Частная собственность

"Частная собственность"

Глава 1

Джеф смеялся, хлопал Ника по спине и всячески выражал свой восторг от выдуманного им нового развлечения. Сегодня они пойдут в теконианский бордель. Ник поморщился. Он не любил подобных развлечений. Джеф возбужденно говорил:

— Представь себе, они могут продать нам рабов, конечно из негодных для борделя, ну, там, строптивых и всё такое, но это даже лучше — будет возможность объездить зеранийца. Это ни с чем не сравнимый кайф, поверь мне на слово!

Ник снова скривился.

— Что, тебе некуда потратить те деньги, которые нам здесь платят?

Джеф легкомысленно фыркнул:

— Да брось, нужно же иногда расслабляться! А обучать зеранийца — лучшая расслабуха.

Ник пожал плечами. Вообще-то Джефу это и правда в кайф. Весёлый, общительный, легкомысленный, но... Большего садиста Ник в жизни не встречал, несмотря на то, что здесь жестокость к зеранийцам была чем-то вроде хорошего тона.

На Текони уже достаточно давно шла война между двумя народами. Одни называли себя теконианами и считали, что планета по праву принадлежит им. Своих противников они называли зеранийцами; как те называют себя, было неизвестно, поскольку ни один из увиденных землянами представителей этого народа ещё ни разу не заговорил с пленившими их захватчиками.

Земляне номинально играли здесь роль миротворцев, на деле же были наёмниками, работавшими на текониан. И поскольку ни один, даже самый захудалый теконианин не позволит женщинам своей расы связаться с чужаками, земляне испытывали вполне понятный сексуальный голод. Проще всего было тем, кто не гнушался интимными отношениями с представителями своего пола. Да и остальные постепенно втягивались: на безрыбье и рак — рыба. На Текони была весьма развита система борделей, в которых посетителям предлагали для плотских утех пленных зеранийцев — в рабство практически никогда не попадали зеранийские женщины. А если и попадали, то тут же исчезали в тэконианских гаремах.

— Я зайду за тобой в полвосьмого, Ник.

— Хорошо.

Исчисление времени у текониан было своё, но они быстро подстроились под привычку людей причёсывать всех под свою

гребёнку. И теперь все городские развлекательные заведения начинали работать исключительно в восемь вечера по земному времени, о чем оповещали яркие таблички.

Благо, теконианские сутки, как и земные, были разделены на двадцать четыре равных промежутка.

* * *

Бордель встретил их вполне романтической атмосферой. Курящиеся благовония, перестук дощечек из драгоценного дерева лоа, подвешенных на золотых цепочках. Ник брезгливо поморщился, слишком уж искусственной была вся эта роскошь. Джеф же был в восхищении, что и не замедлил высказать вслух.

Их с поклоном проводили к хозяину борделя, пожилому теконианину с благообразным лицом земного католического святого. Тот принял их, словно родных внуков, наконец-то приехавших повидать любящего дедушку. После взаимных приветствий и обмена пожеланиями всех благ теконианин спросил, чем он может быть полезен двум столь любезным молодым людям.

Джеф без обиняков выложил цель их прихода. Теконианин задумался, потом встряхнулся и проговорил:

— Да, у меня есть подходящие экземпляры для отбраковки. Позвольте показать вам их.

Джеф, конечно же, ответил согласием, и теконианин повёл их вглубь здания.

* * *

В помещении, куда их привели, было несколько дверей с решётками. Теконианин широким жестом предложил осмотреть кандидатов на отбраковку. Джеф пошёл вдоль дверей, заглядывая в каждую комнату. Внезапно он притормозил:

— О, я хочу вот этого!

Теконианин согласно кивнул. Тут же появился служитель и вывел из комнаты-камеры зеранийца, больше всего напоминающего худенького земного подростка лет пятнадцати. От подростка зераниец отличался безмерной усталостью на хорошеньком личике и зрачками, весьма похожими по форме на кошачьи. Всё прочее было вполне гуманоидным. Неудивительно, что у многих землян крышу сносило при одном взгляде на хрупкие мальчишеские тела зеранийцев. А в глаза ведь можно и не смотреть, верно? На шее у зеранийца красовался широкий ошейник, отделанный кожей и блестящим металлом, напоминающим серебро, с вкраплением невзрачных кристаллов.

Джеф поинтересовался причиной отбраковки. Теконианин пояснил, что обучен зераниец хорошо, и пожаловаться на него нельзя, но, увы и ах, возраст не позволяет такому замечательному рабу оставаться в таком респектабельном заведении.

Джеф удовлетворённо кивнул и передал теконианину деньги. Теконианин снял со стены рядом с дверью серебристый браслет под стать ошейнику и отдал Джефу.

В этот момент дверь, в которую они вошли, распахнулась, и в помещение ввалились два служителя, насколько понял Ник, немного знакомый с теконийским языком, грязно ругаясь. Между ними на весу безвольно болталось хрупкое тело, сплошь покрытое кровоточащими ссадинами и кровоподтёками. Служители швырнули зеранийца на пол и возмущённо принялись что-то говорить старшему. Ник взглянул на распростёртое на полу тело. И наткнулся на пристальный, испытующий, но обречённо-усталый взгляд янтарно-жёлтых нечеловеческих глаз. Так смотрят те, чья жизнь вот-вот подойдёт к концу, так смотрят обречённые в камере смертников, которые знают о близкой смерти и уже смирились с ней. Ник содрогнулся и повернулся к старшему теконианину.

— Простите моё любопытство, мне бы хотелось узнать, что произошло.

— О, ничего, что стоило бы вашего внимания.

— И всё-таки?

— Этот раб только что плюнул в лицо нашему высокому гостю. Гость в гневе. Этот раб умрёт.

Спокойная констатация факта. Ник содрогнулся.

— Я хотел бы приобрести его.

— Это плохой раб, он не подойдет высокому господину. Я никогда бы не позволил себе предложить вам такие отбросы.

Ник нахмурился.

— Предоставьте мне самому судить о том, что мне подойдет, а что нет.

— Высокий господин, я должен предупредить вас, что этот раб попал сюда за убийство своего прежнего хозяина.

Джеф широко распахнул глаза.

— Что?! Это же невозможно, нам всегда это твердили. Ошейник ведь не позволяет этого сделать!

— Он очень умный и хитрый. Он нашёл лазейку. Но его побег не удался. Его поймали и изменили все ошейники так, что теперь никто не сможет обойти их действие.

Ник покачал головой.

— Я всё равно хотел бы приобрести его.

— Вы хотите обучать его, высокий господин? Должен сказать, что он слишком стар для успешного обучения. Его все равно пришлось бы убить через два земных месяца.

— Вас не должно беспокоить его обучение. Я вполне понимаю все трудности, с которыми столкнусь. Мне нужен именно этот раб.

Теконианин прикрыл глаза, сдаваясь.

— Высокий господин подождёт, пока раны этого раба будут исцелены, или нам доставить его вам домой?

— Я подожду.

Ник склонил голову. Теконианин сделал знак служителям, и избитого зеранийца поволокли прочь из комнаты. Ник поймал взгляд, полный глубокой и непримиримой ненависти, и поёжился. Кажется, он только что нашел проблем на свою голову. Джеф, некоторое время скептически наблюдавший за ним, не выдержал:

— Хочешь заняться дрессурой? Ты вроде бы раньше не увлекался подобным.

— Всё меняется.

— В любом случае, такой экземпляр годен только в печь, на удобрения. Такие не смиряются.

— Тебя беспокоит его судьба?

— Чёрт возьми, Ник, меня беспокоит, что ты напрасно потратишь время, только и всего!

— Джеф, это моё время!

— Хорошо-хорошо, только не нервничай.

Теконианин вежливо подождал, пока гости закончат говорить, и предложил пройти в комнату для забав.

— Высокие господа могут развлечься там со своим новым приобретением, или взять послушного раба напрокат, пока вашу вторую покупку приводят в порядок.

Джеф с энтузиазмом согласился. Ник нахмурился.

— Мне нужен его браслет.

— Вам отдадут его в момент передачи собственности.

— Нет, сейчас. Я отдаю вам деньги, вы мне — браслет.

— Хорошо.

Нику показалось, что в глазах теконианина промелькнула досада. Он молча достал браслет и принял деньги. Вот и правильно — испортить чужую собственность им не позволят их же законы. С точки зрения практичных текониан, покупать заведомо бесполезного раба — большая ошибка. И, похоже, теконианин вознамерился оградить землянина от совершения подобной ошибки самыми радикальными средствами. Теперь же Ник мог быть уверен, что служители позаботятся если не о здоровье зеранийца, то хотя бы о его жизни. Порча чужой собственности каралась у текониан смертной казнью.

* * *

Глава 2

Ник сидел в удобном кресле, крутя на правом запястье браслет, и смотрел, как на широкой кровати зераниец Джефа делает тому минет. От предоставления подобных услуг ему самому Ник вежливо отказался. Зераниец стоял на коленях между широко расставленных ног Джефа, сидящего на краю кровати. Пухлые губки ритмично скользили по члену человека, Джеф стонал, вцепившись обеими руками в пышную шевелюру зеранийца, перемежая стоны с отчаянной руганью. Внезапно человек отдёрнул от себя своего раба и, перехватив зеранийца за тонкую шею, с силой прижал его к краю кровати, сам перемещаясь на пол и наваливаясь сзади. Раб захрипел и задёргался, но почти мгновенно обмяк, подчиняясь. Слегка ослабив хватку на шее зеранийца, Джеф надавил головкой члена на его анус и резко вломился в судорожно сжимающееся отверстие. Зераниец гортанно вскрикнул и забился под ним, а Джеф, не обращая на его страдания ни малейшего внимания, принялся с силой вколачиваться в беспомощно распластанное на кровати, хрупкое, почти мальчишеское тело. Через пару минут он шумно кончил и отшвырнул от себя зеранийца. Тот, вздрагивая, с трудом поднялся на колени и выпрямился, опустив голову и глядя в пол.

Джеф восхищённо вздохнул:

— Чёртова шлюха! У парнишки просто талант! Зря ты отказался... — и блаженно растянулся на постели.

Ник только неопределённо хмыкнул.

В дверь деликатно постучали. Джеф застегнул брюки и крикнул:

— Войдите.

Дверь распахнулась. На пороге стояли два служителя, между ними — тот самый зераниец, что окровавленным валялся на полу в помещении для отбракованных. Теперь на нём не было и следа побоев. Ник пригляделся. Нет, следы всё-таки были. Тонкая сеточка шрамов покрывала обнажённое тело — зеранийцам полагалось ходить без одежды.

Служители втолкнули зеранийца в комнату, вежливо поклонились и ушли. Ник почувствовал, как потеплел браслет у него на запястье. Он взглянул в лицо зеранийца: взгляд того был направлен не вниз, как этого требовали правила, а прямо в глаза его нового хозяина. Дерзкий маленький котёнок. Ник усмехнулся:

— Пытаешься спровоцировать меня, котёнок? Не выйдет, — и отвернулся к Джефу. — Пойдём по домам, или хочешь ещё здесь задержаться?

— А ты не хочешь испробовать своё приобретение?

— Развлекать почтеннейшую публику за мои же деньги? Поищи кого-нибудь другого.

— Хм, ну что ж, пойдем.

Ник обернулся и увидел, что его зераниец пристально смотрит на собственность Джефа, и во взгляде его светится сочувствие. Ник мимолётно поразился тому, что лица зеранийцев так беззащитно открыты и в точности отражают все эмоции, которые те испытывают, и тут же, взяв себя в руки, резко произнёс:

— Идём.

* * *

В такси они сели вместе; зеранийцы устроились на полу у их ног. Ник мрачно молчал, а Джеф сиял и безостановочно расписывал ему прелести своего нового приобретения, совершенно не обращая внимания на то, что Ник даже не слушает его. Зеранийцы исподтишка переглядывались между собой. Заметив, что Ник смотрит на них, раб Джефа мучнисто побледнел и уставился в пол. А его собственный раб оценивающе взглянул на Ника исподлобья и последовал примеру раба Джефа. Наконец такси подъехало к дому Ника. Тот выбрался из машины, выдернул из нее своего раба и махнул на прощанье Джефу. Обернувшись, он увидел растерянное выражение на лице зеранийца.

— Что, котёнок, решил, что мы живём вместе?

Зераниец нерешительно кивнул. Ник только хмыкнул. Не в первый раз их с Джефом принимают за любовников. Джеф, быть может, был бы и не против, только вот Ник в этом совершенно не нуждался.

Ник покосился на идущего слева и на шаг позади него зеранийца. Худой и невысокий, словно совсем молоденький парнишка, обнажённый, с коротко остриженными густыми волосами насыщенного каштанового цвета, он всё равно производил впечатление наследного принца, идущего нагишом просто потому, что ему это взбрело в голову. Да, в нём есть достоинство, и никому ещё не удалось его растоптать. Ник вздохнул. Будем надеяться, никому и не удастся. Но приручать его всё-таки придётся.

* * *

В доме Ник первым делом запихнул зеранийца в душ. Чётко обозначил, чем мыть тело, чем волосы и чем вытираться. Заявил: "Приступай!" и вышел, решив заняться ужином.

Когда через пятнадцать минут он заглянул в ванную, зераниец уже вытирался указанным полотенцем. Ник бесцеремонно притянул его к себе и проверил, как промыта голова, не обрашая внимания на то, как напряглось тело зеранийца. Выпустив его, Ник скомандовал:

— На кухню!

Зераниец послушно пошел за ним.

— Съешь вот это, а я пока вымоюсь. И не смей больше ничего трогать.

Когда он вернулся, зераниец сидел на полу рядом со столом, на котором стояла вылизанная до почти абсолютной чистоты тарелка. Ник усмехнулся. Что-то его раб пока очень послушный, надеется втереться в доверие и нанести удар в спину? Не выйдет, котёнок, такого параноика, как я, ещё поискать.

Он произнёс вслух:

— Идём со мной.

Зераниец легко поднялся и проследовал за Ником в спальню. Ник указал ему на широкую кровать:

— Ложись и спи. Мне тоже надо поесть.

И вышел, провожаемый недоумевающим взглядом.

Когда Ник вернулся в спальню, зераниец уже спал, свернувшись в компактный комок, на самом дальнем краю постели. Ник некоторое время рассматривал своего раба. Колени прижаты к груди, носик уткнулся в колени, мерно поднимаются и опускаются худенькие бока с выступающими рёбрами. Ник задумчиво усмехнулся, ощущая странную нежность к этому маленькому замученному существу.

И лёг с другого края кровати, решив отложить разговор до утра.

* * *

Утром его разбудил мучительный стон. Ник вскинулся, не сразу осознав, где находится, и кто стонет рядом с ним. Только увидев корчащегося на кровати зеранийца, он вспомнил, что вчера произошло, и начал понимать, что послужило причиной таких мучений. Непонятно, каким образом, но маленький засранец пытался избавиться либо от своего ошейника, либо от его браслета. Ник не почувствовал ни страха, ни гнева при этой мысли, хотя, увенчайся попытка зеранийца успехом, землянин точно бы не проснулся. Он схватил зеранийца за плечо и произнёс:

— Достаточно.

Маленькая фигурка обмякла и безвольно распласталась на кровати лицом вниз. Ник перевернул раба и посмотрел в его желтые кошачьи глаза. В них был безумный ужас и ожидание неминуемой расправы. Ник покачал головой:

— Ты ведь знаешь, что это нехорошо, котёнок, знаешь, что тебя накажут, почему же пытаешься снова и снова? Жизнь не мила без боли?