За тридевять дальних далей

Пролог

Ангар, где-то в аэропорту

Мужчина в дорогом костюме и тёмных очках, находясь за стеклом, прозрачным лишь с одной стороны арендованного ангара, внимательно отсматривал девушек, выстроенных в нескончаемый ряд для оглашения результатов осмотра.

— Неужели никто не подходит? — спросил начальник государственной безопасности РИМа, обеспокоенный финансированием миссии на недавно обнаруженную необитаемую планету с подходящими для человека условиями проживания.

Мужчина скривился, будто съел лимон.

Пришедшие на отбор женщины ему не нравились.

— Они бегут не от хорошей жизни.

Это заметно было по недовольным лицам, бегающим взглядам. Да и довольный жизнью человек не станет искать удачи на неизведанной планете.

Дочерей своих богатых приятелей мужчина на дух не переносил, женщин среднего и низшего класса населения недолюбливал, считая их грязными, либо слишком корыстными. Мужчины для его целей не подходили.

— Ну а что вы хотели? Нам нужны были учёные, мы их набрали, а они для ваших потребностей не подходят. Да и с семьями. А вы ведь велели найти молоденьких совершеннолетних девушек.

Вдруг двери приёмника распахнулись, и вбежала девушка со светло-русыми волосами, заплетёнными в уже разлохмаченную косу.

— Здравствуйте! Я успела? Меня в программу переселения включить можете?

Мужчина, дошедший как раз до конца шеренги девушек и находящийся сейчас как раз напротив приёмника, заинтересовался.

— Проверьте её, — бросил лижущему ему зад чиновнику.

— На что проверять?

— Полный медосмотр и все анализы.

— А умственные способности тестировать?

Мужчина снял очки, рассматривая пытающуюся отдышаться девушку. Она вела себя иначе. Торопилась, да, но гордый взгляд, осанка... То, что нужно!

— Ей они без надобности. Жду отчёт.

— Вы подпишете договор? — сейчас опрометчивыми словами начальник госбезопасности мог подписать приговор своей миссии.

— Пока не знаю, — задумчиво ответил гость и почти что хозяин этих людей. — Зависит от того, понравятся ли мне результаты осмотра, — и мужчина ушёл, бросив на прощание: — Где меня найти, вы знаете.

А безопасник своим людям отдал приказ проверить девушку на всё, в том числе и её семью. Мелькнула мысль подделать результаты, но что искал возможный спонсор, он не знал. Свои увлечения элита скрывала, отдавая лишь приказы найти кого-то или подчистить за кем-то.

Ему уже было жаль девушку. Что-то в ней имелось особенное. Но он отключился от эмоций — им нужен спонсор. И что такое один человек, да даже тысяча, брошенная на эксперимент или развлечение элиты? Лишь бы миссия увенчалась успехом.

Земля гибла. Постоянные землетрясения, цунами, провалы. Это не афишировалось, чтобы не создавать панику. Да и о программе переселения распустили слухи лишь в определённых кругах. Элита полетит, но чуть позже, если миссия будет иметь успех. А сейчас ему оставалось уповать на удачу.

— Что делать с этими? — спросил подчинённый у начальника, показывая на толпу за стеклом.

— Дайте им лавки. Пусть ждут.

— Но на всех их не хватит.

— Это не мои проблемы, — ответил высокий чиновник. Он знал, что отпускать этих людей чревато. Пока не будет распоряжений, они нужны. Да и потом придётся зачистить память, если не подойдут.

Девушку проверили через два часа. Безопаснику пришлось лететь на вертолёте в один из небоскрёбов Москвы-сити. Отчёт лёг на стол владельца небоскрёба.

Он внимательно изучил результаты медосмотра, на родословную даже не глянул, только кивнул.

— Что делать с остальными?

— Всех здоровых оставить, остальных отпустить после процедуры.

Про договор госбезопасник заговаривать не стал. Таким сомнением и обидеть можно.

— А с девушкой?

— Пусть летит со всеми, потом вы знаете, что делать. На корабле мои люди займутся ею.

— Так точно!

— Свободны!

Повторять не пришлось.

Глава 1. А мы же на ты?

Голова нещадно болела. Я металась в постели, стараясь найти более удобное положение. В какой-то момент упала с кровати, больно ударившись боком. Голова всё ещё была тяжёлая. Кое-как приподняла её, другой рукой нащупав кровать, и открыла глаза.

Мягкий ковёр с длинным ворсом, приятный наощупь. И я чихнула. А потом ещё и ещё. Похоже, накрыла аллергия на пыль.

Я проследила взглядом под кровать. Мамочки! Это ж сколько тут не убирались! Хоть вставай и ищи влажную тряпку. Но... Голова дала о себе знать. Не могу двинуться.

— Госпожа? Вы уже встали?

Я с трудом повернула голову на голос, увидела девушку в коричневом платье и белом переднике и таком же чепчике, спешащую ко мне.

— Аппп-чхи! — выдала я. Нос потёк. Ну вот, начинается!

Девушка подскочила ко мне и стала помогать подняться. Я и без помощи обошлась бы, но так оказалось легче, хотя каждое движение отзывалось резкой болью.

— Благодарю.

Меня уложили на мягкую постель, предложили принести чего желаю.

Я желала сейчас одного: чтобы голова не болела.

— Обезболивающее и воду, будьте добры.

Девушка ушла, а я постаралась забраться повыше, подбивая подушки и нагромождая их одна на другую. Легла. Так легче. Закрыла глаза, натянув по шею одеяло — знобило. Даже думать не могла.

Девушка вновь пришла, на этот раз с подносом, на котором стояла чашка.

— Таблетку принесли? — уточнила я, отметив, что мой голос хрипит.

— Принесла лекарство. Выпейте.

Девушка поднесла чашку к моему рту. Я сделала глоток. А приятное варево. Горячее, как чай, но не обжигает, приятно согревая. Вкус чуть с кислинкой, горечи почти не ощущается.

Выпила всё и откинулась на подушки, закрыв глаза.

Интересно, где я? Элитная больница и личная сиделка?

Веки отяжелели, и сон одолел меня.

* * *

Проснулась я бодрой и полной сил. Открыла глаза. Светло! Солнышко заглядывает в окошко! Я улыбнулась, села и вот теперь огляделась.

Высокий потолок со сводами и лепниной, арочные окна, гобелены на стенах с изображением животных и растений. Увидев эти красивые полотна, против воли чихнула.

Решила встать. Спустила на пол ноги, которые утонули в мягчайшем ковре. Как приятно!

Дверь почти бесшумно отъехала в сторону, являя ту же девушку.

— Госпожа уже встала, — сказала кому-то за пределами комнаты. Вас родные хотят видеть. Впустить их? — спросила она с порога.

Родные? Даже не догадывалась, кто это может быть.

— Конечно впустить!

Дверь раскрылась на полный проём, и в комнату влетел ураган, не иначе.

— Мама, мамочка! — ко мне подскочил мальчик лет восьми. Он взял мои руки и принялся их целовать. — Мы так скучали!

Мама? Сын?

Я ничего не понимала.

Я не узнавала сына, не узнавала и девочку, элегантно вплывшую в комнату.

— Здравствуй, мама! — холодно поздоровалась девочка. На вид ей было лет десять. Светло-русые волосы уложены в красивую причёску, серые глаза глядят настороженно, правильные черты лица говорят о благородстве.

А вот у мальчика оказались голубые волосы до плеч, завитые в крупные кудри и пронзительно синие глаза. И если глаза такие — редкость, то волосы казались противоестественными. Голубые! Никогда не думала, что такие бывают! Или это последний писк моды?

— Какие у тебя красивые волосы, — поразилась я, потрепав мальчика по голове. Приятные мягкие волосики.

— В тебя, мамочка! — ответил мальчик. Его улыбка дарила радость. Захотелось даже обнять его. Какой светлый мальчик. Он отпустил мои руки, повернулся к девочке.

— В меня? — удивилась я, занервничала и потянулась за косой. Каково же было моё удивление, когда коса оказалась нежно-голубой!

— Ну конечно! — ответил сыночек.

Но тут в уже закрытую дверь постучали, привлекая моё внимание, а затем вошёл высокий мужчина.

— Соня, Влад, оставьте нас! — сказал он низким бархатистым голосом.

Детей как ветром сдуло, а я не могла оторвать взгляда от мужчины. Незнакомого.

Светло-русые волосы и серые холодные глаза, а также нос дочери походили на этого мужчину. Похоже, отец. Но... Если я — мама, то... Кто он мне? Муж? Почему я ничего не помню? Совсем ничего! Даже как меня зовут!

Мужчина с гладко выбритым лицом, складкой между бровями, острыми скулами и раздвоенным подбородком выглядел усталым. Да и синяки под глазами отдавали зеленью. Он прошёл ко мне в туфлях, ступая по ковру, что вызывало несоответствие. Я на ковёр босиком становилась, а он — в обуви. Так устал, что не замечает этого? Или здесь в порядке вещей такое? В чём были дети я не видела.

— Как себя чувствуешь, дорогая? — спросил мужчина безэмоционально. Чтобы видеть его лицо, пришлось откинуться чуть назад, запрокинув голову и оперевшись на руки. Дорогая?

— А вы кто? — спросила, хотя уже начала догадываться.

— Я? — послышалась растерянность в голосе. — Я — твой муж. Неужели ты ничего не помнишь?

Попыталась вспомнить мужа, деток, хоть что-то. Но ничего. Пустота.

— Ничего не помню. Простите, а как вас зовут? А меня?

— Дмитрий! А тебя — Майя.

— Очень приятно, — сказала я. — Майя...

Моё имя не вызвало никаких чувств, даже когда перекатила его на языке.

Дмитрий закатил глаза.

— А где мы? — спросила я, окидывая быстрым взглядом помещение. — В больнице? Что случилось?

— Мы на корабле. В космосе.

— В космосе? — удивилась я. Это не укладывалось в моей голове. Как? Зачем?

— Да, в космосе.

— А разве в космосе не спят? И что мы здесь делаем?

Сколько ж лететь, годы? А куда? На другую планету? Постареем и умрём здесь, если не погружаться в анабиоз.

— Мы испытываем новую технологию. Лететь не так уж и много, порядка пары месяцев. Поэтому спят, но не все. Летим к новой планете с подходящими для человека условиями обитания.

— Она рядом? В Солнечной системе? А почему не все спят? — завалила вопросами. То, что человечество освоило космос и летало на другие планеты, было давно известно. Но... Чтобы покинуть Землю нужны были либо деньги, много денег, либо открытия в науке. Откуда я это знаю? Похоже, какие-то воспоминания остались, или, точнее сказать, остались знания, но нет личных воспоминаний.

— Перегрузки большие. На взлёте дают специально разработанное лекарство, чтобы люди без подготовки могли их пережить, потом пассажиры приходят в себя, но все в разное время. Планета да, в Солнечной системе, но за её пределами.

— Это как? — не поняла я.

Муж помолчал, будто раздумывая, что мне говорить, потом всё же продолжил:

— У нашего солнца двадцать семь планет. Во всяком случае было изначально. Люди Земли знают лишь о девяти. За пределы Солнечной системы выйти в этих телах нельзя. Поэтому мы находимся в пределах нашей системы. Но за пределами девяти планет, известных широкому кругу.

— И сколько я проспала?

— Неделю.

— А вы? Ой, — опомнилась я, — я могу вас на ТЫ называть?

— Конечно.

— А имя? Как к вам, то есть, тебе, обращаться?

— Дмитрий, — терпеливо повторил он.

— А укороченным можно?

Мужчина бросил на меня усталый взгляд. Неужели я что-то не то спросила?

— Можешь называть меня Ий!

— Ий? — удивилась я.

— Ну или Дмитрий. Как тебе будет угодно! Раньше называла Ий!

Такое короткое имя мне не особо понравилось. Сокращения другие не нравятся ему, судя по всему.

— Хорошо, Дмитрий. Так ты спал?

— Нет. Мне надо было проверить взлёт.

— Так вы, ой, ты, капитан?

— Нет.

— Член команды?

— Нет, я — спонсор этого проекта. Ещё вопросы есть? — с вызовом бросил он. Злой, раздражённый. Неужели целую неделю не спал?

— Твоя помощь в полёте сейчас ещё нужна?

— Уже нет.

Вопросы были, но он не в настроении.

— Тебе надо отдохнуть.

Дмитрий посмотрел на меня иначе. Изучающе.

— Это наша комната? — задала следующий вопрос.

— Нет, твоя.

— А ты где спишь?

— В спальне напротив.

Странно было то, что Дмитрий не сделал попытки ко мне приблизиться. Почему? Или у нас не слишком тёплые отношения? Но дети ведь есть... И почему спим отдельно?

И я решила сделать шаг навстречу. Подскочила, схватила его за руки и потянула к постели. Правда, не рассчитала немного... Споткнулась о край кровати, до которой должна было оставаться пара шагов.

— Ой! — я оказалась под ним, распластанная на постели. — Прости, хотела просто тебя усадить. Тебе поспать не помешает.

И хоть мужчина был мне чужим, хотелось о нём позаботиться.

Он же навалился на меня всем телом.

— Дмитрий? — окликнула его, испытывая смущение. Дышать было тяжело в прямом смысле. — Ты не мог бы встать?

— Но ты ведь сама меня уложила!

Он приподнялся на одной руке, поднял голову, глядя мне в глаза, а потом, не отрывая взгляда, опустил голову и... Я задохнулась от наглости. Просто этот мужчина взял в рот мой сосок (и когда успел оголить грудь?) и попытался устроиться между ног.

Во мне клокотало возмущение.

Я с трудом, но сумела оттолкнуть его, перевернув на бок, а затем и на спину.

— Что вы себе позволяете?! — вскричала я.

— Я позволяю? — он хмыкнул.

Я вскочила с постели и отпрыгнула к окну. Взглянула на грудь. Голубой пеньюар сполз и грудь оказалась целиком обнажена. Подтянула сорочку, но кружево просвечивало. Оглянулась в поисках халата или какой другой защиты. Увидела комплектный к пеньюару шёлковый в тон халат на кресле у окна. Надела быстро, запахнулась, чувствуя себя неуютно под изучающим наглым взглядом. Заглянула в окошко, стараясь скрыть смущение. Увидела, что солнышко светит на чёрном бескрайнем пространстве, но через затемнённое стекло-фильтр. Вокруг, кроме солнышка, видна была лишь чернота и кусок корабля. Никаких звёзд. Чудно! Мы правда в космосе! Испытала восторг вкупе со страхом. Повернулась к постели, вспомнив, что не одна. Мужчина никуда не торопился, разлёгшись, положив локоть себе под голову и глядя на меня из-под полуопущенных век.

— И вообще, как вы смеете ходить в туфлях по этому чудесному ковру! — нашла к чему придраться.

Я подскочила к нему, вспоминая героев американских фильмов, когда они, не разуваясь, проходили в дом в уличной обуви и даже заваливались в ней же на постель. И плевать, что у них улицы настолько чистые, что машины не пачкаются, как и обувь! Но это моя комната! Он сам сказал! И моя постель! И я принялась снимать с него туфли.

— Мы, кажется, перешли на ТЫ, — он насмехался. .

— Да вы, вы... — у меня закончились слова, чтобы высказать своё возмущение.

— Что я? — с вызовом бросил он.

— Похотливый извращенец! — выдала я. — Убирайтесь с моей постели!

Кажется он забавлялся, чем выводил меня из себя.

— И не подумаю. Ты сама затащила меня в свою постель, и имеешь наглость прогонять? Между прочим, супружеский долг никто не отменял!

Я хватала ртом воздух, словно задыхающаяся на берегу рыба. Попалась! А ведь он прав. Но... Неужели я обязательно должна жить с ним, даже если он мне совершенно не нравится или даже противен? Я ведь не помню его. Интересно, развод предусмотрен и в нынешнее время можно снасильничать в браке? Другой вопрос, что дети пострадают. Да и вдруг я люблю этого извращенца и меня всё устраивало? Не следует рубить сгоряча. Но однозначно, наедине притворяться не стану.