Ветлужская Правда (Волжане 3). Глава 1

Ветлужская Правда (Волжане-3)

Глава 1

Главные слова

Вставать было тяжело. Перед глазами Трофима стояла мутная пелена, изредка покачивающаяся в такт его неровной поступи по выскобленному дощатому полу. Голова казалась пустой, тело странно расслабленным, а мышцы рук вялыми.

Распахнув дверь наружу, воевода полной грудью вдохнул прохладный предрассветный воздух и рывком перевалил свое тело за порог дружинной избы, с наслаждением вставая босыми ногами на влажные доски крыльца. Солнце еще не выглянуло из-за горизонта, но уже окрасило небо на восходе мягкими тонами, высветив темную границу убегающих вдаль дождевых туч. Пахло прошедшей грозой и тягучим сладковатым запахом черемухи, обильное цветение которой принесло на грешную землю недавние холода и всеобщую уверенность в дождливом лете.

Тихонько скрипнула доска под весом переминающегося на вышке дозорного. Откуда-то издалека донесся жалобный визг несмазанного дерева, возвестивший о том, что трудовой день уже начался и вскоре улица будет наполнена звенящими голосами спешащих по своим делам хозяек. Двигаться не хотелось, и Трофим пристроился на перилах, собираясь еще немного остудить не отошедшую от вчерашней попойки голову. Поток холодной воды, обрушившийся сбоку и сразу же залепивший ему глаза, оказался неожиданным.

— Убью, паскуда!! — Мгновенно отскочив в дальний угол крыльца, воевода стал утираться одной рукой, в то время как другая привычно потянулась к засапожнику. Не нащупав ножа, как собственно и сапог, он мотнул головой, пытаясь таким образом придти в себя, и огляделся.

— Воевода, стряслось что?! — Встрепенулся дружинник на стоящей рядом вышке. Через мгновение его тревога прошла и в голосе появилась толика ехидства, указывающая на немалое количество соли, съеденное вместе. — Не сбегать ли тебе за рушником, Игнатьич? Мигом обернусь!

Только тут воевода уловил почти беззвучный смех, доносящийся из-под высокого крыльца. Злой больше на свою невнимательность, чем на шутника, Трофим резко перегнулся через перила и, повиснув на одной руке, попытался поймать мелькнувшую там тень за вихры или ворот рубахи. Однако ее зыбкие очертания расплылись, и пальцы скользнули лишь по плечу, не прикрытому одеждой.

— Тебе надо было еще пару дней назад остановиться! — донесся до воеводы смешливый возглас бесцеремонного полусотника. — А теперь ты и хромую козу не поймаешь!

— Много ты понимаешь в питии! — успокоенно уселся на ступеньки Трофим, осознав, кто устроил ему такую помывку. — Сам попробуй отказаться от хмельной чаши, когда на кону стоят дела важные! Любой обидится, да попрекнет, что ему уважение не оказали...

— Неужели? Как всё знакомо... — Иван подошел поближе, бросил рассохшуюся бадейку под крыльцо и оглядел своего товарища с головы до ног, не скрывая усмешки. — Как же тогда князья с соседями общаются? Надираются вдрызг?

— Я пока не в том положении, чтобы гнушаться выпить со старейшинами мало-мальски значимых черемисских родов! Или предлагаешь мне делать вид, что прикладываюсь к братине, а самому лишь губы мочить? Грех обманывать новых родичей, когда они от всего сердца высказывают свое почтение...

— Так и спиваются лучшие сыны отечества!

— Да ладно, у меня все-таки повод был! Двойней жена порадовала, тетеря ты бестолковая!

— Близнецы? Тройняшки мы... — бестолково хмыкнул каким-то своим мыслям Иван, присаживаясь рядом. — Ну-ну, наслышан, поздравляю.

Улина на днях разродилась сыном и дочкой, так что почти четыре дня Трофим, которого на время выселили в дружинную избу, отмечал рождение детей. Сама же молодая жена осталась в том самом пятистенке, который почти год тому назад начали строить как пристанище для заблудившихся во времени путников, и который им оказался не нужен: кому-то было недосуг таскаться сюда из Болотного, а кому-то вполне хватало места в Переяславке.

Недалеко от этого дома уже давно крутилось подливное колесо водяной мельницы, а на самом подворье высились складские помещения под зерно и муку. После их постройки на пустующую усадьбу положили глаз некоторые особо предприимчивые члены общины, но своевременный переезд туда воеводской жены не дал им ни малейшей возможности воспользоваться "хлебным" местом. На все потуги некоторых переяславцев помочь ей с мельничным хозяйством на постоянной основе та удивленно хлопала ресницами и задавала им единственный вопрос: "Выселить меня с детьми хочешь или воеводе не доверяешь?".

Однако в настоящий момент Улине было не до хозяйственных дел: роды прошли тяжело, и знахарка даже решила переселиться на время к ней, чтобы присмотреть за пациенткой, а заодно и помочь по дому. Кроме того, черемиска сразу же после похода в воронежские земли перевезла остальных своих детей к мужу, так что помимо домашних дел на лекарку возлегла забота о малышне — непоседливых мальчишек четырех и шести лет.

Воевода же настолько разволновался по поводу здоровья своей жены, что о чем-либо другом думать уже не мог. Пришлось звать Лаймыра, который деланно обиделся, что рождение его правнуков отмечается не с должным размахом, и сразу же увел Трофима исправлять этот недочет. Сначала праздновали со своими, а потом с низовьев Ветлуги пришлось принимать одну делегацию за другой. Повод был более чем весомым: воевода породнился с одним из самых могучих семейств, а кровь в эти времена связывала гораздо сильнее, чем дружба или общее дело.

Трофим после рождения детей уже не воспринимался ветлужскими черемисами как чужак, вознесшийся на вершину власти в близлежащих землях. Он был почти своим — к нему можно было воззвать как к родичу и попросить о помощи. Это налагало ответные обязательства, но в неспокойном мире такие отношения всегда были самыми надежными. А уж когда подрастут дети, в чьих жилах течет общая кровь... Возможно, к тому времени рядом будут жить друзья, которые придут на помощь в трудную минуту, встанут плечом к плечу при вражеском нападении, поделятся хлебом в голодный год.

Однако такой фундамент будущего благополучия и добрососедства сам по себе не вырастет. В самом начале любые слова необходимо наполнять поступками или хотя бы изъявлением всяческого желания развивать родственные отношения. И черемисские рода с низовьев прилагали все усилия, чтобы наладить связи с неожиданно укрепившимся соседом. Договаривались о покупке недорогого железа, досок, черепицы, более умные пытались забрасывать удочки на тему постройки у себя домниц и лесопилок.

А воевода вместе с единомышленниками, жалуясь на нехватку людей, требовал за это рабочую силу и воинов. Он настаивал на том, чтобы черемисы присылали свою молодежь в школу, объясняя это тем, что для литья железа и производства досок просто необходимы новые знания. Он предлагал строить новые мастерские на паритетных началах и просил разрешения на строительство укреплений на черемисских землях, которые смогли бы защитить совместное имущество и оградить его от чужого глаза.

На что-то из предлагаемого уже было получено "добро" от ветлужского князя, кое-что оказалось за рамками соглашения, но было во власти старейшин. В любом случае, черемисы усиленно пользовались и тем и другим. Лаймыр всегда честно предупреждал сородичей, если какие-то условия могли вызвать недовольство кугуза, однако выгода чаще всего перевешивала любые колебания. Да и сам княжеский представитель в ограничениях не упорствовал, и это говорило знающим людям, что тут затевается более тонкая игра. Так что начало взаимодействию было положено, а то, что воеводе потом приходилось мучиться похмельем, являлось совсем малой платой за будущие преференции.

— Явился, говоришь... Ну так не томи, рассказывай! — Трофим толкнул локтем своего замолчавшего собеседника, отсутствовавшего в веси больше месяца. — Не верю я, что ты на меня бадейку воды опрокинул, дабы просто позлить!

— А то, что ты сам меня головой в прорубь окунал после того, как я поведал все подробности своего осеннего похода? Обещал же, что припомню потом?

— Надо было остудить твою буйную головушку, иначе ты тут такого натворил бы... — намекнул воевода про обряд кровного побратимства и спохватился. — То есть решил должок отдать?

— Да нет, правильно делаешь, что не веришь — должок еще за мной. Просто твои пьянки в любом случае надо прекращать, а то делегации выпить на халяву к тебе никогда не прекратят ходить! — Иван с преувеличенной завистью вздохнул, словно сожалея, что не успел попасть в число этих гостей, и перешел к сути вопроса. — По пути мы обогнали булгарский караван со старыми знакомыми. Завтра утром купцы будут здесь, да не одни: с ними движется рать немалая.

— Насколько немалая?

— Думаю, что вместе с людишками Юсуфа полторы сотни душ наберется.

— И все к нам?

— Нет, четыре судна идут за данью к кугузу. Рискну предположить, что дальше двинутся волоком на Вятку к другим черемисским князькам: самое время зимнюю пушную рухлядь собирать.

— Как бы он их не прогнал... с суздальцами разбираться! А ты ночью шел, чтобы весточку быстрей доставить?

— Именно так, прибыли пару часов назад, — согласился полусотник. — Почти наощупь пробирались ради этого. Ничего, вот наладит мне мастер Жум катамараны делать, так мы за двое суток про таких гостей узнавать будем!

— Какой такой мастер? И что он наладит? — не понял половину из сказанного Трофим.

— Какой? Давай лучше отложим этот разговор ненадолго, — поднялся с лестницы Иван. — Вестников в Болотное и Сосновку я послал сразу же, но до того, как все соберутся, часа три еще точно пройдет. Так что можем пробежаться поприщ десять для разминки, заодно и остатки хмеля у тебя выбьем! А то у меня пролежни скоро будут от бесконечных речных походов: целый день лежишь и смотришь по сторонам...

— Знаю я твои пролежни! Опять всех своих воев загонял до изнеможения? Кстати, как новички?

— Ничего, будет у тебя к осени еще два десятка диверсантов. Я ими, кстати, почти и не занимался, переложил все на Пельгу и Кокшу.

— Второй совсем молодой!

— Зато талантливый и упертый, а за зиму я из него неплохого бойца подготовил. Из черемисов Лаймыра у меня выделяются он да Курныж: свою молодую поросль они как раз и обучают.

— А Вараш и его вои? Гондыр про них лестно отзывался по осени, — заинтересованно взглянул на полусотника воевода.

— На тех черемисов у меня отдельные планы... Кстати, помимо обычных занятий эта спевшаяся парочка должна была по весне со своими ребятами все поселения на среднем течении Ветлуги облазить.

— Зачем? Дабы показать за кем сила? Так вои Вараша пока нам не подчиняются в отличие от черемисов Лаймыра — те роту1 дают. Да и то, если дойдет дело до свары с кугузом...

# # 1 Р о т а — присяга, клятва.

— Затем, чтобы рассказать, к кому нужно обращаться в случае опасности и что надо делать, дабы в карманах завелось звонкое серебро. Ну не в карманах, так в мошне! А если дело дойдет до размолвки с ветлужским князем, то неизвестно еще на чью сторону встанет сам Лаймыр... Так! Ты прекращай мне зубы заговаривать! Побежали!

— Ишь, какой горячий и нетерпеливый! Сам же мне описывал, как вреден бег после возлияний! Помнишь, как после свадьбы Николая просил оставить тебя в покое? — Воевода неторопливо поднялся и потянулся, разминая застоявшиеся косточки в соскучившемся по движению теле. — Что-то про печень мне толковал...

— Кхм, так мы почти шагом, да и не в броне я тебя заставляю бежать! А если еще освежимся купанием, то потом сможешь мыслить почти здраво! Или ты уже взбодрился моим ведром? Думаешь, одного было достаточно? Ладно, ладно! — Миролюбиво поднял руки Иван, отступая от поднятого в показном замахе кулака Трофима. — Я что? Я ничего! А майская водичка еще никому вреда не приносила! А уж дел, которые нам на малом совете предстоит обсудить — просто уйма!

— Окунуться не мешало бы, но уж бежать... Давай просто пройдемся не торопясь до дальней заводи, дабы в такой темени на речку через кусты на лазить. Там и дно хорошее и песочек на бережку. Все-таки я не последний человек в веси, чтобы куда-то стремглав нестись среди ночи! Еще подумают люди, что беда случилась... Заодно ты мне по пути расскажешь про свои новинки и про поход к мордве.

Воевода сошел с крыльца и направился к воротам, осторожно ступая босыми ногами между старыми навозными лепешками. Иван двинулся за ним трусцой, в какой-то момент опередил и открыл калитку, дурашливо склонившись в поклоне:

— Слушаюсь и повинуюсь, мой воевода! Разреши понести тебя на закорках, дабы ты не утруждал свои ножки?!

— Тебе бы только на торгу рожи корчить, напялив лохмотья скомороха на потеху толпе! — скривился Трофим. — Еще раз напомни, где этот мастер находится?

Выждав, когда дозорный спустится с вышки и закроет за ними засов, Иван пустился в обстоятельный рассказ:

— Так у черемисов, в устье Вола. Наши это селение Вольным называют, чтобы каждый раз язык не ломать. Помнишь подробности того, как прошлой осенью Свара и Гондыр по этой речке дорожку протоптали почти до самой Унжи? Вараш, кстати, потом ко мне в Солигалич целое посольство привел из разных поселков: так, мол, и так, обещали нам заказ на лодьи и обустройство волока, а что делать и где взять монетки на найм людишек — не сказали. Неужели забыл?

— Забудешь такое, Свара целую зиму вспоминал, как мальцов в лесную засаду завел...

— Да и у меня было, что помянуть добрым тихим словом. Если бы не пришедшие с Варашем меряне, то съели бы нас местные с потрохами еще в самом начале. Там же не только черемисы сидят, с которыми мы общий язык более-менее нашли, но еще костромская меря и остатки чуди на Чухломском озере. Вон они нас и донимали первое время, пока Вараш со своим разношерстным ополчением за наш острог не вступился. Пришлые меряне рассказали буйному местному населению, как вы их спасли от новгородцев, и попросили нас не только не трогать, но и помогать всячески. Родичи друг с другом почти всегда могут договориться...

— И сразу же все бросились вам помогать?

— Ну почему же... Много чего пришлось пообещать помимо разных товаров. В первую очередь то, что никаких ограничений в их допуске к тем местам не будет. Да это было бы и неправильно! Жили-жили, а потом пришли чужаки и забрали у них соляные источники! Так что высказанное позднее кугузом недовольство меня трогает мало, сам бы попробовал отношения с местным людом наладить!

— Ладно, про это я помню, — кивнул Трофим, вновь недовольно скривившись при упоминании черемисского князя. — И про лодьи кое-что тоже. Ты же целых десять гривен серебра попросил для задатка и половину зимы санями туда доски возил по реке! Как тут забыть! А вот что за диковинное название ты упомянул вкупе с мастером Жумом?

— Катамараны? У-у-у! Если говорить попроще, то это корабль из двух корпусов, соединенных друг с другом. Иногда их бывает даже три, но это уже называется как-то по-другому... С нашими материалами прочную конструкцию получить трудно, но если все-таки удастся все соединить в одно целое, то получим очень устойчивое судно! А значит, можем поставить парус повыше и увеличить скорость! Кроме того, между корпусами можно наложить груз, который не будет мешаться под ногами! Думаю, что до грузовых катамаранов дело в ближайшее время не дойдет, но быстроходную лодочку, которая минует почти любую мель, вполне можем сделать. Сейчас там Ишей безвылазно сидит и доводит с Жумом конструкцию до ума.