и перед чем он был, Ашур не знал. Проворочавшись пару часов, орк встал и зашагал вдоль скал. У их подножия лежали покрытые оранжевым мхом камни, рядом с некоторыми росли высокие белые грибы на тонких ножках. В порыве эмоций Ашур поддал ногой несколько грибов и в тот же момент скорее почувствовал, чем услышал, звук, похожий на стон.

Орк застыл, невольно глядя на сбитые грибы. Его народ относился к грибам неоднозначно — с одной стороны, некоторые из них помогали Матерям путешествовать, укрепляли охотников и добавляли им стойкости и внимания в многодневных переходах. С другой стороны, некоторые грибы могли пленить сознание и внедрить в него свое собственное. Помедлив, Ашур поднял сбитый гриб и внимательно рассмотрел его. Длинная ножка была толщиной с палец, белая круглая шляпка скрывала под собой черноватые пластины. На месте слома выделялась черная, слабо пахнущая жидкость. Ашур принюхался. Запах был странным, чуть сладковатым, немного острым, глубоким и теплым. Не отдавая себе отчета, Ашур поднес гриб к губам и слизнул жидкость, лишь мгновением позже осознав, что он наделал. Отшвырнув гриб в сторону, он инстинктивно вытер руки о штаны. Однако на языке не возникло ни горечи, ни жжения. Напротив, вкус грибного сока был таким же легким, сладковатым и острым, как и запах. Сердце Ашура колотилось, но пока ничего страшного не произошло. Он решил пойти дальше, а на обратном пути посмотреть, что стало с грибами.

Идя вдоль скал, орк старался отыскать старые следы монахов, которые могли скрывали здесь Проклятого. Но скалы были как скалы, деревья как деревья. Ни построек, ни пещер, ни троп наверх. Ашур не останавливался, понимая, что своим упрямством увеличивает обратный путь, однако надеялся, что вот сейчас, за этим валуном, обнаружится изба или пещера.

Наконец, он ухватился рукой за ствол дерева, крутанулся и развернулся в противоположном направлении. Хватит, подумал он, представляя, сколько теперь идти обратно. Это Лес шутки шутит. Надо возвращаться, хотя бы выпить воды.

Через некоторое время он увидел сломанные им грибы. Черный сок застыл и блестел в лучах далекого солнца. Ашур поднял один гриб и пошел дальше.

Как ни странно, все продолжали спать. Орк уселся у потухшего костра и принялся рассматривать гриб. Черная поверхность слома стала тверже самого гриба, продолжая источать приятный запах. Ашур лизнул сок. Гриб походил на леденцы, продававшиеся на ярмарке. Погрузившись в воспоминания о далекой ярмарке и родных Снежных землях, Ашур сидел у потухшего костра, лизал гриб и прислушивался к ощущениям. Что ж, думал он, если гриб утащит меня к себе, так тому и быть. А если нет — хотя бы получу удовольствие, впервые за такое долгое время. Когда он, наконец, очнулся, попутно отметив, что тревога, страх и беспокойство исчезли, то увидел напротив Менкалиана, который внимательно за ним наблюдал. Ашур был застигнут врасплох.

— И как? — спросил эльф, кивая на гриб.

— Да вот, — Ашур пожал плечами, словно оправдываясь. — Сладкий. Хочешь?

— Нет, — усмехнулся эльф. — Благодарю. С чего ты вдруг решил, что он съедобный?

— Я его ногой поддал, а он... — Ашур не знал, как объяснить случившееся. — В общем, он вроде как меня позвал.

— Значит, ты уже успел прогуляться? — поинтересовался Менкалиан.

— Успел. Только ничего не нашел.

— Жаль, — сказал эльф. — Но теперь мы хотя бы знаем, куда не надо идти.

— Это верно, — Ашур взглянул на гриб. Черную корку он уже слизал, и теперь из грибных пор снова начинала сочиться черная жидкость. Орк запрокинул голову и выжал сок себе на язык. Никаких изменений в восприятии или самочувствии он не замечал.

Постепенно проснулись и все остальные. Дарган пришел в ужас, увидев, чем занят Ашур, и завел старую песню о том, что все это проделки Леса, и теперь от Ашура можно ожидать чего угодно. Гадзи укоризненно покачал головой, но ничего не сказал. Гном начал расспрашивать об ощущениях, но орк ничего определенного сказать не мог, и Грондоллион быстро отстал.

— Ты можешь определить, есть тут пещера? — спросил Эрдел гнома.

— Попробую, — сказал Грон. — Но моя магия сейчас не слишком сильна.

Эрдел смотрел, как гном направляется к скале, обходя упавшие сверху камни, ловко забираясь на них или проходя между. Добравшись до основания, он приложил обе руки к скале. Неожиданно проснулся дух Эрдела. Вероятно, его задела магия гнома, и он выразил свое неудовольствие происходящим. Эрдел обрадовался, что страж, наконец, подал голос — его спутник все же не впал в летаргию.

Через некоторое время гном вернулся. Он выглядел уставшим: лицо приобрело пепельный оттенок, глаза потемнели. Ни говоря ни слова, он махнул рукой в сторону, противоположную той, куда ходил Ашур.

— Отдохнешь? — спросил Эрдел. Грондоллион отрицательно покачал головой. Ашур с досадой подумал о своем странном путешествии, которое никому не принесло пользы.

40.

Через несколько часов они обнаружили пещеру с Проклятым. Монахи тратили на путь гораздо меньше времени, поскольку, выходя из монастыря, сразу брали на северо-запад, а не на запад, как поначалу шли путешественники. Узкий вход в пещеру не был замаскирован, хотя его окружали деревья и камни. Эрдел первым вошел в пещеру, но там оказалось так темно, что он был вынужден выйти обратно.

— Хоть глаз выколи, — произнес он с некоторым смущением. — Вообще ничего не вижу.

— И смотреть нечего, — сказал гном. — Демон там. Я его отсюда чувствую до тошноты. Зачем он тебе понадобился?

— Мне он даром не нужен, — ответил Эрдел, испытывая невероятное облегчение, что Проклятого не похитили хотя бы отсюда. — Он нужен жрецам.

— Потащишь его в Везен?

Эрдел немного подумал.

— Пока не знаю. Мне надо отправить духа и дождаться ответа. Правда, я не уверен, что он меня послушает.

Тем временем Гадзи с Ашуром осторожно заглянули в пещеру. Та оказалась довольно большой, но орки разглядели в ней клетку с толстыми металлическими прутьями, врезанными прямо в скалу. Проклятый был прикован цепями за руки и за ноги точно так же, как тот, которого они освободили. Увидев в проходе пещеры орков, Проклятый — исхудавший мужчина с гривой всклокоченных волос, — издал нечто вроде стона и рычания одновременно. Орки невольно попятились.

— Судя по всему, здесь давно никого не было.

— Если бы давно — он бы спал, — сказал Эрдел. — Давайте разожжем костер.

Вооружившись факелом, он приблизился к клетке и с удивлением не обнаружил в ней двери: прутья были сплошными, сверху и снизу уходя в скалу, будто Проклятого никогда оттуда не вытаскивали.

— А дверь где? — спросил Ашур, словно прочитав его мысли.

— Зачем тут дверь, — сказал Гадзи. — Его же не надо выгуливать. Они его кормили и не давали спать. Вопрос в том, как его оттуда вытащить нам.

— Эту проблему мы решим, — сказал Грондоллион. — Значит, монахов убили из-за него?

— Из-за него, — ответил Эрдел. Ему казалось, что Проклятый внимательно прислушивался к их разговорам, хотя эти существа не были способны понимать и реагировать на человеческую речь.

Они решили остаться здесь до тех пор, пока Эрдел не выяснит, можно ли послать отсюда духа. Что делать, если он потерпит неудачу, было неясно. Брать на себя ответственность и идти с Проклятым в Везен он не мог: вероятно, у жрецов были иные планы, а если за демоном охотятся те, кто, не задумываясь, вырезал целый монастырь, путешествовать с ним было слишком опасно.

Эрдел отправился подальше от пещеры, чтобы в одиночестве провести ритуал. Вскоре его догнал гном.

— Я тебе помогу, — сказал он.

— Прогонишь его? — спросил Эрдел.

— Вроде того. Настойчиво посоветую убраться.

— Я не мастер ритуалов, — сказал Эрдел. — Неловко себя чувствую. Никогда ничем особым не владел, а теперь лишился и того, что было.

— Ты себя недооцениваешь. У тебя сильная аура, потенциал есть, — ответил гном. — Почему ты считаешь, что лишился?

Эрдел рассказал, чем занимался после армии, и вкратце объяснил обстоятельства, при которых утратил свои способности.

— Думаешь, орочья шаманка отдала их мертвецу? — спросил Грондоллион. Эрделу такая мысль в голову не приходила.

— Я всегда считал, что потерял их после того, как меня чуть не убили. Про тот ритуал я и не вспоминал.

— Раны не лишают способностей! Как можно лишить шамана его способностей какой-то раной! Будь оно так, я бы давно всё растерял, — скептически сказал Грондоллион. — Скорее всего, шаманка обменяла их на то, чтобы от тебя отцепился мертвец.

— Есть еще кое-что, — проговорил Эрдел. — Карро. Наш бог темных искусств и смерти. Когда я был без сознания, он со мной встречался ...

Гном остановился.

— Что случилось? — встревожился Эрдел.

— Я удивлен, — проговорив гном медленно. — Это редкость.

— Редкость, но не исключение из правил, — ответил Эрдел. Гном покачал головой:

— Все равно. И о чем он с тобой говорил?

— Показал мне какого-то духа.

— Духа? — гном казался заинтригованным.

— Духа, который, по его словам, угрожает их миру.

Гном неожиданно рассмеялся.

— Он так сказал, — словно оправдываясь, проговорил Эрдел. — И вообще, давай об этом потом. Я все же попробую отправить стража.

Он расстелил шкуру и для надежности сел. Хотя ритуал был простым, Эрделу он был в новинку. Его смущало, что рядом будет опытный шаман, но все с чего-то начинают, и Эрдел приступил к необходимым операциям. Он постарался наладить связь с духом, что удалось далеко не сразу. Показав ему цель и произнеся ритуальную фразу, Эрдел прислушался, но не заметил никаких изменений.

— Он здесь, — сказал гном. — Эти духи упрямые. Я помогу.

Он сел рядом и сделал что-то, после чего дух окатил Эрдела эмоциями страха и отвращения, но с места не двинулся. Гном не прекращал своих попыток, и Эрдел, умом понимавший, что испытываемые им эмоции на самом деле принадлежат духу, с трудом удерживался от того, чтобы не броситься прочь.

Наконец, гном прекратил борьбу.

— Попробуем иначе, — сказал он. — Но предупреждаю — это довольно неприятно.

— Да уж куда больше, — пробормотал Эрдел, пытаясь унять сердцебиение. Гном хмыкнул, и через несколько секунд Эрдел ощутил совершенно новое чувство — тоску, через которую пробивалась боль. Такой подход оказался эффективнее: цепи, связывающие духа и Эрдела, потихоньку начали ослабевать. В конце концов гному удалось их расцепить. Эрдел снова отдал приказ, и на этот раз дух подчинился. В изнеможении Эрдел улегся на шкуру и пробормотал слова благодарности.

— Не стоит, — сказал Грондоллион, тоже порядком уставший. — Лучше расскажи, что там с Карро.

— Дай передохнуть, — ответил Эрдел. — Хоть пару минут.

— Пару минут дам. — Гном прислонился к дереву. Лицо его было сосредоточенным, словно он к чему-то прислушивался. Эрдел закрыл глаза и мгновенно провалился в сон.

Грондоллион разбудил его через час.

— Вставай, — говорил он, тряся его за плечо. — Не слишком-то большое удовольствие тебя сторожить.

— А что, есть от кого? — пробормотал Эрдел.

— Возможно, — ответил гном. Эрдел поднялся, скатал шкуру и посмотрел на своего спутника.

— Здесь кто-то появился?

— Возможно, — повторил гном. — Я не знаю. На всякий случай будем считать, что да.

Они отправились обратно к пещере. По дороге Эрдел пересказал ему обстоятельства своей встречи с Карро. Гном слушал, не перебивал, но когда Эрдел закончил, никак не прокомментировал его историю. Некоторое время они шли молча. Сперва Эрдел ожидал какой-то реакции, но ее не последовало, и он только мысленно пожал плечами. Лишившись духа, он осознал, насколько за эти недели они срослись. Его восприятие мира изменилось; сейчас ему казалось, что он стал хуже слышать и утратил ощущения, которые даже не знал, как назвать. Задумавшись, Эрдел пропустил мимо ушей первые слова гнома и был вынужден переспросить.

— О чем ты задумался? — сказал гном.

— Сравниваю, как было с духом, и как теперь.

— Много изменилось?

— Кажется, да.

— К ним привыкаешь, — согласился гном. — Я говорил, что весьма вероятно, Карро сказал тебе не совсем правду.

— По сути, он вообще ничего не сказал, — ответил Эрдел.

— У таких духов, как Карро, нет врагов в нашем понимании. Он — часть системы, которой в известной вселенной противопоставить нечего. Конечно, в некоторых обстоятельствах система может сама стать себе врагом, но я о таких случаях не знаю. Однако в ней бывают сбои, а некоторые ее части обладают достаточно большой автономностью и в ее рамках свободны делать, что хотят. Над этими частями осуществляется контроль, и в конечном итоге автономная часть должна восстановить все, как было, чтобы система работала. Возможно, пять ваших духов что-нибудь намудрили, и теперь им приходится расхлебывать.

— А мы причем? — спросил Эрдел, не слишком понимая, о чем говорит гном. — Если намудрили они, чем здесь могут помочь люди?

— Они могли намудрить с вашей помощью. Эти духи — Карро, Зуна и прочие, — только слуги. Они не всесильны, и помощь жителей нашего мира может им пригодиться. Тем более, им не так-то просто здесь оказаться — что называется, воплотиться в теле.

— Почему? — спросил Эрдел, чувствуя себя как на уроке в монастырской школе.

— Потому что они другие, они непохожи на нас, рождены в иных условиях, — сказал гном. — Ты, например, родился... где ты родился?

— В деревне.

— В деревне. На поверхности земли. Я родился под землей. Мы с тобой росли в разных условиях.

— Но ты можешь жить на поверхности, а я могу жить под землей, — возразил Эрдел.

— К выходу на поверхность я готовился два года, — сказал гном. — Да и ты без подготовки не проживешь на глубине. Болезненная адаптация, сбой внутренних часов, и так далее...

— Сбой чего? — не понял Эрдел, но гном проигнорировал вопрос.

— В общем, даже между нами, населяющими единый мир, много различий. А слуги рождены в иных пространствах, с иной метрикой, иным течением времени, другими физическими законами...

— Почему ты зовешь их слугами?

— Не я. Мы все их так называем. Потому что они — слуги.

— Слуги кого?

— Слуги создателей. Духов большего масштаба. Духов, являющих собой законы нашей и остальных вселенных.

Эрделу пришлось признать, что он не знает, какие тут можно задать вопросы.

— Мне кажется, — сказал он, — чтобы я все это понял, тебе надо начать с начала. С самого начала.

— Хорошо, — ответил гном. — Начну. Но не сейчас, как-нибудь в другой раз. Сейчас нам надо поесть и отдохнуть.

Они уже подходили к пещере. Снаружи у костра одиноко сидел Менкалиан, вороша горящие ветви.

— Как успехи? — спросил он.

— Отослал, — ответил Эрдел, присаживаясь рядом. — А где остальные?

— Дарган в пещере. Орки ушли искать воду. Хотя по-моему, — добавил эльф, — Ашур отправился за грибами.

— И что ему взбрело в голову пить их сок? — произнес Эрдел. — Он же не вчера родился, должен понимать...

— Некоторые грибы очень сильны, — заметил Грон. — Они могут заставить жертву съесть их, чтобы, выражаясь образно, прорасти в сознании.

— Ашур именно так и говорил, — ответил Менкалиан.

— Говорил? — удивился Эрдел. — Что гриб заставил его себя съесть?

— Он сказал, что поддал грибы ногой, а потом услышал нечто вроде зова. Взял один гриб и сунул его в рот.

— С ума сошел! — воскликнул Эрдел, а гном покачал головой.

— Некоторым грибам невозможно сопротивляться. Случилось что случилось, и как дальше будет, неизвестно. В конце концов, привык же ты к духу, хотя поначалу вряд ли испытывал к нему симпатию.

Эрдел согласился, но спокойнее ему от этого не стало.

Они прождали духа двое суток. Орки обнаружили неподалеку горный ручей. Гном не заговаривал с Эрделом о слугах, то и дело прохаживаясь по округе, словно кого-то выслеживал, и все больше беспокоясь. Наконец, дух вернулся, хотя Эрдел на это уже не надеялся.

— Мне велели доставить Проклятого к выходу из Черного Леса со стороны степей, — сообщил он наутро после возвращения духа. — Там будут ждать.

Теперь следовало вытащить Проклятого из металлической клетки. Эрдел не получил указаний относительно того, как это сделать — возможно, жрецы полагались на гнома, заметив его среди спутников Эрдела.

— Клетку я возьму на себя, — сказал гном. — Но как ты собираешься вести его по болотам?

Эрдел вздохнул.

— Так и поведу. Возьму на цепь и поведу. Пока он не заснул и тратит силы на восстановление, он неагрессивный.

— На восстановление? — не понял гном.

— Ему необходимы физические повреждения, чтобы он не уснул и не стал нападать на окружающих.

— Что это за дух? — воскликнул гном. — Я вижу только хаотические отражения. Как он может уснуть и при этом нападать?

Ашур рассказал, как другой Проклятый сожрал у них собаку. Озадаченный таким количеством Проклятых гном удалился в пещеру, попросив никого туда не заходить. Как только он начал работать, дух Эрдела запаниковал, но тот на удивление легко его приструнил. Прошло не меньше получаса, прежде чем из пещеры донесся лязг, когда первый металлический прут упал и покатился по каменному полу. Затем упало еще несколько прутьев, после чего из пещеры показался гном.

— Прошу, — махнул он рукой и опустился у костра.

Четыре вытащенных прута образовали проход, достаточный, чтобы зайти в клетку и расковать Проклятого. Держась подальше от рычащего демона, который следил за ним чересчур осмысленным для такого создания взглядом, Эрдел рассмотрел замки на кандалах, а Гадзи с Ашуром начали наперебой советовать, как лучше его расковать и повести по лесу.

— Надо будет сходить за инструментами. В монастыре наверняка что-нибудь есть — напоследок сказал Гадзи, не то в шутку, не то всерьез.

— Возможно, нам ничего не понадобится, — ответил Эрдел и вытащил из ножен меч. Проклятый неожиданно заорал, да так, что с улицы прибежали эльф, гном и Дарган.

— Смотри только голову ему не отруби, — усмехнулся Менкалиан.

— Еще не хватало, — буркнул Эрдел, представив, что тогда произойдет. Впрочем, в этом случае потенциальные похитители демона не найдут.

Держа меч, Эрдел медлил — ему предлагали неожиданное искушение, и он вдруг серьезно начал размышлять над тем, а не отрубить ли ему голову? Ведь это решит множество проблем... Задумавшись, он отвлекся, и в чувство его вернуло поведение духа — он снова метался, волновался и испытывал страх. "И что это за страж, — подумал Эрдел, — если сам всего боится? Проклятый безопасен, уймись ты наконец!" Размахнувшись, он ударил по цепи, стараясь попасть как можно выше. Однако меч соскользнул, дернув цепь вместе с Проклятым, и тот опять заголосил. Со второй попытки он сделал в цепи большую зазубрину, на третьей цепь раскололась. Рука Проклятого бессильно упала вдоль тела. Скоро Эрдел разрубил и вторую цепь.

Ноги Проклятого были закованы в кандалы, крепящиеся к скале. Эрдел начал размышлять, как ему с ними справиться, когда гном сказал:

— Оставь пока. Я их уберу, когда восстановлю силы.

Проклятый опустился на пол. Неизвестно, сколько времени он провел, скованный по рукам и ногам. Эрдел вложил меч в ножны и направился к выходу. За ним последовал Менкалиан. Они уже вышли из пещеры, как вдруг страж поверг Эрдела в такую панику и сделал это настолько внезапно, что в первые секунды тот не смог совладать с эмоциями. Он начал поворачиваться, чтобы вернуться назад, в темноту, в безопасное укрытие, куда тянул его дух, и этот поворот спас ему жизнь. Вокруг него засвистели стрелы. Одна из них вонзилась ему в плечо, другая — в бедро. Эрдел не удержался на ногах и свалился в траву. Он успел заметить, что Менкалиан пока цел и невредим, но увидев, что Эрдел упал, бросился к нему, сперва не разобрав, что случилось.

— Назад! — крикнул Эрдел. — Иди в пещеру!

Однако эльф его не послушал. Бледный как полотно, он опустился на колени, а потом поднял голову и посмотрел в сторону леса.

Второго залпа не последовало. Эрдел прислушивался, боясь услышать стоны своих товарищей, но все было тихо. Неожиданно мимо них прошел Грондоллион. Стрелы в него не попали. Магия это была или удача, неизвестно, однако гном не таился, остановившись в нескольких шагах от Эрдела и вглядываясь в лес.

В этот момент из-за деревьев вышло существо, подобного которому Эрдел никогда не видел, но сразу понял, кто это, благодаря отдаленному сходству с Менкалианом, а точнее, сходству Менкалиана с ним: южный эльф, один из тех, кого называли амагианами.

Одетый в привычную на севере темную кожаную одежду, сам по себе эльф был настолько ярким, что такой наряд совершенно не гармонировал с ним. Эрдела поразило в нем всё. Его кожа носила черно-коричневый оттенок, черты лица были до боли правильными, являя собой идеальную, четкую симметрии — большие темные глаза, ровный, тонкий нос, изящные длинные губы. Волосы до самых корней были заплетены хитроумными косичками и ровно следовали форме головы, сходясь на затылке. Почти всю шею закрывало широкое алое ожерелье. В руках у эльфа ничего не было. Выйдя из-за деревьев, темнокожий эльф взглянул на Грондоллиона и расплылся в сверкающей улыбке, раскрыв руки, словно намереваясь его обнять.

— Белый гном! — воскликнул он. — А я думать кто меня искать!

Грондоллион не отреагировал, но эльф продолжал как ни в чем не бывало.

— Я рад тебя видеть! Мы блуждать, долго искать, болота, марраан... два наших утонуть. А потом мы заметить большой белый! — эльф указал рукой куда-то в сторону пещеры. — И найти вас. А вы найти великий дух! — восторженно воскликнул он и снова взмахнул руками. — Мы придти за ним издалека. Мы его берем.

— Это ты вырезал монахов! — прошипел Эрдел, привстав на земле. Эльф на него даже не взглянул.

— Мы его брать, белый гном, или все умрут. Много стрел, — он обвел рукой вокруг себя. — Ты не умереть. Ты драться со мной, остановить стрелы, но я остановить тебя. Я вижу, ты великий виринун, но и я великий виринун, — горделиво добавил он. — Мы братья, нам не надо драться. Просто отойди. — Эльф сделал короткую паузу, а потом ему в голову пришло нечто иное: — Или идти с нами! Ты идти с нами! Ты увидишь великое колдовство! Ты увидишь возвращение великий дух! Зачем тебе эти? — Он указал рукой на Эрдела с Менкалианом. — Они маленькие дети, как у женщины на руках. Ты — большой мужчина. Идти с нами, а?

Гном молча покачал головой.

— Ну хорошо, — проговорил эльф, нимало не разочарованный. — Хочешь драться со мной? Мы не убить друг друга. Мои люди убить их, — он снова кивнул на Эрдела.

Эрдел напряженно смотрел на гнома, то и дело окатываемый ужасом и паникой своего стража. Гном помедлил, а потом сделал шаг в сторону и указал на пещеру.

— Я рад! — снова воскликнул темный эльф, широко улыбаясь. Неожиданно из-за деревьев выскочило несколько человек. Они направились в пещеру, но, судя по всему, не смогли справиться с кандалами, потому что эльф неожиданно двинулся с места и легко побежал к входу. Эрдел, терзаясь болью в плече и чувствуя, как кровь из простреленного бедра пропитывает штанину, снова лег в траву. Менкалиан был потрясен. А крылья, вдруг подумал Эрдел. Нил говорил, что у них есть крылья... Он повернул голову и посмотрел на гнома. Судя по всему, тот внял предупреждению и ничего не собирался предпринимать.

Каким-то образом темный эльф отсоединил Проклятого, и через некоторое время четверо его помощников вывели демона из пещеры, держа за цепи на руках. Позади шел эльф. Пока он проходил мимо, Эрдел рассмотрел его спину. Ничего похожего на крылья он там не обнаружил и отчего-то испытал разочарование.

Люди с Проклятым скрылись в лесу. Эльф на прощание повернулся к гному.

— Быть рад встрече, — сказал он. — Жаль, не идти с нами. Но возможно, — добавил он с оптимизмом, — мы увидеть друг друга еще, в будущем! Дороги великих виринунов вести сейчас в одно место, а ты — великий, — повторил он с улыбкой, развернулся и скрылся за деревьями.

Эрдел уронил голову на траву. Прекрасно, подумал он, испытывая одновременно досаду и постыдное облегчение. Менкалиан был все еще бледен, но теперь, насколько мог судить Эрдел, совсем не из-за страха за свою жизнь.

К ним подошел Грон. Как ни в чем не бывало, он склонился над Эрделом и осмотрел раны.

— Жить будешь, — спокойно сказал гном и прикоснулся к его руке. Вскоре по ней до самой шеи распространилось онемение, и Эрдел вообще перестал что-либо чувствовать. Гном немного подождал и легко вытащил стрелу. Наконечник ее оказался самым что ни на есть простым, без зазубрин и хитроумных ложбинок. То же случилось и с ногой. Немного поколдовав, гном встал и молча отправился к пещере.

— Грон! — хрипло крикнул Эрдел. — Что там? Как остальные?

Гном молчал.

— Дай мне руку, — сказал Эрдел Менкалиану. Тот не откликался, неподвижно уставившись куда-то вдаль. — Руку дай! — заорал Эрдел и стукнул эльфа по плечу. Тот вздрогнул и непонимающе посмотрел на него. — Проклятье! — Он схватил эльфа и попытался встать. Менкалиан, наконец, понял, что от него требуется. Кое-как, на негнущихся ногах и опираясь о плечо эльфа, Эрдел развернулся к пещере и, увидев у входа два лежащих тела, издал невольный стон.

Стрела попала Гадзи в голову, убив на месте. Это была не простая стрела из лука, какие достались Эрделу. Тот, кто стрелял в орка, имел при себе мощный арбалет. Ашура настигло две стрелы — одна попала в ногу, и рана была не опасна, вторая же прострелила грудь, правую сторону ближе к плечу. Гном вытащил первую и сейчас размышлял над второй. Эрдел приковылял к нему и встал рядом.

— Скорее всего, он поправится, — ответил гном на незаданный вопрос. — Нужно время. Не сегодня и не завтра. Придется ждать. — Он посмотрел на Эрдела. — Если, конечно, ты решишь ждать.

— Да за кого ты меня принимаешь! — разозлился Эрдел. Он не стал смотреть на Гадзи. Хорошо, что Ашур без сознания. Грондоллион не отреагировал на его возмущенный тон и обратился ко второй стреле.

— Пошли внутрь, — сказал Эрдел эльфу. Тот послушно повел его внутрь.

Старика они обнаружили в дальнем закоулке — он сидел и тихо плакал.

— Вы не ранены? — спросил Эрдел.

— Простите, простите меня... — сквозь слезы проговорил Дарган. По спине Эрдела пробежали мурашки — ему вдруг подумалось, что старик их выдал. — Не помог, не защитил, — причитал охотник. — Стар стал, какой из меня проводник. Ничего не слышу, не вижу...

— Да не могли вы этого видеть и слышать, — с досадой произнес Эрдел. — Даже Грон ничего не заметил... и мы еще выясним, почему, — чуть тише добавил он. — Тоже мне, великий виринун...

Он не стал говорить охотнику, что, вероятнее всего, прогулка Ашура тем утром, когда он нашел гриб, вывела на них искателей Проклятого.

— Помогите лучше, — продолжил Эрдел. — Надо быстрее собрать костер для Гадзи.

Пока гном занимался Ашуром, Дарган и Менкалиан собирали все, что требовалось для костра. Найти здесь сухие ветки и стволы не представлялось возможным, а рубить деревья Черного Леса охотник запретил. Эрдел сидел у пещеры, и его нога и плечо постепенно обретали чувствительность. Одежда вымокла от крови, которая больше не текла, но привести себя в порядок он пока не решался. Постепенно его охватывала злость. Адресат этой злости был ему неизвестен, и он перебирал всех, кто только попадался ему на глаза и приходил на ум. Он злился на собственную глупость и беспомощность — что толку от его меча перед невидимыми стрелками и южным колдуном, с которым не стал связываться даже гномий шаман? Он злился и на гнома, который решил не драться. На Менкалиана, зачарованного своим южным предком. На старика, отсидевшегося в пещере. На пославших его сюда жрецов. Но это была тщетная и бессмысленная злость; он понимал, что все они не виноваты, и злится он не на них. Тогда на кого? Он так и не смог в этом разобраться.

Наконец, костер был собран, а Ашура положили на шкуру в пещере недалеко от выхода. Грон вынул стрелу и теперь не отходил от орка, периодически касаясь его в процессе работы. Эрдел, изнемогший от жары и болевших конечностей, наконец, расстался с одеждой и вымылся благодаря Менкалиану, который сходил к горному ручью и принес ему воды. Гном лишь раз отошел от Ашура, когда вместе с охотником и эльфом положил Гадзи на собранные ветви.

— Какой у орков похоронный обряд? — спросил гном у Менкалиана. Тот поморщился.

— Здесь он не играет роли.

— Череп они не оставляют?

— Череп? Нет, не оставляют, — ответил эльф без удивления. Гном посмотрел на Эрдела, опиравшегося на плечо эльфа, но тот молчал. Ему нечего было сказать, да и смысла в посмертных речах он не видел. Несмотря на трагичность момента, его охватывало все большее раздражение. Гном отошел подальше и, произнеся формулу, запалил костер. Пламя с ревом взметнулось вверх, мгновенно скрыв лежавшее на сучьях тело. После этого гном удалился в пещеру к своему пациенту. Дарган поклонился, глядя на огонь, и ушел вслед за ним. У костра остались только Эрдел и эльф.

— Я сяду, — сказал Эрдел. Они с Менкалианом отошли к входу, и Эрдел сел, скривившись от резкой боли в ноге. Менкалиан опустился рядом.

Минут через двадцать огонь погас, оставив после себя лишь черную выгоревшую землю. Эрдел размышлял, как же теперь быть. Еда у них практически закончилась, и лучше всего им было бы вернуться в монастырь. Когда из пещеры показался Грон, Эрдел спросил:

— Почему ты не предупредил?

— Потому что не знал, о чем, — ответил гном.

— Но ты ведь сам говорил: будем считать, что рядом кто-то есть, — едва сдерживая гнев, продолжал Эрдел.

— Говорил, — спокойно сказал гном. — Но я не знал, кто. Он гасил заклинания поиска. Между прочим, это Ашур навел их своими грибными прогулками.

— Проклятье! — Эрдел в досаде стукнул кулаком по земле. — Нам надо возвращаться в монастырь! Надо сделать носилки!

— И как мы его понесем? Нас только трое. Ты не в счет.

— Так сделай что-нибудь!

— Я уже сделал, — гном тоже начал терять терпение. — И хватит злиться. — Он помолчал, но видя, что Эрдел не отвечает, добавил:

— Есть кое-что еще. Съеденный гриб не прошел для орка бесследно.

— Час от часу не легче, — пробормотал Эрдел и неожиданно для себя начал смеяться. Отчего-то его развеселила мысль о том, что гриб поделился своим сознанием с Ашуром. Грондоллион и эльф недоверчиво смотрели на него, и гном продолжил:

— Не знаю, что веселого ты в этом нашел, но последствия непредсказуемы — я не знаю, как этот гриб влияет на организм.

— Это мы скоро увидим, — ответил Эрдел. — А можно сходить к болотникам и спросить об этом их.

— Очень даже разумная мысль, — серьезно сказал гном. — Им ли не знать.

Он вернулся в пещеру. Эрдел, улыбаясь, смотрел перед собой. После смеха ему полегчало, но гнетущее ощущение не оставляло. Впрочем, сейчас он все равно не мог понять его причин.

41.

Поскольку гном занимался только орком, раны Эрдела в условиях постоянной влажности и жары снова начали кровоточить. На следующий день он отправил Даргана и Менкалиана в монастырь за продуктами, и те неохотно отправились в путь, обещав вернуться через двое суток. Целый день Эрдел провел у входа в пещеру, краем глаза следя за гномом, колдовавшим у неподвижного Ашура. Ближе к вечеру гном сделал перерыв и вышел наружу.

— Никак не могу привыкнуть к тому, что здесь нет ночи, — сказал Эрдел. — Тебе, наверное, проще.

— Слушай организм, — ответил гном и сел рядом. В отсутствие охотника стряпней занимался Эрдел. Гном принюхался к тому, что кипело в котелке, и критически покосился на Эрдела.

— Прикажешь это есть?

— Можешь не есть — мне больше достанется. Это остатки. Наша последняя еда. Если эльф и Дарган не вернутся, будем есть грибы. Как там Ашур?

— Скоро придет в себя. Может быть, завтра. Что мы ему скажем?

— Пока ничего. Лучше объясни, как проявляет себя гриб.

— Продолжает встраивать в него свои энергетические структуры. Все только начинается. Возможно, к тому времени, как мы вернемся к дороге, орк уже не сможет нигде жить и вынужден будет остаться.

— Ого. — Эрдел не ожидал, что все окажется так серьезно. — Этот гриб такой сильный? А почему ты сказал, что болотники могут что-то знать?

— Ну... — гном поколебался, — это только гипотеза.

— Что еще за гипотеза?

— Темный эльф сказал "марраан". Это составное слово. "Мар" означает человек, "раан" — гриб.

— Человек-гриб, — проговорил Эрдел. — Значит, болотники едят грибы, а те овладевают их сознанием?

— Нет, — ответил гном. — Это означает, что они — грибы.

Эрдел расхохотался, хотя гном был серьезен. Грондоллион продолжал:

— Скорее всего, это древний симбиоз, когда сознание местных племен было вытеснено сознанием грибов. Думаю, теперь они вряд ли едят грибы... с их точки зрения это каннибализм.

— С ума сойти! — со смехом проговорил Эрдел. — Ходячие грибы!

Гном похлопал Эрдела по плечу.

— Не расстраивайся, — сказал он. — Когда орку станет лучше, я займусь тобой.

— Мной?

— Тобой. Залечу твои раны, чтобы мы убрались отсюда в монастырь.

— Кстати, когда ты успел узнать язык южных эльфов?

— Я учился, — ответил гном, словно это было очевидно. — Нас учили разным языкам. Откуда, по-твоему, я знаю человеческий, если живого человека в первый раз увидел, когда мне было почти тридцать?

Эрдел вздохнул и спросил:

— Ну так что, будешь есть? Или мне страдать одному?

— Не надо страдать одному, — сказал гном. — Я тебе помогу.

Менкалиан и Дарган вернулись следующим вечером. На их пути не встретилось болот, и они быстро дошли до монастыря, обнаружив в нем следы недавнего пребывания южного эльфа. Почти все запасы эльф забрал с собой, но, по словам Даргана, при экономном расходовании еды им хватит недели на две. Ашур так и не пришел в себя, и большую часть времени гном посвящал ему.

— На сколько тебя еще хватит? — спросил Эрдел, глядя в усталое лицо гнома, который за последние дни заметно осунулся.

— Хватит пока, — кратко ответил тот.

Лес не позволял Грондоллиону работать в полную силу. Ашуру не становилось лучше, а раны Эрдела заживали плохо. Спустя неделю Менкалиан вновь ушел за продуктами, а Эрдел тренировался ходить, сперва опираясь на палку, а потом уже безо всякой опоры.

— Не переусердствуй, — недовольно сказал гном, глядя на его упражнения. — Таким темпом мы до монастыря будем неделю добираться. А носилки ты вообще не удержишь.

Всё это Эрдел прекрасно понимал, но проводить дни в безделье ему было тягостно. Он сказал Даргану, что тот не обязан сидеть с ними и волен вернуться к себе домой, но охотник так на него посмотрел, что Эрдел решил не продолжать.

К вечеру второго дня все ожидали Менкалиана с продуктами, однако он не явился, и Эрдел забеспокоился.

— Что могло произойти? — спросил он Даргана. — Вы говорили, что болот на пути нет, но ведь Лес может устроить эти болота?

— Может, — ответил Дарган. — Болота или что похуже. Но я бы не стал волноваться. Дождемся утра. Если он не придет, я пойду навстречу.

К утру эльф не вернулся, однако гном остановил начавшего собираться в дорогу охотника.

— Не надо никуда ходить, — сказал он. — Сегодня он придет.

— Ты его чувствуешь? — спросил Эрдел. Гном кивнул, хотя не слишком радостно, и вечером стало ясно, почему.

Менкалиан вернулся не один, а в сопровождении трех болотников. Эльф снял с плеч сумку и положил у входа в пещеру, после чего указал на остановившихся неподалеку аборигенов.

— Я встретил их в монастыре. Когда пришел туда, они сидели на кухне. Наверное. меня ждали, — он усмехнулся. — Я их, конечно, поспрашивал, но они молчат, ничего не говорят, головы замотали... В общем, ночь отдохнул, утром выхожу — они стоят у ворот. Я стал собираться, уже пошел, а они преградили путь и не выпускают. В общем, день потерял по их прихоти. Еще и со мной увязались.

Менкалиан сел у костра и жестом пригласил болотников. Эрдел, мгновенно вспомнив слова гнома о грибах, внимательнее всмотрелся в этих существ, не зная, на что обращать внимание. Один болотник, чья сухая кожа свисала с рук, словно большие полупрозрачные листья, нерешительно подошел к костру и сел, не слишком приближаясь к пламени. Двое других повернулись к гному. Тот хлопнул себя по бокам.

— Ну конечно! — воскликнул он. Эрдел поднял брови. Гном быстро скрылся в пещере, оба болотника отправились за ним. Менкалиан спросил:

— Что "ну конечно"?

— Возможно, они пришли к нашему Ашуру, — предположил Эрдел. — Если, конечно, его еще можно назвать "нашим".

— Думаешь, он действительно стал грибом? — недоверчиво спросил эльф.

— Он до сих пор не пришел в себя. Грон говорит, что физически он вполне готов к тому, чтобы потихоньку вставать, но его сознание борется с сознанием гриба. Его энергии перестраиваются. Вероятно, они это ощутили, — Эрдел покосился на болотника.

— Тогда почему они меня не пускали? — недоуменно спросил эльф.

— Понятия не имею, — сказал Эрдел. — Может, в это время в лесу что-нибудь происходило?

Менкалиан удовлетворился таким ответом, бросив взгляд на сидящего рядом болотника.

Отчего-то Эрдел думал, что болотники пришли вылечить Ашура, но все оказалось иначе. Через несколько минут гном вышел из пещеры и сказал:

— Надо сделать носилки.

— Замечательно, — пробормотал Менкалиан. — Значит, я зря таскался.

— Как это зря! — сказал Эрдел, улыбаясь. — Ты привел людей-грибов.

— Я целый мешок еды принес, последнее, между прочим, что там было, — недовольно проговорил эльф, поднимаясь.

— Ничего, — гном тоже позволил себе улыбнуться. — Твой мешок не пропадет.

Сделать носилки оказалось не так-то просто. Сперва пришлось отыскать в смешанном лесу две подходящие для перекладин сосны, а потом придумать, как сделать ложе для Ашура. Они корпели над этим много часов, не имея никаких подручных средств, кроме нескольких ремней и толстых стеблей травы, но в конечном итоге носилки были готовы. На вопрос Менкалиана, как он узнал, чего хотят болотники, Грон только отмахнулся, а когда они сообща переложили Ашура на носилки, сказал:

— Мы пойдем вчетвером. Надеюсь, они не собираются к себе в деревню, а пойдут в монастырь. Ты, — взглянул он на Эрдела, — не геройствуй и не торопись. Меня рядом не будет. Иди как идется. Встретимся там.

Он закинул за спину сумку с продуктами, вместе с болотниками поднял носилки, и они скрылись в лесу. Дарган, Менкалиан и Эрдел, опирающийся на кривую палку, последовали за ними.

Эрдел рассчитывал идти вровень с эльфом и стариком, но уже через пару часов начал отставать, и его спутники сбавили темп. В результате до монастыря они добирались с двумя ночевками и вошли в монастырские ворота вымокшие до нитки от неимоверной жары. Видимо, с приходом весны температура в Черном Лесу повышалась. Проще всего было эльфу — он так и не переоделся в свою одежду, оставаясь в монашеском одеянии. Усталые путники заглянули на кухню, никого там не обнаружили и разбрелись по зданию в поисках гнома и орка. Эрдел решил оставить эти поиски здоровым ногам, с радостью расстался с верхней одеждой и растянулся на циновках. Он успел задремать, когда к нему заглянул Менкалиан.

— Уже спишь, — с легкой завистью сказал эльф. — А у нас новости. Люди-грибы благотворно повлияли на нашего раненого. Он пришел в себя.

— Где они? — спросил Эрдел, не в силах подняться с пола.

— Наверху, — Менкалиан уселся рядом, скрестив ноги. — Правда, сейчас он спит. Гном что-то говорил про равновесие, но я не особо слушал. Поговори с ним сам.

— Не слушал? Тебе все равно? Что это вдруг? — Эрдел привстал на локте. — Ты же постоянно все записывал, а теперь расклеился? Почему дневник не ведешь?

— Чем я буду писать? Я же все у Даргана оставил, — покачал головой Менкалиан. — Вот вернусь и запишу. Но ты прав — я расклеился.

— Скоро мы вернемся, — сказал Эрдел. — После этого иди на север, к родным.

— Я пойду на юг, — ответил Менкалиан. — За Щель.

— За Щель? — Эрдел был удивлен. — Хочешь со своими предками познакомиться?

— Да, — Менкалиан кивнул. — У меня до сих пор от него мороз по коже, но все-таки мы родственники, хотя и очень дальние.

— Тогда нам, скорее всего, по пути, — Эрдел сел, подтянул к себе палку и встал, опираясь на нее. — Пойдем, покажешь мне, где наш великий виринун.

Гном встретил их на лестнице.

— Меня ищете? — спросил он. — Не поднимайтесь — я иду вниз. Пока мы тут работали, у меня и крошки во рту не было.

На кухне хозяйничал Дарган, распаковывая мешок с оставшимися припасами. Гном сел за стол и посмотрел на своих товарищей.

— Ну что я вам могу сказать, — начал он. — Как только орк проснется, мы можем возвращаться в деревню.

— А сознание гриба? — поинтересовался Менкалиан.

— Сознание гриба никуда не денется, — ответил гном. — Судя по всему, болотники приняли орка за своего, иначе не стали бы нам помогать. Но в передвижениях его никто не ограничивает — он волен идти на все четыре стороны. А может остаться, если почувствует, что здесь его дом.

После того, как все поели, привели себя в порядок, отдохнули и были готовы встретить вернувшегося из неизвестных пространств Ашура, стало ясно, что на разговоры он не настроен. Ашур упорно молчал. С помощью Эрдела и гнома он спустился вниз и уселся на лавке у ворот.

— Поешь? — спросил Эрдел. Орк отрицательно покачал головой. Гном протянул ему флягу с водой и отвел Эрдела в дом.

— Скорее всего, он знает, что Гадзи убили, — негромко объяснил он Эрделу. — Так что не надо к нему приставать. Время лечит. Сперва надо отсюда выбраться, а потом подумаем, что делать.

На следующий день они отправились назад. Как ни странно, ни одного болота на их пути не попалось — дорога была сухой, чистой и легкой. Через полтора дня они добрались до избушки, откуда Дарган забрал свою куртку. Ашур бродил вокруг избушки, что-то выискивая в траве. Наконец, он поднял амулет, когда-то оставленный Гадзи в дар Лесу, сунул его в карман и направился к дороге в деревню.

42.

Степь цвела. Приближалось лето, и растения стремились к солнцу, щедро заливавшему своими лучами бескрайние просторы юга. Здесь Черный Лес не оканчивался так внезапно, как на севере. Он постепенно смешивался с привычными для средней полосы растениями, пока, наконец, черные стволы не исчезали, и дорога начинала идти между высокими деревьями с густыми кронами, а потом выходила в степь, где была лишь зеленая трава и пологие холмы до горизонта.

Хоть эти степи и называли бескрайними, край у них был — невысокие горы, за которыми расстилалась Щель. Вдоль Щели было разбросано множество городов и городков, и все они торговали: между собой, с южными эльфами, с Акамаром и землями Гураба и еще со множеством стран и народов, живущих вдоль Щели и за ней. Те, кто торговал с землями Гураба, ходили караванами именно здесь, но пересекать огромное степное пространство без охраны было неразумно, поэтому в давние времена караванщики заключили союз с орками-кочевниками и основали посреди степи небольшую крепость, где путники могли отдохнуть, поторговать и отправиться дальше. Постепенно крепость превратилась в центр города, не слишком большого по меркам Гураба и Акамара, но единственного на всю степь, ибо орки городов не основывали, а кроме них в степи никто не жил. По этой дороге и ехали теперь Эрдел, Грондоллион, Ашур и Менкалиан.

Вернувшись в деревню, они на неделю задержались у Даргана. Каждому в это время было чем заняться, о чем подумать и что решить. На восьмой день Грондоллион заявил, что завтра отправляется дальше: дела его в Нижнем Кашиме не срочные, но их никто не отменял, так что как бы ни была ему приятна компания человека, орка и эльфа, медлить он больше не может.

— Отлично, — сказал Менкалиан, — тогда и я завтра поеду.

— Я бы не советовал тебе соваться к южным эльфам, — заметил гном. — Они не слишком дружелюбный народ.

— Но он меня не убил, — ответил Менкалиан. — Значит, признал, что мы одного племени.

— Даргана он тоже не убил, — сказал гном. — Хотя, пожалуй, я с тобой соглашусь. Но все равно не обольщайся. Они над тобой только посмеются.

— Говори что хочешь, а я все равно поеду, — заявил Менкалиан и посмотрел на Эрдела. — Ну а ты куда отправишься?

Этот вопрос мучил Эрдела все время, пока он отдыхал в деревне. В конце концов надо было принимать какое-то решение.

— С вами, — ответил он.

— Скажи-ка, — начал гном с легкой иронией, — почему ты до сих пор не отпустил своего духа? Жрецы наверняка считают, что ты идешь по лесу с Проклятым на цепи, чтобы передать его у южного выхода, а ты тем временем сидишь на севере, и Проклятого у тебя забрал темный колдун. Им эта информация весьма бы пригодилась.

— Я решил не отпускать духа, — ответил Эрдел. — Он, конечно, и сам может улететь, но это будет его выбор, не мой.

— Почему? — спросил гном.

— Потому что решил, — упрямо сказал Эрдел. — По крайней мере, сперва я хочу поговорить с посланником жрецов. Надеюсь, ему хватило ума не попасться на глаза южному эльфу. А потом посмотрим.

Менкалиан взглянул на Ашура. За прошедшие дни орк поправился и вел себя как ни в чем ни бывало, словно ничего не произошло. Эрдел считал, что это лишь видимость, и Ашур скрывает эмоции, однако такое поведение казалось вполне объяснимым. Эрделу было интересно другое — слилось ли сознание гриба с сознанием орка, или они существуют отдельно друг от друга, как Эрдел и его тень-страж.

— Тоже поеду, — сказал Ашур, пожав плечами. — Какие тут могут быть вопросы. Неужели я все брошу и вернусь в стойбище? Какой в этом смысл?

— Да, — помедлив, согласился Эрдел. — Хотя не факт, что там, где мы в конце концов окажемся, смысла будет больше.

Менкалиан несколько дней описывал все, что произошло с ними в Лесу, истратив на это весь запас бумаги, и отправился в соседний городок, чтобы купить новые листы и зайти на почту.

— Куда ты собираешься их отправить? — поинтересовался Эрдел.

— В стойбще, конечно, глупо слать, — сказал Менкалиан, — но у нашей семьи есть родственник, оружейник; он живет на ярмарке, где Ашур с Гадзи мехом торговали. Пошлю ему. Я в письме объяснил, кому заметки передать. Надеюсь, он так и сделает. Может, это нашим ученым пригодится, может, и до Уэгле дойдет...

— Размечтался, — усмехнулся Эрдел. — До Уэгле. Дошло бы хоть до ярмарки... К тому времени, как твой родственник эту посылку получит, мы наверняка до Щели доберемся. А там у тебя будет новая пачка исписанных листов.

— Неплохо, — ответил Менкалиан. — Это бы означало, что во время пути с нами случилось что-то интересное.

"Интересное" случилось почти сразу после выезда из Черного Леса, который они проехали без приключений. На холме невдалеке от дороги эльф заметил торчащий шест, указывавший на то, что там кто-то живет. Однако на холме их не ждали: перед всадниками предстало печальное зрелище разоренного жилища. Тот, кто здесь был — наверняка посланец жрецов, подумал Эрдел, — пропал. Следов погребального костра не было, лишь порванная ткань большой палатки, несколько разбросанных куч хвороста, палки и мусор. Эрдел взглянул на гнома.

— Что ты на меня смотришь? — спросил Грон. — Сам выясняй, что тут было.

Эрдел спрыгнул на землю и аккуратно прошелся по разгромленной стоянке.

— Крови я не вижу, — сказал он.

— Ха! Кровь! — гном всплеснул руками. — Убить и без крови можно!

— Так что же мне искать?

— Ты не ищи. Ты слушай. — Гном спешился, расстелил на траве шкуру, уселся поудобнее и посмотрел на Эрдела. Заинтересованные Ашур и Менкалиан присели рядом.

— Чем я буду слушать? — рассердился Эрдел. — Мне слушать нечем!

— Знаю-знаю, ты считаешь, что утратил свои способности, — гном покачал головой. — Предположим, те способности, которые у тебя были, ты действительно утратил. Обменял на то, чтобы от тебя отвязался мертвец. Но я вижу, — он указал пальцем на Эрдела, — что ты можешь сделать то, о чем я прошу. Ты не знаешь, как, но обретение навыка — дело поправимое.

— Ты хочешь меня учить? — поразился Эрдел. Гном молча кивнул. Эрдел покачал головой. — Я больше десяти лет развивал свои жалкие способности, а ты хочешь, чтобы я здесь и сейчас сделал нечто, доступное опытным шаманам?

— Давай-давай, — сказал Грондоллион. — Сейчас самое время. Сделаю из тебя виринуна. Пусть не великого, но все же лучше, чем ничего.

— А я случайно не гожусь на роль виринуна? — поинтересовался Менкалиан. Гном пожал плечами.

— Ты умеешь облекать события в слова. Это уже немало. Слово бывает сильнее любых ярких эффектов. Оно обладает энергией, и когда ты говоришь или пишешь, то передаешь ее тем, кто тебя слушает или читает. Помнишь лесного колдуна? Он, конечно, не самый лучший пример, поскольку использует силу слов ради собственной мелочной выгоды, а это однажды навлечет на него неприятности, но то, что делает он, похоже на то, что делаешь ты своими заметками.

— Как это? — удивился эльф.

— Очень просто, — ответил Грон. — Ты ставишь цель и достигаешь ее. Он ставит цель и тоже ее достигает — в большинстве случаев.

— Действительно, — с сарказмом сказал Менкалиан. — И как это я сам не догадался? У нас так много общего... Знаешь, лучше объяснил бы ты Эрделу, что ему делать.

— Представь себе, что подрались двое пьяных гномов, — начал Грондоллион. — Драка, которую увидел сидящий в таверне путешественник, присутствует в каждую данную секунду, представляя собой временной, конечный процесс. Однако в пространстве остаются следы этого процесса, и они обладают такой большой плотностью, что рассеиваются чрезвычайно медленно. Чем важнее происшествие, чем сильнее эмоции включенных в него существ, тем дольше будут рассеиваться его следы. По сути, они вообще не покидают наш мир, поэтому сильный и опытный колдун может восстановить даже те события, возраст которых исчисляется столетиями. Их можно услышать. Не увидеть. Так что расслабься. Перестань думать, что ты чего-то не можешь. Никакие заклинания тебе не нужны. Слушай так, как слушаешь своего духа.

Эрдел постарался расслабиться физически и ментально. Он отключил себя от духа, чему научился во время путешествия по лесной дороге, и представил, будто впитывает в себя все энергетические следы, остававшиеся в этом месте. Скоро его охватила странная апатия, и неожиданно ему показалось, что он действительно что-то услышал. В ту же секунду он попытался прислушаться, однако все тотчас пропало.

— Неправильно! — воскликнул гном, но Эрдел и сам понял, что ошибся.

— Ты-то это за пару секунд делаешь, — проговорил он.

— Давай-давай, работай, — усмехнулся Грондоллион.

В следующий раз Эрдел не обратил внимания на первые дошедшие до него крупицы информации, постепенно наполняя себя ею, словно сосуд. Подобно разным жидкостям, в него вливались различные ощущения, остававшиеся этом месте. Чем больше он расслаблялся, тем отчетливее становились сведения. Форма, в которой они приходили, относилась к слуху в меньшей степени, чем ему сперва показалось. Зрительные каналы действительно не получали никакой информации, но в голове Эрдела все равно возникали картины.

— Здесь был человек... монах... — начал он медленно, — пришел путями снов... долго ждал.

— Хорошо, — подбодрил его гном. — И что дальше?

— Ночью... к нему подобрались... застрелили, — Эрдел замолчал, осознав, что произошло потом.

— Ну же! — воскликнул Менкалиан. — Его убили?

— Да, — сказал Эрдел. Теперь он узнавал, как мертвец лежал здесь два дня, как потом встал и в недоумении бродил по округе, не чувствуя поблизости живых и не зная, что делать дальше. Однако через несколько дней он вдруг целенаправленно зашагал в степь, и после этого все, что здесь происходило, было связано с птицами и мелкими грызунами.

Эрдел опустился в траву и улегся под жаркими лучами солнца, вытянув в стороны руки.

— Значит, тут бродит мертвый? — поежился Менкалиан, невольно оглядываясь.

— Не бродит, — пробормотал Эрдел. — Он куда-то ушел.

— Может, он почуял нас и уже возвращается, — сказал эльф.

— Мне говорили, — начал гном, — что в этой степи есть древние могильники с такими охранными заклинаниями, которые никто не может преодолеть. Могильники старые, очень старые, но заклинания держатся до сих пор. Может, мертвый ушел туда?

— Древние курганы? — заинтересовался Менкалиан. — И кого там хоронили?

— Степные орки говорят, что там лежат их военачальники, — сказал гном. — Но сами они, конечно, там не были и знают не больше остальных.

Эрдел слушал вполуха, наслаждаясь только что пережитым опытом. Кто бы мог подумать, что все так просто! Что нужно только расслабиться, позволить себе впитать энергию, а все остальное случится само. Однако постепенно эйфория проходила. Вопросов оказывалось гораздо больше, чем ответов.

— И что мы будем делать? — спросил Эрдел. — Не думаю, что стоит здесь оставаться. В любом случае, вернется сюда мертвец или нет, это не лучшее место для ночлега.

— Предлагаю перевалить вон за тот холм и заночевать там, — сказал гном, указывая в сторону, противоположную дороге.

— Туда? — удивился Эрдел.

— А разве вы не хотите прогуляться до могильников? — поинтересовался Грон. — Раз уж мы здесь, хотя бы узнаем, так ли сильна их магия.

— Ты вроде в Нижний Кашим собирался. Дела и все такое...

— Я не говорил, что эти дела срочные, — напомнил гном. — Ну так что? Мы не потеряем много времени. Сколько этих демонов? Одиннадцать? Им надо найти еще трех.

— Их не придется искать, они за Щелью, как раз в стране южных эльфов. — Эрдел встал и подошел к лошади. — Я не против. Не знаю, где эти курганы, но взглянуть на них не откажусь.

Когда они прибыли к подножию выбранного Гроном холма, начало темнеть. Ашур разжег костер и стал готовить ужин. Эльф углубился в свои записи, а Эрдел решил воспользоваться моментом и поговорить с гномом о том, что давно хотел узнать.

— Помнится, ты мне обещал подробнее рассказать о Карро и обо всех остальных духах, — сказал он, глядя на гнома. Тот помолчал, а потом ответил:

— Возможно, я погорячился. Это не те знания, которыми можно делиться... с представителями иной традиции.

— Зачем тогда говорил мне об этом?

— Погорячился, — повторил гном.

— Не могу представить, как ты горячишься, — усмехнулся Менкалиан, отрываясь от бумаг. — Ты само хладнокровие.

— И всегда знаешь, что делаешь, — добавил Ашур. — Даже сейчас.

— И слов на ветер не бросаешь, — сказал Эрдел. Гном поднял руки:

— Хорошо, хорошо. Сдаюсь. Что ты хочешь узнать? Имей в виду — я связан клятвой, так что могу отвечать далеко не на все вопросы. Правда, на данном этапе ты вряд ли такие задашь, — добавил он.

— Ты упоминал, что Карро и другим духам сложно появляться в нашем мире, но они могут встречаться с нами в своем. Один мой друг говорил, что пространство, в котором нас встречают духи, выглядит по-разному в зависимости от того, кто в нем оказывается, и то, какими кажутся нам эти духи, не означает, что они такие на самом деле, — сказал Эрдел. — Как это понять?

— Надо же, — Грон слегка улыбнулся. — Человеческие шаманы тоже кое в чем разбираются. Знаешь ли ты примеры, когда знакомый тебе дух — тот же паразит или страж, — оказывались в нашем мире?

— Они не могут здесь оказаться. Все, на что они способны, это связываться с нами и взаимодействовать с нашим миром через нас.

— Верно. Карро, конечно, не такой дух. При желании он может частично здесь воплотиться. Я говорю "частично", поскольку наш мир для него слишком тесен. Знают ли ваши шаманы нижние миры, где живут... — гном задумался, — не знаю, как их назвать. В общем, существа, чей мир не имеет третьего измерения.

— Третьего измерения? — переспросил Менкалиан, на время забывший о своих записках.

— Да. Например, на земле нарисована собака. Если проигнорировать некоторые детали, мир, в котором она живет на этой плоскости, не имеет третьего измерения.

Ответом было молчание.

— Есть миры, где такого измерения действительно нет. Некоторые наши шаманы туда добирались... некоторые возвращались. Но почти все они после этого путешествия с трудом привыкали к своему телу, так необычны и сильны были ощущения, пережитые в двумерных мирах. Есть и одномерные миры. Туда мы не опускались — вряд ли там можно выжить. Так вот. Карро и подобные ему духи живут в пространствах, где таких измерений больше, чем в нашем. Возможно, шесть или семь. В нашем трехмерном мире они чувствуют себя примерно так же, как мы чувствуем себя в двумерном. Им проще пригласить гостей к себе, чем самим ходить в гости.

— А в скольких измерениях живут духи верхних миров? — спросил Ашур.

— Верхние духи живут в трех измерениях, как и мы, — ответил гном. — Но энергетические структуры их пространств различны, а потому физически ни мы, ни они не можем переходить из мира в мир.

— Но наши вторые тела переходят, — заметил Эрдел.

— Вторые тела — это отдельный разговор, — сказал гном. — И спрашивал ты меня не о них. Что касается изменения пространства под каждого гостя, это не трюк, а естественное искажение из-за появления наблюдателя. Наблюдатели разные, а потому и пространство выглядит по-разному для каждого из них.

— Как же оно выглядит для Карро? — спросил Эрдел.

— Хм. — Гном помолчал. — Дело в том, что здесь мы встречаемся с парадоксом, который наши ученые еще не разрешили. Есть две версии — если это пространство никто не наблюдает, то неизвестно, как оно выглядит. Неизвестно даже, есть ли оно вообще.

— Если я в нем был, значит, оно есть.

— Оно было, потому что в нем был ты, — уточнил Грон. — А есть ли оно сейчас, когда в нем никого нет, я не знаю. Я же не утверждаю, что не существует самого Карро. Однако он не дух в традиционном понимании этого слова. Мы употребляем этот термин просто ради удобства. Он — сила, обладающая сознанием. Если гипотетически предположить, что он вдруг исчезнет, вселенная перестанет существовать в том виде, в котором она существует сейчас. Так вот. Есть сила. И ей было необходимо что-то тебе показать. Эта сила не может напрямую взаимодействовать с тобой, поскольку, вероятнее всего, прямой контакт разрушит твое второе тело, а, возможно, и оба сразу. Поэтому вы встречаетесь в некоем промежуточном пространстве, где она может воплотиться в зримый облик и при этом общаться с твоим вторым телом. Это пространство существует только тогда, когда туда кто-то попадает. До этого оно либо вообще не существует, либо существует в свернутом виде.

— В свернутом? — переспросил Менкалиан. — Ваши ученые — сумасшедшие.

— Если ты это считаешь безумием, дальше можно не рассказывать, — ответил Грон. — Это еще цветочки.

Эльф усмехнулся.

— А что тогда этот вихрь, который он мне показал? — спросил Эрдел. — Он же показал мне его в пространстве и сказал, что его царство и царство его братьев и сестер под угрозой.

— Мало ли что он сказал, — ответил Грон. — Ты больше его слушай. Я тебе, кажется, говорил, что он — часть системы, и в этой системе множество сил, хотя число их конечно и в сущности не так уж велико. Любая часть системы жизненно необходима для работы всего механизма. Она не может перестать функционировать. Поэтому у этих сил нет врагов. Никто не заинтересован в прекращении ее работы, что опять же означает гибель вселенной, самих этих сил и их предполагаемых недоброжелателей. Я не знаю, что он тебе показывал и зачем это делал, но Карро — слуга, он обладает большой автономией и в подвластных ему пределах волен достаточно свободно распоряжаться. Возможно, он и его... гм... братья и сестры несколько превысили свои полномочия.

— Слуга кого? — спросил Ашур.

— Слуга создателей. Двенадцати изначальных. У них сорок шесть слуг. Карро — один из них. Но если быть точнее, слугами мы называем не всех. Есть те, кто имеет этот титул, и те, кто его не имеет. Последние более свободны в своих действиях, чем первые. У Карро и других духов вашего пантеона этого титула нет. Впрочем, есть еще одно уточнение. Из двенадцати изначальных лишь несколько обладают титулом создателя. В общем, — закончил свою речь Грондоллион, — сегодня я вряд ли успею вам о них рассказать. И завтра тоже. А теперь давайте спать, чтобы утром поскорее отправиться к могильникам.

43.

Несколько дней они скакали на восток, с возрастающим интересом наблюдая вокруг жизнь весенней степи. В ней обитали невероятные, никогда прежде не виданные создания. Ашур, говоривший, что им может не хватить припасов, взял свои слова обратно, пораженный богатством этих краев. В траве здесь прятались птицы, почти никогда не поднимавшиеся в воздух, где их поджидали хищные собратья. Однажды мимо них пронеслась стая огромных тварей размером с лошадь, похожих на длинноногих бескрылых птиц, с торчащими из травы шеями и небольшими головами, вооруженными толстым загнутым крепким клювом. Они не обратили на всадников внимания, но Эрдел подумал, что эта стая легко и без особого для себя ущерба могла бы заклевать не то что их лошадей, но и клыкастого волка. Позже Менкалиану удалось подстрелить зверя, напоминающего небольшого безрогого оленя, одиноко пасшегося среди зеленой травы. Хотя обычных оленьих рогов у него не было, удивительная морда оканчивалась острым наростом, которым животное могло бы обороняться. Других таких зверей поблизости видно не было.

В тот вечер, когда они пировали свежим мясом, Грондоллион решил преподать Эрделу очередной урок.

— Далеко ли мы от цели? — спросил он.

— Мы недалеко, — ответил Эрдел, расслаблено лежа на шкуре среди высокой травы и наслаждаясь ощущением сытости.

— Он уже всему научился, — засмеялся эльф. — Похоже, ты создал себе конкурента.

— До конкурента ему еще расти и расти, — ответил гном. — Почему ты решил, что мы недалеко?

— Потому что ты спросил, — сказал Эрдел. — Наверное, сам почувствовал могильники, а теперь хочешь, чтобы это сделал я.

— С логикой у тебя все в порядке, — гном кивнул головой. — Тогда определи направление.

— Интересно, как я это сделаю? — Эрдел приподнялся на локте и взглянул в почти белые глаза гнома. — Тот способ, который ты мне объяснил на холме, здесь не сработает.

— Ты умеешь пользоваться вторым телом? — терпеливо спросил гном.

— С трудом, — ответил Эрдел. — Конечно, меня этому учили, но чтобы его выделить, мне обычно требовалось не меньше получаса.

— Мы не торопимся, — сказал гном.

— А зря, — негромко сказал Ашур.

— Почему?

— Потому что темный эльф наверняка уже добрался до Щели. Как мы его найдем?

— Мы его найдем, — успокоил его гном.

— Дороги всех великих виринунов ведут сейчас в одно место, — процитировал Эрдел южного эльфа. — Поспеем как раз к великому колдовству.

— Когда Проклятых объединят, родится великий дух, — сказал гном, — если верить тому, что рассказали вы и на что намекал эльф. Точнее, вернется великий дух, поскольку раньше он уже был и по каким-то причинам оказался разделен. Не хочу сказать, что я читал все книги, хранящиеся в библиотеках нашей ветви, а тем более книги других ветвей, но ничего подобного я не встречал ни в них, ни в процессе путешествий по мирам. Так что поспеть к великому колдовству было бы не так уж плохо.

— Наши Матери наверняка всё знают, — спокойно произнес Ашур. — Или скоро узнают. Такие дела мимо них не проходят.

— Ваши Матери — сильные шаманки, но их беда в том, что они воспринимают увиденное по отдельности, — ответил ему Грондоллион. — Они не смогли сделать выводы из своих знаний и построить правильную систему взаимоотношений между всеми элементами, которые оказались им доступны в процессе работы. Оперативное колдовство у них развито не хуже, чем у нас, но абстрактные знания для Матерей не представляют ценности. Они предпочитают все рассматривать само по себе или привязывать к нашему миру. А наш мир — один из многих, очень многих.

— Ты знаешь о Ледяном Отшельнике? — спросил Ашур. Гном отрицательно покачал головой. Тогда Ашур рассказал ему орочью легенду, на которую Грону не нашлось, что ответить — он слышал ее впервые и не имел ни малейшего представления, что она может означать. — Конечно, некоторые считают, что она повествует о приходящих с севера льдах, но это самое простое объяснение, и оно здесь не подойдет, — закончил орк. — Мы вполне способны отличить природное оледенение от вмешательства сил, не имеющих отношения к нашему миру.

— Ну вот, теперь у тебя есть тема для размышлений, — сказал Эрдел Грону. — А пока ты размышляешь, объясни, для чего тебе понадобилось мое второе тело.

— Твое второе тело может не только увидеть могильники, поднявшись в следующий мир. Оно может почувствовать их, оставаясь здесь, — ответил гном. — Ты мне скажешь, что выделенное второе тело не способно долго находиться в нашем мире, и я тебе отвечу — это так. Но его не надо выделять. В данный момент оно тесно связано с физическим, находясь в подавленном состоянии, а потому ему ничего не угрожает. Твоей задачей является пробудить его, но оставить на месте. Сделать так, чтобы оно все еще удерживалось энергиями физического тела, но при этом стало активным. Сначала работай так, словно собираешься его освободить, но когда его почувствуешь, не переводи в него сознание. Поддерживай это состояние и усиливай его. Это кажется мудреным, но в процессе ты все поймешь.

— В другой раз, — сонно ответил Эрдел. — На полный желудок не хочется этим заниматься.

— Эрдел, — сказал гном. — Я с места не сдвинусь, пока ты не определишь направление.

— Да, — поддержал его Менкалиан. — Что это Грон нас все ориентирует, если у тебя тоже есть потенциальные способности! Ему это наверняка надоело.

— Не то слово, — кивнул Грондоллион.

— Утром, — ответил Эрдел. — Сейчас мне не до второго тела — только до первого. К тому же, — добавил он, — было бы актуальней найти воду, а не дом мертвых.

— С водой у нас не будет проблем, — проговорил гном и был прав.

Ночь плавно перешла в сумрачный рассвет, и очень скоро зарядил дождь. Сперва он был небольшим, но потом превратился в ливень с грозой, пугавшей лошадей треском близких разрядов и раскатами грома. Быстро двигаться в такой обстановке было невозможно, и все предпочли бы на время ливня скрыться в палатке, однако походная палатка была всего одна и слишком мала, чтобы разжечь там костер и просушиться.

Обучение Эрдела было позабыто. Под дождем они ехали сутки, а потом из серой мглы и сплошной завесы дождя показалось стадо лошадей, таких же мокрых, но явно не страдавших от ливня. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять — это не дикий табун. Лошади были ухоженные, высокие, с длинными шеями и крепкими ногами, почти все черные или темно-серые. При виде пришельцев табун пришел в движение, пропуская их вперед, и в конце концов Менкалиан разглядел жилища хозяев.

Степные орки жили в больших круглых палатках, куда свободно могло бы поместиться с десяток лошадей. Рядом с палатками никого не было, но от крыши поднимался дымок, и продрогшие путники спешились. Пока они снимали поклажу, их услышали; полог палатки откинулся, и из нее высунулся удивленный молодой орк. Он не слишком походил на Ашура, будучи к тому же едва ему по плечо, но тем не менее было сразу ясно, что когда-то они принадлежали к одному племени, как южный эльф с темной кожей и странными волосами и светлокожий и гладковолосый Менкалиан. Увидев гостей, он на мгновение скрылся в палатке, что-то прокричав, и навстречу путникам вышел орк постарше. Поначалу он обратил внимание только на Эрдела и Менкалиана, махнув им рукой, приглашая внутрь, но потом заметил гнома и орка. При виде Ашура степняк оживился и что-то быстро заговорил, обращаясь к своим собратьям, скрывавшимся в палатке.

Эрдел со спутниками зашли внутрь и оказались в теплом, влажном помещении. На полу были разложены шкуры и ковры, в центре над огнем варилось мясо. Ближе к входу сидело трое молодых орков, чуть дальше — две орчанки постарше, а в дальнем углу кто-то спал под кипой одеял. Орк беспрестанно что-то говорил, потом заулыбался, глядя на Ашура, но тот не ответил ему взаимностью, с некоторым напряжением осматривая внутреннее убранство палатки.

— Ты понимаешь, что он говорит? — спросил у него Эрдел.

— В основном не понимаю, — ответил Ашур. — Так, отдельные слова. Вроде хочет, чтобы мы сели.

— Нам повторять не надо, — сказал Менкалиан и первым уселся на ковре. Вода стекала с него ручьем, как и со всех остальных, и орк подергал эльфа за прилипший к телу монашеский плащ. Эльф, недолго думая, снял его и отдал подошедшей женщине, которая подвесила его на перекладину неподалеку от костра.

Скоро все расселись по местам, освободились от сырой одежды и быстро согрелись, особенно когда им поднесли по куску сварившегося в котле мяса. После еды Менкалиан разложил письменные принадлежности, но только он начал писать, орки оживились, начали указывать на него, что-то говорить, а потом расхохотались. Менкалиан в недоумении взглянул на Ашура, требуя перевода. Тот пожал плечами:

— Не знаю, в чем дело. Не обращай внимания.

Повеселившись, орки начали ложиться спать. Эрдел давно уже дремал, открыв глаза только после взрыва смеха, но потом снова заснул. Ашур, настроение которого не изменилось, выглядел не слишком довольным и улегся поближе к стенке палатки. Последним лег Менкалиан, дописывавший рассказ о том, что произошло с ними за последние сутки.

У степных орков они задержались еще на два дня. Женщины отказались принять скудные остатки провизии путников — напротив, когда ливень закончился, и облака прошли, открыв высокое ясное небо и утреннее солнце, они нагрузили Ашура и Эрдела запасами мяса и дали каждому по меху с молоком кобылиц.

Отдохнувшие лошади быстро приближались к курганам. Когда, по словам гнома, до них оставались сутки пути, он скомандовал привал. Стоял жаркий день, от прошедших дождей не осталось и следа. Последние несколько часов путешественников сопровождали огромные птицы с тяжелыми загнутыми клювами, не приближаясь, но и не отставая. Теперь они высились над травой неподалеку, поворачивая к ним голову то одной, то другой стороной, и о чем-то переговаривались тихими криками.

— Может, пристрелить одну? — спросил Менкалиан.

— Какой ты кровожадный, — сказал Эрдел.

— Ты видел, какая у них скорость? — повернулся к нему Менкалиан. — Если они разбегутся и со всей дури на нас налетят, то к могильникам мы отправимся уже в другом виде.

— Мы им не нужны, им лошади приглянулись, — ответил Эрдел. — Эй! — Он махнул рукой на птиц. — Кыш! Пошли вон!

— Кончайте ерундой заниматься, — сказал гном. — Еще несколько часов, и мы окажемся в области действия заклинаний. Они и сейчас ощущаются будь здоров, а чем ближе к ним, тем будет хуже. Скорее всего, идти придется без лошадей — заклинания их напугают. Поэтому кто-то должен с ними остаться. Если птицы не уйдут, сторожить будут двое.

— Так нечестно! — воскликнул Менкалиан. — Ты ведь можешь наложить на лошадей какое-нибудь заклинание, невидимость или что-нибудь в таком роде! Мы все хотим в могильники. Я должен все увидеть своими глазами!

— И я, — поддакнул Ашур. — Там могут лежать наши предки.

Эрдел промолчал. Остальные посмотрели на него с удивлением.

— Я могу остаться, — сказал Эрдел. — Не скажу, что хочу снова встретиться с мертвецами.

Последние несколько часов его дух, прежде молчавший и проявлявший лишь здоровое любопытство, начал беспокоиться. Пока они ехали в сопровождении голодных птиц, Эрдел пытался сделать то, чему его учил Грондоллион на последнем привале перед дождем, но в нервной обстановке путешествия ощутить второе тело у него не получалось. Однако эти попытки произвели на него некоторое воздействие, и теперь Эрдел собирался всерьез заняться упражнением.

— Что сейчас будешь делать? — спросил он гнома.

— Исследовать, что нас ждет, — ответил тот. — Потребуется время.

— Ну все, прощай темный эльф, — пробурчал Ашур.

— Без нас не начнут, — сказал Грон то ли в шутку, то ли всерьез. Ашур криво усмехнулся и развернулся лицом к птицам, которые постепенно подбирались все ближе к пасущимся лошадям. Эрдел расседлал свою лошадь, расстелил неподалеку от общей стоянки шкуру, снял тяжелые ботинки и только собрался усесться, как вдруг птицы истошно закричали и бросились наутек, через несколько секунд скрывшись в высокой траве.

— Что еще случилось? — крикнул Эрдел.

— Они кого-то почуяли, — сказал Ашур.

— Не тебя ли? — спросил эльф. Эрдел расхохотался. Ашур развернулся к Менкалиану:

— Ты что это имеешь в виду?

— Великий Нунка, я не то хотел сказать! — Эльф замахал рукой, едва сдерживая смех. — Я имел в виду твой гриб!

— Мой гриб?!

— Ну да! Гриб, который в тебе живет. Может, это он на них воздействовал?

Несколько секунд Ашур переваривал сказанное, а потом ответил:

— Во мне нет никакого гриба. Во мне есть только я. И я не воздействовал на птиц.

— А куда делся гриб? — не отставал Менкалиан.

— Гриб встроился в его энергетическую систему, — сказал гном. — В некотором смысле гриба в Ашуре действительно нет. Отдельно от Ашура.

— Вот и отлично, — отрезал орк и посмотрел в степь. — Птицы почуяли не гриб и не меня. Здесь бродит какой-то хищник.

— Действительно бродит? — спросил Эрдел у гнома. Тот пожал плечами:

— Здесь полно живности. Однако я вас на время покидаю и удаляюсь в чертоги мыслетворчества. Не беспокойте меня по пустякам. От хищника вы совместными усилиями отобьетесь, а вот завтрашние заклинания могут от нас даже второго тела не оставить.

Он уселся в траву и отвернулся от своих спутников. Эрдел подошел к эльфу.

— Я могу на тебя положиться? — спросил он. — Что ты будешь следить за происходящим вокруг, за всеми этими птицами и хищниками?

— А ты куда собрался? — удивился Менкалиан.

— Я хочу, — Эрдел замялся, — тоже удалиться в чертоги мыслетворчества.

— А-а, — протянул Менкалиан. — Ну что ж, пользуйся моментом. Мы с Ашуром посторожим.

Эрдел взглянул на орка. Тот пожал плечами:

— Валяй, учись. Хотя если тут есть хищники, мы их не увидим.

— Почему?

— Взгляни на птиц, — он кивнул в сторону сбежавшей стаи. — У них недаром такие длинные шеи. Они должны далеко видеть. Значит, сам хищник невысокий, чтобы подкрасться к добыче, должен сливаться с травой, иметь незаметную окраску. Не зеленую, конечно, а коричневатую или желтоватую... как у таежных кошек. Вряд ли мы сможем разглядеть такого зверя, если только не столкнемся с ним нос к носу.

— Вот что значит опыт, — сказал Менкалиан. — А я ждал какое-нибудь чудище.

— Держи лук наготове, — посоветовал Ашур. — Хотя вряд ли это чудище нами заинтересуется.

Эрдел уселся на шкуре и некоторое время смотрел перед собой, на колышущуюся стену травы. Он расслабился, позволив мыслям постепенно исчезнуть, и начал пробуждать второе тело, по представлениям ученых окружавшее первое. Сейчас на это у него ушло гораздо меньше времени, чем во время учебы, однако опыта не хватало, да и упражнение было новым, поэтому вместо того, чтобы оставить тело на месте, он поднялся в мир элементарных духов.

Оттуда Эрдел как на ладони увидел могильники. Пространство оказалось немного искажено, и первые валуны возвышались совсем недалеко от их стоянки. Эрдел неуклюже направился к ним, но скоро ощутил значительное сопротивление, походившее на сильное речное течение. Сила заклинаний не позволяла ему приблизиться к валунам и курганам, вынося обратно в то место, откуда он начал свой путь. Больше смотреть было не на что. Эрдел решил вернуться, не считая себя достаточно опытным, чтобы подолгу пребывать в незнакомом мире. Удалось ему это с трудом, и на мгновение он испытал приступ паники, представив, что будет, если у него не получится. Впрочем, он тут же вспомнил о Гроне, который наверняка его выручит, и успокоился, после чего легко вернувшись в физическое тело.

Эрдел оставался в медитации довольно долго, но так ничего и не почувствовал, кроме отдаленных движений чужих заклинаний над могильниками. Их сути и принципа он не мог постичь — для этого требовался опыт, сравнимый с опытом гнома.

В реальность его вернули слова Менкалиан, который осторожно тряс его за плечо:

— Эрдел, очнись!

В момент выхода из медитации Эрдел пережил странную вещь — на мгновение он увидел Менкалиана, словно его глаза были открыты. Когда он открыл их на самом деле, эльф стоял именно там и так, как было в его видении. Эрдел решил подумать над этим позже.

— Что случилось?

Вокруг было темно, лишь отсветы костра озаряли примятую траву и пасущихся неподалеку лошадей.

— Взгляни на гнома, — тихо сказал эльф и указал в сторону. Эрдел встал, ощутив, как похолодало, и посмотрел на Грондоллиона.

Первое, что бросилось ему в глаза, это зримая аура сидящего шамана. Она была тусклой, но заметной — тихое, слабое, беловатое свечение, окружающее гнома словно скорлупа. Казалось, светится сама его белая кожа. Присев напротив, Эрдел вздрогнул. Глаза гнома оказались открыты, темные зрачки расширены.

Эрдел вернулся к костру.

— И давно он начал светиться?

— Не знаю, — сказал Менкалиан. — Мы на него не смотрели. Тут бродил какой-то зверь, лошадей пугал, так что нам было чем заняться. А когда он ушел, мы решили поужинать, тогда и обратили внимание.

— Не трогайте его, — посоветовал Ашур. — Светится — ну и пусть светится. Зато завтра пройдем к курганам.

Когда наступило время укладываться спать, Эрдел остался караулить. Он не боялся зверя, переполошившего гигантских птиц, но предполагал, что ночью могут пожаловать сбежавшие хищницы. Остаться без лошадей в бескрайней степи означало застрять здесь слишком надолго.

Ночь погрузила Эрдела в странное состояние на грани сна и яви — он остро осознавал все, что вокруг происходило, но при этом словно спал, смотрел на мир со стороны, будто этот мир находился в каком-нибудь ящике, а он заглядывал в щель в его досках. Он наслаждался этим состоянием до тех пор, пока не услышал за спиной какой-то шорох. Мгновенно вернувшись к привычному восприятию, он обернулся и увидел гнома. Тот стоял на коленях, припав к меху с водой. Ауры видно не было. Напившись, Грондоллион взглянул на Эрдела и сказал:

— Не хотел тебя напугать — ты так хорошо отсутствовал...

— Ты отсутствовал не хуже, — ответил Эрдел.

— Утром поговорим, — сказал гном, улегся прямо на траве и мгновенно заснул. Эрдел попытался вернуться в состояние отсутствия, но разгорался рассвет, и он разбудил для смены Ашура, который поначалу недовольно отмахивался, но потом все же встал и направился к лошадям.

В середине дня они выдвинулись к могильникам. По дороге гном рассказал о своем анализе заклинаний. Он выступал, как лектор перед учениками, но поскольку никто из слушателей не знал шаманского сленга гномов, большая часть сказанного прошла мимо. Поначалу Менкалиан пытался выяснять значение непонятных слов, но Грон нетерпеливо отмахивался, и эльф перестал его допрашивать. Судя по всему, гном был очень доволен результатами наблюдений, и Эрдел сделал вывод, что распутывание охранных заклинаний далось ему непросто. Возможно, он понял чуть больше, чем орк и эльф, и в конце концов у него в сознании нарисовалась картина, схожая с ощущением, которое он пережил вчера во время краткого путешествия во втором теле к границам могильников.

Валуны, лежавшие на территории захоронений, служили чем-то вроде грузов, прижимающих к земле потоки динамичной энергии, как камни прижимают к земле расстеленную ткань. В остальных местах энергия текла по запрограммированным древними колдунами руслам. Все вместе это образовывало сложнейший рисунок-лабиринт. Чтобы подойти к могильникам, необходимо было распутать этот лабиринт, найти место, где можно приподнять край "ткани" и вычислить путь между камнями до самого входа под землю. Грон рассказывал, какую работу ему пришлось проделать, какие вычисления и формулы использовать, и, вероятно, находись рядом его коллеги, он бы заслужил бурные аплодисменты своему мастерству. Но увы, с ним были профаны, не способные оценить вершин шаманского мастерства. Эльф и орк вежливо слушали, Эрдел искренне пытался разобраться, но потерпел поражение, не зная, что такое все эти функции, квадраты, радиусы и градусы.

По мере приближения к границе заклинания лошади начали беспокоиться. В конце концов они остановились и отказались дальше идти.

— Я решил, что будет несправедливо оставлять здесь кого-то из нас, — сказал гном. — Поэтому мы пойдем все, если, конечно, никто не передумал. Лишнего не берите. Лук, думаю, тоже не стоит таскать, а вот твой меч может пригодиться.

Эрдел и не думал расставаться с оружием. Менкалиан тоже решил взять лук, хотя не было ничего глупее, чем воевать стрелами с мертвецами.

44.

Чем глубже они проникали в могильные холмы, тем труднее становилось идти. Оказавшись под пологом заклинания, все четверо ощутили сопротивление, будто они двигались сквозь воду. Особенно это чувствовалось у валунов, где поток энергий пригибался к земле. Подойти к ним вплотную было невозможно, но никто и не собирался это делать. Грондоллион вел их между холмов и камней туда, где было так называемое "гнездо", источник потоков. Там, по его предположениям, находился вход под землю.

Ближе к "гнезду" сопротивление увеличилось. Каждый шаг давался с таким трудом, словно воздух превратился в сырой песок. То же происходило и с дыханием — Эрдел боялся, что воздух просто застрянет у него в горле. Сколько они так шли, понять было невозможно. Солнце стояло в зените, но жары не чувствовалось — напротив, воздух был холодным и резким, словно в нем застыли кристаллики льда, и скоро горло и легкие начали болеть. Но они уже подходили к кургану, в одном из склонов которого зияло отверстие, рядом с которым стоял тот самый шаман, что погиб от рук южного эльфа.

Приблизившись к кургану, четверка остановилась. Сила заклинания была здесь невероятной, и это Эрдела бесило — чтобы сделать несколько шагов до входа, ему бы потребовалось не меньше десяти минут! А еще мертвец... кто знает, что за цели у него и обитающих в этом месте духов? Мертвец без видимых усилий начал спускаться в курган, посмотрев на гостей прежде, чем окончательно исчезнуть в темноте, и приглашая их за собой.

У самого входа сопротивление пропало. Шедший первым Грондоллион не ожидал подобного и покатился вниз по ступенькам. Эрдел тоже упал, но быстро вскочил на ноги. Эльф и орк еще не попали в зону, где заклинание прекращало свое действие, и оставались снаружи.

Гном ждал внизу. Вправо и влево от лестницы шел коридор, через пару метров скрывавшийся во тьме.

Наконец, к ним присоединились Менкалиан и Ашур.

— Темновато, — сказал Ашур. В этом странном месте его голос звучал еле слышно. Гном решал, стоит ли применять здесь магию. Однако даже он, подземный житель, ничего не видел в этой темноте, а потому все же обратился заклинанию. Его фигуру окружил неяркий белый светом, осветивший невысокие стены уходящего вдаль коридора и странный знак, выложенный мелкими белыми камнями на стене перед лестницей — две окружности друг против друга, соединенные горизонтальной чертой.

— Ничего себе, — прошептал Грон так, что услышал его только стоявший рядом Эрдел. Подумав, гном указал влево, и они направились по коридору.

Под землей оказался целый город. Коридоры множились, некоторые заканчивались комнатами. В некоторых комнатах было пусто, в других стояли небольшие камни. Нигде не было видно ни мертвеца, ни тех, кого здесь хоронили, если, конечно, это действительно могильники. Но вот один из коридоров начал расширяться, пока, наконец, не закончился массивными каменными дверьми. Рядом с этими дверьми их поджидал мертвец.

Эрдел на всякий случай потянулся к мечу — кто знает, может, даже в таком месте мертвецы не оставляют своих вредных привычек, — однако мертвый стукнул кулаком по двери, и те с глухим скрежетом разъехались в стороны. Мертвый развернулся и первым вошел в открывшуюся гробницу.

Воздух в ней был настолько старым, сухим и безжизненным, что все четверо закашлялись. В помещении было темно, и его размеры невозможно было определить, однако еще с порога Эрдел разглядел в глубине два высоких камня, на которых что-то лежало. Наконец, гном усилил свое заклинание, свет стал ярче, и все увидели два широких прямоугольных камня, стоявших на равном расстоянии от стен и друг от друга. На этих камнях в позе медитации сидели два существа. За прошедшие столетия их тела не разложились и не были мумифицированы. Вслед за гномом Эрдел приблизился к ним и испытал одновременно восторг и ужас. Стоя рядом с телом, он чувствовал тонкий приятный аромат, словно где-то курились благовония. Прежде на этом существе была одежда, но теперь она полностью истлела. Части тела словно сплавились, однако черты лица еще можно было рассмотреть. Глаза не провалились, нос был на месте, губы плотно смыкались. Большую голову покрывали длинные светлые волосы.

Никто из гостей не сказал ни слова. Поначалу думая, что они опускаются в царство жестоких призраков и их мертвых тел, четверка оказалась в священном месте, где дух победил плоть. Эти мастера пришли сюда, чтобы погрузиться в глубокую медитацию, и до сих пор сохраняли в телах жизнь.

Гном подошел к соседу, сидящему на втором камне. Здесь Эрдела ожидало не меньшее потрясение — достаточно было одного взгляда на замысловатую прическу и темную кожу, чтобы понять, где родина этого шамана.

Наконец, все четверо обратили внимание на мертвеца. Тот стоял у дверей и, казалось, только и ждал, когда гости о нем вспомнят. Он покопался в складках одежды, вытащил черный продолговатый предмет и протянул его гному. Это оказался старый нож с изогнутой рукояткой. Обойдя постамент, мертвец исчез в темноте, а через несколько секунд вернулся с широкой плоскодонной чашей. Установив ее между постаментами, он склонился над ней и сделал вид, будто разрезает себе руку, после чего выпрямился и жестом пригласил к чаше гнома.

Грондоллион не торопился выполнять указание мертвеца. Тогда тот вытянул руки в стороны, указав на сидящих шаманов, и медленно поднял их над головой. Куда уж яснее, подумал Эрдел. Он потянулся к ножу, но гном и тут решил быть первым. Опустившись у чаши, он закатал рукав и сделал надрез. Следом за ним все выполнили то же самое, пожертвовав немалой частью крови, чтобы наполнить чашу.

Мертвец забрал нож и привел их в небольшую комнату по соседству, после чего вернулся к медитирующим и закрыл за собой дверь.

Гном затянул раны на руках своих спутников и уселся у стены. Дрожа от потери крови, Эрдел полез в мешок за едой. У Менкалиана кружилась голова, и он лег прямо на пол. Ашур остался стоять, посматривая на закрытую дверь. Вскоре Грондоллион погасил свет. Эрдел расслабился, решив немного отдохнуть, улегся на пол, подложив под голову мешок, и быстро уснул.

Когда он открыл глаза, вокруг была все та же тьма.

— Эй, — осторожно сказал Эрдел, не поднимаясь с пола.

Тишина и темнота.

— ЭЙ! — заорал Эрдел, вскочил, однако тут же обо что-то споткнулся и чуть не упал.

— Что еще случилось? — откуда-то снизу пробормотал гном, и в помещении стало светлее. Грондоллион сидел рядом, прислонившись к стене. Ближе к входу спал Ашур, которого крик Эрдела не разбудил. Неподалеку лежал Менкалиан.

— Что с охранным заклятьем? — ответил Эрдел, успокаиваясь. — Кажется, оно начинает меняться.

— Молодец, — ответил гном и поднялся с пола. — Давай-ка сходим наверх.

— Нет! — Менкалиан немедленно вскочил. — Я в темноте не останусь. И неизвестно еще, где мертвец.

— Мертвец там же, где и был, — сказал гном. — Он нас сюда не для того приглашал, чтобы на клочки порвать.

Разбуженный их разговором, Ашур поднял голову.

— Вставай, пойдем наверх, — сказал эльф.

Ашур что-то пробормотал и нехотя начал подниматься.

Возвращение заняло значительно меньше времени — Грон успел сориентироваться и теперь не сворачивал в обходные коридоры. Наверху было раннее утро. Солнце еще не встало, но небо уже светлело. От охранного заклинания не осталось и следа. Над курганами больше не было потоков, и камни ничего не удерживали. Теперь это была степь, такая же, как и везде.

Ашур и Менкалиан отправились на поиски лошадей, а гном с Эрделом остались у входа.

— Что мы вчера видели? — спросил Эрдел.

— Скоро узнаем, — ответил гном.

— Они действительно живые?

— Полагаю, да. Я читал истории о таких шаманах, что скрывались в глубоких пещерах и впадали в особый транс, правда, не более чем на несколько десятков лет. А эти сидят сотни. Придумали себе охранное заклятье, которое питает их... Очень остроумно.

— А мертвец?

— Это действительно хитрая штука, — ответил Грон. — Мертвые могли проходить через охранное заклятие; возможно, оно их приманивало. Поскольку для ритуала возвращения нужна кровь, требовался провожатый и исполнитель ритуала.

— Значит, все это было рассчитано на опытного шамана вроде тебя? Кто сможет разобраться в заклинании и попасть внутрь?

— Вариантов не так уж много, — усмехнулся Грон. — В конце концов, они ведь не поставили того, что невозможно преодолеть. Рано или поздно ими бы обязательно заинтересовались.

— В Везене интересовались курганами, даже кого-то посылали... — Эрдел замолчал, поскольку толку от этих экспедиций не было.

Гном снова усмехнулся.

Скоро вернулись эльф и орк с лошадьми. За ночь никто их не тронул. Остановившись у входа, Ашур начал осматривать скромные запасы еды.

— Сколько нам их ждать? — спросил Эрдел.

— А зачем их вообще ждать? — недовольно бросил Ашур. — Мы их пробудили, пусть теперь сами разбираются.

— Думаю, Ашур прав, — сказал Менкалиан. — Нам надо уходить.

— Да как же вы не понимаете! — воскликнул Грондоллион, переводя взгляд с Эрдела на Ашура. — Мы же не просто так оказались здесь именно сейчас, когда творятся такие дела! Темный говорил — грядет великое колдовство. Эти двое могут о нем знать!

— Откуда? Судя по виду, они тут тысячу лет сидят, — сказал Ашур.

— Ашур! Уж ты бы помолчал! — окончательно разозлился Грондоллион. — Вы даже не представляете, на что способны такие шаманы! У нас сохранились о них легенды, но я всегда был убежден, что доля правды там ничтожна! Но сейчас я вижу, что эти легенды соответствуют действительности. И если это так, в мире происходит что-то очень, очень серьезное. К этому нельзя относиться так легкомысленно! — он указал пальцем на Ашура. — Мы должны их дождаться, чтобы потом не пожалеть!

Эрдел молчал, впечатленный неожиданной экспрессивностью сдержанного гнома. Ашур демонстративно отвернулся и занялся осмотром сумок с припасами.

Прошло не меньше часа, прежде чем те, кого четверка оживила ночью, вышли на поверхность и остановились у входа в курган. Эрдел с благоговением наблюдал, как стоя друг против друга, они творили одежду. Орчанка одевалась просто: серые штаны, рубашка до бедер и длинная темная безрукавка без украшений. Темный эльф предпочел черное — монашеский плащ с капюшоном за спиной. Простота одеяний только подчеркивала удивительную красоту и спокойную гармонию их лиц. Завершив колдовство, оба они повернулись к ложбине меж холмов, по которой сюда пришли путники.

Скоро из-за холма на полном скаку вылетели две лошади и остановились подле шаманов. Не озаботившись созданием седел, орчанка и эльф легко сели верхом, незаметными движениями развернули лошадей и, так и не взглянув на застывшую неподалеку четверку, умчались прочь.

45.

— Его зовут Аренос. Мы познакомились... — гном почесал подбородок, — давно, лет десять назад, когда я только начинал работать с третьим миром. Это что по-вашему? — спросил он Эрдела.

— Духи мучений, — ответил тот.

— Очень верно, — согласился Грондоллион. — Находиться в их мире — сущее мучение. Но он очень удобен для встреч, когда шаманы хотят пообщаться, обменяться опытом, что-нибудь вместе сделать. Вот там мы и встретились. Я видел, как он работает, и был весьма впечатлен. Он отрабатывал на этих духах такие заклинания, что их разносило в пух и прах! Сам я в то время мог в лучшем случае их отогнать и нейтрализовать жалящие потоки. Но Аренос был очень необщительным. Только спустя пару лет он ко мне привык — к тому же, периодически мы встречались и в других мирах. Я уже знал, что он специализируется на целительстве и поэтому уделяет столько времени духам третьего мира. Слово за слово, мы начали общаться, обменивались рецептами, заклинаниями, но потом с ним что-то случилось. Сперва он пропал, а потом, когда вернулся, я едва его узнал. Теперь он живет в Нижнем Кашиме и редко выходит в третий мир.

— Ты решил его навестить? — с некоторым удивлением спросил Эрдел. — Он тоже темный эльф?

— Понятия не имею, — сказал гном. — Я видел только его второе тело.

— Как же ты его узнаешь?

— Узнаю, — усмехнулся гном.

— То есть он тебя ждет?

— Надеюсь, — Грондоллион поворошил костер. — Нам есть что обсудить. Тем более теперь.

— Надо же, — сказал Менкалиан. — Не знал, что шаманы могут встречаться друг с другом в иных мирах.

— Запиши, — хмыкнул Ашур. Все рассмеялись.

Уже два дня они ехали по лесу, приближаясь к горам, за которыми начиналась Щель. Деревья здесь были по большей части им незнакомы; даже ели выглядели как-то иначе, не говоря уже о птицах и зверях, которые водились здесь в большом количестве. Людей и иных разумных обитателей видно не было.

Менкалиан наловчился охотиться, но несмотря на всю его ловкость, продуктов было в обрез. Эрдел мечтал привести себя в порядок, лицо Грондоллиона от обилия солнца приобрело голубоватый оттенок, Ашур боялся прикасаться к своей спутанной гриве, а монашеская одежда Менкалиана протерлась до дыр. Все они устали и были вечно голодны, однако мысль о Щели вселяла в них бодрость.

Наконец, на четвертый день лесного пути они въехали на вершину пологого холма и впервые в жизни увидели Щель. До самого горизонта расстилалась сверкающая в лучах солнца зеленоватая гладь воды. Столько ее никто никогда не видел, кроме Ашура, несколько раз бывавшего у северного моря.

— И никаких тебе молний, — пробормотал гном. Эрдел ни разу не видел Щель из других миров, а потому не понял его реплики.

Под горой виднелись людские жилища. Ближе к берегу стояла небольшая деревня. Здешние жители говорили на незнакомом языке, но название "Кашим" поняли, указав путникам в западном направлении.

Это был благодатный край. Люди здесь занимались рыбной ловлей, и четверке то и дело встречались рыбацкие деревни с длинными причалами, одномачтовыми лодками и развешанными на берегу сетями. Наконец, они смогли вдоволь наесться, отведав рыбы, вкус которой позабыли за месяцы путешествия.

Каждый день все четверо останавливались, чтобы искупаться. Вода была довольно холодной, но это никого не отпугивало. Ашур недоумевал, где гном научился плавать.

— У вас там что, подземные реки? — спросил он, когда впервые увидел, как Грон резво плывет от берега. Тот перевернулся на спину и, отфыркиваясь, крикнул:

— Моря! Подземные моря!

— Вот и пойми, — недовольно буркнул Ашур, — шутит он или нет.

Эрдел был склонен поверить в подземные моря, чем в шутящего Грондоллиона. Время от времени он тренировался под руководством гнома и немного продвинулся в своих упражнениях. Гном настаивал, чтобы тот учился активировать второе тело внутри первого, не поднимаясь в иные миры, поскольку такой метод давал преимущество не только в тревожных ситуациях, но и в бою.

— Что тебе делать в мирах духов? — говорил Грондоллион. — Сперва изучи этот мир, а потом поднимайся или опускайся в чужие. Но без активизации второго тела изучить его невозможно.

— А заклинаниям ты тоже будешь его учить? — как-то раз поинтересовался Менкалиан.

— Посмотрим, — ответил гном. — До заклинаний ему еще далеко. Пусть сперва научится управлять собственными энергиями.

Через три дня они въехали в Нижний Кашим. Слово "городишко", которым охарактеризовал его гном, до такой степени не соответствовало действительности, что Эрдел мог бы подумать, что гном завидует, если б не знал, что Грон здесь тоже впервые. Располагаясь между берегом и горами, Кашим вытянулся вдоль Щели на много миль, уходя в нее пристанями и доками. В гаванях стояли роскошные торговые корабли, разгружающие или загружающие товары, и по ним можно было судить, сколько народов и стран торгуют с этими землями. Здесь были длинные желтые галеры с серыми парусами; темные трехмачтовые корабли с белыми парусами и причудливыми фигурами, украшавшими нос и корму; небольшие парусники, приплывавшие из соседних с Кашимом городов. Вдалеке стоял на якоре гигантский корабль, который не мог подойти к берегу из-за своих размеров. Его паруса были черными.

Улицы Кашима оказались настолько переполнены, что после этого Везен трудно было назвать "великим". Кашим был намного грязнее, но белые стены, соленый запах моря и яркое солнце смягчали впечатление. На всадников никто не обращал внимания; лишь пару раз на гнома указывали дети, но родители немедленно осаживали их, чтобы те вели себя прилично. Небольшие дома, густо налепленные у берега, постепенно сменились роскошными виллами, располагавшимися ближе к горам, среди высоких хвойных деревьев. Однако в этом районе Грон не задержался, и они вновь спустились к берегу. Солнце постепенно скрывалось за горизонтом, и крыши домов приобрели густой красный и желтый оттенок.

— Откуда ты знаешь, где нужная улица? Здесь даже вывесок нет, — сказал Эрдел, озираясь по сторонам.

— Вывески не нужны, — ответил Грон. — Я помню, где. Он показывал.

Каменные дома сменились деревянными. Под ногами лошадей захрустел щебень, а потом исчез даже он, оставив голую землю. Люди вокруг одевались бедно, трактиры выставляли столы и лавки прямо на улицу, заборы отсутствовали, а кое-где висели сети.

— Ну и дыра, — пробормотал Менкалиан.

Наконец, Грондоллион остановился и спешился. Остальные последовали его примеру. Гном свернул в один и проулков, такой же грязный и пропахший рыбой, однако странно пустой. Сюда не выходила ни одна дверь, не забредал ни один пьяный.

Проулок заканчивался единственной дверью, у которой стояла длинная покосившаяся лавка. Большой двухэтажный дом оказался старым, но довольно крепким. Только Грон собрался постучать, как дверь резко отворилась, и на улицу выскочил небольшой человечек. Он казался невероятно испуганным и прижимал к себе какой-то сверток. Увидев перед собой Грондоллиона, а затем и всех остальных, человечек припустился по улочке и быстро исчез за поворотом. Гном придержал дверь ногой, но для порядка все же постучал. Из глубин дома послышался глухой недовольный голос, однако навстречу им никто не вышел.

— Аренос! — крикнул гном. — К тебе гости!

Спустя несколько секунд в темном проеме возник мужчина с бледным лицом и длинными черными волосами. Он мельком взглянул на гнома и значительно больше внимания уделил остальным путешественникам.

— Да, — сказал гном нарочито бодрым голосом, что не ускользнуло от внимания Эрдела, — нас оказалось несколько больше, чем планировалось.

Надо же, подумал Эрдел. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь увидит Грона таким нервным. Мужчина тем временем уже исчез в недрах дома.

— Заходим, — сказал гном и начал расседлывать лошадь.

— Мы что, оставим их прямо здесь? — удивился Ашур. — Чтобы утром остаться безлошадными?

— Лошади нам больше не понадобятся, — сказал гном. — Завтра их продадим.

— Продадим? — поразился Ашур. — Как это понимать?

— Так и понимать, — ответил гном. — Если вы намерены продолжать путь, он ведет через Щель, а ее лошади точно не переплывут.

— За ночь их уведут, — не сдавался Ашур.

— Никто их не уведет. Здесь никого нет. Если хочешь, я наложу на них заклятье, — отрезал гном и бросил седло на лавку.

— А еда?

— Дадут тебе еды! — раздраженным шепотом ответил гном. — Давайте же быстрее!

— Не мне! Им! — Ашур указал на лошадей.

— Великий инквизитор! — шепотом воскликнул гном, и Эрдел мысленно обещал себе выяснить, чьим это именем ругаются гномы. — Да потерпят они! Пошли!

Оставив лошадей и забрав нехитрый скарб, все четверо вошли внутрь. Помалкивавший дух Эрдела забеспокоился, но Эрдел не обратил на него внимания — если уж Грондоллион вел себя странно, что говорить о каком-то страже.

Небольшие темные сени вели в гостиную, которая была бы просторной, если б не количество стоявшей в ней мебели. Огромный стол оказался погребен под множеством вещей: свитками, стеклянными банками с непонятным содержимым, металлическими предметами, похожими на маленькие чашки и тарелки, скрепленными между собой медными штырями, напоминающими странный конструктор. Напротив стула лежал одинокий свиток.

Стены отводились под библиотеку. Свитки здесь чередовались с толстыми книгами в кожаных и бумажных переплетах. Справа и слева располагались двери; левая была закрыта, а за правой находилась кухня. В тусклом свете двух ламп, одна из которых висела на крюке над столом, а вторая стояла на одной из книжных полок, Эрдел разглядел на кухне темную фигуру. Вскоре оттуда вышел Аренос. На его лице было написано откровенное недовольство. Он направился ко второй двери, открыл ее и жестом пригласил гостей входить.

Вторая комната была больше похожа на жилую, хотя жил ее хозяин бедно или не слишком обращал внимания на обстановку. Комната оказалась небольшой, но при всей ее простоте довольно уютной. Крутая лестница справа от двери вела на второй этаж.

Здесь стоял длинный диван, пара стульев, невысокий стол и шкаф с мутными темными стеклами. Аренос, одетый в длинные черные одежды наподобие монашеских, принес с собой лампу и поставил на стол, подкрутив фитиль, чтобы в комнате стало чуть светлее, поскольку окон здесь не было, и, казалось, давным-давно наступила ночь.

Хозяин уселся на стул, остальные расположились на просторном диване. Эрдел не сомневался, что Аренос и Грон могли общаться без слов — по его мнению, такие шаманы передавали информацию без посредника устной речи. Однако Аренос заговорил первым, причем на северном диалекте, понятном всем его гостям, и первым делом обратился к гному:

— Я видел следы двух древних. Ты что-нибудь об этом знаешь?

— Их разбудили мы, — ответил гном. — Они ждали в степи, в курганах. Куда они пошли?

— На юг, — ответил Аренос негромко. — Сейчас многие идут на юг.

— Они уже за Щелью?

Хозяин кивнул.

— А темного эльфа вы случайно не видели? — вдруг спросил Ашур с нескрываемыми хищными нотками в голосе. Аренос взглянул на него удивленно, словно не ожидал, что орк умеет разговаривать.

— В городе полно темных эльфов, — ответил он. — Какой именно вас интересует?

— С ним целая команда головорезов, — сказал Ашур, не обратив внимания на взгляд. — И один доходяга.

— Ашур, вряд ли они пришли сюда всей компанией, — проговорил гном. — Вполне возможно, они направились не в Нижний Кашим, а куда-нибудь еще, например, в Беид. Он ближе Кашима и гораздо меньше. Корабли через Щель ходят и оттуда.

Ашур не ответил. Аренос перевел взгляд на Грондоллиона и спросил:

— Как это случилось?

Гном рассказал о путешествии, заодно представив своих товарищей. Вся их многонедельная эпопея уместилась в десятиминутный рассказ. Пара слов о путешествии от Харасской гряды до Туэли, чуть больше — о Черном Лесе и Проклятом; возвращение в деревню гном вообще пропустил, сразу перейдя к странствованию по степи. На том, что происходило в курганах, он остановился подробнее, но передал только самое основное. Все это время Аренос задумчиво смотрел на огонек лампы.

— Понятно, — наконец, сказал он, поднял глаза и взглянул на Эрдела. — Значит, вы — монах... жрец пяти богов Гураба.

— Я просто монах, не жрец, — ответил Эрдел.

— И вы ищете этих Проклятых?

Эрдел тут же отметил, что Аренос употребил слово во множественном числе, хотя Грон рассказывал лишь об одном Проклятом.

— Не совсем, — ответил он. — Я искал одного и упустил. Теперь просто хочу знать, что происходит.

— Вот как, — сказал Аренос, не сводя глаз с Эрдела. — А ваши спутники?

— У них свои причины, — сказал Эрдел, чувствуя себя как на допросе. Ему на помощь пришел Менкалиан, которого, кажется, ничуть не смутили недружелюбные манеры хозяина.

— Я здесь из чисто научного интереса, — начал он. — Сначала я гостил у северных орков, наших соседей, записывал их сказания, — эльф указал на Ашура. — А потом встретил Эрдела. С этого все и началось. Я веду дневник нашего путешествия.

Аренос молча смотрел на Менкалиана, а потом сказал:

— Решили заглянуть к старым врагам?

— Врагам? — переспросил Менкалиан. — Это вы о южных эльфах? Насколько мне известно, войны между нашими ветвями давно закончились, и могу надеяться, что их причины уже позабыты.

— Надеяться можете, — ответил Аренос, — но это тщетные надежды. Темные — самое беспокойное племя по ту сторону Щели, а их колдуны — одни из сильнейших... по обе стороны. Ехать к ним на экскурсию — самоубийство. Но решать, конечно, вам.

В эту секунду с кухни донеслось громкое шипение, словно что-то лилось на раскаленную плиту. По лицу Ареноса пробежала тень недовольства, и он быстро вышел из комнаты.

— Каша убежала, — прошептал Менкалиан, и Эрдел с Ашуром тихо засмеялись, будто школьники за спиной преподавателя.

Аренос поселил своих гостей на втором этаже, в нескольких полупустых комнатах. Туда он поднимался редко. В комнатах стояла сломанная мебель и валялся разный хлам. Сам хозяин жил в комнате, куда вела дверь с кухни. Туда он никого не приглашал.

На следующий день они продали лошадей, обновили гардероб, привели себя в порядок и впервые прогулялись по городу. К некоторому удивлению Эрдела, Грондоллион отправился с ними. Позже выяснилось, зачем — он привел спутников в порт, чтобы выяснить, куда и когда отправляются корабли.

В городе проживало много народу из самых разных краев, в большинстве своем из таких, о которых Эрдел никогда не слышал. В одной корабельной конторе висела карта мира. Щель, узкий океан, разделяющий два гигантских континента, северный и южный, шла, забирая то вверх, то вниз, но почти никогда не расширяясь. Эрдел с детским восторгом изучал карту южного континента, не имея возможности прочитать написанные на чужом языке названия городов, горных хребтов, пустынь и стран. Когда гном выяснил все, что хотел, они покинули порт и вернулись в дом Ареноса, купив по пути еды.

Несмотря на свой вечно недовольный вид, Аренос оказался вежливым хозяином. В его дом часто приходили посетители. Это были самые разные люди — богатые и бедные, девушки и женщины, мужчины, южные эльфы, люди с юга со светло-коричневой кожей и резкими чертами лица. Тогда Аренос со своим гостем скрывался в комнате за кухней. Иногда его куда-то приглашали; бывало, к нему приходили даже ночью. Эрдел решил, что он занимается целительством, в комнате за кухней беседует с пациентами и посещает их дома, если больной не может придти сам.

Вечерами, если Аренос не был занят, если не скрывался в комнате и не занимался свитками, они с Грондоллионом уединялись в кабинете у лестницы, беседуя, как и подобает шаманам такого уровня, без слов. Они сидели молча, спокойно и расслабленно, но даже из своей комнаты Эрдел ощущал заряженность этого места энергией, почти ощутимый обмен образами и информацией. Ему быстро надоел отдых и пустые прогулки по городу. Как-то раз он заглянул в один из свитков Ареноса, но тот был написан на чужом языке. В конце концов Эрдел решил воспользоваться свободным временем и возобновить практику.

Он попросил гнома дать ему какие-нибудь упражнения, и тот предложил для начала взглянуть на Щель из мира элементарных духов, однако ни в коем случае не летать над ней и вообще не отходить далеко от тела. Эрдел был потрясен, впервые увидев черные небеса, слепящие желтые и фиолетовые молнии, ветвившиеся на много миль или уходившие в бездну. Налюбовавшись пугающим пейзажем, он вернулся обратно и некоторое время сидел, закрыв глаза. Пребывая в состоянии сверхчувствительности, он вдруг понял, что не до конца вернул сознание в физическое тело, оставив его во втором.

Казалось, все его ощущения усилились во много раз, однако это были не привычные слух, зрение, обоняние и осязание. Он чувствовал мир не телом-посредником — информация приходила, минуя органы чувств. Он узнал, что в соседней комнате Ашур курит трубку и рассказывает Менкалиану какую-то стародавнюю историю, а тот по своему обыкновению записывает ее в дневник. Сделав небольшое усилие, он прикоснулся к протекающей внизу беседе гнома и Ареноса, однако понять, о чем в ней шла речь, не смог: общались они быстро, и их диалог сплетался сложными узлами, образовывал путаные узоры и содержал в себе то, о чем Эрдел не имел ни малейшего представления и потому не был способен расшифровать.

Впрочем, он быстро устал и вернулся в физическое тело, испытывая душевный подъем. Через минуту в комнату заглянул гном.

— Ты делаешь успехи, — сказал он. — Спустись, посиди с нами.