Спаситель 23 глава

Дмитрий Старицкий

СПАСИТЕЛЬ

23.

Загородная прогулка по хорошей погоде была ещё ничего, хотя карета на примитивных кожаных рессорах да на узких железных ободах была далека до уровня комфорта самых простеньких автомобилей. Почти три часа тряски по ухабам. Проселок он и в Англии проселок, хоть и шоссированный.

Только Тарабрину было хоть бы что — привычный.

Но я, когда увидел, что путь наш совпал по направлению с железной дорогой, то возмутился. И был в своем возмущении поддержан мичманом.

— Привыкайте, — спокойно ответил Тарабрин на наше недовольство. — Переберемся всем колхозом в это время, так только так и кататься будем. Можем обратный путь на поезде совершить. Но там другое неудобство будет — уже с нашим багажом. Таскайся с ним, да ещё кэб на вокзале Ватерлоо после виндзорского поезда найти будет нелегко. Ещё мне спасибо скажете за предусмотрительность, что я эту карету надолго нанял.

Но на этом наши мытарства не кончились. Аскот по российским меркам кулацкая деревушка, живущая с королевского ипподрома. Справные дома красного кирпича в два этажа, но все свободные комнаты были заранее сняты в них на весь сезон любителями поглазеть на скачки, тем более такие, которые посещает сама королева. Не говоря уже об отелях, которые тут имелись в достаточном количестве, но везде нас встречала табличка: ''Извините, но свободных мест у нас нет''.

Действительно нет. Мы взятку портье в целый фунт сулили. Бестолку.

Выручил нас кучер.

— Джентльмены, я вижу вы не снобы...

— И?.. — поднял я бровь на такое заявление.

Тот сбил свой суконный цилиндр на затылок и продолжил.

— Тут недалеко есть конюшни лорда Астора. А при них что-то вроде отеля для жокеев и возниц. Особого комфорта не обещаю... Все удобства во дворе, но если вы не поскупитесь, то комнату я вам найду, чтобы нормально переночевать не на сеновале, а в кровати. Здесь вам ловить нечего. Сами понимаете высокий сезон аристократии. Они арендуют в Аскоте комнаты у одних и тех же домохозяев ежегодно. Да и сегодня...

Кучер вынул из жилетного кармана большие медные часы-луковицу.

— Сегодня все киоски тотализатора уже закрыты. А без него смотреть на скачки неинтересно. А связываться с теневыми букмекерами я бы не советовал — они все как один жулики.

Конюшни лорда Астора находились в полутора милях от ипподрома и соответственно от самого Аскота. Довольно солидные по площади. Капитальные строения красного кирпича под черной крышей из природного шифера. Намного больше моих конюшен в ''Неандертале''. С размахом построено. Левады обсажены аккуратно постриженной живой изгородью.

Скакунов, участвующих в скачках уже увели в конюшни при королевском ипподроме, а здесь во дворе на тренировочной ''карусели'' молодым рысакам ставили основной аллюр. По четыре коня разом в круге.

— Рысь — искусственный аллюр. Ей коня надо отдельно учить, — выступил наш кучер гидом с видом завзятого знатока. — Этот снаряд учит лошадь плавности хода. Одновременно и тренинг, и прогулка. И наблюдением занят всего один грум.

— И как рано начинают учить рысака правильному аллюру? — спросил я.

— Да как от матки отлучат, так сразу.

Я покачал головой и решил, что завтра обязательно перерисую этот простой снаряд для собственных надобностей. Моих молодых арденов, которые народятся будущей ранней весной, также придется учить красивой парной рыси в упряжке.

— А своих тяжеловозов, что у вас в карете запряженные, вы также учили?

— А чем мои клайдсдейлы отличаются от рысаков? — ответили мне вопросом на вопрос. — Только что ростом и весом. А так лошадь как лошадь.

— Пахом, хватить глазеть, пошли, — окликнул я нашего егеря, увлеченно разглядывающего лошадиную карусель.

Когда вошли в отведенную нам комнату в длинном одноэтажном доме за конюшнями, то Никанорыч усмехнулся.

— Нормальный Дом колхозника, хоть тут и Англия.

— Да, — согласился я, — хотя вряд ли в Доме колхозника с тебя сдерут десять шиллингов за ночь.

— Митрий, учитывай, что сейчас открытие великосветского сезона. Завтра королевский выход ожидается. И вообще Ледиз-дей. Парад дамских шляпок. Сборище самых богатых людей со всей Англии. А с нас тут взяли как со слуг. Может чуть больше, но вряд ли намного.

— Согласен, — кивнул я. — Хотя в те же деньги нам стоил номер отеля в почти центре Лондона. Ладно, располагаемся.

В комнате было четыре деревянные кровати и прямоугольный стол посередине. Четыре стула. У окна ещё один столик на котором стояли медный тазик и фаянсовый кувшин с водой. Аскетично. Радовало то, что всё было вполне аккуратно и чисто.

В пять часов пополудни нам принесли чай.

Расставив на столе чашки, сахарницу, молочник, небольшой заварочник и большой фаянсовый чайник с кипятком, получив свой фартинг чаевых стюард удалился, плотно прикрыв за собой дверь.

Черный чай оказался очень даже неплохим. И заварен правильно. Потом я выспросил у стюарда чайный сорт которым он нас поил. Оказался индийский дарджилинг.

Выпив первую чашку, Тарабрин достал записную книжку.

— На наше счастье, джентльмены, победители королевских скачек в Аскоте ежегодно публикуются в ''Таймс'' и ''Дейли кроникл''. Как сами кони, так и жокеи. Вы с Никанорычем, — указал проводник на меня пальцем, — поставите по сто фунтов на тех лошадей на которых я укажу. Выиграете один к восьми и один к двенадцати. Ты, Пахом, поставишь на заезд молодняка и выиграешь один к четырем. Хватит тебе и на седло, и на всё что еще сам захочешь.

Егерь счастливо улыбнулся проводнику и слегка поклонился, прижав правую руку к сердцу в жесте благодарности.

— А ты? — спросил я Тарабрина.

— Я поставлю на цвет шляпки королевы. Там было в ТОЙ истории один к двадцати. И поставлю много.

— Сколько? — спросил я.

— Твою тысячную банкноту. Она тут затеряется в тотализаторе в куче других денег. И, скорее всего, будет не одна такая.

— А почему мы будем ставить только по сотне? — справился мичман.

— Потому что в ТОТ раз только один человек выиграл цвет шляпки королевы. И выиграл много. А в ваши заезды сто фунтов была максимальная ставка на фаворита. Но и это будут самые большие выигрыши в данном сезоне. Вы будете не одни, и, таким образом, не привлечете особого внимания. В тринадцать ноль-ноль, самое позднее, нам надо быть у киоска тотализатора. В тринадцать тридцать тотализатор закроется, потому что к четырнадцати часам приедет из Виндзора сама королева Виктория. Так что сегодня отдыхаем, а завтра идем на дело.

И убрал свою записную книжку в карман.

— А не будет ли хронопарадокса при таком большом выигрыше? Всё же тогда выиграл один, а сейчас будет два, — спросил я с озабоченностью. — У нас остальных, как я понял выигрыши в толпе затеряются.

— А как это может повлиять на историю? — пожал плечами Тарабрин. — Просто этот куш поделят на двоих только и всего. Согласно взносу на ставку.

— А газеты? Они же в будущем уже вышли. — поддержал меня Никанорыч.

— Подумаешь, забыли одного выигравшего поименовать,— дернул плечом Тарабрин. — На политику правительства Британии влияния этот выигрыш никакого не окажет и изменения истории не произойдет. Это главное, а остальное уже индивидуальный риск. Хотя согласен — скромнее надо быть. Но такого удобного случая больше не предвидится. Попили чая? Зови, Митрий, тогда стюарда, чтобы убрал тут всё. А сами пойдем посмотрим как у лорда Астора на конюшнях всё устроено. Англичане доки в лошадных делах. Поучиться никогда не поздно.

Тарабрин встал, взял трость, и развернувшись от двери, сказал.

— Большой выигрыш мы подменим твоими крупными банкнотами и положим их в банк как выданные в тотализаторе. Хорошая легализация будет, не так ли? — хитро улыбнувшись он нам подмигнул.

Во время прогулки забрели в уголок где трудились шорники и сёдельщики. Как на самого лорда Астора, так и на сторону.

Пришлось купить егерю седло, уж больно рьяно он в него вцепился. Обычное английское седло, которое в российской армии называли офицерским, уже с путлищами, стременами и подпругами. Но сделанное качественно, с любовью и из лучших материалов для этого времени. Там же приобрели и уздечку с поводьями и трензелями. В комплект по цвету и коже.

Свежевыделанная светло-коричневая кожа, кстати, очень приятно пахла.

Потник и вальтрап нам предложили купить у них же. Потник тонкого войлока, а вальтрап темно-красного бархата с золотым галуном по краю.

Напоследок предложили заседельный чемодан, но от него Пахом отказался. Зря, по моему. В походе вещь не последняя. Всё не на собственном горбу носить.

Пахом светился от счастья, таща, согнувшись, тяжелое седло на своём плече. Но своя ноша не тянет, как известно. Единственно что, заставили его сложить всё это в карету. А то бы он и в кровать его с собой положил.

Выезд королевы впечатлил. Открытое изящное ландо запряженное четверкой красивых белых коней в окружении гвардейцев в красных мундирах, антрацитово блестящих ботфортах, до солнечных зайчиков начищенных металлических кирасах и касках по фасону наполеоновских ещё времён. Кирасиры все как один высоченные люди на громадных шайрах, олицетворяющие собой мощь империи.

Но вот сама королева... Кого может впечатлить толстая одутловатая семидесятилетняя бабка. Пусть даже она сама королева Англии, Шотландии, Ирландии и Уэльса, и императрица Индии в придачу. На трон потомков Чингисхана она залезла всего три года назад во время путешествия в Дели.

Проехала и проехала, чего же тут пищать и прыгать от восторга, как это делают сейчас вокруг меня разряженная публика.

А вот Тарабрин не промахнулся. Шляпка на королеве была действительно бледно-фиолетовая.

Сами скачки вещь не интересная без азарта. Проскочили кони свои четыре мили наперегонки и всё. Если знаешь наперед фаворита то... так себе удовольствие. Быстро приедается.

А вот после получения выигрыша пришлось нам накушавшись адреналина вполне себе бодрым шагом направится к нашей карете и валить отсюда, пока нас не стали грабить. Только Тарабрин тащил в своём саквояже двадцать две тысячи фунтов с мелочью разными купюрами.

Мой выигрыш был тысяча двести.

У Никанорыча восемьсот.

И у Пахома четыреста двадцать.

Громадное богатство по временам за окном кареты. На триста фунтов в Лондоне можно было вполне сносно год жить по стандартам чуть выше среднего класса.

Вроде как доехали без приключений, хотя и в постоянном напряжении.

Пахом, наш невозмутимый и молчаливый Пахом довольно нервически трещоткой крутил барабан своего револьвера о ладонь.

Мичман только проверил как входит и заходи магазин в его браунинг, передёрнул затвор и успокоился. По крайней мере на вид.

Мы с Тарабриным не выпускали из рук трости-шпаги.

Но и это путешествие закончилось, но не закончилась нервотрёпка. Заселились в первый же попавшийся отель под вымышленными именами и рассчитались с возницей. За всю неделю. Как договаривались. Хотя прошло всего два дня.

Из номера я быстренько сбегал через темпоральное окно в ''Неандерталь'' и заменил кучу английского бабла на двадцать тысячных банкнот банка Англии.

И оставил всё лишнее дома, как и остальные наши выигрыши. Ну, по паре сотен фунтов взял всем на шопинг мелкими купюрами.

Заодно и седло домой унесли, чего с ним по Лондону таскаться.

Потом вышли из этого отеля, не выписываясь из него, поймали пару кэбов, снова пересели в новые экипажи у Гайд-парка, и переселились в неприметный отель среднего класса около Барклай-банка. Чтобы далеко не ходить.

Бережёного бог бережёт, а не бережёного конвой стережёт. Вроде как запутали следы, даже если кучер наёмной кареты и окажется наводчиком какой-либо банды грабителей, то найти нас ему будет уже затруднительно. Лондон город большой.

После этого со спокойной совестью пошли обедать в ресторан при отеле.

Вот что мне в Англии не понравилось, так это кухня. Грубые люди, не имеющие вкуса. То ли дело чехи. Даже захотелось опять в Прагу начала ХХ века. И эль их английский нечета будет чешскому пиву.

Потом на сытый желудок, под закрытие офиса, открыли мне счет в Барклай-банке, куда я сложил двадцать две тысячные купюры, как бы выигранные именно мной на пари за шляпку королевы. Даже показал для убедительности квиток тотализатора, похваставшись этим выигрышем под откровенную зависть банковских клерков.

Мичману также открыли счет на тысячу фунтов, и он тоже предъявив квиток тотализатора. И всучил тысячную купюру от коминтерновского курьера.

Банкноты ушли в хранилище. Нам же выдали чековые книжки.

Уф-ф-ф-ф...

Вроде всё гладко.

Даже если потом и обнаружится что данные банкноты имеют свои дубли в этом времени, то с нами уже их никак не свяжут, потому что в приходной книге Барклай-банка в моём присутствии было черным по белому записано кассиром, что на вновь открытый счет русского купца Яна Ковальского было зачислено двадцать две тысячи фунтов стерлингов нотами банка Англии, полученных им от официальной букмекерской конторы королевских скачек в Аскоте. Номиналы банкнот указаны не были.

Всё!

Но нервов же себе мы помотали...

Как там в песенке... 'Поскольку денежки чужие не достаются без труда.'

Оставив Тарабрина с Победой закупать необходимый для будущего корабля навигационный инструмент, бинокли, таблицы эфемерид, карты и лоции для Атлантических вояжей, сам ушёл на Тамань: на побывку к жене.

Ну, как сам... Не сам один, а вдвоём с Пахомом, потому что надо было кому-то управлять парной упряжкой мощных рыжих суффолкских меринов, что пришлось мне купить, так как не на себе же тащить мне тяжеленые платформенные весы, купленные, опять-таки по случаю, для нашего солевого промысла — соль в тару фасовать.

Хорошие весы с надёжной механикой. Раньше, при Советском Союзе, такие весы стояли в подсобке каждого гастронома — мясные туши да мешки взвешивать. Вся разница с советскими весами была только в гирьках. Формой они были такие же — кругляш с прорезью, но вот вес этих гирь исчислялся по британской весовой системе. Но и чёрт с ней, разберёмся. На крайний случай купим в СССР нужный комплект гирь по метрической системе. В период развала страны за доллары продавали всё что не приколочено. А что приколочено, отрывали и продавали. Можно было и сами весы там купить, но тягать их в кузов автомобиля пришлось бы самим, а тут их нам услужливо аккуратно погрузили в фургон. И ещё благодарили за покупку, кланяясь.

А когда на конской ярмарке в пригороде Лондона, в Смитфолде приобрели эту пару меринов с большим крытым парусиной фургоном, то возвратясь в город за покупкой, взял сразу ещё одни такие же весы в пару — уже для конезавода. Пригодятся в нашем складском хозяйстве.

Мощные широкогрудые мерины-трёхлетки на толстых мускулистых ногах. Рост в холке на уровне моих бровей, а во мне почти метр восемьдесят. Масть каштановая, разве что хвост и грива немного светлее и никаких пятен, ни белых, ни чёрных.

Можно было и кобыл с жеребцами купить, но... не хотел я портить кровь своим арденам. Для такой покупки знаний Пахома маловато будет, тут надо с Шишкиным ездить. Чтобы ему задуманные им племенные линии не ломать. Да и помнил я как он против английских шайров на Макарьевой ярмарке выступал. Хотя был у меня соблазн купить таких красивых мощных коней.

123