Каникулы в волшебной стране

Макс Мах

Каникулы в волшебной стране

Дождь усилился, стемнело и ощутимо похолодало. Время подходило к восьми, но автобус так и не пришел. Оставалось надеяться на попутку, однако, кто и зачем попрется на ночь глядя по дороге, ведущей в никуда, вопрос, скорее риторический, чем по существу. Ответ очевиден. Никто. Поскольку некуда и незачем. Во всяком случае, не в это время дня, и не в такую погоду. Кира повела плечами, ощущая, как влажный озноб проникает даже под кожаный реглан, и, присев на чемодан, попробовала закурить. Впрочем, день не задался, и этим все сказано. Отсыревшие спички не зажигались. Ломались, шипели, исторгая вонючий дым, но не горели. И как водится, чем дольше длились ее мучительные попытки добыть этот чертов огонь, тем сильнее хотелось курить.

— Твою мать! — выругалась она после очередной негодной попытки. Изо рта вырвался клуб пара, тут же пробитый мелкими каплями дождя, добиравшегося до Киры даже под навесом автобусной остановки, и в этот момент на дальнем плече дороги вспыхнули фары.

"Так вот ты какое, женское счастье!" — Кира выбросила размокшую папиросу и быстро вышла на середину дороги. — Ну, судари мои, посмотрим теперь, кому на Руси жить хорошо!"

Машина стремительно приближалась, мотались по сторонам, разбрызгивая жидкий мрак, желтоватые лучи от мощных, словно прожекторы ПВО, фар, а рука Киры уверенно нащупывала в кармане реглана переложенный туда "страха ради" и ввиду ночного времени табельный "коровин".

— Стой! — заорала она, когда оказалась в свете фар, и тут же вскинула руку с зажатым в ней пистолетом.

Но машина давить ее не собиралась, притормозила загодя, тихо приблизившись накатом и встав метрах в трех перед Кирой. Водитель, судя по всему, не зевал и заметил вышедшую на дорогу женщину издалека, благо фонарь на автобусной остановке был хоть и плохонький, но кое-как дорогу освещал.

— Это ограбление? — водитель легковушки, вышел под дождь и стоял там, у открытой дверцы похожий на тень отца Гамлета. Черная невнятная фигура, если смотреть против света. Но голос очевидно мужской, и полон иронии.

— Нет! — Кира опустила руку, но убирать коровин в карман не стала. — Попутку до сто седьмого километра ищу.

— На Чертову мызу, что ли? — поинтересовался водитель.

— Может быть, вы еще и номер воинской части знаете? — вопросом на вопрос ответила Кира.

— Слушайте, офицер, — откровенно усмехнулся незнакомец, — сдался вам этот гребаный номер, если вы едите на аэродром Чертова мыза? Я ведь правильно понимаю, вас тут ссадил кто-то, направлявшийся в Вествигду. Сказал, ждите, мол, автобус, и уехал. Так?

— Допустим! — Кира уже поняла, что собеседник не опасен, но все равно осторожничала. Привычка — вторая натура, не правда ли?

— Ну, вот и отлично! Вам повезло, я как раз еду на аэродром и с удовольствием вас подвезу. С чемоданом помочь?

— А вы...? — Кира замялась, ей вдруг стало неловко спрашивать незнакомца, кто он и что, но и не спросить не могла. Все-таки ночь, лесная дорога, военное время, то да се...

— Виноват, не представился! — понял ее, что называется, с полуслова мужчина. — Поручик Львов, Яков Иванович.

— Капитан Амелина, — Кира опустила коровин в карман и повернулась к чемодану.

— Капитан или?

— Шаб-капитан, — бросила Кира через плечо.

— А по имени-отчеству, госпожа штаб-капитан?

"Вот же зануда!"

— Кира Дмитриевна.

— Приятно познакомиться, Кира Дмитриевна! Так что, с чемоданом помочь или как?

— Или как! — Кира подхватила чемодан и вернулась к автомобилю, оказавшемуся при ближайшем рассмотрении довольно дорогим, хотя и порядком потрепанным гражданским вездеходом "Ермак". — Откроете багажник, или просто положить на заднее сидение?

— Кладите назад и поехали! — поручик уже вернулся на место водителя и теперь неторопливо и с видимым удовольствием закуривал.

— Закурить предложите? — Кира запихнула чемодан на заднее сидение и теперь устраивалась рядом с поручиком.

— Держите! — протянул коробку папирос мужчина. Он был одет в полевую форму, но ни наград, ни обычных для пилотов значков у него не было. Только погоны и "крылышки" ВВС. Странная история. Даже у зеленого подпоручика — только что из-за парты — на груди, слева что-нибудь да найдется. Значок парашютиста, "попловок" училища, еще какая-нибудь ерунда. Но этот поручик на новичка не походил. Мужику лет тридцать, едет на своей машине — тут у Киры и сомнений не возникло — курит дорогие папиросы...

"И где, спрашивается, его шинель? Осень все-таки..." — она прикурила от предложенного огня и теперь рассмотрела у поручика Львова шрам, спускавшийся слева по челюсти вниз, на шею. Однако и шевронов за ранения на мундире Якова Ивановича не нашлось тоже.

"Просто, табула раса какая-то, а не офицер!"

— Выпить хотите? — поручик смотрел с интересом, но без обычного в мужских коллективах на войне смущения или наглости. А вот на дорогу почти не смотрел.

"Пилот", — решила Кира, — и, возможно, неплохой. Уверенно ведет, без суеты, без напряжения..."

— Спасибо, — сказала вслух. — С удовольствием.

— Если не брезгуете, пейте прямо из горлышка, — поручик достал из-под сидения початую бутылку старки и протянул Кире. — Стакана у меня все равно нет. Разве что, у вас свой имеется...

— Где-то в чемодане... — Кира взяла бутылку, вытащила пробку, и, обтерев платком горлышко, приложилась на два длинных глотка. Горькая струя пролилась на язык, скользнула в горло. Жидкий огонь имел вкус осени, пах яблоками, садом, опавшими листьями.

— Спасибо! — сказала она, возвращая бутылку. — Очень хорошая старка. И недешевая, я думаю...

— Такую и за деньги не купишь, — поручик убрал бутылку, коротко глянул на Киру. — Значит, вы новый командир второй эскадрильи, я правильно понимаю?

— Я служебные дела с незнакомыми людьми не обсуждаю, — пыхнула дымом Кира. — Со знакомыми, впрочем, тоже. Вы пилот?

— Как и вы.

— Почем знаете? — "по-простонародному" удивилась Кира.

— Пальцы крепкие! Вон как пробку достали!

— Ну, да! — кивнула Кира. — А вы наблюдательный.

— Истребитель.

— Я догадалась. И летаете во второй.

— Ваш подчиненный, стало быть.

— На вопрос ответите?

— Даже и не спрашивайте, — усмехнулся в ответ поручик. — Сначала посмотрите мое личное дело. С командиром полка поговорите, то да се...

— Ну, хоть какое училище закончили, скажете?

— Нет, — покачал головой Львов. — Ничего я вам, командир, не скажу, и не обижайтесь! Мне комдив лично запретил. Будут вопросы, идите к нему, но я бы не советовал. Он всех на хер, простите за выражение, посылает, пошлет и вас. А оно вам надо с вашими-то проблемами?

"С моими проблемами..."

— Что вам известно о моих проблемах? — получалось, что она попалась на самую примитивную провокацию, какую мог измыслить охочий до таких шуток мужской мозг. Теперь приходилось выстраивать тактику беседы на ходу.

— Амелина, — повернулся к ней Львов. — Фамилия запоминающаяся. — Вы Качинское училище, Кира Дмитриевна, закончили в сороковом году. Я это случайно запомнил. Десять лет прошло, из них три года войны... Звание... Наверняка, пара — другая орденов, а должность — командир эскадрильи. Оно и понятно, в Академию не взяли, потому что женщина. За линию фронта летать запрещено. Да и вообще, армия — мужской клуб, в нем женщин за другое ценят...

— Да, вы, поручик философ! — усмехнулась Кира.

Увы, но в словах Львова было больше правды, чем хотелось бы признать.

— Вы еще забыли упомянуть про мое происхождение.

— Ну, это очевидно, — отмахнулся поручик. — Вы не дворянского рода... Что-то еще? — нахмурился он вдруг. — Амелина, вроде бы, не еврейская фамилия... Или вы из татар?

— Староверы мы.

— Вот оно как! — искренне удивился Львов. — Кержачка? Откуда, если не секрет?

— Табольские чалдоны, — нехотя объяснила Кира.

— Надо же, а по речи и не скажешь! Это ведь я на арапа брал, когда сказал, что не дворянка. Речь у вас, Кира Дмитриевна, вполне за дворянскую сойдет.

— Ну, так я только по происхождению чалдонка. Кержакам теперь никто не указ. Я в Новгороде росла.

— Столичная штучка, выходит! Еще выпить хотите?

— Да, нет, — покачала головой Кира. — Достаточно, наверное. Еще не хватало, пьяной в часть прибыть!

— С тридцати-то грамм?

— Все равно не стоит!

— Ну, не стоит, так не стоит, — согласился поручик. — А мы, к слову, приехали. Так что с прибытием, госпожа штаб-капитан!

* * *

Несмотря на поздний час, командир полка Сиротин оказался на месте.

"Опять свезло!" — Кира вошла в кабинет, остановилась напротив полковника и взбросила руку к козырьку фуражки.

— Штабс-капитан Амелина...

— Здравствуйте, Кира Дмитриевна! — вежливо остановил ее Сиротин. — Душевно рад знакомству! — протянул он руку. — От чая не откажитесь? Или проголодались? Приказать принести бутерброды?

Напор у полковника был чисто истребительный, но в глазах этого невысокого полноватого офицера к естественному в данном случае выражению интереса примешивалась известная доля добродушия. Оно же звучало в голосе командира, и это был скорее хороший признак, чем наоборот.

— С удовольствием! — улыбнулась в ответ Кира. — И чай, и бутерброды... И выпить, если предложите, не откажусь.

— Ну, вот и славно! — Полковник быстро отдал распоряжения и вернулся к столу, предлагая Кире сесть.

— Пару вопросов, если позволите...

— Вы же командир, Григорий Леонидович! Спрашивайте, — Кира как раз закурила и, отведя глаза от погасшей спички, выжидательно посмотрела на Сиротина.

— Сколько у вас боевых вылетов, Кира Дмитриевна? — полковник тоже закурил. Неторопливо, как бы нехотя, но взгляда не отвел. Смотрел все с тем же выражением добродушного интереса.

— Шестьдесят девять, — Кира знала, что все это можно прочесть и в ее личном деле, но полковник хотел услышать цифры от нее самой. Его право. — Воздушных боев семнадцать. Сбитых — восемь, плюс один — в группе.

— То есть, Асс, не так ли?

— Асс, — пожала плечами Кира.

— Но почти два года на штабных должностях... Дивизия, армия, корпус... Интересный опыт?

— Да, пожалуй, — согласилась Кира. — Но мне хотелось летать.

— А вам, стало быть, летать запрещали?

— Не запрещали, но...

— Да, — согласился Сиротин, — я понимаю разницу между учебными полетами и боевыми вылетами. В этом смысле у нас раздолье: ешь — не хочу, как говорится. Зона ПВО, да и линия фронта не так чтобы далеко. Но вы, капитан, уж, бога ради, не зарывайтесь. Вам туда нельзя, помните, поди, указ от седьмого сентября?

— Помню.

— Ну, вот и славно! И чаек как раз поспел.

Минуту или две Кира, молча, наблюдала за тем, как ординарец полковника обустраивает рабочий стол Сиротина под поздний ужин "с добавкой": бутерброды, печенье, чай и бутылка чего-то светло-коричневого.

— Самогоночка, — усмехнулся Сиротин, перехватив взгляд Киры. — На орешках... Приходилось пробовать?

— Смотря, какие орешки.

— Уместное уточнение, — кивнул Сиротин, разливая самогон по стаканам. — На треть, не возражаете?

— В самый раз. Так какие же орехи, если не секрет?

— Кедровые, — улыбнулся полковник, отставляя бутылку. — Инженер полка у нас, видите ли, из Томска. Вот и снабжает. Ваше здоровье!

Выпили. Кира, пившая уже второй раз за вечер, не расслаблялась. И закусила сразу, без стеснения, подхватив с тарелки бутерброд — кусок пшеничного хлеба с горчицей и салом. Откусила, все под тем же внимательно-благодушным взглядом полковника, заработала челюстями.

— Красиво едите.

— Что, простите? — удивилась замечанию Сиротина Кира.

— Едите, говорю, красиво. Напомнили мне, знаете ли, сестру... Младшую... Впрочем, это я так, на правах старшего. Не столько по званию, — усмехнулся полковник, оценив, должно быть "искру бешенства", промелькнувшую в глазах Киры, — сколько по годам. Но вернемся к делам.

— Да уж лучше к делам, — согласилась Кира, стараясь погасить неуместные эмоции.

— Эскадрилья вам досталась хорошая, — полковник отвел взгляд в сторону и смотрел теперь на карту. — Пилоты опытные, ТВД знают хорошо. Дисциплина... Ну, тут вам и карты в руки. Предшественник ваш — царствие ему небесное — хороший был истребитель, но командир так себе. Вольницу развел... Демократия, алкоголь, женщины... Либертанеанец... Ну, да чего уж теперь! Придется укорачивать. Справитесь?

— А куда они денутся? — пожала плечами Кира и взялась за второй бутерброд.

— Ну, опыт у вас есть, — согласился Сиротин. — Но учтите, Кира Дмитриевна, фронтовые авиаторы — это вам не штабные... — последнее слово полковник не произнес. Изобразил его невнятным движением руки, но Кира его поняла. "Штабные бляди", куда уж понятней.

"В штабах бляди, в полках сукины дети. Так и воюем..."

— Справлюсь.

— Ну, бог в помощь! Да, и я, если что, поспособствую. Договорились?

— Так точно!

— Ну, и славно, — кивнул Сиротин и поднял наконец чашку с чаем. До губ, впрочем, не донес.

— Еще что-то? — задумался, снова взглянув на карту. — Противник?

— А что противник? — заинтересовалась Кира.

— Ночные бомбардировщики... это как везде. Двухмоторные "нортропы" и четырехмоторные "галифаксы". Пилоты так себе. Массовка. Но ходят большими стадами, да и найти их в темноте, та еще морока. Дневные — "бостоны", в основном, но это не каждый день и только когда работают по нашим аэродромам или по береговым батареям. Эти, в большинстве своем, — или бритты, или исландцы. Хладнокровные мужчины, опытные. С истребителями в бой вступать не боятся, но им, собственно, и тревожится не о чем. Одни никогда не ходят. Истребители сопровождения у супостата наторелые, и машины у них хорошие. Тандерболт. Знаете, поди?

— Знаю. Один даже сбила.

— Ну, это вы из ранних серий кого-то сделали. А сейчас они уже на седьмую модификацию пересели. Сильная машина получилась. Живучая, быстрая. Тяжеловата, на мой взгляд. Инертна чуток, но этот "чуток", сами понимаете, Кира Дмитриевна, порой дорого стоит. Ведь так?

— Так, — согласилась Кира, взяв этот момент на заметку. Она в любом случае предполагала — прежде чем лезть в пекло — поговорить с пилотами, выяснить, что да как, и с чем все это едят. Теперь же один вопрос формулировался сам собой.

"Тандерболт. Что ж... посмотрим".

— Еще один вопрос, если можно.

— Дайте угадаю! — полковник взял папиросу, чиркнул спичкой, прикурил. — Львовым интересуетесь, ведь так?

— Так.

— Отличный пилот. Истребитель от бога, но дисциплины никакой. Впрочем, в бою не бросит, тем более, не подставит. И это все о нем.

— Что значит все? — удивилась Кира.

— А то и значит, что все, — пыхнул дымом Сиротин. — Никто. И звать его никак. Львов... Н-да... Личное дело пустое. Сюда переведен пять месяцев назад, но неизвестно откуда. От нас дважды убывал в госпиталь и один раз по вызову командующего зоной ПВО. Кто, что, зачем? Неизвестно. Мрак и туман. Чаю, сообразили уже, что это за птица?

— Да, пожалуй, — растерянно кивнула Кира, слышавшая, разумеется, про таких, как этот Львов, но сама вот встретила впервые. — А...